Приятное знакомство

- …Держите, держите ее! Это ведьма!..
     Ответом на эти безумные крики был лишь мой демонический смех. Я еще немного покружила над орущей ошеломленной толпой и, сыпнув напоследок пригоршню золотых лепестков, гордо удалилась.
     Я летела по ночному небу на метле, как и положено обыкновенной ведьме. Но, вопреки устоявшимся понятиям, я не выглядела иссохшей старушенцией с корявыми когтями и неопрятной паклей на голове поверх лысины. Вовсе нет. Я была достаточно современной девицей, с наманикюренными ноготками и ухоженными волосами. Более того, я была, несомненно, привлекательной и даже сексапильной. Чтобы убедиться еще раз в этом, я достала из-за пояса зеркальце и взглянула на себя. Да, Элинор осталась бы довольна. Мои глаза – зеленые, здоровенные – полыхали, как две головешки от пережитого восторга, темно-каштановые волосы, в вертикальном положении свисающие мне до пояса, стелились сейчас по ветру ровным блестящим полотном.
     Да, глаза и волосы – вот мои козыри. Ими я могу похвастать без зазрения совести (хотя ее у меня, к сожалению, нет). Я еще раз хохотнула, запрокинув голову (отчего даже чуть было не потеряла равновесие и не свалилась со своей многострадальной метлы), и взяла прямой курс домой. Подо мной расстилалось море огней ночного города. Я помахала рукой проплывающей по небу полной луне и, могу поклясться, она улыбнулась мне в ответ…
     Вот и мой дом. Элинор, наверное, заждалась меня. Не утруждая себя ездой в лифте, я прямиком влетела в приоткрытое окно.
     - Эрика, дорогая, не ополоумела ли ты? Второй час ночи!
     Элинор выплыла мне навстречу в дивном шелковом халате, держа в пальцах длиннющую сигарету, вставленную в мундштук (подарок одного ее старинного приятеля, сделанный им собственноручно лет этак сто назад).
     - Тебе два раза звонила Энн и один раз какой-то Фридерик. Кстати, кто это? Надеюсь, ничего серьезного?
     - Это новенький на факультете. Могу привести его как-нибудь в гости.
     - Было бы неплохо. Хотя… Можно и не откладывать надолго. Как думаешь? – Она подмигнула.
     Я пожала плечами. Элинор подошла к столу, на котором возвышалось приличных размеров зеркало в старинной оправе. Она приподняла черную бархатную драпировку, открыв мутноватую поверхность зеркала.
     - Как, ты говоришь, его зовут?
     - Фридерик Вернье. Его отец - француз.
     - Дорогая, мне на это абсолютно наплевать, - отмахнулась она. Потом пробормотала пару словечек и, картинно отведя руку с сигаретой в сторону, нараспев произнесла: - Фридерик Вернье!
     Я прыснула со смеху – она неподражаемая актриса, не зря ее когда-то уговаривали играть в Королевском театре. Я подошла к зеркалу. Сквозь пелену все отчетливее проступала физиономия моего приятеля. Бедный мальчик еще не спал. Он сидел за столом, уткнувшись в какую-то книгу, был весьма сосредоточен, то и дело поправлял очки, сползающие на нос (уж сколько я ему про эти очки говорила!). Затем он придвинул к себе блокнот, лежащий рядом, и принялся там что-то изображать. Постепенно лицо его смягчилось, он блаженно улыбнулся, потом душераздирюще вздохнул. Я вопросительно взглянула на свою бесстыжую сестрицу. Она кивнула и указала пальцем на блокнот. Тут же нашим глазам предстал мастерски исполненный набросок… О-ля-ля, что-то знакомое… Да это ж я! Ей-богу, еще и обнаженная. С ума сойти! Вот тебе и тихоня. Мы захохотали. Сквозь смех Элинор выдавила из себя:
     - Так и быть, ты меня успокоила!..

     Проснувшись утром, я полежала еще немного, закрыв глаза. Солнце просвечивало сквозь жалюзи, через приоткрытое окно доносился шум города, из комнаты Элинор приглушенно звучала музыка. Я прислушалась: точно, Равель.
     Выйдя к завтраку, я увидела сидящую за столом Элинор. Лицо ее было мрачнее тучи, взгляд источал холод. Она сухо ответила на мое сердечное приветствие и в молчании продолжала пить кофе.
     - И в чем же дело? – поинтересовалась я.
     Она все так же молча придвинула мне утренние газеты. На первой же странице одной из них мне бросился в глаза заголовок: «Неужели ведьма?!» Так, интересно… Оперативно работают ребята! И как они успели? Что тут у нас? Ого!.. Первая страница почти целиком была посвящена моему вчерашнему приключению. Да, дурные слухи быстро разносятся, что правда то правда.
     Я присела за стол, устроилась поудобнее и принялась читать про «скандальное происшествие в центре Нью-Йорка», прихлебывая самый восхитительный кофе на свете.
     Статья начиналась с фразы: «Необычайный феномен имел место сегодня ночью в самом центре Нью-Йорка…» Но, бог мой, автор явно перестарался! Я, конечно, здорово повеселилась, но ни о каких разбитых машинах и речи быть не может. Хорошо еще жертвы мне не приписали!
     Автор следующей публикации зашел гораздо дальше в своих предположениях. Он напрямую связывал мою шалость с визитом НЛО. Немыслимый рассказ сопровождался даже любительским фото, сделанным каким-то очевидцем. На снимке было запечатлено нечто, отдаленно напоминающее стог сена, из которого торчала палка, являющаяся, по-видимому, метлой.  Мое изображение было настолько искажено, что мне было впору  оскорбиться. Но я лишь ухмыльнулась, покачав головой, и бегло дочитала эту высокопарную дребедень, которая заканчивалась дружественным приветом внеземным цивилизациям.
     Подливая себе в чашку еще кофе, я наконец приступила к последней публикации. Она меня, признаться, заинтересовала. Еще не дочитав до конца, я глянула, кто автор. Его имя мне ровным счетом ничего не говорило – Дэйл Брэдли.
     Он весьма живописно поведал о том, как совершенно случайно оказался в толпе перепуганных зевак и в течение получаса наблюдал забавные пируэты «неуловимой девушки, которая сидела верхом на метле, грациозно перелетала с крыши на крышу, заливисто хохотала и сыпала на головы случайных зрителей лепестками неопознанного растения, которые на глазах у изумленной публики превращались в алмазы». Затем он с изрядной долей иронии прокомментировал, как «охочие до драгоценностей горожане бросились их собирать, но были ошеломлены еще больше, когда в их руках вместо блестящих камешков оказались крошечные мотыльки, которые, проскользнув сквозь пальцы, вырвались на свободу и устремились за своей хозяйкой. Так она и улетела, унося за собой «шлейф из мерцающих крохотулек-мотыльков». Недурно! «Правда, последняя партия брошенных на ветер драгоценных лепестков так и осталась алмазами, но счастливчиков, подобравших именно их, оказалось немного». Еще бы! Стала бы я раскошеливаться на этакую ораву!
     Этот Дэйл Брэдли оказался парень не промах и тоже ухватил себе пару камешков «неземной красоты», якобы в качестве сувенира. Только он один безоговорочно назвал мой визит волшебством. А под занавес своего занимательного повествования даже высказал просьбу следующего содержания: «Прекрасная леди, кто бы Вы не были, объявитесь! Дайте шанс одинокому журналисту прикоснуться к тайне и познакомиться с Вами…» Ого, не слишком ли смелое заявленьице, достопочтенный, как там Вас, Дэйл Брэдли?.. А интересно, молод ли он?
     - Даже не думай об этом, - не поднимая головы от своего журнала, бросила Элинор.
     - Отчего же? Вот познакомлюсь с ним, сведу беднягу с ума… - мечтательно протянула я. – А то и сама голову потеряю…
     Элинор со стуком поставила чашку на блюдце и ледяным тоном произнесла настоящую тираду:
     - Если это шутка, то она не слишком остроумна, Эрика! Ты легкомысленна, это простительно в твоем возрасте. Не позабудь только, что за каждую шалость, какой бы невинной она ни была, последует расплата. И платить придется тебе. А я ничем не смогу помочь. – Она умолкла.
     - Элинор, прости, - я тряхнула головой в знак согласия, - я просто бездарно пошутила. А вот если бы…
     Но я не довела свою мысль до конца, сраженная пристальным взглядом сестрицы.
     Утро, прямо скажем, не задалось. Зато день прошел как нельзя лучше. Мы занимались каждая своим делом: Элинор – у себя в салоне красоты (души и тела, ха-ха!), а я просидела несколько часов в библиотеке, занимаясь самообразованием, хотя студенческие  каникулы были в самом разгаре.
     Под вечер в моей голове сложился гениальный по своей простоте план касательно неизвестного журналиста, который столь трепетно отнесся к моей персоне в своей статейке.
     Благодаря своим (пока еще весьма скромным) возможностям, а также чудесам техники, я узнала про него, то бишь Дэйла Брэдли, все, что можно и… даже то, чего нельзя. Оставалось одно – увидеть этого писаку вживую. Разумеется, сохраняя свое полнейшее инкогнито.
     Элинор в свои планы я не посвятила – незачем ей нервничать лишний раз. Около девяти вечера я уже входила в бар «Фламинго», где по моим сведениям интересующий меня объект сиживал время о времени.
     В тот вечер он тоже был там. Моя экипировка, как я и рассчитывала, не произвела должного впечатления на завсегдатаев бара – меня попросту не заметили, до того я была невзрачна: очки в пол-лица, потертые джинсы, свободная майка неопределенного окраса и холщовая сумка через плечо. Ах, да! И, конечно, непременный атрибут серой мыши – скорбный пучок волос, собранный на затылке.
     Народу в баре было немало, я еле успела занять столик по соседству с двумя увлеченно беседующими мужчинами, один из которых и был искомый журналист.
     Итак, я уселась как раз позади него. Официант принес мой «капуччино» и, не удостоив меня хоть сколько-нибудь заинтересованного взгляда, отошел. Я отпила глоток и прислушалась к разговору. Дэйл Брэдли сидел ко мне спиной, как и я к нему. Несмотря на шумовые эффекты и громкую музыку, я отчетливо слышала все, о чем он говорил со своим собеседником. Насколько я поняла, это был его шеф, начальник отдела происшествий мистер Тиммз, упитанный мужчина сорока с небольшим лет. Сам же Дэйл Брэдли, как я могла заметить, скользнув по нему поверхностным взглядом, когда садилась за столик, был приятным на вид молодым человеком. Впрочем, его возраст я узнала еще днем: через три дня ему исполнится 28 лет. Я улыбнулась, представив, насколько в действительности старше его. Разница меж нами - 164 года. В мою пользу, конечно!
     Разговор моих подследственных тем временем перешел от обсуждения профессиональных вопросов к личным.
     -… Завидую я тебе, Дэйл, - вздохнул мистер Тиммз, отхлебнув изрядный глоток своего напитка, кажется, виски с содовой.
     - Не вижу повода, Саймон.
     - Ну-ну, не прибедняйся. Ты молод, хорош собой, карьера в самом разгаре. Женщины тебя любят…
     Так-так, это интересно!
      - В общем, ты прав, босс. Причин для жалоб у меня вроде как нет. Только…
     - Знаю, славы тебе не достает, - насмешливо бросил Тиммз.
     - Да нет, не славы, - задумчиво произнес мистер Брэдли.
     - Ну да, ну да, - перебил его Тиммз, - ты хочешь жениться, только не можешь решить, на ком. А, Брэдли? Толпа подружек – и все, как на подбор. Я бы свихнулся, будь у меня такой выбор!
     - Не знаю, был ли у тебя выбор, когда ты женился, но твоя Тереза – золото, такую поискать. Хотел бы я возвращаться домой каждый вечер, где на меня смотрят с таким обожанием, как Тереза смотрит на тебя.
     - Ну, дружище, ты загнул. Смотрит она обыкновенно. Но в целом ты прав, она – золото. Которое, правда, не всегда блестит, а иногда еще и покрикивает так, что уши закладывает, - он добродушно засмеялся. Брэдли тоже.
     - Мне кажется, скоро должно произойти что-то необычное, - вполголоса сказал Брэдли. – Вернее, уже произошло.
     - Так ты что же, никак не забудешь ту сумасшедшую девчонку на метле? – изумился Тиммз.
     Наконец-то! Разговор зашел обо мне. Я устроилась поудобнее и приготовилась слушать.
     - Знаешь, Тиммз, хотел бы я знать, что это было.
     - А я тебе скажу. Это был массовый гипноз, если не сказать психоз. И ты тоже, дружище, купился.
     - Нет, это было нечто. Если бы только видел…
     - Да просто мастерски поставленный трюк. Только и всего!
     - А это ты видел? – Брэдли достал из кармана два моих камушка, которые заискрились в его ладони всеми цветами радуги.
     - Дешевка! – бросил Тиммз. – Дай-ка погляжу.
     - Э, нет, - Брэдли спрятал находку обратно в карман пиджака. -  Ты все равно  не смыслишь в этом, а я проверял. Это самые настоящие драгоценности!
     - Ну, раз тебе так приспичило, выслеживай эту мошенницу, - проворчал босс. – Уверен, мы еще посмеемся над этой историей.
     - Хорошо бы, Тиммз! Выпьем за это и пора по домам.
     Они допили свои напитки и засобирались уходить.

     … Я подождала минут десять после их ухода и тоже вышла из бара. В лицо ударила вечерняя прохлада. До чего чудесный вечер… Совсем не хочется домой.
     Я увидела, как машина с журналистами двинулась к выезду со стоянки, но, проехав несколько метров, вдруг остановилась, как вкопанная.
     Я медленно улыбнулась. Да, вечер и впрямь удивительный… По небу плыла полная луна, а в воздухе разливался аромат жасмина.
     Тиммз  и Брэдли вышли из авто и принялись выяснять причину внезапной остановки. Сзади уже начинали гудеть другие машины, которым они загораживали  выезд.
     Я неспеша двинулась к бедолагам.
     - У вас проблемы, джентльмены? – осведомилась я у Тиммза. Брэдли в это время безуспешно ковырялся в капоте.
     - Как видите, леди, - буркнул Тиммз.
     - Не позволите помочь? – теперь я обратилась к Брэдли.
     - Если у Вас при себе телефон, - вызовите службу спасения, - немного раздраженно ответил он, - пусть перевезут эту колымагу на свалку.
     Я слегка отстранила его и нагнулась к открытому капоту. Через минуту машина затарахтела, а джентльмены, посмотрев сначала друг на друга, уставились на меня в полном изумлении.
     - Да Вы просто волшебница! – присвистнул Тиммз.
     - Думаете, в наши дни еще осталось место волшебству? – я мягко улыбнулась
     Тиммз промолчал, а Брэдли кивнул:
     - Непременно, леди.
     Недовольные водители тем временем настойчиво сигналили, требуя освободить выезд.
     - Не пропадайте, мисс, я сейчас, - быстро сказал Брэдли и устремился за руль...

     После того, как Тиммз укатил на машине Брэдли восвояси, пожелав нам на прощанье удачного вечера, мы с Дэйлом еще часа два бесцельно колесили по городу на моем «кабриолете».
     Его приглашение на «чашечку кофе в знак благодарности» я, конечно, приняла и с немалым удовольствием, но вместо душного бара мы решили совершить променад на колесах.
     Брэдли вел машину. Мы не спеша двигались по вечерним улицам и мило беседовали. Он рассказывал мне о своей работе – всякие забавные случаи – и довольно неглупо шутил. Я строила из себя этакий «синий чулок», но без излишней неприступности и сдержанности: заливалась смехом в ответ на его остроты и сама выдавала, по-моему, удачные реплики. Словом, если сначала он и был озабочен, как ему выдержать эту вынужденную прогулку, то к концу ее, я уверена, он и не вспоминал о своих сомнениях.
     Мы расстались незадолго до полуночи. По дороге домой я завернула к Фридерику. Окно его домашней лаборатории призывно светилось. Он – любитель работать по ночам, за что и получил от меня прозвище Алхимик. В этот вечер они «колдовали» вместе с Энн.
     Фридерик обрадовался моему нежданному визиту, а Энн явно была недовольна. Какая ревнивица! Всерьез опасается, что я уведу ее ненаглядного ученого. Впрочем, стоит только захотеть… Но мне это не нужно! Так что будь спокойна, Энн, он будет твоим, обещаю.
     Через несколько минут после моего прихода Энн ушла. Я села напротив Фридерика.
     - Как продвигаются дела с поисками вечной любви?
     Он пожал плечами и улыбнулся.
     - Так же, как и всегда. Боюсь, мое изобретение не придется ко двору.
     - Напрасно опасаешься. Когда-нибудь все влюбленные будут тебе благодарны.
     - Нет, - он покачал головой. – Если человек по-настоящему влюблен, ему без надобности добавочные воздействия. А если нет, то его и фальшь не спасет.
     - Ты сегодня чем-то недоволен, я вижу.
     - Зато ты не в пример весела, - он подозрительно покрутил головой. – Как будто была на свидании с парнем своей мечты.
     - Возможно, ты недалек от правды… - я загадочно подмигнула и, не дав ему опомниться, продолжила: - закрой-ка глаза.
     Он послушно зажмурился и застыл в ожидании.
     - Теперь взгляни.
     Я держала на вытянутой ладони изящный футлярчик. В нем, разумеется, находились очки, которые, я была уверена, будут ему впору. Так и вышло.
     - Это дорогой подарок, Эрика. Я не могу его принять, к сожалению…
     - Брось эти церемонии, Фред. Мы ведь друзья.
     Фридерик вздохнул и отвел взгляд. С моей стороны это было жестоко - напоминать ему об этом, признаю. Но что делать? Бедный Фридерик. Он уже привык к такому положению дел.
     - Эй, Алхимик, - я провела рукой по его щеке, - лучше бы ты изобрел средство от неразделенной любви.
     - Ты отстала от жизни, Эрика. Оно давно пылится у меня на полке. – Он наконец посмотрел прямо на меня. До чего красивые у него глаза! А взгляд – с ума можно сойти. Хорошо, что я ведьма, а то бы он точно меня заворожил.
     - А действенность его проверена на практике? – я говорила почти шепотом, не отнимая руки от его лица. Его пальцы коснулись моей руки. Он печально качнул головой.
     - Проверена, но только не мной. Я согласен всю жизнь прожить… - он не договорил.
     - Зря! – я встала, собираясь уходить. – Хочешь, я сама тебя вылечу? Ты будешь здоров и счастлив.
     - Это как?
     - Например, найду тебе подходящую пару.
     - Это слишком простое решение. До него я мог додуматься и сам. Но, как видишь, - он развел руками в стороны.
     - Ну, ладно. Придумаю что-нибудь поинтереснее.
     Я поцеловала его в лоб на прощанье, шепнула «До завтра!» и испарилась…

     Дома меня ожидал скандал. Элинор была в стадии тихого бешенства. И это хорошо, потому что, когда бешенство ее прорывается наружу, лучше уносить ноги и побыстрее.
     - Ты, наверное, думаешь, что научилась скрывать свои похождения? – осведомилась она, едва я ступила на порог.
     - Добрый вечер, - невпопад ответила я.
     - Так вот, дорогая, тебе еще учиться и учиться. Мне все известно!
     - Да, я была у Фридерика. Ну и что?
     - Не строй из себя дуру, сделай одолжение.
     - Ну, хорошо, хорошо, я тебе расскажу. Это милейший человек. Писатель, между прочим. Да-да, кроме своих дурацких статей – хотя, собственно, почему же они дурацкие? Очень, очень хорошие статьи, познавательные, интересные…
     - Ближе к делу, - прервала мою пространную речь Элинор.
     - Он пишет роман, - я замялась, повращала глазами, пытаясь придумать, что бы еще сказать.
     - Чего ради ты устроила представление на стоянке?
     - Ради знакомства, разумеется.
     - Та-а-ак, - многозначительно протянула она.
     - Элинор, мне повезло. Я его встретила! Он – то, что надо.
     - Нет-нет, не продолжай, слушать ничего не желаю. Зная тебя, нетрудно догадаться, что это смазливый и болтливый молодой человек. Могу поспорить, что в запасе у него дюжина таких же дурочек, как ты, и всем он морочит голову. Вот увидишь, заморочит и тебе, - она предостерегающе покрутила указательным пальцем перед моим носом.
     Но испортить мое настроение в тот вечер было не так-то просто. Стянув с носа ненужные очки и закинув за кресло холщевую сумку, я бухнулась на кровать. Мечтательно глядя на полную луну за окном, я сказала:
     - Что бы ни случилось, я буду вспоминать этот вечер с удовольствием.
     Элинор уселась рядом со мной на кровать и снова попыталась наставить меня на путь истинный.
     - Эрика, дорогая, это бессмысленно. Он никогда не будет твоим. Так же, впрочем, как ты – его. Это блажь, не думай о нем, и она выветрится из твоей головы. У нас с тобой шикарные планы на эту жизнь. А твоя проделка может загубить их на корню.
     - Ах, Элинор… Я же знаю, что у тебя было нечто подобное. Ты должна меня понять.
     - Вот именно! Именно поэтому я пытаюсь остановить тебя.
     - Не-е-ет, Элинор. Я видела, какими глазами смотрел на тебя тот молодой граф.
     Элинор покачала головой.
     - Раз ты помнишь взгляд Себастьяна, припомни-ка, что с ним стало. И вообще, каков был конец той печальной истории.
     - Вам просто не повезло.
     - Нет, дорогая, везенье здесь совершенно ни при чем. Мы так устроены, Эрика. Проявление чувств для нас – роскошь. Это люди, которые ни за что не отвечают, могут влюбляться, радоваться до потери сознания, умирать от горя… Зато нам дано нечто большее. Ради этого стоит кое от чего отказаться.
     - А может, не стоит?
     - Ты с ума сошла! – рассердилась она. – Если ты пойдешь на поводу своих чувств, это плохо закончится. – Тон ее сделался устрашающим, глаза заблестели от бешенства. – Сначала ты растеряешь всю свою силу, - она взмахнула рукой – и небо прошила яркая молния, - потом от тебя отвернутся все, кто тебя знает, - щелчок ее пальцев – и где-то совсем рядом бухнул раскат грома, - в конце концов, - голос ее задрожал от волнения, - ты умрешь страшной, мучительной смертью!
     Она торжественно опустила руки, которыми до этого вовсю размахивала, пытаясь преподать мне наглядный урок, - и небеса разразились проливным, хоть и кратковременным, дождем.
     Во время вспышки ее гнева я, конечно, благоразумно помалкивала, зато, когда она закончила, я откашлялась и произнесла, подняв руку:
     - Прошу слова.
     Она склонила голову в знак согласия и обратилась вся во внимание. Я встала с кровати и подошла к окну. Дождь затихал.
     - Ты прекрасно знаешь, Элинор, моя жизнь полностью принадлежит тебе, потому что ты ее спасла. Если бы не ты, гореть бы мне на костре… Я никогда не смогу отблагодарить тебя до конца. У нас действительно впереди еще вся жизнь. Но я не могу представить себе, что она может стать похожей на застывшую картинку. Оставаться хладнокровной, что бы ни случилось – это же невыносимо скучно! Я столько раз задавалась вопросом, ну что же такого в этой дурацкой любви? Почему ради нее люди совершают иногда совершенно немыслимые, даже необъяснимые, поступки? И знаешь, я пришла к выводу, что не найду ответа, пока сама не почувствую этого и не пойму, что это такое.
     - Твоя речь смогла бы впечатлить кого угодно, Эрика. Но – не меня. Прости, - ее лицо стало строгим и непроницаемым. – Я желаю тебе только добра и обещаю: я сделаю все, что в моих силах, чтобы уберечь тебя от этой блажи. Даю тебе ночь для размышлений. Надеюсь, утром ты придешь в себя и успокоишься. Иначе… - я испуганно вскинула на нее глаза, так как она угрожающе замолчала. – Я выскажу все, что думаю по этому поводу, завтра, у Винсента.
     Несмотря на отрезвляющую отповедь Элинор, я засыпала в неплохом настроении и даже улыбалась, потому что знала наверняка: в эту ночь Дэйл Брэдли, молодой, популярный журналист, думал о некой Эрике Уитч – обо мне… Он долго не мог сомкнуть глаз, лежал в постели, закинув руки за голову, и улыбался своим мыслям…
     Я тоже улыбнулась, представив себе эту прелестную картинку, и отключилась. Необходимо было хорошенько выспаться перед таким ответственным мероприятием, как бал у Винсента...

     А бал у Винсента, скажу я вам, это что-то! На него съезжается вся элита. Не ударить лицом в грязь – для этого надо постараться. Поэтому мы с Элинор начали готовиться к ночному гулянью с самого утра.
     Когда я, позавтракав, прибыла в салон «Совершенство», моя сестрица уже вовсю погоняла своих подчиненных – массажисток, парикмахерш и так далее. Ожидался горячий денек. Сама Элинор уже успела побывать у Лайзы и теперь, после сеанса превосходного массажа, энергия буквально хлестала из нее. Увидев меня, она как ни в чем ни бывало, будто не было между нами ночного разговора, принялась командовать:
     - Первым делом – волосы! Ты хоть расчесывалась сегодня, Эрика? Маска из меда с молоком – первое, что тебе нужно. Потом – к Лайзе. И пусть она хорошенько встряхнет тебя. Ты - словно больная муха!
     Я только улыбалась. Все-таки моя сестра – это что-то невероятное! Если даже ты соберешься прощаться с жизнью и помирать с тоски, после пяти минут общения с ней ты вообще забудешь, что такое скука.
     Когда мои волосы были укутаны в нежнейшее хлопковое полотенце после маски по рецепту самой Клеопатры, я наконец разлеглась перед Лайзой, готовая к самому блаженству…
     - Завидую тебе, Эрика, - пробегая пальцами по моей спине, сказала Лайза, - у тебя такая тонкая кожа… Как лепестки роз!
     Я фыркнула.    
     - Скажешь тоже! Где это ты нахваталась таких фразочек?
     Она тоже засмеялась:
     - Не помню. Где-то слышала. И вообще, глядя на тебя, я думаю, как же повезет твоему избраннику.
     - О, я надеюсь на это. Может, даже уже повезло, - не удержавшись, сболтнула я.
     - Ах, Эрика! Кто он? Ты увидишь его сегодня у Винсента? – Лайза просто засыпала меня вопросами.
     Отступать было некуда. Пришлось затаиться.
     - Не знаю. Возможно.
     - Как?! Его нет в числе приглашенных?
     - Сомневаюсь…
     Лайза тихо вскрикнула и на секунду прекратила свой массаж (наверняка прихлопнула рот ладошкой).
     - Значит… он не один из нас? – высказала догадку она.
     Мне оставалось только беззаботно рассмеяться и разочаровать ее.
     - Ну вот, с тобой уж и пошутить нельзя!
     - О, Эрика! Так это была шутка?
     - Ну конечно!
     - Тогда я желаю тебе встретить сегодня на вечере свою пару, - торжественно произнесла она.
     Я поблагодарила ее, подумав про себя, что, скорее всего, этого не случится.
     Сеанс массажа закончился. Но предстояло еще столько всего!..
А самое главное – улучить момент и позвонить журналисту. Он ведь ждал моего звонка…

     Давным-давно, когда ни меня, ни Элинор не было и в помине, этот обычай уже имел место. Раз в году посредине лета наступает такой день, вернее, такая ночь, когда совершенно невозможно уснуть. Может, потому, что луна светит столь ярко и волнующе, что тянет немного покуролесить…
     Когда-то эти сборища назывались шабашами. На них было принято являться не иначе как на метле, в ступе или же просто по воздуху, нанеся на тело пахучее снадобье. Бр-р-р, не очень эстетично, на мой взгляд, но романтично…
     Другое дело сейчас: приглашенные на торжественное мероприятие в честь летнего Полнолуния чинно съезжаются на блестящих дорогих авто. Мужчины – во фраках, женщины – в нарядах, от которых кругом идет голова. Еще бы! Фасоны придумываются задолго до того, как начинают рассылать приглашения на эту вечеринку. Я знаю девиц, для которых поразить воображение собравшихся своим немыслимым нарядом – дело чести. Да и я, признаться, не прочь слегка выпендриться. Такой уж меня нрав. Ах да, чуть не забыла! Именно в эту решающую ночь можно найти себе пару…

     Элинор, как всегда, опередила меня: я еще скакала по комнате в одном чулке, пытаясь отыскать, куда закатился колпачок от моей губной помады, и на ходу натягивала пышную юбку из тончайших  кружев, благодаря которой мое платье будет походить на бальное. Элинор же в это время снисходительно наблюдала за моими пируэтами, заняв безопасное место между комодом и кроватью.
     Моя кошка по имени Шерри возлежала у нее на руках и недоуменно поглядывала в мою сторону. Я на ходу чмокнула ее в нос и стала натягивать второй чулок, махнув рукой на колпачок – ну его, сам отыщется, когда я про него и думать забуду…
     Элинор не торопила меня, зная, что это абсолютно бесполезно. Меньше суеты – больше пользы, таково ее правило. Я была слегка удивлена ее спокойствием. Кроме того, меня озадачивало, почему за нами до сих пор не явилась машина – ее должен был прислать сам Винсент в знак особого расположения к нашей немногочисленной семейке. Я дважды подбегала к окну, намереваясь высмотреть ее появление и, лишь выглянув на улицу, вспоминала, на какой верхотуре мы живем и как затруднительно рассмотреть, что делается внизу.
     Элинор посмеивалась, глядя на мои сборы и, только когда я застегивала ремешок своей атласной туфельки, она с самым невинным видом сообщила, что перевела все часы в доме на час вперед.
     - У тебя есть четверть часа, чтобы унять дрожь в коленках, - с милейшей улыбкой сказала она.
     - Ох, как бы я запустила в тебя этой прелестной подушкой, сестрица! - Я указала глазами на диванную подушку в форме сердца. – Но мне жаль твою прическу!
     Элинор только расхохоталась в ответ.

     Разумеется, о том, что мне следовало позвонить Дэйлу Брэдли, я вспомнила, когда мы уже ехали в лимузине. Впрочем, ехали – не самое подходящее слово. Мы мчались, минуя все городские пробки, и это не удивительно, ведь за рулем был личный водитель Винсента – Женуа. Я, как всегда, наслаждалась дорогой. Обожаю путешествия, сколь бы недолгими они были. Что уж говорить о том, как мы с Элинор разъезжали в былые времена по миру, расширяя собственный кругозор.
     Помню, однажды – давно это было – мы, направляясь в старинный город Прагу, сделали крюк, чтобы побывать в Трансильвании, были наслышаны о происходящих там «чудесах» и решили полюбопытствовать. Путешествие наше происходило зимой. Рано стемнело. Карета была, выражаясь современным языком, последней модели – это нас и спасло. Кроме того, что она немного отапливалась, ее конструкция оказалась, на наше счастье, весьма прочной. И притом, мы никогда не экономили на лошадях и не скупились на лучшие корма для них. У нас были отличные рысаки. Как они неслись по заснеженному полю, когда мы улепетывали от местной нечисти! Добрые люди оказались правы, отговаривая нас с Элинор от сомнительного путешествия, но нам хотелось убедиться лично в существовании трансильванских страшилищ. К тому же, мы были уверены в собственной неуязвимости. Как оказалось, наших колдовских навыков хватило едва на то, чтобы вовремя унести оттуда ноги.
     И все же я вспоминаю ту сумасшедшую ночь с тайным наслаждением: азарт вперемешку с ужасом и восторгом. Кони с диким ржанием мчались, как мне казалось, не касаясь копытами земли. Да, это было приключение… Когда наши преследователи оказались далеко позади (подавившись, очевидно, снежной пылью) и опасность миновала, мы остановили карету – надо было отдышаться и нам, и лошадям. Дав отхлебнуть нашему храброму вознице (на тот момент еле живому от страха) коньяку, предусмотрительно взятого в дорогу, Элинор сама приложилась к бутылочке и даже дала мне глоток. Затем нас обуял безудержный истерический хохот, что уж тут говорить – с чувством юмора в нашем роду всегда было все в порядке. Нам даже удалось растормошить нашего кучера, бедняге тоже была необходима разрядка. Мы стояли посреди заснеженного поля где-то на границе Трансильвании и Чехословакии и заливались смехом. Над нами было высокое небо, унизанное крупными звездами, рядом похрапывали лошади, переминаясь с ноги на ногу, и казалось, что все будет. И все будет хорошо… Впоследствии нам довелось еще много где побывать и многое увидеть, но самые любимые мои воспоминания – именно о той ночной авантюре. Почему? Хотела бы я знать…

     Винсент встречал своих гостей перед входом в особняк. Лужайка возле дома была украшена в лучших традициях  вечеринок общества, у представителей которого нет проблем с деньгами: фонарики с позолоченными каркасами, развешанные на ветвях деревьев и еще всякая мишура вокруг – все это блестело, переливалось и создавало приподнятое настроение, задавая нужный тон предстоящему мероприятию. Оркестр из двенадцати музыкантов с дирижером во главе как раз заиграл непревзойденного Моцарта при нашем появлении – одно это уже улучшило мое настроение, хотя куда уж больше…
     Винсент приветственно улыбался нам и протягивал руки. Рядом пристроилась его свита. Нас приняли с почетом. Винсент – красивый донельзя – поцеловал нас по очереди. Был он хорош необычайно: тонкие, но вместе с тем и мужественные черты лица сразу наводили на мысль о его высокородном происхождении, и это действительно так: его предки, насколько мне известно, куролесили еще во времена короля Артура, кое-кто из них, кажется, присутствовал на заседаниях Круглого Стола. Густые темно-каштановые волосы Винсента были якобы небрежно откинуты со лба назад и спадали чуть ниже плеч. На бледном лице выделялись тонко очерченные брови и серо-зеленые глаза в обрамлении густых ресниц. Но все это лишь небольшое вступление, если можно так выразиться, потому что стоило Винсенту заговорить – и никто, ни один человек (будь то мужчина или женщина) не мог устоять перед его обаянием. Бархатный голос обволакивал и очаровывал тотчас кого бы то ни было. Одним словом, Винсент был избранным - и этим все сказано.
     - Элинор, Эрика, счастлив, что вы здесь сегодня. Поверьте, без вас вечер бы не удался.
     - Ах, Винсент, это большая честь для нас, - пропела моя сестрица.
    Винсент поклонился, затем посмотрел по очереди на Элинор, потом на меня – своим непередаваемым взглядом, таким, словно он видит каждую из нас насквозь (впрочем, я не удивлюсь, если это действительно так). При этом он улыбался – ни дать ни взять, искуситель юных дев.
     Мы прошли к другим гостям на лужайку перед входом в особняк (там было всего оживленнее), и слились с толпой. Со всех сторон посыпались приветствия – мы только и успевали на них отвечать. Мигом у нас в руках оказались бокалы с коктейлем по рецепту самого Винсента – он мастер по части смешивания напитков. Сдается мне, он вообще мастер – во всем, за что не возьмется.
     Гости все прибывали. Я решила, что отлучусь в одну из гостевых комнат, чтобы позвонить Дэйлу, чуть позже, когда начнутся танцы.
     - Кого я вижу! – раздался позади меня хрипловатый женский голос.
     Я обернулась.
     - Лоринда… Рада тебя видеть, - я широко улыбнулась – с недоброжелателями или хорошо, или никак.
    Она тоже улыбнулась мне в ответ, глаза ее при этом недобро блеснули.
     - Не думаю. Скорее, тебе все равно. А если бы меня здесь не было, то и вовсе было бы замечательно. Не так ли?
     Как бы мне хотелось ответить ей, что действительно так! Черт возьми!  Но светский раут – парад лицемерия.
     - Лоринда, ты совершенно ошибаешься! Сегодня волшебная ночь, или ты забыла? Забудем былые размолвки?
     - Забудем! На бруденшафт? – она протянула руку с бокалом к моему, мы звонко чокнулись. Осушив его, она потянулась ко мне губами, но меня спасла Элинор – она наконец отвлеклась от беседы со своим давним ухажером Льюисом и вернулась ко мне.
     - О, Лоринда? Мило выглядишь! Этот наряд тебе особенно к лицу.
     - Спасибо, Элинор, ты тоже хороша.
     Зло сверкнув очами, она наконец отошла от нас.
     - Мадемуазель намеревалась осчастливить тебя поцелуем?
     - Да так, хотела впустить немного яду…
     Должна пояснить, почему меня не выносит Лоринда. До недавних пор она претендовала (и не безуспешно) на почетное место рядом с Винсентом, в качестве его то ли подруги, то ли невесты. Кое-кто из свиты упорно развлекал нас слухами о скорой свадьбе. Но Винсент вдруг – от нечего делать что ли? – переключился на одну молодую особу, которая за прошедшие несколько лет подросла и из скромной девочки-подростка трансформировалась в стройную леди с буйной шевелюрой. И этой особой была я. Внимание Винсента, которого я знала с детства и к которому привыкла как к чуткому и неглупому другу семьи, мне всегда было приятно. Но когда он стал проявлять интерес, как это обычно делают мужчины, я призадумалась. А надо ли мне это? И вообще, заслуживаю ли я этакого счастья?
     А тут еще Лоринда со своими претензиями и скрытыми угрозами… Теперь она не отвяжется, будет следить за каждым моим шагом, чтобы взять меня с поличным. Связываться с ней опасно – она ведьма со стажем…
     Мое беспокойство ушло на второй план, лишь только я вспомнила о Дэйле и о том, что он ждет моего звонка. Мой рот непроизвольно растянулся в улыбке – я представила, как он ходит кругами вокруг телефона и гипнотизирует его взглядом, а потом что-то необъяснимое заволокло мне душу (кажется, так это называется?), как будто сама нежность провела ладонью по лицу. Отчего это?.. Хотела бы я знать. Не от одной же мысли о журналисте?.. Улыбка моя угасла, как только я наткнулась на перекрестный взгляд Лоринды, стоящей неподалеку. Она смотрела на меня в упор и зло щурилась.
     Когда все собрались, Винсент традиционно поздравил с Полной Луной, выразив благодарность за то, что приняли его приглашение, и начались танцы.

     … Чем хороши такие мероприятия? Можно не притворяться, быть самой собой (до определенного момента, конечно), не опасаться возможного разоблачения. Правда, как и в любом уважающем себя обществе, здесь имеют место интриги и всевозможные ловушки, есть к тому ж и завистники, но без этого никуда. Это жизнь. Однако доброжелателей, несомненно, больше. Например, Льюис, который пытается охмурить мою сестрицу уж и не помню сколько десятков лет… Ох, Элинор – вот уж где сила привычки! – столько же времени крутит им как  хочет – ни да ни нет. Ладно бы хранила верность какому-нибудь сердечному другу или хотя бы память о былом  возлюбленном… Нет! Ей просто приятно само осознание того, что ее ждут и намереваются ждать бесконечно…
     Вот и сейчас, глядя, как Льюис церемонно раскланивается и осыпает ее комплиментами, я жалею бедолагу.  Может, подловить момент и шепнуть ему на ухо, чтобы он переменил тактику? Полное безразличие к ее драгоценной персоне в течение хотя бы месяца должно дать положительный результат. Легкое недоумение сменится сначала откровенным раздражением, затем беспокойством, далее последуют бессонные ночи и, наконец, апатия и разочарование. И вот тогда-то ее можно брать, что называется, голыми руками – и под венец.
    Но, боюсь, Элинор не простит мне этакого коварства,  так что, милый мой Льюис, придется тебе страдать дальше.
     - Эрика, душа моя! Ты бесподобна сегодня! Дай обниму тебя, моя прелесть!
     Я обернулась. Передо мной стоял Крайтон – человек, без которого жизнь моя превратилась бы в сущий кошмар и не стала бы так занимательной, как сейчас. Наш самый главный советчик и близкий друг – и ко всему прочему, наставник, преподавший нам некогда самый первый урок колдовства…
      - Крайтон, я бесконечно рада тебя видеть – я обвила руками его шею и поцеловала прямо в губы – нравы нашей вечеринки позволяли сделать это на виду у всех, так как репутация Крайтона была общеизвестна, так же, как и его отношение к нам с сестрицей.
     - Счастье мое, Эрика, что бы я отдал, только бы у всех присутствующих зародились бы хоть малейшие подозрения насчет нашей дружбы и только.
    - О, Крайтон, все можно исправить, - я подмигнула, глядя в его глаза – бездонные и все понимающие.
     - Ну конечно! Дело за малым – сбросить мне годков пятьсот, а то мало ли что, - он многозначительно повращал глазами.
     Я прижалась к нему и положила голову ему на плечо.
     - Так бы и стояла сто лет…
     - Ну что ты! Надеюсь, тебя поджидают события поинтересней, чем стоять рядом с седовласым стариком и слушать его байки…
     Мы прошли к одному из столиков, уставленному вкуснейшими закусками и напитками. Но вдвоем нам побыть, конечно, не удалось – тут же собралась компания сотрапезников – еще бы! – немногие откажут себе в удовольствии побывать в обществе Крайтона и даже поболтать с ним, если удастся.
     Оставалось немного до полуночи. Я решила, пора.
     Улизнуть и незамеченной пробраться в дом было проще простого – веселье бурлило через край, было шумно, начались танцы, потому до меня никому не было дела. В такой шумихе меня не должны скоро хватиться…
     Я прошла через холл и очутилась в комнате для гостей, где, по счастью, никого не было. Окно во всю стену было приоткрыто, выходило оно в сад, оттуда тянуло неповторимой ночной свежестью. Я отодвинула в сторону бархатную портьеру и прислушалась. С противоположной стороны дома доносились отголоски музыки и смеха – думаю, сейчас никому в голову не придет сюда явиться. Наверняка я единственная, кому захотелось уединиться. Сад жил своей ночной жизнью: стрекотали цикады, шелестела листва, перешептывались цветы, ожившие после дневной спячки  и распустившие дивные лепестки в лунном сиянии – все эти обычные шорохи и звуки смогли бы, пожалуй, испугать меня, не будь я ведьма. Я бы могла так стоять и наслаждаться до утра, но вскоре нужно возвращаться к гостям, и я набрала номер телефона журналиста. Он поднял трубку после первого же гудка.
     - Я знал, что Вы позвоните. Ведь это Вы, Эрика?
     - Конечно, я! Кто же еще? Или Вам часто звонят, когда наступает полночь?
     - Я рад, что Вы не забыли про свое обещание.
     - По-вашему, похоже, что я страдаю забывчивостью?
     - О нет! – он легко рассмеялся. – Я целый день прожил в ожидании, когда же наступит полночь – почему-то я был уверен, что Вы позвоните именно в полночь – и боялся, что Вы не позвоните, и мы разминемся в этом огромном городе, потому что Вы мне не оставили своего номера. Я не смог бы Вас тогда найти…
     Его проникновенная речь тронула меня, признаюсь. Пока он говорил, я то и дело ловила себя на том, что рот мой сам собой расплывается в улыбке чуть не до ушей.
     - Что Вы сейчас делаете, Дэйл?
     Я могла бы, впрочем, и не спрашивать, стоило мне только щелкнуть пальцами – и мне открылась бы полная панорама комнаты журналиста, так же, как и он сам. Но мне расхотелось это делать, куда интереснее было включить воображение и помечтать…
     - Я стою у окна, разговариваю с самой чудесной девушкой, которую – увы – так мало знаю, но которая мне безумно интересна, и смотрю на море огней ночного города.
     Боже мой, что это? Сердце мое забилось сильнее и, кажется, немного закружилась голова. Не слишком ли много я хлебнула шампанского? Элинор права: женский алкоголизм неизлечим…
     - Вы, наверное, чувствуете себя одиноким сейчас?
     - Только не в этот момент, Эрика. Я разговариваю с Вами, слышу Ваш голос – одиночества нет и в помине. А где Вы? Что сейчас поделываете?
     - Сейчас я страшно занята, - важно проговорила я. – Я присутствую на ответственном мероприятии, уже выпила шампанского и скоро пойду танцевать.
     - Уверен, Вы замечательно танцуете.
     - Не буду Вас разочаровывать и соглашусь.
     - Надеюсь, когда-нибудь мне удастся убедиться в этом самому.
     - Если будете сильно настаивать, я предоставлю Вам шанс.
     - Конечно, буду!
     Я бы продолжила разговор с журналистом и дальше, но позади меня раздался еле уловимый шорох. Надеюсь, это всего лишь пролетела ночная бабочка… Пора было приступать к прощанию.
     - Простите меня, Дэйл, но мне пора идти. Меня ждут.
     - Вы позвоните мне еще, Эрика?
     - Завтра. В полдень.
     - Желаю Вам хорошо повеселиться.
     - А Вам – хорошенько отдохнуть.
     Мы простились. Я положила трубку на место.
     - Браво!
     Лоринда вышла из-за портьеры и, пару раз звучно хлопнув в ладоши, подошла ко мне.
     - Лоринда? Ты здесь из-за меня?
     - Много чести! Из-за себя.
     Так-так, все понятно: она следила за мной и заподозрила, что кое-кто назначил мне тайное свидание. И этим «кое-кем» непременно должен был оказаться Винсент. Но не тут-то было! Что хуже – еще вопрос!
     - Заводим шашни на стороне? Не надо буравить меня взглядом, дорогуша. Этот эпизод из моей памяти не выветрится, можешь и не пытаться.
     Я же говорила – стажа у нее хоть отбавляй.
     - Не понимаю, Лоринда, следить за мной – неужели для тебя не нашлось занятия поинтереснее?
     - Следить? Вовсе нет. Ты, видно, забыла, что я – распорядитель бала, и мои первейшие обязанности – развлекать гостей. А если кто-то из них хочет уединиться – не дать ему скучать.
     Наш диалог, который мог вылиться в нешуточный скандал, следовало срочно прекратить. Ну-ка, Эрика, соображай, что нужно делать?
    Я повернула голову и посмотрела в окно. Ночные лилии в саду взволнованно перешептывались, плавно покачиваясь на длинных стеблях. Они явно на моей стороне!..
     - Как ты думаешь, Лоринда, какой танец объявят следующим – мазурку или полонез?
     - Я думаю, это будет вальс!
     Мы с Лориндой разом повернули головы – у входа стоял Винсент. Он извинительно улыбнулся и развел руками.
     - Совершенно случайно обнаружил отсутствие двух милейших особ.
     Лоринда устремилась к нему. Я осталась на месте. Глупейшая ситуация. Классический треугольник, так это называется?
     Винсент одной рукой обхватил Лоринду за талию, другую протянул мне, делая приглашающий жест. Я подошла, вложила свою ладонь в его, и мы направились туда, где вовсю продолжались танцы.
     Обожаю танцевать и делаю это весьма недурно – все же уроки придворных учителей в разные времена и в разных городах не прошли для меня даром. На некоторое время я забыла обо всем и предалась плавному кружению в такт музыке.
     - Эрика, ты бесподобна сегодня, - Крайтону можно верить. Если он говорит, значит, так оно и есть. – Куда ты уходила? Ты вернулась другая.
     - Какая другая? – я склонила голову набок и подмигнула.
     - Как будто думаешь о ком-то или о чем-то хорошем для тебя.
     - Ну, значит, так оно и есть…

     Вальс закончился, следом без перерыва начался полонез. Винсент взял меня в пару.
     - Чудесный праздник, Винсент. Ты отлично все устроил.
     Винсент внимательно смотрел на меня и улыбался.
     - Рад, что тебе нравится. Ты еще не устала?
     - О нет, что ты! Разве можно устать от танцев? Я целый год ждала этой ночи. Впрочем, как и все остальные.
     - А я думал, тебе интересно будет отвлечься от танцев и взглянуть на пополнения в моей коллекции.
     - Ах, ради этого я, конечно, отвлекусь, - я улыбнулась и невинно поинтересовалась: - А кто еще будет при осмотре?
     - Ты должна первая увидеть!
     За что мне такое счастье, спрашивается? Но ничего не поделаешь, от приглашения Винсента не отказываются. Полонез закончился. Винсент поклонился мне, я сделала реверанс, затем он взял меня за руку и повел ко входу в дом.
     Мы поднялись на второй этаж, там находился кабинет Винсента, а в нем – его драгоценная, любимейшая коллекция – подлинники сочинений писателей и поэтов разных эпох, стран, времен и народов. Было на что посмотреть! Подумать только, я держала в руках книгу, которой касался великий Шекспир, и листала страницы, на которых делал пометки сам Гете…
     После пребывания в кабинете мы через отдельный вход (чтобы не мелькать среди гостей) спустились в сад. Там было просто божественно! Благоухали экзотические цветы, которые привозили Винсенту со всего мира для разведения. Со стороны водоема, недалеко от особняка, начал подползать туман. На небе не было ни облака – луна была сегодня вне конкуренции – ее яркому сиянию ничего не мешало.
     - Как дела в университете? – поинтересовался Винсент.
     - Замечательно. Обожаю учиться.
     - Не сомневаюсь, что ты лучшая на своем факультете.
    Я потупила глаза.
     - Одна из.
     - Эрика, ведьме не пристало скромничать. Я бы расстроился, если бы это оказалось так.
     - Спасибо, Винсент, что веришь в меня.
     - Но когда с учебой будет покончено, что дальше?
     - Дальше? – я призадумалась. Я бы могла ему рассказать о своих планах, но боюсь, это ему не понравится. Потому что в планах у меня был Дэйл Брэдли.
     - Ты наверняка еще не определилась с парой для себя, ведь так? – он выжидающе уставился на меня.
     Я покачала головой.
     - Тебе нужна достойная пара, Эрика. Достойная для тебя – ведь ты красива, умна и… ты мне очень дорога. Эрика.
     Что я слышу? Кажется, это признание. Винсент замедлил шаг, взял меня за плечи и развернул к себе. Его глаза мерцали в лунном свете, а лицо было необычайно одухотворенным.
     - Ты должна стать парой для меня, Эрика, больше ни для кого…
     Он медленно склонил ко мне лицо и коснулся губами моих губ. Ну, вот вам, пожалуйста, дождалась? Не удивлюсь, если сейчас откуда-нибудь из кустов появится злопыхательница Лоринда и изничтожит меня…

     Меня разбудила музыка. Играла виолончель, что-то нежное, задумчивое. Какое прекрасное начало дня!
     Я поднялась с постели и как была  - в шелковой пижаме – прошла в зал, по пути спросонья натыкаясь на стулья и кресла.
     Элинор сидела лицом к окну и отрешенно водила смычком по струнам. Я уселась за рояль и, стряхнув остатки сна, стала подыгрывать ей, сплетая в звуки ее мелодии свою партию. Мы играли негромко, чтобы не спугнуть охватившую нас безмятежность. В те утренние минуты казалось, что впереди нас ждет только радость и сбудутся наши все надежды и желания, и ничто не разлучит нас…

     Близился полдень. Элинор уже наводила порядки в своем заведении. Салон красоты стал для нее любимейшим хобби, местом, где она могла дать волю своим фантазиям и амбициям. К тому же, там она весьма неплохо зарабатывала.
     Я лежала на тахте, зарывшись лицом в подушку, и размышляла. Предстоял выбор. Конечно, любая благоразумная девушка, не раздумывая, бросилась бы в объятия Винсента, чтобы воссоединиться с ним и не разлучаться всю оставшуюся жизнь. И была бы права, между прочим. Но я не могла ничего с собой поделать! Меня тянуло к журналисту. Хотелось его увидеть и понять, зачем он мне сдался. А когда мне чего-то хочется… О, я не отказываю себе ни в чем!
     Ровно в двенадцать у Дэйла Брэдли раздался звонок. Я хотела назначить ему встречу, но он опередил меня.
     - Эрика, я прошу Вас составить мне компанию. Мне нужно навестить одного человека по интересующему и очень важному для меня делу. Вы поедете со мной?
     Я расплылась  улыбке, в его голосе чувствовалось искреннее желание меня увидеть.
     - Заезжайте за мной, я, так и быть, прокачусь с Вами!
Я верил, что Вы согласитесь.
     Еще бы! После стольких терзаний отступить назад? Нет уж, уважаемый Дэйл Брэдли, теперь Вы от меня не отвяжетесь…
     Мы выехали за город. Солнце припекало, но я предусмотрительно захватила из дому прелестную панамку, которая очень мне шла, поэтому лицо мое было защищено он возможного появления веснушек. Хотя, если на то пошло, при большом желании от ненужных даров солнца можно было бы избавиться  в салоне «Совершенство», где заведует моя сестрица. Для этого ей достаточно проделать рукой незамысловатое движение и шепнуть два или три слова…
     - Мистер Ричардсон живет в небольшом особняке на окраине. Он любезно согласился нас принять, но предупредил, что уделит нам не больше получаса, - немного виновато произнес журналист.
     - А чем он занимается, ваш мистер Ричардсон? – поинтересовалась я.
     - Он реставрирует музыкальные инструменты. Его профессия в наше время не слишком популярна, но он предан ей и, кажется, настоящий профессионал в своем деле.
     - Вы едете к нему, чтобы настроить какой-то инструмент? – меня одолевало любопытство.
     - Не совсем… - Дэйл чуть помедлил. – Меня интересует совершенно другое.
     Я вопросительно вытаращила на него глаза. Он не удержался и улыбнулся.
     - Не знаю, слышали ли Вы о недавней истории с летающей на метле девушкой?..-  нерешительно начал он.
     Я заинтересованно уставилась на него.
     - Ну-ка, ну-ка, что за история?
     - Да так, несколько дней назад я был свидетелем одного феномена. Мой босс, правда, утверждает, что это был массовый гипноз.
     Мне пришла на ум одна из недавно прочитанных по этому поводу статей.
     - Кажется, начинаю припоминать… Я читала заметку о визите НЛО в наш город. Это все та же девушка?
     Дэйл засмеялся.
     - Не думаю, что это НЛО.
     Я была с ним полностью согласна.
     - А что же?
     Он внимательно посмотрел на меня и серьезно, даже слегка понизив голос, произнес:
     - Волшебство!
     Я прикусила язык – прозорливости ему не занимать. Он прирожденный журналист, это точно.
     - А мистер Ричардсон? Он здесь при чем?
     - Он позвонил в редакцию газеты и сказал, что располагает кое-какими сведениями в связи с этой историей.
     О-о! Я пониже натянула панаму на нос. Что ж это за мистер Ричардсон такой?  Не хватало столкнуться с кем-то из наших или вроде того…
     Особняк с виду показался не ахти: он заметно нуждался в покраске и даже легкой реставрации. Ричардсон встречал нас на крыльце. Он подозрительно глянул на меня, когда Дэйл нас знакомил, но я лишь беспечно улыбалась, мысленно приказывая ему не вспоминать, кто я такая. Это было несложно, ведь я сразу его узнала.
     Мы прошли в дом. Повсюду были расставлены музыкальные инструменты: скрипки, арфы, виолончели. Вообще, конечно, было довольно захламлено и пыльно. Пылинки струились в лучах послеполуденного солнца, которое просвечивало сквозь щели в шторах.
     Пока Дэйл с мистером Ричардсоном говорили о «своем», я, испросив разрешения, прошла в конец комнаты, где вдоль стены стояли виолончели разных размеров. Среди них я заметила несколько довольно старых, явно не из современной эпохи. Интересно, откуда они у Ричардсона?
     Я провела рукой по потертому корпусу одного из инструментов. Чьи же руки тебя держали, дружище? Что ты слышала, божественную мелодию, от которой слезы на глазах, или противный скрип? Была бы здесь Элинор, она бы определила, из какого ты века… У нее наметанный глаз.
     Арфа… Я дотронулась до струн, они тихо вздрогнули, тотчас перед моими глазами колыхнулось видение: девушка в кудрявом парике и пышном платье меланхолично наигрывает какую-то мелодию, мило улыбаясь и хлопая ресницами. Ну нет уж, никаких призраков! Я помотала головой, и видение рассыпалось на тысячи пылинок. Я обернулась в сторону журналиста и Ричардсона. Они были увлечены беседой. Ричардсон размахивал перед лицом журналиста платком, что-то жарко рассказывая. Я напрягла слух и уловила его речь:
     - … И вот это упало сверху. Я сразу понял, что эта вещь – ее! Здесь инициалы, посмотрите, какое шитье. Как специалист, я Вам гарантирую, что эта надпись была сделана точно не в нашем столетии.
     Журналист кивал головой в такт его словам и норовил поближе рассмотреть сей предмет, но Ричардсон не давал ему возможности.
     Я вернулась к инструментам. В углу качнулась тень. Я присмотрелась. Еще один! Милый юноша с длинными волосами и утонченными чертами лица учтиво поклонился мне, приложив руку к груди. Так-так… Кажется, припоминаю, бродячий менестрель. Я подмигнула ему, он приветственно заулыбался. Бедняга… Погиб во цвете лет на руках у своей возлюбленной – королевы, той самой, у которой злой ревнивец-муж…

    На прощанье мистер Ричардсон все-таки отдал Дейлу злополучный платок, который, очевидно, выпал у меня из кармана, пока я развлекала толпу зевак, «перелетая с крыши на крышу». Надо же было именно ему подобрать мой платок! Пожимая мне напоследок руку (верх галантности!) Ричардсон еще раз подозрительно уставился мне в глаза, надеясь припомнить, где меня видел. Не тут-то было!..
    - Вы не слишком утомились, Эрика? – спросил меня Дейл, когда мы отъехали от дома Ричардсона на приличное расстояние.
     - Нет, совершенно не утомилась. И даже желаю отобедать. Разумеется, вместе  Вами.
     Дейл рассмеялся. Он явно был доволен встречей и уже, вероятно, в уме набрасывал начало статьи об «интересной находке некоего мистера Ричардсона, который любезно предоставил ее в наше распоряжение»…
     - О чем Вы задумались, Эрика?
     Я повернулась и стала изучать его профиль. Несомненно, Дейл Брэдли был хорош собой. Это я поняла с первой нашей встречи. Сейчас я просто любовалась им и думала о том, что иногда природа все-таки делает благородный жест и наделяет одного из своих протеже всеми добродетелями и достоинствами сразу… И это просто великолепно!
     - Я думаю о том, почему Вы обратили на меня внимание?
Журналист улыбнулся краешком рта.
     - Трудно не обратить внимание на леди, которая одним мановением руки чинит видавший виды автомобиль и ничего не просит за это взамен.
     - А кстати, почему вы ездите на автомобиле, видавшем виды?
     Этого я могла, конечно, и не спрашивать – сей факт был известен мне из его биографии, но надо было увести беседу из опасного русла. Еще не время открываться…
     - На нем ездил мой отец, поэтому он дорог мне как память. Через пару лет я наверняка обзаведусь более современной моделью, но сейчас мне удобнее с ним. И к тому же маловероятно, что кто-нибудь польстится его угнать! У моего начальника между прочим недавно угнали его БМВ…Хочу у Вас спросить, Эрика… Скажите, Вы с мистером Ричардсоном раньше не были знакомы?
     - Похоже, нет, - беспечно ответила я. – А что?
     - Мне показалось, что между вами есть какая-то связь… Не могу объяснить, с чего бы это. Извините меня за сумбурную речь... В общем, забудьте!
     Я непринужденно рассмеялась.
     - Да ну Вас, Дэйл! Заподозрили меня в связи с каким-то пожилым чудаком…
     Бедный журналист окончательно смутился, да так, что зашелся румянцем.
     - Что Вы, Эрика! Я совсем не то имел в виду.
     - Вот и прекрасно! Да что нам, поговорить больше не о чем, как о мистере Ричардсоне!- я дурашливо нахмурилась.
     - Отлично! - кажется, мистер Брэдли пришел наконец в себя.
     Мы подрулили к небольшому ресторанчику под открытым небом и заказали обед.
     Поглощая недурственные закуски, мы вновь разговорились, как и при первой нашей встрече…
     - Скажите, Дэйл, как Вам пришло в голову стать журналистом?
     Дэйл призадумался, потом сказал:
     - Вообще-то этому предшествовала одна история из детства. Когда я был мальчишкой, я мало дружил со сверстниками. Предпочитал общество книг. И еще своей собаки Рэдди. Одноклассники на меня внимания не обращали – я был этаким унылым очкариком-заучкой…
     - Это Вы-то? – я недоверчиво уставилась на него.
     - Ну просто занудой настоящим! И вот однажды – я как раз дочитал очередную книгу и, как всегда, находился в некотором оцепенении, потому что приключения закончились – я вдруг почувствовал, что хочу не просто начать читать следующий роман, а написать то-то свое. И желание это было во мне столь велико, что я в один момент собрал в сумку тетрадь, ручку, пару яблок на закуску и, прихватив с собой Рэдди, ушел на лужайку в парке, недалеко от нашего дома. Там я в один присест написал небольшой рассказ. Сейчас уж и не припомню, о чем. Но это неважно. Главное, я тогда почувствовал, что это доставляет мне самое большое удовольствие из тех, что я знал тогда в свои десять лет. И со временем я так увлекся, что исписал всю тетрадь и принялся за следующую. Бродил целыми днями, углубленный в себя, обдумывая очередной сюжет. Родители мои обеспокоились, хотели свести к доктору, но я умолил их этого не делать.
     - А вы не рассказали им про свой секрет?
     - Не рассказал. Вообще я был скрытным малым. Мне казалось, что весь мир, включая моих родителей, только и ждет, чтобы посмеяться надо мной. Но все же тайна моя раскрылась! Однажды я по неосторожности забыл свою драгоценную тетрадь в школе, на подоконнике. И мои «шедевры» достались на растерзание одноклассникам. Тогда меня охватила жуткая паника, я решил, что они изведут меня своими насмешками. И был потрясен, когда один из них с упоением стал зачитывать отрывок из моего рассказа. Кажется, это было что-то о пиратах. А остальные, раскрыв рты, слушали, присвистывая от восхищения…
     - И после этого Вы, вероятно, решили во что бы то ни стало стать писателем?
     Дэйл легко рассмеялся.
     - В общем, да, но не стал, как видите, увлекся журналистикой. Когда жизнь кипит и едва успеваешь замечать, как одно событие сменяет другое, мне интереснее находится в центре этих событий, чем сидеть за пишущей машинкой и обдумывать вымышленный сюжет…
    - Жаль… Я бы с удовольствием почитала, что же Вы там вымыслили.
    - Обещаю, Эрика, ради Вас я непременно засяду как-нибудь вечером за писанину и отдам Вам потом на прочтение.
     Потом Дэйл перевел разговор на мою скромную персону, но я увильнула от темы.
     - Я обязательно Вам сознаюсь, кто я такая и чем занимаюсь, но не сейчас – не хочется… - я скромно потупила взгляд, а потом изобразила одну из самых дурацких своих улыбок. – На фоне Ваших достижений я просто жалкая недотепа!
Прошу Вас, не говорите так!
     Дэйл мягко улыбнулся и накрыл своей ладонью мою руку. Пальцы наши сплелись, и мы долго смотрели друг другу в глаза и улыбались. Я видела, как дрожат его зрачки, и в эту самую минуту почувствовала, что больше не смогу жить без этого человека…
    
     Мы простились за два квартала до моего дома. Конечно, не верх конспирации, но кое-какие меры предосторожности обходить стороной не стоит.
     - А все-таки, Эрика, кто он такой, этот Ричардсон? Я уверен, Вы знаете о нем больше, чем я.
     - Ну же, мистер Брэдли, я думала, что интересую Вас совсем с другой стороны, а Вы пытаетесь вытянуть из меня какие-то сведения.
     - Что Вы, Эрика, - Дейл взял меня за руки. – Тысячу раз прошу простить меня. Клянусь, больше ни слова о работе!
     - Я Вам расскажу. Потом.
     В эту секунду – да, именно в этот миг, когда отблеск солнца скользнул по его лицу, и он чуть зажмурил глаза, я захотела, чтобы он поцеловал меня. И он, все так же держа меня за руки, сплетя свои пальцы с моими, приблизился ко мне и поцеловал. Мадонна, как будто полет – сначала в пропасть, прямо дух захватывает, а потом вверх, к небу…
     Я помнила поцелуй Винсента, его прохладные губы, ничего подобного тому, что произошло с Дейлом…
     Если бы дело не случилось днем, я бы полетела бы домой, но остатки благоразумия удержали меня от безрассудства и посоветовали пройти пару кварталов пешком…

     День, столь приятно начавшийся и чудесным образом продолжившийся, завершался прелестным вечером. Жара наконец отступила. Тени, отбрасываемые домами и деревьями, становились более насыщенными, приобретая фиолетовый оттенок. Близились сумерки.
     Элинор опять была расстроена. Сколько ни пыталась я развлечь ее разговором, предлагая все новые темы для беседы, она оставалась безучастной. Не помогли и мои старания вовлечь ее в танец: я включила музыку погромче и извивалась в невообразимых пируэтах, призывая ее присоединиться.
     - Эрика, уймись же наконец! Твое бесшабашное веселье отдает истерией.
     И как ей это удается: свести на нет все веселье одной колкой фразой?
     - Может, прогуляемся? Давно никуда не выходили, - предложила я.
     - Тебе было мало бала у Винсента? Где ты, как мне известно, повела себя не лучшим образом.
     - И как же тебе это стало известно? Ты следила за мной? Или веришь всем слухам, которые тебе не перестают доносить?
    - Ох-хо-хо! Думаешь, окружающим только и дело, что до твоей несравненной персоны? У меня и самой глаза есть…
     - Я до сих пор не понимаю, зачем из этого разводить такую панику?
     Я пожала плечами и перевернулась в воздухе, плавно перебирая руками и ногами - удивительное чувство, когда твое собственное гибкое тело слушается тебя беспрекословно. Я зависла под потолком и раскачивалась в такт музыке, подпевая себе под нос.
     Элинор запрокинула голову, глядя на меня в раздумье. Потом сказала:
     - А ты не задумывалась о том, чем могут закончиться твои приключения?
     - Не-а!
     - А вот чем.
     Элинор уселась поудобнее в кресле, закурила и спокойно, светским тоном, продолжила:
     - Чем сильнее будет становиться твоя связь – и духовная, и физическая –тем больше ты будешь терять своей силы. Это тебе кажется пустяком? – она усмехнулась. – Ну-ну… Так знай, что в скором времени прекратятся твои полеты по ночному городу, которые ты так любишь…
     - Ну и что? Мы будем раскатывать на машине!
     - Эти твои пируэты в воздухе тоже станут недоступными, - она протянула в мою сторону наподобие указующего перста руку с сигаретой.
     Я хохотнула и поболтала в воздухе ногами.
     - Зато мы будем танцевать в паре – хоть танго, хоть… еще что… Вдвоем. И он будет обнимать меня, и я - его…
     Я потянулась, изогнув спину, крутанула напоследок сальто и опустилась на пол.
     - Это еще не все! – она многозначительно постучала мундштуком о ручку кресла. - Когда Большой совет вынесет свой вердикт, и тебя лишат статуса и привилегий, твоя долгая и, по сути, беззаботная жизнь закончится. С этой минуты отсчет времени для тебя ускориться и ты, подобно обычной смертной, сможешь рассчитывать на ближайшие лет 50-60, если повезет…
     - Если я проведу их рядом с ним, с тем, кого я выбрала и кто выбрал меня - это будут чудесные годы. Я надеюсь…
     Я старалась держать марку, но мой запал изрядно поутих…
     - И потом, самое главное, Эрика. Не знаю, будет ли для тебя это главным, но для меня – точно! Мы тобой должны будем расстаться. Мне не разрешат оставаться с тобой.
     - Но, Элинор, это не так! -  я заволновалась. И впрямь, она припасла напоследок самый внушительный аргумент.
     - Так, Эрика, так. Мне больно даже думать об этом.
     Я понурилась. О таком повороте дел я не подумала. Хотя, конечно, Свод Правил был мне хорошо знаком.
     - Элинор, но ведь мы все равно с тобой не сможем оставаться вечно рядом. Я знаю, что твоей благосклонности добивается Льюис, да и не он один… И все это знают. И, скорее всего, вы в скором времени соединитесь.
     - Но и ты должна будешь потом, позже, связать свою жизнь с кем-то. Но с кем-то из нас, из своих. И мы все равно будем всегда связаны с тобой, даже если придется жить отдельно.
    - Элинор, послушай, бывали же случаи, когда в виде исключения Большой Совет давал разрешение и…
      - Было всего два случая. В первом Маргрет Уэндом выбрала какого-то приглянувшегося ей таксиста. Что ж, они прожили в любви и согласии с десяток лет, не более. А потом оба погибли – неслись по автостраде рано утром и в густом тумане не заметили ограждения…- Элинор вздохнула. – Мне продолжать?
     - Не надо, я помню историю Элизабет и ее мужа. Их яхта потерпела крушение в океане, когда они отправились в романтическое путешествие после свадьбы…
     Нашу беседу, принявшую неожиданно трагический оборот, прервал телефонный звонок.
     - Эрика, скорее! Ты нужна мне. Прямо сейчас! - Фридерик был в крайнем возбуждении - это я поняла сразу же по его прерывистому дыханию и заговорщицкой интонации в голосе.
     Элинор сурово сдвинула свои изящные брови и вдогонку успела дать еще одно наставление:
     - Шатания по ночам неизвестно где и с кем тоже до добра не доведут!
     Я ответила ей лишь воздушным поцелуем и была такова…

     - Ну, мсье профессор, рассказывайте глупенькой девушке, что вы тут насочиняли.
     Фридерик носился по своей лаборатории взад-вперед, ерошил свои и без того уже взлохмаченные волосы и возбужденно повторял:
     - Это немыслимо, Эрика!У меня получилось!
     - Ты, похоже, и сам не верил в это?
     Он наконец остановился и осмысленно огляделся.
     - Честно тебе скажу, я занялся этим совершенно случайно, от нечего делать.
     - Ну-ну, тебе было нечего делать? Что-то не верится.
     - Я просто хотел отвлечься, не думать… - он осекся и замолчал, начал деловито переставлять какие-то пробирки у себя на столе.
     Я подошла к нему и, обняв за плечи, поцеловала.
     - Ты прелесть, Фред!
     Он, не ожидавший такого поворота, еще больше заволновался, стянул   очки, повертел их в руках и водрузил их обратно на нос. Он так часто заморгал глазами, что я, кажется, расслышала, как трепещут его ресницы -прямо как у девушки, длинные и роскошные.
     - Ну, покажи наконец, что ты изобрел.
     Фридерик моментально успокоился, даже волосы у него непонятным образом сами собой улеглись и пригладились - передо мной стоял уже серьезный и собранный молодой ученый, активно подающий надежды и вещающий о своем открытии. Он сыпал научными терминами, показывал записи в журнале испытаний, объясняя ход своих мыслей. Я ободряюще кивала головой и ровным счетом ничего не понимала.
     - Ты понимаешь, о чем я говорю? – Фридерик как будто прочитал мои мысли.
     - Не совсем. Ты забыл: я не Энн, это она разбирается в формулах , - я развела руками.
     - Значит, так. Слушай еще раз. Предыдущее мое изобретение было, как ты помнишь, от неразделенной любви. Выпиваешь порцию эликсира - и на некоторое время забываешь о предмете своей страсти. Потом я вплотную приступил к другой проблеме… Как сделать так, чтобы человек, который испытывает к тебе чувства, но безответно, прекратил изводить и себя, и объект своей страсти… Ты понимаешь меня?
    - Конечно, Фридерик, понимаю. Я не понимаю только, каким образом будет действовать твое средство? Предыдущее было в виде сиропа, так?
    - Так, - Фридерик  потер лоб. – В день по 20 грамм.
    - А это твое изобретение должен принять, я так понимаю, тот, который изводит и себя и объект. Силой ему что ли в рот заливать? Или обманом в чай подмешивать? Да, но вдруг он откажется от чая или вообще…-  у меня в голове носились и другие версии, но все оказалось гораздо проще.
     - Зря волнуешься, Эрика, это просто аэрозоль, спрей… вроде дезодоранта. Только без запаха. Но воздействует в первую очередь на обоняние.
     - Это как же? Без запаха? И воздействует?
     - Вот скажи мне, Эрика, когда человек волнуется, находится в экстремальной ситуации…
     - Адреналин? – Я, кажется, начала понимать.
     - Когда человек счастлив, ему хорошо и приятно…
     - Эндорфин!
     - Вот! Кстати, на основе этого сделано мое первое открытие. Но это сейчас не главное.
     - Так-так, а главное?
     - Я химическим путем воссоздал формулу еще одного вещества, оно вырабатывается, если человек испытывает тревогу, волнение, когда его беспокоит что-то или кто-то…
     - И что, неужели сработало?
     - Более-менее. Вот формула - полюбуйся.
     - Ты же прекрасно знаешь, что мне эта цепочка «иероглифов» ни о чем не говорит. Ты бы лучше Энн позвал, она тебя с полуслова поймет.
     Фридрик сел за стол, начал опять перебирать свои черновики, переставлять склянки. После небольшой паузы он сказал:
     - Энн была здесь. Незадолго до твоего прихода.
     - Да? И что же? Куда она делась? Неужели отправилась преспокойно спать после твоего открытия?
     И тут до меня дошло… Энн была и «нанюхалась» изобретения Фридерика.
     - Тогда почему я до сих пор здесь? Я ведь тоже должна разнервничаться и убежать домой?
     - Учел. Есть, по крайней мере, три причины, по которым на тебя не воздействовало. Первая: я распылил аэрозоль не на себя, а рядом, то есть оказался как бы в коконе.
     Я загнула один палец на левой руке.
      - Раз!
     - Аэрозоль действует недолго, каких-то полчаса – конечно, если не вылить на себя целый флакон.
    - Два!
     Я загнула второй палец.
    - Ну, и самое главное, Эрика. Я ведь тебе и так безразличен.
     Я не стала загибать третий палец, подошла к нему и, остановившись за спиной, положила руки ему на плечи.
    - Фред, дорогой, если бы ты знал, как ты ошибаешься! Ты мне вовсе не безразличен. Иначе бы я не прилетела… не появилась бы тут, у тебя на ночь глядя. Просто…
     Фридерик погладил меня по руке.
     - Я все знаю. Не говори того, что очевидно. Есть четвертая причина…
     - О, это уже интересно!
     - Я догадывался раньше, что ты необыкновенная…
     О, если бы я умела, я бы непременно покраснела бы от смущения, как положено воспитанной особе…
    - Ну, что ты, Фридерик…
    - Не в этом смысле, Эрика. Вернее, и в этом тоже, словом… ты – не обыкновенный человек. Я знаю, ты можешь вытворять такие вещи, которые любому другому не под силу. Мне иногда кажется, что ты можешь читать мои мысли. И что вообще знаешь наперед, что я скажу или сделаю. Представляю, как тебе должно быть скучно с таким, как я…
     - Но если бы это действительно было так, я бы не сидела сейчас здесь, у тебя среди ночи! – попыталась я опровергнуть его горькие выводы.
    - Только эта смутная надежда, что я тебе хоть чем-то интересен,  утешает меня, Эрика, - Фридерик наконец выговорился, потом посмотрел на меня ясным взглядом и широко улыбнулся. – Но знай одно, Эрика, что бы ни случилось, я всегда буду на твоей стороне!
     - Спасибо, Фред, ты не представляешь, как это важно для меня. А теперь скажи мне, это твое м-м-м… новое изобретение – оно как действует? Вот, например, один раз я отпугнула того, от которого хотелось бы избавиться. А если он придет снова? А потом еще?
    - Объясняю. Во второй раз можно немного увеличить дозу, так же и в третий. И тогда у человека в подсознании отложится, что в твоем присутствии у него всегда возникает чувство тревоги, тоски и неуверенности. Так что впоследствии он станет избегать твоего общества.
     Так-так, ясненько! Эх, жалко, не на ком испробовать…
     - Так значит, Энн ушла сегодня от тебя с неосознанным чувством тревоги…
     - Я совсем чуть-чуть. Это ж все-таки Энн… Вот увидишь, завтра она придет как ни в чем не бывало.
     Что ж, нисколько в этом не сомневаюсь. По-моему, Энн так очарована Фридериком, что ее не отвадит и лошадиная доза его замечательного зелья…

     Утро следующего дня было безмятежным и многообещающим… Что оно обещало? Точно я не знала, но какое-то смутное, необъяснимое чувство, словно предвкушение чего-то неизведанного, но очень приятного, охватило меня и не отпускало, пока я не вспомнила вечерний разговор с Элинор. После этого мое непередаваемое настроение моментально улетучилось…
     Когда близилось время ланча, я входила в двери офиса компании, которой руководил Крайтон. Чем они там занимались? Кажется, доставкой грузов на дальние расстояния.
     Я дожидалась в приемной, пока от Крайтона уйдут посетители, болтала  его секретаршей Руру и пила минеральную со льдом. Забежал какой-то юноша, принес Руру документы. Разъясняя ей, что к чему, он не преминул оглядеть украдкой мои ноги (на мне был костюмчик – жакет с юбкой, такой короткой, что еще немного, и про меня можно было бы сказать, что я забыла ее надеть…).
     Вскоре дверь кабинета отворилась и появились посетители: двое мужчин и одна дама. Крайтон вышел их проводить и после учтивого прощания с ними увел меня к себе в кабинет. Мы приветственно расцеловались, и Крайтон произнес:
     - Ну-с, моя дорогая, я тебя слушаю.
     Я уселась в мягкое глубокое кресло.
     - Мне нужен твой совет, Крайтон. И, наверное, не только совет, но еще и помощь.
     - Прекрасно! Но для начала предлагаю переместиться в более уютное местечко и перекусить.
     - Это можно!
     Крайтон подошел ко мне, поднял из кресла и, держа меня за руку, сказал:
     - Сейчас мы с тобой окажемся в одном месте, где я бывал много лет назад. Надеюсь, тебе там понравится.
     Потом он чуть прикрыл глаза и пошевелил губами, будто что-то произнес беззвучно. У меня перед глазами зарябило, я зажмурилась…
     И мы оказались в небольшой таверне, где за массивными деревянными столами сидели люди, вовсю поглощали закуски и оживленно переговаривались. Я прислушалась.
      - Мы в Испании?
      - Да, это старая часть Мадрида, недалеко от площади Пласа Майор. Сейчас мы закажем поесть и выпить и поговорим наконец.
     Крайтон подозвал официанта (или как они назывались – не помню, мы ведь, ко всему прочему, переместились еще и во времени – в18-й век, кажется). Пока Крайтон изъяснялся на испанском с официантом, я огляделась и увидела развешенные на стенах предметы старинной утвари, картины и даже оружие.
     На нас совершенно никто не обращал внимания. Даже официант – бравый детина с роскошными усами – нисколько не удивился, увидев странную парочку (меня и Крайтона) в необычном одеянии и, приняв заказ, невозмутимо удалился. Но это же Крайтон! Он и не такие штуки может вытворять. Мне, например, удается (да и то с трудом) преодолевать лишь пространство где-нибудь неподалеку.
    - Так вот, Эрика, я тебе не сказал - ты прекрасно выглядишь!
     Нам принесли по кружке какого-то напитка. Крайтон довольно потер руки. Я взяла свою кружку и принюхалась.
     - Это можно пить без риска для жизни?
     - Эх, Эрика, знала бы ты, что это! Это рибера, фруктовое вино, попробуй, какое яркое, насыщенное… Себе я взял риоху, оно с привкусом дубовой бочки, тебе такое с непривычки может не понравиться…
     Я пригубила. Действительно, вкусно…И начала свой рассказ. Рассказала про все: как мы познакомились с Дейлом, как встретились и поехали в гости к Ричардсону. Единственное, о чем я умолчала - о нашем поцелуе…
     - Ну что ж, Эрика, я, наверное, скажу очевидную вещь, она тебя вряд ли обрадует: ты сильно рискуешь. Да и Большой Совет…
    - Я не сказала еще самого главного. Я кое-что узнала о нем, изучая его биографию.
     Крайтон внимательно смотрел на меня.
     - Когда-то давным-давно, лет этак пятьсот назад, у одной женщины из Северной Англии открылся удивительный дар: глядя на человека, она могла сказать, что его ждет в ближайшем будущем - радость или печаль, свадьба или, наоборот, разлука. Она могла предостеречь от возможной неприятности и напротив, обрадовать скорой удачей. Как ты понимаешь, до глубокой старости этой женщине (а она была из знатных господ) дожить не удалось… Но у нее остались дети, то есть род продолжился. И вот одним из потомков оказался один мой знакомый журналист.
     - И что же? Ты хочешь, чтобы его признал Совет?
     - Не только. Мне хочется самой малости: соединить с ним свою судьбу…

     Что есть жизнь? – размышляла я после встречи с Крайтоном. К слову сказать, после того, как мы славно отобедали, и Крайтон возвратил себя и меня в реальность, то есть в свой кабинет около трех часов пополудни, я, заручившись его поддержкой и обещанием нагрянуть к нам с Элинор нынешним вечером для беседы, удалилась. Но домой идти не хотелось, и я, скрываясь от жары, забрела в городской парк. И предалась там раздумьям… Обо всем и ни о чем, как это часто бывает.
     Итак, думала я, что есть жизнь? Череда побед и неудач? Подарков судьбы и потерь? Похоже… значит ли это, что подарки следует принимать с благодарностью, а потери – с философским спокойствием? Вообще скучновато выходит…
    Что есть любовь? О Боже, никто не объяснит. Кажется, в нечто подобное я уже ввязалась. И тоже объяснить не могу… А что делать дальше – не знаю…

    -…Эрика, я счастлив, что вы все-таки пришли. Для меня каждая встреча с вами – что-то необыкновенное, - произнес Дэйл и поцеловал меня.
     Мы зашли в бар, в тот самый, где я впервые его «застукала» вместе с его начальником Тиммзом и подслушала их выказывания о собственной персоне.
 Он подвел меня к столику и представил вставшим при нашем появлении Тиммзу и еще какому-то нервному господину, который теребил свой галстук и потирал подбородок…
    Я улыбалась, пытаясь не вспоминать, что предшествовало сегодняшнему свиданию с журналистом: Элинор рвала и метала, от ее всегдашнего спокойствия не осталось и следа. Я, как могла, ее убеждала, что постараюсь оставаться благоразумной и не поддамся чарам «этого проходимца». Мы уговорились, что к полуночи я буду дома, чего бы мне этого не стоило. Когда я увидела Дэйла, мне полегчало, хоть тревога и смутные подозрения о том, что Элинор сделает все возможное, чтобы не выпускать меня из поля зрения в последующие несколько часов, так и не покинули меня… Но это уже было не так важно, потому рядом был он, держал меня за руку и, обращаясь ко мне, склонялся близко-близко, чтобы я могла расслышать его сквозь шум в баре, и я чувствовала аромат его кожи, тепло его руки и думала, неужели существует какое-то препятствие, какая-то мелочь, из-за чего мое возможное счастье может стать недосягаемым…
     Через некоторое время нервный собеседник Дейла и мистера Тиммза покинул нас. Мы остались втроем, мило беседовали. Мистер Тиммз был любезен, рассказал нам пару веселеньких историй из своей бурной журналистской юности. Например, про одну дамочку, которая чуть не каждый день звонила к ним в редакцию с просьбой, чтобы приехали сделать о ней репортаж, при этом она называла разные причины: то у нее кошка заговорила человеческим языком, то зацвел фикус… А когда сотрудники редакции к ней все-таки приехали (чтобы отвязаться раз и навсегда!), она открыла им дверь совершенно обнаженная…
     - Оказалось, она поссорилась со своим парнем и во что бы то ни стало хотела попасть на обложку нашего журнала, чтобы произвести впечатление на своего «бывшего».
     - И как? Вы ей помогли осуществить мечту?
     - О нет! Пойди мы ей тогда навстречу, и наш журнал мог бы превратиться в обычную брачную контору! Но на произвол судьбы мы ее не бросили, не волнуйтесь. Забрали ее с собой в редакцию - предварительно попросив, конечно, одеться и познакомили ее с нашим редакционным психологом, чтобы он ей помог преодолеть депрессию…
    - Кажется, я догадываюсь, чем завершилась эта авантюра…
    - Да, Эрика, именно так: наш молодой начинающий психолог без памяти влюбился в эту особу и не без взаимности… Так что завершилось все свадьбой! Ох, ну и жара сегодня… - Тиммз, отдуваясь, расстегнул еще одну пуговицу на своей рубашке.
    - Я слышала прогноз сегодня, скоро станет прохладней.
   - Хорошо бы!.. Уф, кажется, включили еще один кондиционер, наконец-то!
     Дэйл внимательно посмотрел на меня, как будто о чем-то догадываясь.
Я очень нежно улыбнулась ему в ответ…
     Как ни жаль, но обещание свое вернуться до полуночи мне пришлось выполнять – шутки с Элинор опасны для здоровья. Поэтому, простившись  Дэйлом (мы долго стояли, обнявшись, не в силах отцепиться друг от друга, потом я сделала над собой усилие и села в такси), я постаралась вернуть своему лицу нормальное выражение, чтобы не явиться перед ясны очи своей сестрицы с затуманенными от чувств глазами и блуждающей улыбкой, по которой можно наверняка догадаться, что мыслями я в данный момент не  здесь и не сейчас… Где? Вероятно,  там, где сейчас Он…

    Дома меня, как всегда, поджидал сюрприз. Я почти не удивилась, так как за эти дни привыкла к быстрой смене событий.
    - Собирайся, мы едем к Винсенту. Через десять минут прибудет машина за нами.
   О, нет… только не это….
    - Почему именно сегодня?
    - У него есть какой-то повод для встречи. Он пригласил Крайтона и… еще пару человек…
    Крайтон? Все не так уж безнадежно…
    - Пару человек – это, надо думать, Лоринда и Льюис?
    - Ты прозорлива, как всегда… Только Лоринды  не будет.
    - Как же наша компания переживет ее отсутствие?
    Элинор засмеялась.
    - Особенно тебе будет ее не хватать! Винсент отправил ее с каким-то поручением во Флориду. Прошу тебя,  не мешкай, собирайся… Не спеша, но быстро!
     Когда я стояла, обмотанная полотенцем, после душа и разглядывала свое отражение в зеркале, мне пришла в голову одна невероятная мысль… А впрочем… Почему бы и нет? Если даже мои предположение намерений Винсента окажутся неверными, подстраховаться не помешает!
     - Ты скоро? Машина уже подошла, - проговорила Элинор, протягивая мне в приоткрытую дверь ванной вешалку с платьем.
    - Еще пять минут, - пообещала я, забрала платье и снова закрыла дверь на защелку, прислушалась – судя по удаляющимся шагам, Элинор вернулась в комнату. Я надела платье и встав перед зеркалом, произнесла одно несложное заклинание, благодаря которому можно было шагнуть сквозь пространство к тому, чей образ мысленно себе представляешь. С фамильным зеркалом было бы, конечно быстрее и наверняка, а тут… Но попробовать стоит. Постепенно мое изображение начало тускнеть, стираться, место него начало проявляться другое лицо – Глаза, шоколадно-карие, в обрамлении длинных пушистых ресниц, непослушные кудри надо лбом, губы, напряженно сжатые, как всегда во время рождения очередного открытия. И наконец, образ обозначился вполне четко – вот он, Фридерик. Я закрыла глаза, сосредоточившись, представила его лабораторию и большое зеркало в углу комнаты – и шагнула из зеркала прямиком к рабочему столу, где в это время Фридерик настойчиво выводил какую-то формулу.
     Он ничуть не удивился, как будто я каждый день шагаю к нему из зеркала в гости, только вопросительно посмотрел на меня.
     - Мне срочно нужно твое зелье для отпугивания незваного жениха! -
Я нетерпеливо протянула руку. – Все вопросы потом, очень спешу.
     Фридерик только спросил:
     - Ты уверена, что оно тебе действительно нужно?
     - Еще как! Ну же, Фред, вопрос жизни и смерти!
     Он молча подошел к стеклянному шкафчику с пробирками и бутыльками, достал нужный флакончик. Как только он оказался у меня  руках, я поцеловала своего спасителя в щеку и испарилась…
      Вскоре мы неслись по ночному городу. Женуа, как всегда, был немногословен. Элинор тоже отмалчивалась. Только когда мы уже подъезжали к воротам особняка Винсента, она взяла меня за руку и, глядя в глаза, сказала:
     - Я очень надеюсь, Эрика, что ты будешь вести себя благоразумно!
     - Постараюсь, дорогая… - я действительно не хотела, чтобы она переживала и расстраивалась – из-за меня или из-за чего другого, но, кажется, я уже перешагнула какую-то черту или вот-вот ее перешагну. После чего, как мне думается, возвращение назад будет затруднительным…
     Винсент вышел встречать нас, был само очарование. Он обвел поочередно нас взглядом – Элинор благодарным, меня – довольным и, как мне показалось, вожделенным…
     Мы расселись за большим круглым столом, уставленным различными закусками – необычными даже на вид, а на вкус, я полагаю, и подавно… Винсент, как я знала, в большинстве случаев предпочитал рассаживать гостей и людей, с которыми вел переговоры, именно за круглым (за редким исключением – за овальным) столом. Он считал, что это сближает и располагает к душевной беседе. А за душевной беседой,  как известно, выбалтывается большинство тайн, которые ни за что не поведаешь, если не потеряешь бдительность, сидя за столом с острыми углами…
     Все было очень мило. Повар Винсента – знаменитый Фиорентино, который готовил еще, кажется, правителям во времена печально известного клана Борджиа в столь любезной и милой сердцу Винсента Испании (?) – действительно удивил нас великолепной закуской - … - Мы долго восхваляли его непревзойденное мастерство и умение подать любое блюдо в изумительной посуде и с хорошо продуманным гарниром. Когда присутствующие стали еще более раскрепощёнными, благодаря красному испанскому вину, поданному к блюдам, Крайтон сделал мне еле заметный жест, из которого я поняла, что он меня о чем-то предупреждает. Необходимо было под каким-нибудь предлогом с ним побеседовать без свидетелей. Только вот как это сделать?... Пока я раздумывала над этим, присутствующие гости начали понемногу выходить из-за стола и рассредоточиваться по гостиной, кто-то вышел курить на балкон, кто-то, обнявшись, начал неспешно танцевать. Я поняла, что лучшего момента не найти и поймала взгляд Крайтона, намереваясь дать ему знак поговорить с глазу на глаз, но в этот момент на мое плечо легла мягкая и сильная рука Винсента. Я это сразу почувствовать – по моему телу пробежала дрожь, не то чтобы неприятная… скорее, напротив, ведь Винсент не был мне нехорош или неприятен… Просто он был не тот, который… В общем, я уже говорила об этом. Я почувствовала его власть и силу через это прикосновение, поняв, что он задумал нечто, чему противостоять будет весьма сложно… если вообще осуществимо…
     Так и вышло. Он завел меня в свой кабинет, туда, где давеча на балу делал мне свое необыкновенное предложение. Я рассматривала стеллажи с редкими книгами на разных языках мира, поражаясь в очередной раз, как ему удалось собрать такую коллекцию. Он тем временем прошествовал сначала к своему столу, покопался там и что-то выудил из верхнего ящика, я наблюдала это боковым зрением, уже догадываясь, что он мне сейчас преподнесет… В это же время пыталась незаметно для него выудить из сумочки флакончик с зельем Фридерика. Улучив момент, когда он нагнулся над ящиком, я незаметно, провела рукой, стараясь, чтобы попало на запястье, по горловине флакончика, затем повернулась к Фридерику. Он стоял передо мной, улыбаясь, и держал в руке маленькую коробочку с кольцом.
     - Эрика, это для тебя. Я заказал его у известного парижского ювелира, описал ему тебя, рассказал, как ты мне дорога… Словом, она постарался от души….
     Я провел рукой по своим волосам, надеясь, что от движения моей руки зелье начнет действовать быстрее.
    - Право, Винсент, стоило ли… - я опустила глаза, так как мне действительно было неловко.
     - Эрика, ты заслуживаешь гораздо большего… и я обещаю, что в скором времени все у тебя будет – все, что только пожелаешь и… даже чего не посмеешь пожелать! Но оно у тебя будет…
     Мне стало совсем невмоготу. Что же делать… И тут я как-то неловко покачнулась – видимо, от избытка чувств – взмахнула рукой, удерживая равновесие, сумочка соскальзнула у меня с локтя и бухнулась на пол, флакончик с изобретением Фридерика разбился и драгоценные капли чудодейственной жидкости растеклись сначала в небольшую лужицу, а затем начали потихоньку прямо на глазах испаряться. Винсент бросился помогать мне, собирать разные дамские вещицы, вывалившиеся так некстати из самого сокровенного, что есть у женщины – ее спасительницы-сумочки. И в этот момент, как я и надеялась, произошла реакция – вещество подействовало. Винсент немного изменился в лице, улыбка его сначала стала растерянной, а затем и вовсе исчезла. Он помог мне собрать мое барахло, обнял меня за плечи, затем нахмурился, отпрянул от меня, как будто его стеганули кнутом, закрыл глаза ладонь, произнес:
     - Прости, Эрика, что-то мне нехорошо…
     Я даже немного испугалась, несмотря на все уверения Фридерика, что это зелье абсолютно безвредно… Кто его знает, может, у Винсента, слишком чувствительный организм…
     - Винсент, я сейчас, я позову кого-нибудь на помощь!
     Я ринулась к двери, несмотря на слабый возглас Винсента:
     - Не стоит беспокоиться, дорогая…
     Я выскочила в коридор, спустилась вниз и подозвала личного помощника Винсента -  Ромуальда. Объяснила, что Винсенту  стало внезапно нехорошо и что, скорее всего, ему требуется помощь. Ромуальд недоверчиво посмотрел на меня и устремился наверх. Я нашла Элинор и объяснила, что нам сейчас лучше уехать. Она тоже смерила меня недоверчивым взглядом, но все же согласилась. Тем более, что на лестнице, ведущей в кабинет Винсента, показался Ромуальд и объяснил все присутствующим, что Винсенту немного нездоровиться, но он очень просит всех гостей продолжать отдыхать и не беспокоиться о ночлеге – всем приготвлены комнаты для сна…
    Кое-кто предпочел остаться на ночлег у Винсента, мы же с Элинор уехали.  Нас отвез домой Женуа. По дороге Элинор пыталась выспросить меня, о чем мы беседовала с Винсентом и почему ему так внезапно стало плохо. Мне и самой было не по себе. Я не могла дождаться момента, когда мы окажемся дома, и я смогу побеседовать с Фридериком, воспользовавшись ну… хотя бы нашим фамильным зеркалом…
     Когда Элинор уснула (по крайней мере, мне так показалось) , я пробралась в гостиную, сняла покрывало с нашего фамильного достояния и сосредоточилась, мысленно взывая к Фридерику…. Вскоре мне предстала картинка: Фридерик, разметавшийся в своей постели, темно-каштановые кудри живописно возлежат на подушке, сомкнутые ресницы отбрасывают тень на его миловидное лицо… Когда мои мысленные просьбы дошли до него, он зашевелился, что-то мыча спросонья, заворочался, потом сел на постели, пошарил на тумбочке у кровати, нашел там свои очки, водрузил их на нос и произнес, не открывая глаз:
     - Я вас слушаю.
     Я улыбнулась.
     - Фридерик, я тебе снюсь… Это Эрика. Не бойся, послушай меня и ответь на вопрос: твое изобретение, которое ты мне сегодня дал на важную встречу, оно точно безвредно?
     - Абсолютно! – уверенно ответил Фридерик и кивнул головой.
     - Чем грозит передозировка?
     - Максимум – легкое недомогание, может быть быстро проходящая головная боль, даже не боль… просто голова будет немного кружиться, самое большое – полчаса.
     - Это точно?
     - Это точно. Проверено на себе.
     - Ты – прелесть. И я тебя люблю! – я мысленно чмокнула его в лоб. Он снял очки, улегся обратно в постель. При этом на лице его была блаженная улыбка…. Он сладко зевнул и заснул.