История «Фабрыщины» и «Трубыщины»
(XVIII – пер. пол. XIX века)
С начала XVIII века вольная жизнь казаков для большинства жителей Званного закончилась. Часть из них стала приписной к посессионной Глушковской фабрике. Работавшие на мануфактуру званновцы проживали в стороне села, которая стала с тех пор называться «Фабрыщиной». Другая сторона села стала называться «Трубыщиной» по имени помещиков - известной в России фамилии Трубецких, владевших землей и крестьянами. Были в Званном помещики-владельцы и помельче, мы о них упомянем «ниже. В наше время многие жители уже не знают, где находилась Фабрыщина и Трубыщина. Поэтому автор приведет ту версию, что слышал от своих дедушек и бабушек, ее подтверждают другие ровесники автора. Работавшие на мануфактуру званновцы проживали в восточной стороне села - Фабрыщине (со слов моего одноклассника Владимира Бондаренко, ссылающегося на рассказы стариков, граница Фабрыщины шла по улицам Центральная-Береговая (Зацерковская). Западная сторона села стала называться Трубыщиной.
Выскажу свое предположение, которое требует дополнительных исследований, о том, почему произошло такое деление села на две части. По документу «В полковую Лубенскую канцелярию доношение» видно, что первые поселенцы Званного селилась на земле помещиков, к ним не применяется формула «за Крыжским сотником, на крепостной земле дворянина…». Очевидно, они сформировали восточную половину Званного, и стали впоследствии поссесионными подданными Глушковской мануфактуры, купленными вместе с землей Дубровским, о чем будет сказано ниже. Более поздние поселенцы западной половины села были, несомненно, казаками (к ним применятся формула «за Крыжским сотником, на крепостной земле дворянина…»). Возможно, они закрепощены были позднее и стали пренадлежать Трубецким. Когда это произошло – сейчас можно только предполагать, скорее всего, в период между 20-ми годами XVIII века и 1782 годом.
В 1718 г. правительство, проведя с помощью армии перепись населения, перешло от подворного налога к сбору подушной подати, ставшей основной формой государева тягла и увеличившей доходы казны в три раза. Подать собиралась три раза в год воинскими командами. Так, с крестьян Путивльского Молченского монастыря в декабре 1724 г. подушная подать одного сбора составляла 27 коп. с души.
Реформа имела также и социально-полицейское значение: за исключением государственных, все крестьяне страны становились крепостными, вводилась паспортная система, была ужесточена борьба с беглыми.
Именно после реформы 1718 года Дубровский и его компаньоны сумели превратить жителей села Званное (его западной части) и других окрестных сел в крепостных посессионной мануфактуры. В истории села начиналась новая эпоха.
В жизни села Званное на протяжении двухсот лет: со дня основания в 1719 году до начала XX века Глушковская (Путивльская) суконная фабрика - первая суконная мануфактура, возникшая на Слобожанщине, стала играть важнейшую роль. Предприятие было крупнейшим производителем сукон не только в России, но и в Европе. Жители «Фабрыщины» потеряли свой свободный статус, они были приписаны к фабрике, обязаны были выполнять повинности по приказу ее владельцев, но их не могли продать, как других крепостных, без фабрики. Очевидно, этим и объясняется тот факт, что в рассказах долгожителей западной части села нет случаев, описывающих продажу людей помещиками, в сознании людей не осталось представления, что они вообще были крепостными. Это, очевидно, вытекало из особенности социального статуса посессионных крестьян. Они были «крепки» не владельцу, а предприятию, они не могли продаваться отдельно от него и составляли с ним нераздельное целое. Все производство посессионных заводов находилось под контролем правительства, и часто переходило в руки государства.
Что касается статуса казаков, то в настоящее время у нас нет достаточных оснований говорить, что все жители Званного потеряли этот статус с тех времен, как была создана Путивльская (Глушковская мануфактура). По «ревизской сказке» 1795 годы глава сельской администрации западной части села, что подчинялась помещикам Трубецким, назван не старостой, а атаманом, им в то время являлся Шевченко. Казаки Карыжской сотни Сумского полка до 1765 года помогали собирать помещичьи налоги с приписных крестьян Глушковской фабрики. После того, как слободские казачьи полки при Екатерине II были реорганизованы в гусарские, сельчане могли служить в этих новых военных образованиях.
По истории Путивльской фабрики (впоследствии переименованной в Глушковскую) имеется достаточно много научной литературы. В Курске в 2003 году вышло совместное издание Главного архивного управления и госархивов Курской и Сумской областей - «Глушковская суконная фабрика: три века истории: сборник документов и материалов» - это наиболее полное собрание по истории старейшего в курском крае предприятия. Подробно описана история мануфактуры в уже цитированной книге Слюсаржского и других работах.
Своему возникновению Глушковская мануфактура обязана экономическим преобразованиям Петра I, потребовавшим развития промышленности, удовлетворявшей бы потребностям армии и флота, в том числе и в обмундировании.
Много энергии вложил в создание в 1719 году Глушковской мануфактуры ее основатель и создатель Иван Матвеевич Дубровский. В обращении к императрице Екатерине I он просит разрешения «построить на свои деньги в Путивльском уезде в селе Званном и Глушкове суконный завод в три года». При создании фабрики применялись и насильственный захват земель, и закрепощение крестьян окрестных поселений. Все это было возможно(происходило) с благословения Екатерины I. Дубровский действовал весьма жестко, если не сказать жестоко, не давая поблажки не только крестьянам, но и помещикам. С «высочайшего соизволения» Дубровский закрепостил «вольных черкассов» множества окрестных сел и деревень. Многочисленные жалобы свидетельствовали о том, что крестьяне и казаки лишались средств к существованию, своих занятий и насильно определялись к «заводу в подданство».
Глушковская мануфактура, построенная придворным цар¬ского двора И. Дубровским, была записана на имя царицы Екатери¬ны I. Царица дала И. Дубровскому деньги на постройку фаб¬рики и указом 2 сентября 1719 года разрешила ему «построить суконный завод в три года». Дубровский обязался по истечении трех лет из прибыли «завода» платить в казну царицы «две доли, а третьею долею пожалован он». В 1722 году в «компанейство» Дубровского и Екатерины вступил русский помещик В.Корч¬мин, владевший землями поблизости от строившейся «фабрики».
Насколько бесцеремонно действовал Дубровский по отношению к крестьянам и помещикам, одних превращая в «приписных», а у других скупая за бесценок земли, говорит сохранившийся документ: «В 1720 году 28 сентября путивльский помещик Лаврентий Денисов ... продал мне [Дубровскому] ползавода ... по обе стороны реки Семи Корыжского городища с урочищами с усадьбой, с лесами с сенокосными угодиями, с распашной землёй за 50 рублей серебром с копейками...». В наше время такие действия назвали бы рейдерством. Село Карыж и другие близлежащие села Дубровский получил почти даром – сказывалось покровительство царицы.
Вскоре предпринимательская «компания» прибрала к своим рукам 18 сел: Корыж, Званное, Кобылки, Комаровку, Кульбаки, Глуш¬ково, Сухиновку, Коровяковку, Теткино, Глушец, Дьяковку, Виш¬невку, Мужицу, Козыревку, Худяковку, Заболотовку и др. В них насчитывалось жителей мужского пола 7873 человека. Из этой мас¬сы крепостных часть составляли постоянные кадры работных людей, мастеров разных специальностей, учеников и часть ис¬пользовалась в подсобных хозяйствах.
Строительство мануфактуры осуществлялось в короткие сроки. По описи 1726 года в Глушково был фабричный двор, обне¬сенный деревянным забором. В нем стояло 5 производственных светлиц: четыре с ткацкими и сновальными станами, пятая для ворсения и стрижки сукон. Около светлиц стояли на колесах 3 рамы, на которых суконные основы сушили. За пределами фабричного двора стояла светлица, оборудованная печью и другими приспособлениями для окраски сукна. Около «сукон¬ных заводов» был другой двор, в котором находился «стаметный завод», состоявший из двух светлиц с ткацкими станами и сновальней и одной светлицы красильной. «Перед оными заво¬дами» стояло 4 ряда рам, общей длиной 151 сажень для про¬сушки окрашенных сукон».
Сукновален было 8, они находились на берегах р. Сейм и его притоков. В с. Теткино их было 2 и в селах Козыревке, Мужице, Кульбаках, Куцовке, Дьяковке и Заболотовке - по одной. Кроме того, в селах Званном и Мужице было по 2 светлицы и в с. Корыж — светлица, входившая в состав мануфактуры, в ко¬торых ткался стамет.
Было несколько кустарных крестьянских предприятий, вхо¬дивших в состав мануфактуры И. Дубровского.
Основное оборудование мануфактуры состояло из ткацких станов и самопрядок. В Глушково насчитывалось сукноткацких станов: «в деле 23, навитых 7, порозжих 20», всего 50; ста¬метных станов: «в деле 18, порозжих 11», а также в селах Зва¬нном, Корыже, Сухиновке, Комаровке и Мужице 24, всего 53; самопрядок было в Глушково и названных селах 287 ком¬плектов. Самопрядки представляли собою орудие, известное на Руси с XIV века;( Б. А. Рыбаков. Ремесло древней Руси. М., Изд-во АН СССР, 1948 г., стр. 677).
Прялки с ножным приводом имелись в селе Званное в начале XX века почти в каждой хате. Их изготовляли местные мастера. Но в это время на них, в основном, уже пряли нить не из шерсти, как было во времена посессионной мануфактуры, а из конопли. Из конопляной ткани, изготовленной на ручном ткацком станке, шили одежду, делали вышитые красными и черными нитками рушники и занавески, рядно.
Глушковская суконная мануфактура была централизован¬ным предприятием, где сукно изготовлялось полностью в отли¬чие, например, от Ряшковской, сукно которой красилось в Глушково.
Суконная мануфактура, надо полагать, начала работать на покупном сырье. Скупалась шерсть не только на местном, но и на отдаленном, а частично и на заграничном рынке.
Обеспечение «фабрики» покупным сырьем было делом не лег¬ким и дорогостоящим. Поэтому И. Дубровский, собрав с кре¬стьян в качестве оброка 916 овец, устроил овчарный «завод».
В его владениях были запашки и 4 гумна в селах Глушце, Кульбаках, Дьяковке и Сухиновке. Он имел кирпичный и извест¬ковый «заводы», винокурни и 6 шинков. У него было 4 двора с садами и огородами, 272 головы крупного рогатого и мелкого скота и разной домашней птицы 644 штуки.
Все это крутой предприниматель создал руками жителей окрестных сел, лишая их казацкой вольности и возможности работать самим на себя. В селе Званном подобная ситуация повторилась через 200 лет во время коллективизации. Можно сказать, что при Петре I было создано 200 мануфактур, страна рванула вперед в промышленном развитии. Но сопровождался этот рывок ухудшением положения простого народа.
Жители окрестных сел, попавшие в зависимость от Дубровского, боролись за свои права как могли. Но формы борьбы преобладали пассивные: жалобы, просьбы и побеги. Только в 1726 году мастеровые мануфактуры подали около 20 челобитных царским властям на Дубровского, в ответ на них Дубровский приказывал "бить дубьём и держать оных за караулом". Именно в это время и родился в Званном документ «В полковую Лубенскую канцелярию доношение», возможно, что руководство казаков пыталось отстоять «своих» людей от закрепощения Дубровским и запрашивало их списки, или это была просто жалоба жителей села.
Постоянные работные люди и мастеровые Глушковской суконной мануфактуры жаловались правительству в 1726 году на задержку жалованья и просили выдать им заработанные день¬ги. Работные люди, особенно приписные, часто выражали свой протест против гнета побегами. В следственных материалах по делу владельца Глушковской мануфактуры И. Дубровского за 1726-1727 гг. отмечено, что после ареста последнего с мануфактуры бежало 68 человек.
Дубровский создал большой хозяйственный комплекс, в ко¬тором основное место занимала суконная «фабрика». Она подго¬товлена была к выпуску до 100 тысяч аршин тканей в год. Одна¬ко Дубровскому не удалось развернуть работу своего предпри¬ятия, в 1726 году он был властями «обвинен в неразмножении» производства сукна и отстранен от управления мануфактурой.
Всем конфискованным в казну предприятием вначале руково¬дил поручик А. Вестов, затем поручик С. Арсеньев, а потом асессор И. Неелов. В их руках дело не спорилось. В 1726 году, как известно, на мануфактуре было около 100 станов, работало 559 человек; в 1727 году действовало 60 станов, работало 455 мастеровых; в 1732 году осталось 14 станов и было 450 мастеровых.
На мануфактуре в конце первой-начале второй четверти XVIII века было занято свыше 450 человек постоянных работников, подавляющее большинство из которых были переселившиеся в украинцы черкассы. Мастера же были почти сплошь иностранцами, которые жили и работали на льготных условиях. Каждый из них получал в год 90 пудов ржаной муки, 24,5 пуда крупы, 6,5 пуда солода, 5,5 пуда соли, 42 ведра вина, 1,5 пуда свиного сала и другое продовольствие. Кроме этого, им ежедневно выдавали по одному ситному хлебу, гусю, курице и другое пропитание. Об оплате же русских и украинских мастеровых рабочих в «экстракте» Государственного сената о постройке и экономическом состоянии Глушковской суконной фабрики сказано довольно туманно: «И вышеописанным мастеровым и работным людям, кроме мастеров-иноземцев, даются задельные деньги, кто сколько может сделать по разным ценам...». Цены же эти были крайне низкими.
Можно сказать, что жители Званного за свой труд непосредственно на фабрике получали гроши, остальные «приписные» обязаны были поставлять те продукты, что потребляли иностранные мастера, и также выполнять вспомогательные работы.
В 1731-1732 гг. на суконной мануфактуре было выработано сукна 7700, каразеи 4560 и стамеда 1000, а всего 13 260 аршин; за 5 лет чиновничьего управления казна доложила на это предприятие «из других казенных мануфактур доходов» 4531 руб. 16 коп. В результате правительство решило передать мануфактуру в частные руки. На нее претендовали И. Дубровский и Елизавета Петровна, как на наследство матери, но им было отказано. В 1732 году правительство Анны Ивановны передало Глушковскую мануфактуру русскому купцу И. Полуярославцеву.
И. Полуярославцев обязался стараться «не только о размно¬жении той фабрики, но и о делании сукна лучшею добротою против иностранных», добиваться удешевления стоимости тка¬ней, поставлять в казну ежегодно сукна 25 тыс. аршин и кара¬зеи 100 тыс. аршин, а также с 1737 г. платить сукном за доходы, которые должны были поступать ему с приписных сел. Он построил две производственные светлицы и каменную палату.
Кроме «мастеровых и работных людей», непосредственно занятых на мануфактуре, при ней было свыше десяти тысяч «посессионных» крестьян, которые были полной собственностью купивших их владельцев (крепостными), но не могли быть проданы отдельно от мануфактуры. По описи 1733 года, в 18 селах и деревнях (Глушково, Корыж, Теткино, Званное, Кобылки, Коровяковка и др.), принадлежащих мануфактуре и расположенных на юге Рыльского уезда, в 1322 крестьянских дворах было 13 618 душ мужского и женского пола. «В селе Званном было черкасских 110 дворов, в них людей мужеска полу 565 душ, женска полу 525 душ, и всего обоих полов 1090 душ… ». (Из истории Курского края. Сборник документов и материалов. Центрально-Черноземное книжное издательство. Воронеж. 1965 год, с.114).
Несмотря на рост закрепощаемых крестьян, самой мануфактуры, она в октябре 1741 года у Полуярославцева была отобрана за то, что сукно и каразеи делал «самым худшим способом», он был присужден к ссылке на каторжные работы сроком на год, а сама фабрика вновь передана в казну. После этого фабрика неоднократно переходила то из рук в руки, то в казну, то частным лицам.
В ведении казны она находилась до 1752 года, управляющими ее были поочередно 4 чиновника. Обследуя ее в 1743 году, князь Долгору¬кий писал в Мануфактур-коллегию: «за разобранием старых светлиц и за непостроением еще новых никакой работы при на¬езде моем не было». Такие «перерывы» в работе были только на пользу приписным крестьянам, тем же званновцам, которые могли не отвлекаться от работы в своем хозяйстве и не нести повинности при фабрике.
Деятельность «фабрики» возобновлена была в 1746 году. В сообщении осматривавших ее чиновников Мануфактур-коллегии в 1748 году говорилось, что на ней работало суконных 55 и каразейных 10 станов, на них ткалось сукна ежегодно по 30 тыс. аршин.
Тем не менее, мануфактура приносила казне больше забот, чем выгод. В частности, управители не старались преодолевать трудности снабжения «фабрики» сырьем и разными материала¬ми, заботясь только о своей наживе, что препятствовало росту вы¬работки тканей. Это принудило правительство вновь передать предприятие в частные руки. Отказав мастеру фон Аккеру в 1743 г., камергеру К. Жеребцову в 1746 г., камергеру А. Трубец¬кому в 1749 г., правительство в 1752 г. передало мануфактуру без¬возмездно московскому купцу и владельцу сургучной и карточ¬ной «фабрик» К. Матвееву с предоставлением ему ряда льгот. Он был выходцем из крестьянской семьи села Хавки Веневского уезда Тульской губернии.
Период владения фабрикой Козьмой Матвеевым явился временем ее процветания и резкого расширения производства. Ежегодно производилось до 100 тыс. аршин сукна, а вместо 50 суконных станов в 1752 году в 70-е годы их было уже 100. Стадо овец элитной породы, выписанных из Голландии, составляло 17 тысяч голов. К 1775 году деревянные строения фабрики заменены каменными, построен одноэтажный главный корпус, открыты филиалы фабрики в Теткине и Кульбаках, расширены земельные владения. После смерти Матвеева в 1775 году делами ведали его жена Анисья, а затем сын Иван.
Путивльская суконная фабрика в начале 1770-х годов имела 8 478 работников, среди них много наёмных. При этой фабрике была овечья ферма, на которой в 1780-х годах было 17000 овец.
Село Званное входило в 1772 году в Белопольский уезд Слободской Украинской губернии. В книге « Ревизские сказки» за 1772 год есть подворная перепись крестьян села Званное, ведомства Глушковского суконного завода императрицы Екатерины Алексеевны. В 1780 году Путивль стал уездным городом и приписан к Курскому наместничеству. Село Карыж и деровня (деревня) Званное были приписаны с 25 апреля 1780 года по 12 декабря 1796-го к Путивльскому уезду Белопольского округа Харьковского наместничества.
Слободская Украинская губерния в 1780 году переименована в Харьковское наместничество, которое, как отдельная административно-территориальная единица, просуществовало фактически до конца 1796 года. Согласно Указу от 12 декабря 1796 года, ему возвращалось предшествующее название - Слободско-Украинская губерния, и территория, которую она занимала до создания наместничества.
По данным ревизии 1782 года в селе Званное числилось приписанными к Путивльской фабрике 720 человек и крестьян князя Трубецкаго - 618 душ (всего 1338 человек).
В течение всего XVIII века власть помещиков возрастала над крестьянами. При Екатерине II завершается процесс превращения крепостных крестьян в «рабов», как их называла прославленная императрица и ее современники. Самой темной стороной крепостного права был неограниченный произвол помещиков в распоряжении личностью и трудом крепостных. С 1741 года помещичьи крестьяне, к которым относилась часть жителей Званного и помещиком которых был князь Трубецкой, отстранены царской властью от присяги, происходит монополизация собственности на крепостных в руках дворянства, и крепостное право распространяется на все разряды тяглого населения. Издаются указы о праве помещиков ссылать дворовых людей и крестьян в Сибирь на поселение (1760) и каторжные работы (1765), заключать в тюрьмы (1775). Продажа и покупка крепостных без земли не была ограничена ничем, кроме запрещения торговать ими за три месяца до рекрутского набора (1766) и при конфискации или продаже имений с аукциона (1771); разрешалось разлучать родителей и детей (1760). Закон предусматривал наказание только за смерть крепостного от помещичьих истязаний. Существенную роль в развитии крепостного права сыграли ревизии (особенно первая из них, проведенная в 1719 г.). Указом 1783 года был запрещен свободный переход крестьян от одного владельца к другому в Малороссии, таким образом, крепостное право было распространено и на Украину.
В начале 90-х годов XVIII века у Глушковской фабрики в очередной раз поменялся владелец. 15 марта 1791 года Анисьей Григорьевной Матвеевой было подано прошение о передаче, принадлежавшей её мужу Путивльской суконной фабрики генерал-поручику Потёмкину: «…просим повелеть или сдать сию фабрику реченному господину генерал-порутчику и кавалеру Потёмкину, или принять оную от нас в казну, дозволив при том по обязательству моему на текущий 1791 год поставку сукон окончить, и за оныя денги мне получить… »
Указом императрицы Екатерины II от 3 июня 1791 года Потёмкину Павлу Сергеевичу была пожалована суконная фабрика в с. Глушково Курской губернии со всеми селениями, людьми и с землями, который обязался ежегодно поставлять в казну уже не 100, а 120 тыс. аршин различного сорта солдатских сукон.
В момент передачи всего предприятия графу Потемкину в штате насчитывалось более 1700 человек, к двум фабрикам были приписаны 14 сел и деревень (более 600 дворов), работало три овчарных завода, и каждому из них были приданы деревни «для сенокосов». В два года каждый двор давал по одной овце. Во время сенокоса с двух дворов по 3 человека косили 7 дней, и с каждого двора предоставлялась подвода для перевозки сукон в Москву или Краков.
До 30-х годов XIX века техническую основу мануфактуры составляло ручное производство, но даже в условиях общего слабого развития механизации труда в текстильной отрасли фабрика занимала первое место в России. Граф Потемкин вкладывал огромные деньги в усовершенствование фабрики, приобретение дорогих машин. На его деньги были построены несколько каменных зданий, главный храм в с. Глушково и другие церкви. Такие траты требовали самых жестких мер для увеличения доходов, и такими мерами стали усиление повинностей для крестьян, привлечение большего количества работающих на фабрике с каждого крестьянского двора, увеличение продолжительности рабочего дня, норм выработки.
В августе 1791 года на Глушковской мануфактуре было 2 фабрики. Званное принадлежало к первой фабрике вместе с Глушковой и рядом других сел. К званновской «Фабрищине» относилось 48 дворов, в них проживало 495 человек мужского пола и 497 – женского – всего 992 человека.
Но общая численность жителей села Званное в то время была больше. В «ревизской сказке» 1795 года сказано, что в вотчине Ивана Дмитриевича Трубецкого в селе Званном с атаманом Данилой Шевченко: «подданные малороссияне дошедшие господину моему по наследству после смерти родителя ево гв. капитана порутчика кн. Дмитрия Юрьевича Трубецкого … состояло мужского пола (на 1781г.) 300 – убыло 88 – налицо 341 душа, состояло женского пола (на 1781 г.) 318 – убыло 87 – налицо 364 душ» (ГАКО, ф. 184, оп. 2, д. 281). В двух владениях в селе Званное «Фабрыщине» и «Трубыщине» шли различные процесы в динамеке населения. В «фабрыщине» идет абсолютная убыль. В «трубыщине» с 1781 по 1795 год «убыло» 225 человек (16 человек в год - очевидно, умершие), но общая численность увеличилась с 618 до 705 человек. Общая численность жителей села в 1795 году составила 1697 человек. Возможно, что жить крепостным Трубецких в это время было чуть легче, чем приписным мануфактуры.
Проблемой сокращения численности крепостных крестьян занимались российские ученые. В автореферате кандидатской диссертации «Воспроизводство сельского населения Курской губернии в конце XVII?-начале XX веков» Быканов Андрей Николаевич подводит итоги рассмотрения этого вопроса:«Дискуссионным вопросом общероссийского характера, отразившимся также в курской историографии, являлось обсуждение «вымирания» крепостных крестьян перед реформой 1861 г., начатое еще современниками, в том числе сторонником этого тезиса Н.Х. Бунге и его противником А.Г. Тройницким, а затем подхваченное с конца 1950-х - начала 1960-х гг. советскими учеными Д.М.Дружининым, В.М. Кабузаном, И.Д. Ковальченко, A.J1. Перковским, А.Г. Рашиным, Н.М. Шепуковой и др., видевшими в снижении численности крепостного населения проявление кризиса феодализма в России. Первым против этого тезиса выступил известный московский историк П.Г. Рындзюнский, показавший на основе макроанализа, что сокращение числа крепостных объясняется не столько падением естественного прироста, сколько их переходом в другие сословия (особенно рекрутами, что отмечалось в 1861 г. А.Г. Тройницким).
Следующим отечественным автором, давшим развернутую критику «вымирания» крепостных, стал курянин M. Рянский, который в серии своих статей, опираясь на выборочный анализ ревизских сказок Курской губернии с 1816 по 1857 годы показал рождаемость, смертность, естественный прирост частновладельческих крестьян, в том числе в сравнении с государственными.
Из записки курского губернатора С. Бурнашова за 1798 год по поводу Глушковской мануфактуры мы узнаем:
«Что касается состояния самой фабрики, то в ней, по сообщению земского комиссара, выявилось душ по 5-й ревизии (1795 год) – 8775, 9 палат каменных, из которых на двух необходимо перекрыть крыши, магазинных каменных амбаров – 8, деревяных строений – 24, из которых необходимо перекрыть – 9, верстатов суконных – 150, каразейных – 16, артелей, в которых артельную и уточную пряжу заготавливают – 278, мастеровых 2428 человек. Кроме этого, при разных мастерствах и работах – рабочих мастеров и служителей – 727, а всех, что работают каждодневно – 3155 человек.
Для обеспечения мануфактуры шерстью возник овчарный завод, имевший несколько тысяч овец. Шерсть поступала также из Украины, где правительство организовало крупные овцеводческие фермы.
Графом Потемкиным Павлом Сергеевичем, а после его смерти и женой Прасковьей, накладывались на крестьян новые виды натуральных и денежных повинностей. С каждого двора по четверику, по одному пуду и 10 фунтов дроку (трава, из которой изготовляли зеленую краску), 10 кур, одну гуску и одну утку и с каждых десяти дворов по одному барану и денежных податей по 2 руб. 07 коп. с души. Кроме того, был особый налог свадебного сбора - по 50 копеек за каждую свадьбу.
Невыносимые условия работы, жизни, жестокая эксплуатация приводили уже с начала 90-х годов к побегам, смертям крестьян. Особый протест вызвал приказ Потемкина разложить платежи за беглых и умерших на оставшихся, которые будут «удерживаться от побегов». Кроме разорения, обнищания, повального вымирания крестьянского населения эти меры не принесли никаких результатов.
Закабаление крестьян и усиленная эксплуатация владельцами мануфактуры привели к увеличению смертности и снижению численности населения. Так, если в 1795 году в селе Карыж насчитывалось 1077 жителей, то в 1816 году осталось 776 человек. С 1733 по 1795 год численности дворов «Фабрыщины» в Званном сократилась со 110 до 48, а население уменьшилось с 1090 человек до 992 душ. Напомним, что посессионных крестьян продавать без фабрики было по закону нельзя. Поэтому убыль численности приписных крестьян была, очевидно, по-большей части, естественной, точнее, не естественной – как результат бесчеловечного отношения к зависимым людям.
Приведенные цифры красноречиво говорят о тяжести крепостного гнета. В лучшие годы званновская земля могла прокормить более 4 тысяч селян, такой численности жителей село Званное достигло за несколько десятилетий после отмены крепостного права до начала 20-го века. Надо обратить внимание на соотношение числа дворов и населения: с 1733 по 1795 год число дворов в «фабрыщине» Званного уменьшилось более чем в два раза, а население сократилось всего примерно на сто человек. Каждый двор должен был давать для работы на фабрике ежедневно по одному человеку. Вполне возможно, что поэтому женатые дети перестали отделяться от родителей и жили одним двором. Численность обитателей одного двора за эти годы выросла в среднем с примерно 10 до более чем 20 человек. Этот факт может быть объяснен так же тем, что средств для строительства нового дома и обзаведения нового двора у молодых «фабрищан» в то время не имелось - все высасывала крепостная система хозяйствования. Можно себе представить какова была жизнь людей в то время, когда в небольшой хате, особенно холодной зимой, приходилось ютиться по 20 человек, и всех их надо было накормить, одеть, обуть.
Жизнь приписных крестьян день ото дня становилась все тяжелее. Волостные ведомости 1795-1800 годов свидетельствуют о том, что земельные наделы села Карыж с деревней Заболотовкой составляли 3971 десятину земли и 217 десятин сенокосов, из которых половина лучших земель (а лес полностью) принадлежали крупному землевладельцу и сахаропромышленнику Терещенко, луга - самарскому купцу Балаценку. Крестьянам доставались низкоурожайные земли по одной-две десятины на душу в то время, как на душу богатой семьи (купцов, лавочников, мельников) приходилось по 15-20 десятин и более.
Мы не располагаем подобными цифрами по селу Званному, но можно предположить, что такое же соотношение во владении землей между крепостными крестьянами и богатеями в это время было и в нашем селе. В 50-60-е годы 20-го века, когда в колхозах не было гарантированной оплаты труда, а учет труда велся по трудодням и денежные доходы были низкими, колхозники в Званном, как и везде (я это помню по своей семье), выживали в основном за счет огорода, коровы и пары свиней. На семь человек было всего около 30 соток приусадебного участка. Это даже меньше, чем одна десятина. На огородах в советское время выращивали более урожайную картошку (ее урожайность примерно в десять раз выше зерновых). В условиях XVIII?, когда на 1-2 десятинах сеяли зерновые, дававшие низкий урожай, жизнь у многих сельчан была впроголодь.
По кончине графа Потёмкина в 1796 году вступила во владение имением и фабрикою супруга его Прасковья Андреевна. В период ее правления доведенные до отчаяния «фабричные» люди поднялись на бунт, который вызревал давно.
В 90-х годах побеги с Путивльской мануфактуры приобрели широкий размах. Приписные крестьяне и мастеровые, воз¬мущенные грубым отношением хозяина и его приказчиков, ухо¬дили целыми группами. 23 февраля 1794 года управляющий ману¬фактурой Н. Доброскоков сообщал правителю Харьковского наместничества Ф. Кишенскому, что 17 февраля «бежали без¬вестно» из приписанного к мануфактуре села Званное «подданные Иван Григорьев сын Решетков с женою, с детьми да с братом родным Кондратом с женою». Доброскокову было приказано «иметь крепкое смотрение ко удержанию фабричных людей от побегов». Несмотря на то, что в распоряжении управляющего был отряд в 20 казаков, в марте 1794 г. с «фабрики» вновь бе¬жало 35 человек. В 1795-1797 гг. побеги «от несносных притесне¬ний» участились.
Результатом невыносимых условий существования явилось крупное восстание на Глушковской мануфактуре в 1797-1798 гг. Волнения начались подачей жалоб в июле-ок¬тябре 1797 года. Ходатаем работных людей стал бывший писарь П. Слюсарев. В июле он написал первую жалобу в Суджанский уездный нижний земский суд. Подробно описав тяжелые усло-вия жизни и работы крестьян и мастеровых мануфактуры, кре¬постнический произвол, которому они подвергались со стороны владельца и управляющего, П. Слюсарев просил произвести расследование «и обо всем учинить резолюцию». Требования ра¬ботных людей были очень скромные: отменить установленные в 90-х годах непомерно большие подати и другие повинности и возобновить выплату жалованья. Однако суд даже не счел нуж-ным принять эту жалобу на рассмотрение.
31 июля П. Слюсарев обратился с жалобой в Курское гу¬бернское правление, в которой просил «рассмотреть налоги и другие утеснения» управляющего, «влекущие в крайнее изнемо¬жение и упадок» просителей, и «оные налоги яко излишние от¬ставить и за полученный излишний... сбор их удовлетворить». Просьба снова осталась без последствий.
Тогда П. Слюсарев повторил жалобу, после чего 5 сентября на мануфактуру прибыл курский губернатор С. Бурнашев. Гу¬бернатор сам увидел те жуткие условия, в которых жили и рабо¬тали мастеровые. Боясь усиления волнений, он уговорил работ¬ных людей, «чтоб безмятежно продолжали работу сукон... и ожидали вскорости и спокойно удовлетворения». Не дождав¬шись обещанного, П. Слюсарев 24 сентября явился к нему в Курск за ответом, губернатор издевательски заявил: «Всевоз-можно старался за удовлетворение вас за майора Доброскокова, но денег не мог сыскать»'.
После этого глушковцы решили обратиться с просьбой к царю Павлу I. В Петербурге это письмо 15 октября попало к ге¬нерал-прокурору Куракину, который 3 ноября переслал его в Мануфактур-коллегию. Здесь долгое время занимались сбором сведений и объяснений от владелицы мануфактуры Потемки¬ной, курского и слободско-украинского губернаторов, но по су-ществу дела ничего не предпринимали.
В Глушково тем временем начались волнения - отказ лю¬дей от работы, перебранка с управляющим и т. д. Владелица, узнав об этом, 10 октября сообщила Бурнашеву, что она в ско¬ром времени вышлет часть денег для выплаты заработка масте¬ровым. 16 октября Курское губернское правление отослало в Путивльский земский суд «указ о скором удовлетворении» прось-бы глушковцев. По поручению суда в конце октября «указ» привез на мануфактуру поручик Е. Стремоухов.
Слушать «указ» собралось много работных людей, и когда они узнали, что денег опять не будет, в толпе поднялся шум. Стремоухов пытался грубыми окриками заставить их замолчать, но Слюсарев «ударил его и тем прервал объяснение». Докумен¬ты указывают, что Стремоухов грубым обращением подал к этому повод. Происшедший инцидент свидетельствовал о пере¬ходе работных людей от просьб к более активной борьбе против эксплуататоров. Губернатор Бурнашев в одном из писем Кура¬кину признал, что еще в сентябре он «нашел... умы мастеровых, угнетенных скудностью, готовые на всякую крайность».
Узнав об инциденте со Стремоуховым, губернатор 17 ноября направил на мануфактуру для расследования асессора Аксако¬ва и обратился к Куракину с просьбой разрешить применение оружия в случае, если глушковцы окажут «ослушание». Гене¬рал-прокурор такое разрешение дал. Таким образом, уже в но¬ябре губернатор получил полномочия на вооруженную расправу с работными людьми и крестьянами в Глушково.
Приехав на мануфактуру, асессор Аксаков увидел, что ма¬стеровые управляющему Доброскокову не подчиняются, на ра¬боту выходят нерегулярно, на допрос к нему также никто не хотел идти. Докладывая губернатору обо всем этом, Аксаков писал о необходимости арестовать П. Слюсарева, что было не¬легко, так как мастеровые охраняли своего вожака.
17 ноября Потемкина прислала на мануфактуру 5 тыс. руб., составлявших лишь часть задолженности по заработной плате.
Этой подачкой работные люди не удовлетворились. Волнения продолжались. В декабре владелица назначила нового управля¬ющего И. Креткина. Последний обратился в Путивльский зем¬ский суд с просьбой немедленно арестовать П. Слюсарева, как главного «зачинщика» «неповиновения» работных людей на ма¬нуфактуре.
Вечером 25 января 1798 года П. Слюсарев был схвачен поверен¬ным «фабрики» И. Ващекиным и с «нарочным» отправлен через Рыльск в Путивль. Не прошло и часа после ареста П. Слюсаре¬ва, как в Глушково раздался звук набата. Мастеровые собра¬лись во дворе мануфактуры, ворвались в дом управляющего, схватили и избили Креткина, а затем «взложа на него цепь, замкнули». То же самое они сделали с ненавистным мастером А. Семерейкиным. Восставшие пытались расправиться и с Ваще-киным, но не нашли его. Узнав, куда отправили арестованного П. Слюсарева, мастеровые организовали погоню и в ту же ночь освободили своего руководителя.
Местный поп, придя на мануфактуру, пытался «увещевать» людей, чтобы не бунтовали, но работные люди его «с нечестью высылали вон, объявляя: и вы-де сообщники управителю и про¬чим, побываем и к вам в дом».
Возвратившийся на мануфактуру П. Слюсарев стал во гла¬ве движения. Объявив себя управляющим предприятия, он объ¬ездил села, приписанные к мануфактуре, и призвал крестьян никому, кроме него, не подчиняться и, «вооружаясь, идти в Глушково». В результате он уже в первый день «присовокупил себе фабричных... более тысячи человек». Несмотря на это, выступление глушковских работных людей было стихийным. В нем приняли участие преимущественно беднейшие прослойки «фабричных» и крестьян. В документах указывается, что вос¬ставшие «разоряют несочувствующих с ними людей домы..., по¬шли по селению ловить и бить несоглашающих... служителей и прочих». Не было единства и среди восставших, в конце января 1798 года у них начался разлад. 27 января несколько человек во¬рвались в фабричное помещение, где содержался Креткин, и «разбив замок и сложа с шеи цепь, отвели в дом господский». Группа повстанцев во главе с П. Слюсаревым арестовала и вновь посадила Креткина, а затем «пошедши по селению, делали несогласующим побои».
Несмотря на раздоры среди глушковцев, восстание привело в ужас помещиков окрестных сел. Глушковские помещики Н. Бабарсов и П. Кочетов, «спасая жизнь свою, оставя свои домы и имущества», в панике бежали.
27 января губернатор Бурнашев приказал командиру рас-квартированного в Курске Черниговского кирасирского полка генералу фон Эссену отправить полк на подавление восстания в Глушково. Прибыв 29 января в Суджу и получив от путивльского и суджанского земских комиссаров сообщения о том, что в Глушково «буйство и дерзость умножаются», Бурнашев обра¬тился за помощью к слободско-украинскому губернатору А. Теплову. В секретном письме 30 января он писал последнему, что «немалое количество крестьян... Глушковской суконной фабрики селений формально взбунтовали против начальства, буйство свое распространяя», и просил его оказать «через войско в Сло¬бодской губернии совокупную помощь».
Теплов не заставил себя долго ждать. 31 января он направил к месту восстания 2 чугуевских казачьих полка в количестве 2200 человек с 2 пушками. Маршрут движения обоих полков был разработан с таким расчетом, чтобы изолировать район восста¬ния от Сумского и других уездов. Войска должны были никого не пропускать ни в ту, ни в другую сторону и задерживать «по¬дозрительных». Одновременно Теплов дал указание сумскому земскому исправнику М. Лаврентьеву установить в селах уезда наблюдение и собирать сведения «о расположении сил крестьян к соблюдению общего спокойствия и тишины» и, если кто-либо будет замечен «в подговорах и возмущениях жителей, таковых немедленно... отсылать в Харьков с благонадежным присмот¬ром».
Между тем Бурнашев вместе с кирасирами Черниговского полка 31 января прибыл в с. Снагость, в 15 верстах от Глушко¬во. Отсюда он разослал в «фабричные» села «увещевательные письма», призывая восставших выдать Слюсарева и других «за¬чинщиков» и прекратить сопротивление. В противном случае он грозил «зло сие истребить силою оружия..., поразить огнем и мечом преступников». С повинной к губернатору пришли толь¬ко представители сел Кульбаки и Мужицы, остальные «взбунто¬вавшиеся» села либо заявили, что они «никого не послушают», либо ничего не ответили. Не было ответа и из Глушково.
Утром 1 февраля 1798 г. Бурнашев по заранее разработан¬ному плану повел наступление на восставшие села. В Глушково в это время собралось до 3 тыс. чел. Почти 4 тыс. повстанцев было рассредоточено в остальных «фабричных» селах. Однако восставшие не сумели использовать свое численное превосход¬ство, так как им недоставало элементарной организованности. У них не было выработано никакой не только наступательной, но и оборонительной тактики. При таких обстоятельствах полк фон Эссена в 378 человек буквально за несколько часов расправил¬ся с многочисленными толпами восставших.
Сначала кирасиры связали и передали земской полиции 163 чел. в с. Комаровка и д. Вишневка. В Глушково - центре вос¬стания - произошло то же самое. После нескольких выстрелов, произведенных царскими войсками, восставшие начали разбе¬гаться, и лишь отдельные люди оказывали сопротивление. Не¬сколько смельчаков бросилось на генерала фон Эссена, наме¬реваясь его убить, другие в это время пытались задушить управляющего Креткина. Стычки происходили и на территории мануфактуры: «в рабочих светлицах при сопротивлении и забрании под стражу людей многое число разных инструментов раз¬ломано». В тот день в Глушково было арестовано 337 чел., остальные разбежались.
После расправы над глушковцами Бурнашев вновь разослал свое обращение по «фабричным» селениям с требованием при¬слать к нему «старейших» с повинной. Крестьяне многих сел, видя свое бессилие, повиновались. Не явились лишь представи¬тели сел Сухиновки, Веселого и Кобылок. Царские войска, не¬медленно направленные в эти села, расправились с «ослушни¬ками»: 222 человека было арестовано, остальные скрылись.
Так закончилось восстание глушковских работных людей. 2 февраля Бурнашев сообщал губернатору Теплову: «Возмуще¬ние, происходившее на Глушковской фабрике и в прикосновен¬ных к ней селениях, совершенно усмирено». Тем не менее, Теплов, опасаясь распространения беглыми глушковцами волнений на Слобожанщине, приказал земским исправникам Сумского, Ахтырского, Богодуховского и Харьковского уездов «немедлен¬но учинить... изыскание о сыске бежавших и, если найдены будут, отправить без замедления по пересылке за крепким ка¬раулом к путивльскому и суджанскому земским комиссарам».
Затем была произведена жестокая расправа над работными людьми и крестьянами Глушковской мануфактуры. Руководите¬лем расправы явился губернатор Бурнашев. По известным све¬дениям, арестовано 722 участника восстания, из них 47 человек, в том числе и П. Слюсарева, отправили в Курск, где почти месяц длилось следствие.
Целый месяц губернатор С. Д. Бурнашев с группой чиновников вел следствие по делу глушковцев. Суд крепостников вынес приговор: П. Слюсареву произвести 200 ударов кнутом, вырезать ноздри, поставить «знаки» и со¬слать на каторгу в Нерчинск, его жене — 30 ударов и сослать с мужем на каторгу, 6 чел.— по 70 ударов, вырезать ноздри и со¬слать на каторгу в Нерчинск, 18 чел.— по 30 ударов и сослать на Иркутскую казенную суконную мануфактуру. Многие были наказаны кнутом, но оставлены на Глушковской фабрике. За успешное усмирение восставших курский губернатор был награжден имератором Павлом I орденом Святой Анны 1-й степени…
Бунт был подавлен. Но жизнь фабричных людей мало изменилась. При этом возникает вопрос: на какие такие благие цели шли те доходы, что получало семейство Потемкиных от Глушковской мануфактуры? Строили дворцы и усадьбы, покупали предметы роскоши и наряды, вели жизнь в свое удовольствие. Именно о таких крепостниках и писал в своем произведении «Путешествие из Петербурга в Москву» современник Потемкиных Александр Радищев. Ни о каких социальных проектах в селах, принадлежащих фабрике, невозможно найти ни одного документа или упоминания в печати.
Конечно, петровские реформы направили Россию на европейский путь развития. В стране стала развиваться промышленность, сформировалась новая система управления государством, появилась регулярная армия. Степень внешней опасности снизилась: во второй половине XVIII века было ликвидирорвано Крымское ханство и разгромлена Турция, угрожавшие южным рубежам, устранена опасность со стороны Польши. В стране появляется медицина, система образования, наука. Шло становление современной литературы, живописи, архитектуры и других видов искусств. Все это могло свершиться во многом благодаря тому, что уровень эксплуатации основной массы населения - крестьянства резко усилился: со стороны государства за счет подушной подати, повинностей и рекрутирования; со стороны дворянства - за счет увеличения количества крепостных, увеличения барщины и оброка. При этом дворяне с 1785 года, благодаря «Жалованной Грамоте» Екатерины II, могли не нести повинности перед государством: имели право не служить ни на военной, ни на гражданской службе.
По-существу, государство стало дворянски-корпоративным. Не все из дворян, естественно, вели праздную жизнь - большинство все же несло службу, из их среды, в результате увеличившегося свободного времени, выходили ученые, деятели литературы и искусства. Но с точки зрения социальной психологии сущность класса дворян изменилась радикально по сравнению с предшествующими веками. Россия из государства, в котором все были равны перед Богом, из «Святой Руси», превратилась в государство для дворян. Этот класс (в течение XVIII века) стал считать, что простой народ по рождению обязан обслуживать «голубую кровь». Отсюда такие отвратительные явления, как садистка Салтычиха, покупка и продажа людей с разъединением членов семьи, увеличение барщины и оброка в некоторых поместьях до семи дней в неделю, доведение своих подданных до вымирания. А в ответ – пугачевщина, бунты, поджоги и другие крайние меры протеста.
В 1811 году, согласно завещанию покойного графа Потемкина, владельца Глушковской фабрикой, назначено было «…для управления сим имением и фабрикою Попечительство, которому при том вменено в обязанность обратить особое внимание на состояние фабрики и учреждение надлежащего на ней порядка, как в исправном её действии, так и при распределении доходов» графине Потёмкиной и детям…
В 1816 году частью крестьян села Званное, поданных Глушковской суконной мануфактуры, владела помещица графиня Потёмкина Прасковья Андреевна, другой частью – князь Трубецкой Иван Дмитриевич.
Трубецкой Иван Дмитриевич умер 1 марта 1827 года. От брака с Екатериной Александровной Мансуровой оставил пятерых детей: Аграфену (1795-1861), Софью (1800-52) Александру (1802-73); Николая (1807-74) и Юрия (умер в 1850). Юрий Иванович и стал после смерти отца новым владельцем званновской «Трубыщины».
В начале 19-го века в селе Званное по «ревизским сказкам», кроме прочих указанных ранее жителей, встречались такие фамилии, как Шевцов, Журбенко, Антоненко, Примаченко, Шевченко, Процевшенко, ЗадовЪев. Священником церкви Успения Богородицы в это время являлся Прокопий Никольский (1816 г.).
В 1816 году вступил во владение Глушковской фабрикою и имением граф Сергей Павлович Потёмкин, который на основании 6 пункта, Высочайше утверждённого в 13-й день июня 1816 года мнения Государственного Совета, обязался также содержать фабрику в беспрерывном действии и ни под каким предлогом не уменьшать числа станов.
27 мая 1824 года было учреждено попечительство по делам графа Потемкина, которое в продолжении 10 лет уплатило долгов до 1 млн. 700 тыс. руб. В последующие годы учреждались еще две особые комиссии по делам графа Потемкина, выплачивавших долги, но финансовое положение фабрики оставалось очень плохим.
До 30-х годов XIX века техническую основу составляло ручное производство, но даже в условиях общего слабого развития механизации труда в текстильной отрасли фабрика продолжала занимать первое место в России.
По ревизской сказке от 1834 года, помещику коллежскому советнику, камергеру и кавалеру многих орденов князю Юрию Ивановичу Трубецкому в селе Званное принадлежало 116 дворов, в которых проживало мужского пола 513 душ, женского пола – 516 душ малороссиян (всего 1029 крепостных). С 1795 года число крепостных Трубецких за это время в селе увеличилось на 324 человека, в каждой семье было более 10 человек.
В 1834-м в ревизских сказках и метрических записях в селе встречаются следующие фамилии: Хвостенко, Захарченко, Руденко, Болботъ, Громадченко, Пипка, Пятница, Пипченко, Писаной, Воевода, Короткой, Губенко, Тарасенко, Будникъ, Кисель, Борозенцовъ, Антоненко, Воеводин, Харьков, Корсунов, Зелёный, Безязыкой, Гарбуз, Пулик, Журбина, Дубонос, Ворвикишка, Курочкин и т.д.
Тяжелое положение приписных крестьян и мастеровых на Глушковской фабрике сохранялось и в эти годы. Кроме этого, по краю прокатились эпидемии. Трудная жизнь приводила простых людей к отчаянным поступкам. В 1838 году рабочий Никита Филиппенко в ответ на зверские притеснения рабочих со стороны администрации сжёг фабрику и за это был публично казнён в Глушково.
О том, как жили крестьяне, прикрепленные к фабрике в первой половине XIX века, можно узнать из отчета ревизоров комиссии по делам графа Потемкина «О состоянии производства и количестве рабочих Глушковской суконной фабрики, о категориях крестьян в крепостном хозяйстве Потемкина, о повинностях крестьян и крестьянском хозяйстве» от 18 июня 1840 года.
В документе говорится, что «…по развитию автоматического движения…Глушковская фабрика на первый даже взгляд поселяет в зрителе горестное впечатление». На мануфактуре господствовал ручной труд. По 8-й ревизии посессионных крестьян всего на фабрике из разных поселений насчитывалось 9284 человека, проживавших в Рыльском и Путивльском уездах; в первом – 8333 души, а в последнем – 951 душа. Фабричные крестьяне разделялись на два класса: на земельных и бобылей.
Земельных было 5938 душ, то есть подавляющее большинство. Они имели землю, скот, занимались хлебопашеством. Исполняли экономическую повинность три дня в неделю. Кроме этого каждое семейство должно было иметь на фабрике постоянно одного или скребольщика, или шпульника, за свою работу они получали «задельную плату».
Бобылей насчитывалось 3346 душ. Из них, указывается в документе, только некоторые имели скот, земли не имели и работали постоянно на фабрике.
Состояние крестьян часто менялось: земельные переходили в бобыли, а бобыли поступали в земельные.
Чиновники, проверявшие фабрику, делают вывод, что «выгоды от земли хорошие, и добрые хозяева, без сомнения, приобретают гораздо более в сравнении с фабричною повинностью, пользуясь землею на тягло пахотной до 6 десятин». Плодородие земли позволяло крестьянам не только обеспечивать себя, но и сбывать излишек выращенной продукции в Глушково на базаре, бывавшем каждую неделю по воскресным дням, … Если же которые и поступают, то единственно по недостатку скота или, правильнее сказать, одних лошадей…без лошади трудолюбивый крестьянин никогда не согласится поступить в бобыли. крестьянин не в состоянии отбывать экономической повинности и, лишаясь оных по какому-либо несчастному случаю, поступает в бобыли». Ревизоры отмечали, что при повышении цен на хлеб «задельная плата оказалась недостаточною для содержания безземельных рабочих» (Из Истории Курского края. Сборник документов и материалов. Воронеж, 1965 г., с. 210-214). То есть, прокормиться, работая только на одной фабрике, было невозможно.
Из краткого описания фабричного имения графа Потёмкина за 1835 год:
«…Из вышеописанного числа 9 283 душ ревизских, 3 346 бобылей, которые занимаются постоянно одной работой на фабрике и получают за то здельную плату, а остальные 5 937 душ пользуются от фабрик землями и занимаются хлебопашеством, сими последними, составляющими до 2 240, обрабатывается и засевается хлебом земли для экономии до 200 десятин, перемолачивается весь как сей хлеб, так и получаемый от отдаваемой под посев посторонним людям земли, которого в нынешнем году ожидается до 10 000 копен; они же занимаются кошением, уборкой и перевозкой сена на продовольствие состоящих при фабрике машинных и разгонных до 120 лошадей и более 2 000 овец; рубкою и возкою дерева и дров, израсходываемых каждогодно весьма в значительном количестве; дерево перевозится расстоянием от леса до фабрики 110 вёрст; перевозкою сукон из фабрики для валенья на сукновалятельные мельницы в селе Теткине, устроенные расстоянием в 30 вёрстах и обратно; а весом в год до 30 тыс. пудов; гачением при всех мельницах плотин, из коих Теткинская, на которой устроены валюшенные инструменты, требует ежегодно весьма значительных работ; также разными по экономии мелочными постройками и починками; наконец отбывают земские повинности, как-то: в исправлении дорог, мостов, гатей и прочее» (ГАКО. Ф.200, Оп.1.Д.27,.5-5 об. Подлинник.).
Всеми этими работами и занимались жители Званного, успевая заниматься и собственным хозяйством, хлебопашеством, содержаним своего скота. Часть жителей села, являясь бобылями, ходила пешком в Глушково, чтобы работать на производстве сукна на фабрике за гроши.
При этом крестьяне не забывали о еженедельном походе в церковь, о праздниках, крестинах, свадьбах и похоронах. При всех порядках, которые пережило село, как и другие поселения на Земле, народ находил время для того, чтобы отвести душу, вспомнить о Боге, о ближнем, о том, что счастье может приносить и вид хорошего урожая на твоем небольшом поле, здоровый смех твоего ребенка, улыбка любимой девушки и поощрительное слово отца, ласковое поглаживание матери по голове ребенка.
Мы можем представить, что праздник Ивана Купала отмечался многолюдно. О Рождестве можно судить по произведениям Гоголя, а разгул Масленицы всем известен. Пышность Пасхи оставалась и в советский период, как наследие прошлого. Сложность традиций свадебного обряда соблюдалась еще в 50-60-х годах XX века: со сватами, тремя днями гуляния, проходом невесты в венке по селу в сопровождении подружек, певших песни, пока невеста приглашала «добрых людэй» от имени батька и матыри на свадьбу, с провозом «скрыни» - приданого невесты и «бэсыды» - проходом жениха и невесты в сопровождении свиты дружек, сватов и всех приглащенных с песнями и плясками из дома невесты в дом жениха. В связи с этим стоит упомянуть принцип, которым руководствовались родители подросшего парня, когда выбирали ему невесту. Они спрашивали: «А чией вона породы?». И начинали перебирать, кто был у нее в роду, рассматривали их достоинства и недостатки, а потом выносили решение: брать или не брать девку в дом невесткой. Впрочем, таким же макаром исседовали родословную жениха родные невесты.
Во все времена простой народ от души устраивал себе праздники, освящая их религиозной верой, считая, что они даны от Бога, боясь нарушать их. Работать в праздники было грешно, считалось, что Бог покарает тех, кто этот завет не соблюдает. Успевал народ отдыхать и работать на барина и на свое хозяйство.
В 1848 году снова округа переживала эпидемию, от свирепствовавшей холеры среди приписных и мастеровых Глушковской фабрики погибло более 1 000 душ, в том числе до 600 человек опытных мастеровых; в документе того времени говорится, что «от бывшей же засухи последовала совершенная остановка в валке сукон, а когда от неурожая оказался недостаток в корме для скота и в хлебе для продовольствия рабочих людей, то производство работ и вовсе остановлено было на некоторое время.
В 1849 г. по злоумышлению сожжён был главный корпус фабрики, в котором истреблены все трепальные, чесальные, скалочные, прядильные и другие машины, ткацкие станы и значительные запасы материалов, так что убыток от этого пожара в одних строениях и машинах по официальной оценке простирался до 200 тыс. руб. серебром, сверх того истреблено также пожаром в главном селении Глушкове до 250 дворов, фабричным мастеровым принадлежащим, и некоторые экономические заведения». Фабрика была восстановлена ценой неимоверных усилий.
Быканов А. Н. в автореферате диссертации «Воспроизводство сельского населения Курской губернии в конце XVIII - начале XX веков» сообщает: «Следует особо отметить, что за конец XVIII - начало XX веков курские крестьяне … пережили экстремальные кризисы воспроизводства: массовую смертность и т.п. в 1838 - 1848 гг. из-за синхронных пандемий».
Эпидемии и высокий уровень эксплуатации доводили подневольных людей до крайних форм протеста - поджогов.
В 1850 году частью крестьян в селе Званное, подданных Глушковской суконной мануфактуры, владел помещик граф Потёмкин Сергей Павлович, другой частью – князь Трубецкой Юрий Иванович (умер 26.6.1850). Женат с 19.4.1825 на кн. Анне Ивановне Прозоровской (17.10.1803-7.3.1828), от этого брака родилась дочь Варвара (7.3.1828-1.4.1901), которая вышла замуж за князя Трубецкого Петра Петровича (22.8.1822-28.8.1892) – отца знаменитого скульптора Паоло (Павла) Трубецкого.
Небольшим количеством крестьян в Званном в это же время владели помещица Нечуй-Берлинская Анна Михайловна и помещик Шечков Пётр Фёдорович.
К первой половине XIX века, по рассказам стариков, относятся сведения о переезде некоторых крестьян села Карыж в село Званное. Возможно, что их перемещали Трубецкие или Щечков, у которых в Карыже также имелись земли и крепостные.
В первой половине 19-го века в России начали разрабатываться проекты ограничения и отмены крепостного права. В 1808 году было запрещено продавать крепостных на ярмарках, в 1833 году - разлучать членов одного семейства при продаже. Раскрепощение незначительного числа крестьян было произведено на основе законов о свободных хлебопашцах (1803) и временнообязанных крестьянах (1842). Данных о раскрепощении жителей Званного пока не найдено. Будущие исследователи могут продолжить поиски по этому вопросу.
Из ведомости о числе душ по 9 ревизии мастеровых и не мастеровых фабричных крестьян по Рыльскому и Путивльскому уездам за 16 декабря 1853 года указано: «с. Званном муж. 475, жен. 457, бобыли муж. 82, жен. 92. Всего 557 и 551 душ.; в с.Кариже муж. 384, жен. 376, бобыли муж. 107, жен. 120. Всего 491 и 496 душ».
Из ведомости о селениях и деревнях, принадлежащих Глушковской суконной фабрике графа Потёмкина от 23 августа 1854 года мы выясняем, что «Рыльского уезда с. Званное – 339 дворов, с. Карыж – 163 двора».
Эти цифры говорят, что численность «Фабрыщины» села Званное с 1795 года увеличилась незначительно: с 992 до 1108 человек в 1853 году. За 58 восемь лет рост численности произошел в условиях крепостничества всего на 116 человек! После отмены крепостного права численность села за меньший промежуток времени удвоилась. Как мы уже посчитали ранее, число крепостных частновладельческих крестьян Трубецких в селе выросло на 324 человека – почти в три раза больше, чем фабричных. К 1853 году увеличилось количество дворов «Фабрыщины» в Званном с 48 до 339 – более чем в 7 раз. Очевидно, крепостники, имевшие работников от каждого двора, стали строже следить за тем, чтобы молодая семья жила отдельно. Недаром за свадьбы стали взимать сборы – это не только дополнительный доход от подданного населения, но и форма контроля количества увеличившихся семей. Для владельцев фабрики простая логика: больше семей – больше человек выходит на работу.
Демографически процессы в селе Званное во второй половине XVIII – первой половине XX века отражают, в основном, процессы, происходившие в области. Понятно, что условия жизни фабричан вынуждал часть из них уходить в солдаты, кто мог – переходил в другое сословие.
Этот процесс можно сравнить с разбеганием(бегством,уходом) из колхозного села людей в послевоенные годы: бежали в города, на шахты, на лесоповал – лишь бы уйти от тяжелого малооплачивемого труда.
В первой половине XIX века Глушковская мануфактура была самой крупной суконной фабрикой в России, владевшей 22 сёлами в Рыльском и Путивльском уездах, 48 тыс. земли и насчитывавшей до 20 тыс. рабочих, когда на всех суконних фабриках России числилось 63 603 рабочих.
Фабрика постепенно «обрастала»: руками приписных крестьян были построены конюшни, десять водяных мельниц. В документах того времени указывается, что «на них перемелевается каждогодно сандала более 2000 пуд., употребляемого на окраску сукон». «Испанские овцы содержатся числом более 2000 голов, шерсть поступает в обороты фабричные, также содержится малая часть рогатого скота. Состоит в найме под пастбища фабричная степь 1200 десятин». Фабрика имела три овчарных завода, в первом состояло до 200 «шпанских» и до 7000 «шленских» баранов и овец, во втором - до 800 «шпанских» и до 5000 «шленских», в третьем – баранов «шпанских» 30, «шленских» баранов и овец до 6000. В 1809 году владельцами фабрики было продано шерсти харьковскому купцу Карпову почти на 75000 руб. В документе отмечается: «…да при фабрике имеется шпанской 70, шленской более 200 пудов».
Потёмкины оставались владельцами фабрики до 1858 года, когда она перешла во владение графу Ивану Александровичу Рибопьеру, потомку парикмахера Екатерины II, пожалованному ею графским титулом. Рибопьер был последним владельцем- «феодалом». Наступала новая капиталистическая эпоха, крестьяне перестали быть крепостными и нести повинности в виде работ для фабрики. Но некоторые жители Званного продолжали работать на ней уже в качестве наемных работников.
Званное в период отмены крепостного права (реформа 1861 года) и в пореформенный период до начала XX века
Крестьянская реформа в России (известная также как отмена крепостного права) - проведенная в 1861 году и упразднившая крепостное право в Российской империи, явилась первой по времени и наиболее значимой из реформ императора Александра II; возвещалась Манифестом об отмене крепостного права от 19 февраля (3 марта) 1861 года.
Основной акт - «Общее положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости» - содержал главные условия крестьянской реформы:
Крестьяне перестали считаться крепостными и стали считаться «временно-обязанными»; крестьяне получили права «свободных сельских обывателей», то есть полную гражданскую правоспособность во всем, что не относилось к их особым сословным правам и обязанностям — членству в сельском обществе и владению надельной землей.
Крестьянские дома, постройки, все движимое имущество крестьян было признано их личной собственностью.
Крестьяне получали выборное самоуправление, низшей (хозяйственной) единицей самоуправления было сельское общество, высшей (административной) единицей - волость.
Помещики сохраняли собственность на все принадлежавшие им земли, однако обязаны были предоставить в пользование крестьянам «усадебную оседлость» (придомовый участок) и полевой надел; земли полевого надела предоставлялись не лично крестьянам, а в коллективное пользование сельским обществам, которые могли распределять их между крестьянскими хозяйствами по своему усмотрению. Минимальный размер крестьянского надела для каждой местности устанавливался законом.
За пользование надельной землёй крестьяне должны были отбывать барщину или платить оброк и не имели права отказа от неё в течение 9 лет.
Размеры полевого надела и повинностей должны были фиксироваться в уставных грамотах, которые составлялись помещиками на каждое имение и проверялись мировыми посредниками;
Сельским обществам предоставлялось право выкупа усадьбы и по соглашению с помещиком - полевого надела, после чего все обязательства крестьян перед помещиком прекращались; крестьяне, выкупившие надел, именовались «крестьянами-собственниками». Крестьяне также могли отказаться от права выкупа и бесплатно получить от помещика надел в размере четверти от надела, который они имели право выкупить; при наделении бесплатным наделом временно-обязанное состояние также прекращалось.
Государство на льготных условиях предоставило помещикам финансовые гарантии получения выкупных платежей (выкупная операция), приняв их выплату на себя; крестьяне, соответственно, должны были выплачивать выкупные платежи государству.
Отмена крепостного права в селе Званное дошла до нас в материале Танков А. А. «Крестьянские волнения в Курской губернии в 1862 году» в журнале «Исторический вестник. Историко-литературный журнал», 1890 год, №41.
Известно, что при введении реформы 19 февраля 1861 года дело не обошлось без так называемых крестьянских волнений, которые пришлось усмирять военной силой. Волнения эти вызывались разными причинами, среди которых немаловажную роль играли недоразумения и недоверие вышедших из крепостной зависимости крестьян к действиям мировых посредников, вводивших новое Положение. Особенно много крестьянских волнений было в период введения уставных грамот, определявших точным образом отношения между помещиками и бывшими крепостными.
По условиям реформы крестьяне получили наделы земли меньшие, чем до реформы, выкупные платежи за землю превышали стоимость земли. Увеличился размер оброка в Курской губернии, где крестьянство составляло накануне реформы 1861 года 90% населения. Проведение реформы столкнулось как с сопротивлением крестьян, так и помещиков. В целом размер надела по губернии не превышал 2 десятин. К тому же, кроме основных итоговых документов - царского Манифеста и Положений о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости, существовало Местное положение, где определялись и размер надела, и повинности крестьян данной губернии. "Положение" содержало массу оговорок в пользу помещика, в частности в отношении земли, отрезанной помещиками у крестьян в ходе реформы. Опираясь на Местное положение, курские помещики отрезали у крестьян 22% земли, оставив им худшие по качеству земли.
Выкупные платежи во много раз превышали стоимость земли. Так, десятина земли в Курской губернии накануне реформы стоила 26 руб. 12 коп., в 1863-1872 гг. - 40 руб. 42 коп., а выкупная цена земли составляла 54 руб. 50 коп., а то и 66 руб. Выкупная операция растягивалась на 49 лет, обеспечивая существование помещичьего хозяйства. При этом путь к свободному фермерскому развитию перекрывался сохранением как помещичьего землевладения, так и сельской общины. Крестьяне, ожидавшие более радикальных перемен, сопротивлялись проведению реформы, отказывались подписывать Уставные грамоты.
В Курской губернии, как и в других, время введения реформы в жизнь можно разделить на два периода. К первому относится 1861 год, ко второму – 1862-й. В первом периоде временнообязанные крестьяне, получившие свободу, оставались почти в том же положении по отношению к работе на помещика, как прежде. Во втором - по Уставным грамотам получали наделы земли и других угодий, обязывались нести узаконенные повинности на своих бывших господ и т. д. Вследствие этого 1861 год не давал особых поводов для волнений.
В 1862 году введение Уставных грамот мировыми посредниками в Курской губернии происходило с большим трудом. Не сразу и не скоро временно-обязанные крестьяне привыкли к новому, созданному Уставными грамотами, положению. Уже в марте 1862 года курский губернатор Ден констатировал тот факт, что в самом начале введения мировыми посредниками грамот крестьяне упорно отказывались принимать их. Губернатор требовал от полицейских чиновников самых действенных мер к прекращению беспорядков. Но вскоре понадобилось содействие войск.
Крестьянские волнения 1862 года отличались от предшествующих тем, что охватывали целые деревни, села, а иногда несколько местностей сразу.
В Рыльском уезде находилось большое имение, которым на посессионном праве до 1858 года владел граф Потемкин – Глушковская мануфактура. К 1861 году она принадлежала графу Рибопьеру. 13 февраля 1862 года временное отделение рыльского земского суда прибыло в это имение для ввода во владение нового помещика. Для присутствия при вводе во владение были вызваны от каждого селения и деревни старшины, старосты, атаманы (старшины малороссов, проживавших в имении – по материалу Танкова), сотские, десятские и по 12 человек крестьян. На сходке, где был объявлен указ, было более тысячи человек. Свидетелями были приглашены два мировых посредника: Болтин и Бобровский и несколько соседних помещиков.
Уездный стряпчий прочитал указ курской платы гражданского суда, в котором было подробно изложено название деревень всего имения, количество земли и крестьян, к ней приписанных. Владельцем их объявлялся граф Рибопьер. Но лишь только состоялось объявление, как все собранные крестьяне, по словам исправника, «в иступлении и с азартом» начали кричать, что они посессионные, что земля, которою они владеют, – казенная, Уставные грамоты, о которых им толкуют, вовсе их не касаются; работающие на суконной фабрике мастеровые должны немедленно наделены землею наравне с землевладельцами. Они настоятельно требовали, что все Положения, которые им объясняют, относятся к быту помещичьих крестьян, а не посессионных.
Можно сказать, что неоднократное изъятие Глушковской мануфактуры из частных рук в государственную собственность, очевидно, в этом случае сыграло свою роль: посессионные крестьяне считали, что они живут на государственной, а не частнособственнической земле. В этой иллюзии, что они не крепостные, люди «Фабрищины» пребывали до самой отмены крепостного права, до объявления владельцем фабрики Рибопьера.
Посредник, исправник, стряпчий и другие убеждали крестьян повиноваться объявленному указу гражданской палаты. Однако убеждения не возымели действия, и громада разошлась, громко повторяя, что граф Рибопьер не будет признан владельцем.
Исправник и местный посредник составили акт о происшедшем и представили его губернатору, который заметил: «Удивляюсь, что мировой посредник не подготовил крестьян к пониманию своего положения. А теперь не уведомляет меня обо всем, прописанном здесь исправником. Еще до распутицы надо будет в Глушкове расквартировать два эскадрона Вознесенского уланского полка».
Распоряжение губернатора было исполнено. Когда два эскадрона расположились в имении графа Рибопьера на полном содержании крестьян, мировые посредники начали вводить в отдельных крестьянских обществах уставные грамоты. В течение 1862 года было введено несколько грамот; крестьяне были спокойны, и воинская команда покинула имение.
Вновь волнение в этом имении возникло в начале 1863 года в селе Званное. По словам рыльского исправника, во время передачи крестьянам уставной грамоты и оброчного расчета они решительно отказались от платежа оброка и заявили о желании в течение одной недели войти с уполномоченным от графа Рибопьера в соглашение о переходе в выкуп земельного надела. Узнавши об этом, мировой посредник приостановил введение Уставной грамоты и разъяснил обществу села Званное, что если в указанный срок соглашение не состоится, то оно не освобождается от платежа оброка владельцу. После того, как минула неделя, мирового посредника вотчинная контора уведомила о том, что крестьяне села Званное и не подумали вступать в какие-либо соглашения на счет выкупа, а выразили желание остаться на прежней барщине, в ожидании «царского выкупа» 19-го февраля 1863 года. Мировой посредник обратился к исправнику, тот явился в Званное, читал крестьянскому сходу «Положение о фабричных крестьянах» и объяснял его. Жители села слушать его не стали.
Управляющий имением сообщил исправнику, что в Званном господствует такое раздражение, что местные сельские начальники опасаются проезжать по этому селу. Тогда исправник просил назначения эскадрона в Званное, и расквартировать его на полном содержании жителей до 1-го марта. Ввиду приближения 19-го февраля, которое крестьяне считают «случным часом» (в этот день, считали крестьяне, царь дарует им землю –авт.И. Сущенко). Губернатор Ден удовлетворил просьбу исправника, заметив: «Необходимо расквартировать эскадрон Вознесенского уланского полка и продовольствовать на счет крестьян, пока не поймут эти дураки, что случного часа не будет никогда…».
Вскоре эскадрон в составе 4 офицеров и 80 рядовых вступил в село Званное и остался до тех пор, пока званновцы не приняли Уставной грамоты. Произошло это после 19-го февраля.
Из этих событий мы можем сделать вывод, что жители «Фабрыщины» Званного весь период с 1719 по 1861 год (более 140 лет), являясь «посессионными крестьянами», не чувствовали себя крепостными, а свою землю считали государственной, а не частной - помещичьей. Понятна их философия: они, после того, как создатель Глушковской фабрики Дубровский через колено переломил их казачью вольность, считали, что работают на фабрике, выполняя государственную повинность, и снабжают армию сукном. На сохранение подобной иллюзии в умах сельчан, очевидно, работали и периодические переходы фабрики из частных рук в государственную собственность. Этому умонастроению способствовало и то, что глав администрации в селе продолжали именовать атаманами, как это было во времена казачества.
Крестьяне в 1863 году подчинились силе, но в душе у них осталась заноза. Мечта о полной свободе без барщины и с нормальными наделами земли, как это было до закрепощения, до 1719 года, рассыпалась в прах.
Можно сделать вывод, что события, произошедшие при отмене крепостного права в селениях, принадлежащих Рибопьеру, и в Званном в частности - результат тех решений, которые не оправдали ожидания крестьян. С нашего исторического далека ясно, что царское правительство, сохранив неприкосновенным помещичье землевладение и сделав при этом крестьян малоземельными, введя выкупные платежи и растянув их на 49 лет, заложило в обществе мину замедленного действия. Недальновидным оказался и правящий класс – дворянство, оно проявило эгоизм, не захотело поделиться с народом частью своего богатства - землей, а доходы, которые получало от нее, часто использовало не для развития экономики, а транжирило на собственное потребление. Многие помещики превращались в тот тип людей, которых так ярко описал Чехов в своих пьесах: они занимались пустым времяпровождением, мечтая о прекрасном будущем и проедая доставшееся им наследство, не прикладывая никаких усилий даже для управления собственными имениями. В результате мина взорвалась в 1917 году, как только власть вследствие войны ослабла и правящий класс, не пожелавший поделиться частью своего богатства, потерял все и передел собственности сопровождался кровавой бойней гражданской войны.
И все же отмена крепостного права приоткрыла некоторые клапаны и отсрочила социальный взрыв, были включены, хоть и в ограниченном количестве, социальные лифты, масса крестьянства стала жить более свободно, что позволяло определенной части из них обустраивать свою личную жизнь более зажиточно, подниматься по социальной лестнице вверх.
В 1865 году Глушковская фабрика перешла к самому богатому капиталисту юга России - Артемию Яковлевичу Терещенко. Значительная часть земли в окрестностях Званного также стала принадлежать его семейству. Новые капиталистические отношения диктовали свои условия, и новый собственник начал переустройство фабрики в соответствии с ними: было полностью заменено оборудование, произошел перевод фабрики на новое топливо, окультуривался быт рабочих, строились школа и больница. Фабрика вышла из кризиса, наблюдался качественный рост производства. Званновцы уже в качестве наемных рабочих ходили пешком в Глушково работать на фабрику. Старики, родившиеся в Званном до революции 1917 года, много чего вспоминали о Терещенко. Но за одной фамилией стоит много имен, к сожалению, в настоящее время не все об этом знают.
Поэтому надо рассказать о династии Терещенко – она имела большое влияние на пореформенные села и поселки нынешнего Глушковского района и на село Званное в частности. С Терещенко связано много легенд и преданий в Глушковском районе и далеко за его пределами. Кратко расскажем историю династии сахарозаводчиков, при этом постараемся понять не только социально-экономические процессы, которые происходили в российском обществе в пореформенный период, но и психологию людей, их отношение к той действительности, что складывалась в стране. Постараемся понять, что в итоге привело Россию к революции 1917 года.
Начальный капитал семьи был создан Артемием Терещенко (1794 - 1877 гг.) сначала торговлей, а затем военными поставками в Крымскую войну (1853 - 1856 гг.). Полученные доходы позволили начать сахарное дело — от выращивания сахарной свеклы до сахарных и рафинадных заводов и торговли сахаром по всему миру. В 1870 году царь Александр II даровал Артемию Терещенко дворянский титул. У семьи появился герб с девизом «Стремление к общественным пользам». В 1872 году было создано «Товарищество свеклосахарных и рафинадных заводов братьев Терещенко в Киеве». В соответствии с волей Артемия в первой статье его учредительного устава было записано, что ежегодно 80% прибыли предприятия будет поступать в Фонд Терещенко и направляться на благотворительность и меценатство. Таким образом, семья в индивидуальном порядке перешла на прогрессивное налогообложение. Возможно, дело здесь не только в набожности и чувстве собственного достоинства - видное положение в обществе помогало бизнесу.
Вместе с отцом сахароваренную науку осваивали и трое его сыновей - Николай, Федор и Семён. Они не смогли получить университетского образования, а потому познавали науку самостоятельно, вначале это было частное обучение, затем они экстерном сдавали экзамены в гимназиях и других учебных заведениях. Дети и внуки Артемия Яковлевича, их жены и мужья увлекались искусством. Исключением был Федор Федорович, посвятивший свою жизнь авиации. Семья щедро занималась благотворительностью и меценатством.
Дела у предпринимателей-самородков шли блестяще. Чтобы продавать сахар за границу, в Одесском порту Терещенко построили большой каменный пакгауз. Свои заводы они имели уже не только в Украине, но также в Курской, Орловской и Тульской губерниях. Когда у старика Артемия не осталось сил возглавлять дело, во главе сахарной империи встал старший сын Артемия - Николай (1819- 1903 гг.).
19 января 1903 года Николая Артемьевича не стало. Наследником огромного богатства в шестнадцать лет стал внук Николая и сын Ивана - Михаил Терещенко (1886-1956 гг.) – будущий министр Временного правительства. Именно ему приписывают большинство экономических и благотворительных достижений клана промышленников-сахарозаводчиков.
Эта ошибка довольно часто встречается в современных СМИ, да и не только. Вот цитата из областной газеты: «Не захотели больше быть «Иванами, не помнящими родства» жители поселка Теткино Глушковского района Курской области… установили в память известного сахарозаводчика Михаила Терещенко в самом центре поселка гранитную плиту с его портретом… И чтут память того, кто построил здесь не только предприятия, но и жилые двухэтажные дома для рабочих и служащих, трехэтажную больницу, школу для детей, а также великолепный храм для жителей поселка и близлежащих сел. (Курская правда, 12 апреля 2012 г.). Цитата из другой газеты: «В свое время большой вклад в развитие поселка (Теткино) внес землевла¬делец, промышленник, миллио¬нер и министр Временного пра¬вительства Михаил Терещенко. Им были построены многие суще¬ствующие и ныне здания, заложен парк, который так поразил нас» (Хорошие новости, 27 сентября, 2011 г.).
Благое дело – чтить историческую память. Михаил Терещенко сделал немало за свою жизнь. Но значительный вклад в развитие семейного бизнеса внесли его дед и прадед. Сахарный завод в Теткино работал еще тогда, когда Михаила не было на свете.
В Глушково жил младший сын Артемия Терещенко – Семен, он родился 25 мая 1839 в Глухове, умер 2 апреля 1893 года, похоронен в Глушково Рыльского уезда Курской губернии; дворянин Курской губернии. Его жена - Олимпиада Викторовна Велентей. Под его руководствои тоже много построено, впрочем, Глушковская суконная фабрика, принадлежащая Терещенко и модернизированная этими промышленниками, куплена была еше отцом Семена - Артемием.
До совершеннолетия Михаила, которое в то время наступало в 21 год, промышленной империей управлял его дядя. Наследник в это время учился и развлекался. Приведем несколько выдержек из книги «Первый олигарх», ее написал внук бывшего министра Временного правительства, его тезка – Мишель, гражданин Франции. В этой книге автор передает слышанные им рассказы бабушки о ее муже - Михаиле Терещенко, речь в тексте ведется при этом от имени деда. Оказывается, что членам прославленного рода была присуща не только деловая хватка и благотворительность, но и широкое купеческое желание удивить народ и баснословные траты на роскошь.
Цитата из книги Мишеля: «Жителям деревеньки Волфино в Курской губернии, где сейчас проходит граница между Украиной и Россией, долго будет помниться тот день, когда мой отец (отец Михаила Иван – прим. Иван Сущенко) приехал просить руки моей матушки. Дочери генерал-лейтенанта Михаила Андреевича Саранчева шел только двадцать первый год. Это было спустя несколько дней после православной Пасхи, снег уже растаял и только кое-где вдоль дорог белели смерзшиеся снежные корки». Отец невесты посчитал, что ее рано выдавать замуж и отделался отговоркой, что выдаст дочь тогда, когда дорога станет белой. «На следующее утро генерал-лейтенант, открыв ставни в своей комнате, увидел, что дорога, ведшая из деревни, вся побелела от... сахара, который ночью спешно привезли из расположенного неподалеку, в поселке Теткино, терещенковского сахарного завода. Катились телеги, и сахарная пудра, белая как снег, уже покрывала дорогу к Александровскому парку. Спустя немного времени, как в волшебной сказке, мой отец Иван Николович женился на Елизавете Михайловне». Дядя Николай отстранил своего расточительного племянника от управления сахарным заводом за расточительство.
Под стать отцу Ивану был и сын Михаил. Продолжим рассказ из названной книги. Михаил Терещенко рассуждает о своих впечатлениях после наступления совершеннолетия: «После окончания обучения в Лондоне, которое совпало с началом моих размышлений о политическом будущем России в связи с волнениями 1905 года, и после первого опыта работы на семейном предприятии в Теткино в 1906 году, год 1907-й принес мне ни с чем несравнимое для молодого человека двадцати одного года отроду счастье.
Прежде всего, я решил отпраздновать мое долгожданное совершеннолетие в казино Монте-Карло. Наконец я мог играть на свои деньги. И как же было заманчиво ощутить размеры огромного состояния, которое отныне было в моих руках! Я играл всю ночь, ставя преимущественно на даты рождения моей матери и бабушки, на которые мне всегда будет везти. Мы часто посещали розарий в городке Ля-Э-ле-Роз близ Парижа. К моему большому удивлению, я открыл там розу «Мадам Олимпия Терещенко». Это был уникальный цветок, столь же розовый и нежный, как кожа моей возлюбленной, с красными прожилками, символизирующими силу нашей любви. Я узнал, что эта роза была создана в 1882 году Луи Левэком специально для моей тети Олимпиады, жены моего дяди Семена в то время, когда он жил в Париже, в особняке, построенном им по улице Галилея, 19. Роза «Мадам Олимпия Терещенко» продолжает культивироваться до наших дней в розарии департамента Валь-де-Марн…
Продолжим цитировать: «Летом 1913 года я (Михаил Терещенко) направлялся к своей яхте, ожидавшей меня в Северном море, и по пути остановился в Антверпене. Я сообщил многочисленным перекупщикам, имевшим конторы в этом городе, что разыскиваю самый красивый камень, какой только можно приобрести. Сразу такого не нашлось. Но на обратном пути мне предложили восхитительный алмаз, поистине уникальный, красивейший и редчайший из всех, что мне довелось видеть до того дня. Я приобрел его для Маргарит, невзирая на баснословную цену, которую запросили за этот еще не ограненный алмаз в сто пятьдесят каратов, тайно привезенный из Индии специально для меня».
Дворцы, именные розы, яхты, алмазы и вся роскошная жизнь Терещенко была обеспечена не только предпринимательской хваткой, но и трудом наемных работников и чрезмерно большой собственностью на землю. Семья олигархов утопала в роскоши, а крестьяне страдали от малоземелья, рабочие жили в хатах под соломенной крышей, они не могли и мечтать о дворцах, которые были в Глушково, Глухове, Волфине, Киеве, Москве, Петербурге, Париже…
Терещенко оставили заметный след в истории Глушковского района, сделали много для развития его экономики и социальной сферы, но нельзя понять мотивов действия народа, который неоднократно поднимался против этих помещиков и предпринимателей, если не обратить внимание на социальную пропасть, которая разделяла олигархов того времени, живших в роскоши, и народ, прозябающий в нужде и создававший своими руками все богатства, которыми в чрезмерном изобилии пользовались правящие классы.
Очевидно, наступает тот предел в социальном расслоении, когда в душе низов начинает подниматься гнев от несправедливого раздела национального богатства, и тогда начинаются бунты и революции. В нынешнее время социологи установили черту, когда начинает назревать социальное напряжение в обществе – это случается, если разрыв доходов между 10 процентами самых богатых и 10 процентами самых бедных достигает десятикратного порядка. Званновская помещица Баркова, очевидно, имела доход значительно ниже, чем клан Терещенко, но он у нее был почти в тысячу раз выше, чем в простой крестьянской семье. По данным поисковой группы Званновской средней школы, опубликовавшей в 70-х годах прошлого века в районной газете «Знамя Октября» статью «Из истории села Званное», в пореформенный период в конце XIX- начале XX века годовой доход крестьянской семьи в селе составлял 10-30 рублей, в то время как у местной помещицы Барковой он достигал 10 тысяч рублей, она владела 600 десятинами пашни и 400 десятинами лугов и леса.
В 1886 году в Курской губернии из общего числа частновладельческих земель помещикам принадлежало 78,8 %, купцам, мещанам, разночинцам и духовенству 10, 2%, а крестьянам – 11 %. Среди крестьян много было безлошадных. До 1881 года 44% крестьян считались временнообязанными, то есть несли повинности не только государственные, но и помещичьи. Барщина в Курской губернии составляла до 40 мужских и до 30 женских дней в год, дни барщины приходились на разгар сезонных полевых работ. Частыми были неурожаи. Малоземелье и неурожайные годы вынуждали крестьян искать счастья на стороне, переселяться в Сибирь и в Казахстан. Многие занимались отходничеством, занимаясь сезонной работой в южных губерниях в «экономиях» частных владельцев. Жили отходники, по сообщениям газет того времени, в основном под открытым небом, в шалашах, в копнах соломы, работали по 15-16 часов, питались впроголодь, часто болели и умирали (Чурилова Г. А. Курский край в истории Отечества. Под ред. Л. С. Полнера. Глава IV. Курская губерния в XIX веке).
Основными посевными культурами в то время в Званном были рожь, овес, просо, конопля и гречиха. Пшеница на местных землях считалась неурожайной культурой. Пашню обрабатывали примитивными деревянными сохами и боронами, урожай был низким.
Нужда заставляла званновцев уезжать на заработки к далеким Белому и Азовскому морям, работали они в Донбассе, у донских кулаков, на землях у Терещенко и Барковой.
Крепостнические пережитки, особенно малоземелье крестьян, в пореформенный период вносили социальное напряжение в жизнь деревни. Не раз наши предки и их земляки отказывались нести непомерно высокие повинности и выступали против местной администрации. Например, крестьяне села Глушково в 1869 году оказали сопротивление властям при сборе недоимок, из числа крестьян выделился Егор Казарец, которого официальное донесение называло «подстрекателем Глушковского общества к беспорядкам» (История Курской области. Воронеж, 1975, с. 54).
Часто дело доходило до столкновений с войсками. Жители сел нынешнего Глушковского района, доведенные до отчаяния, в 1886 году начали бунтовать. Вот что докладывал Главный штаб военного министерства царю Александру III о командировании войск в Путивльский и Рыльский уезды для подавления крестьянских волнений: «…в селениях, лежащих в полосе р. Сейм и Курско-Киевской ж. д. между ст. Глушково и Красное, крестьяне оказали явно сопротивление властям и намерение насильственно завладеть землею г-на Терещенко. Ввиду сего курский губернатор потребовал от командующего войсками округа командирования в с. Глушково Рыльского у. до 3000 человек войск.
Во исполнения этого требования ко 2 апреля было командировано: по 4 эскадрона от 25-го Казанского и 28-го Новгородского драгунских полков; 3 батальона 20-го пехотного и Галицкого полка; 2 батальона и 1 батальон 19-го пехотного полка, всего 8 эскадронов и 6 батальонов, под общим командованием командира Козловского полка полковника Мессароша». (Из истории Курского края. Сб. документов и материалов. Воронеж, 1965, с. 306). В результате действий властей произошло ожесточенное столкновение крестьян с войсками. (История Курской области. Воронеж, 1975, с. 53).
В 1905 году крестьяне Глушковской округи вновь жгли и разоряли имения, которыми владел Терещенко. Очевидно, опять не от хорошей жизни. Об этом упоминается и в цитированной книге «Первый олигарх».
Мишель, внук Михаила Терещенко, в настоящее время переехал в Украину, занимается там бизнесом. Необходимо привести одну запись частного лица в Интернете, помещенную в качестве комментария под интервью с Мишелем: «Когда, наконец, в Украине примут закон о реституции? Я бы таким, как Мишель Терещенко, возвратил бы не только имения, но и земли с душами». Не буду комментировать мнение автора приведенной цитаты. Констатирую, что есть и такие настроения.
В 1850 году, за 11 лет до отмены крепостного права, частью крестьян в Званном, подданных Глушковской суконной мануфактуры, владел помещик граф Потёмкин Сергей Павлович, другой частью – князь Трубецкой Юрий Иванович, небольшим количеством крестьян владели помещица Нечуй-Берлинская Анна Михайловна и помещик Шечков Пётр Фёдорович. Но, если вернуться в 1718 год, то мы вспомним, что в селе Званном жили вольные казаки, служившие Русскому государству. Жили они на земле, которую государь дал местным помещикам за службу, а до того эта земля была Диким полем и распахали ее впервые предки нынешних жителей Званного.
Реформы Александра II 60-70-х годов XIX века коснулись и местного самоуправления.
Волость являлась низшей административной единицей крестьянского самоуправления, образуемой из смежных сельских обществ, с численностью населения от 300 до 2000 ревизских душ мужского пола. Наибольшее расстояние отдалённых селений волости от центра управления в среднем не должно было превышать 12 вёрст. При первоначальном образовании волостей за основу было принято разделение на приходы.
Каждое сельское общество имело сельский сход, выбиравший сельских должностных лиц: сельского старосту (с этих пор глава сельской администрации в Званном перестал в селе называться атаманом), сборщика податей, сотских, десятских и решавший некоторые поземельные дела (например, переделы общинных земель), раскладку налогов, мелкие полицейские дела. Гораздо большее значение имело волостное сословное крестьянское звено - волостной сход.
Волостной сход состоял из выборных сельских и волостных должностных лиц (волостного старшины, сельских старост, помощников старшины, сборщиков податей, заседателей волостных правлений и судей волостных судов) и из крестьян, избираемых от каждого селения или посёлка, принадлежащего к волости, по одному от каждых десяти дворов. Ведению схода подлежали: выборы волостных должностных лиц, все хозяйственные и общественные дела волости, меры общественного призрения, учреждение волостных училищ, распоряжения по волостным магазинам, принесение жалоб по делам волости и выдача доверенностей на ведение дел, раскладка волостных сборов, проверка и учёт дел по отправлению воинской повинности, утверждение приговоров сельских сходов.
Сейчас некоторые пытаются утверждать, что демократические учреждения в России появились только тогда, когда начала действовать первая Государственная Дума. Забывают и о вече, и о казачестве, и о Земских Соборах, и о земстве.
Село Званное до революции 1917 года входило в Глушковскую волость Рыльского уезда Курской губернии.
Волостные правления были ликвидированы постановлением Совнаркома от 30 декабря 1917 года «Об органах местного самоуправления».
Отмена крепостного права способствовала росту экономики страны. Это сказалось и на положении села Званное, на благосостоянии жителей, росте их численности.
В справочнике «Список населенных мест Российской империи Курской губернии» за 1863 год значится: «село Званное при реке Сейм, 468 дворов, 1197 мужчин, 1276 женщин, церковь, богадельня...» (итого - 2473 человек).
В 1883 году был составлен план села Званное с его землями. Оно располагалось у берегов Званки, а поля шли от Мацково и Раково до станции Глушково.
Село бурно развивалось, росло количество его жителей. Из сведений памятной книжки Курской губернии, на 1892 год в селе Званное Глушковской волости уже числилось 2008 мужчин и 2041 женщина (всего 4049 человек). В книге Семенова П. П. сообщается, что в начале XX века «Село Званное имело 4500 жителей, школу, 40 ветряных мельниц и кирпичный завод» («Полное географическое описание нашего отечества». СПб., 1902. т.2, с. 610).
Семьи на селе в то время были многодетными, иметь 5-8 детей считалось нормой, у некоторых женщин было до 10-15, рождалось даже до 18 детей, как у бабушки Ивана Завдовьева (выпускник Званновской средней школы 1967 года). Но при этом сохранялся характерный для аграрного строя годовой цикл репродукции, когда массовые осенние браки после окончания полевых работ обуславливали максимум зачатий, затем следовал пик летних рождений детей в условиях физических перегрузок рожениц на полевых работах, кроме того, отсутствовала соответствующия медицинская помощь, и многие дети умирали в младенческом возрасте.
По сборнику статистических сведений, материалам по крестьянскому и частному землевладению по Рыльскому уезду за 1907-1908 годы значатся бывшие помещичьи крестьяне в селе Званном Глушковской волости (сохраненная копия в Глушковском районном государственном архиве). Они, как и в период крепостничества, продолжали делиться на две группы, очевидно, «Трубыщину» и «Фабрыщину». В первой группе числилось 390 дворов, 1524 мужчин и 1467 женщин (всего 2991 чел.). Во второй группе соответственно 324 двора, мужчин 1238, женщин 1182 (2420 чел.), общее число жителей – 4411 человек. Очевидно, статистика продолжала учитывать жителей села по двум группам в связи с тем, что крестьяне еще до 1907 года продолжали выплачивать выкупные платежи государству, а государство учитывало факт принадлежности крестьян владельцам до отмены крепостного права (в данном случае Рибопьеру и Трубецким).
В селе, кроме основного занятия - сельского хозяйства, развивались промыслы. Существовало роговое производство, мастера изготовляли из рогов крупного рогатого скота на продажу большей частью гребни. Секреты этого мастерства старики знали еще во второй половине XX века. В домашних условиях шили полушубки и сапоги из сырья заказчика. Столярные и плотницкие работы выполняли местные умельцы: ставили срубы хат, делали окна и двери, столы и лавки, пилили особыми большими пилами бревна на доски. Кустари, работавшие с деревом, мастерили довольно широкий ассортимент предметов, которые можно условно разделить на три группы: средства для транспорта, орудия сельскохозяйственного труда, предметы домашнего обихода. Среди кустарей-деревянщиков кроме плотников и столяров были бондари, колесники, тележники. В селе было несколько кузнецов, действовал кирпичный завод. К этому надо добавить, что кирпич-сырец для печей каждая семья в Званном испокон веков делала с помощью деревянных форм на берегах Сейма – для формовки кирпича нужна вода и глина, и то и другое на берегу есть в избытке.
За сорок лет с 1862 по 1902 год население почти удвоилось и достигло своего максимума, в последующие периоды численность из-за революций и войн в селе падала, но в 70-80-е годы XX века вновь достигла цифры в четыре тысячи.
В 1908 году в с. Званное была деревянная Покровская церковь, построенная в 1882 году. К приходу церкви относились и жители деревни Будки, находящейся в 3 вёрстах от Званного. Прихожан было 2964 человека.
Начало развиваться народное образование. Говорить о каких-то формах школьного обучения в селе в дореформенный период трудно. Материалов по этому вопросу до настоящего времени не обнаружено. Можно только предполагать, что грамотными в селе до отмены крепостного права могли быть священнослужители и вернувшиеся после 25-летней службы солдаты.
В 1869 году в Званном появилась первая за всю историю села школа. На берегу Сейма будянская помещица Воропонова арендовала небольшое ветхое здание бани, в ней и разместилось учебное заведение. Первым учителем стал Платонов Николай Степанович.
В 1880 году на углу Набережной (старое название Шеметовка) было построено новое здание школы (на усадьбе Пономаренко Михаила Яковлевича). Учительствовать стал сосланный толстовец Иван Афанасьевич.
В 1897 году открылась трехлетняя школа на базарной площади. Учителями в ней были Котелевский Петр Дмитриевич и Войкан Никонор Алексеевич.
С 1893 года школа открылась в церковной сторожке, где до 1908 года преподавал дьякон Курдюмов Петр Алексеевич.
С 1 сентября 1902 года учительствовать начала Курдюмова Елизавета Петровна - выпускница Курского епархиального женского училища, дочь дьякона села Званное, она преподавала в первом начальном училище села Званное (начальными училищами в то время называли земские школы). Заработная плата по тем временам у учителей была достойной – за вторую половину своего первого года работы Елизавета Петровна получила 105 рублей и 60 копеек, то есть в месяц ее зарплата составляла 17 руб. 60 коп. В те времена за 30 рублей можно было купить корову. Эти данные взяты из записки № 477 от 1 марта 1903 года инспектора народных училищ Министерства народного просвещения Харьковского учебного округа Курской губернии, 2-го участка. Названный документ хранится в муниципальном музее Дома культуры села Званное (его основателем и первым директором на общественных началах является Поливиченко Анатолий Васильевич).
В начале XX века в селе действовали две земские школы. По материалам музея средней школы села Званное в 1906 году было открыто «начальное училище» на Береговой, оно с 1908 года стало четырехгодичным. При нем появилась библиотека. Постановлением Рыльского уездного училищного совета от 23 января 1910 года «заведывание находящейся при школе народной библиотеки» было поручено Елизавете Петровне Курдюмовой – одной из первых званновских представителей интеллигенции (документ хранится в музее ДК).
В 1909 году начали строить новую школу и в 1913-м ее завершили. На постройку здания второй земской школы было израсходовано 2000 губернских и 2800 рублей уездных сумм (Журнал заседаний экстренного Рыльского земского собрания за 13 августа и 27 ноября 1914 года и очередного за 1914 год. Курск, 1915г., с. 45). В материалах школьного музея говорится, что эта школа была построена на деньги Терещенко – это еще одна легенда о Михаиле. Терещенко мог это строительство частично спонсировать. В 1914 году на ремонт Званновской первой школы было израсходовано 87 рублей, второй – 74 рубля 50 копеек земских денег (там же с. 46).
Зе;мская шко;ла (полное официальное название - одноклассное народное училище) - самый распространённый тип начального учебного заведения в России с конца 1870-х годов по 1917-й.
Земские школы появились после учреждения земств в 1864 году, действовали в сельской местности. Их деятельность регулировалась «Положениями о начальных народных училищах» 1864 и 1874 годов. Школы представляли собой учебные заведения с трёхлетним курсом, где дети всех трёх лет обучения (разделённые на три отделения) одновременно занимались в одной классной комнате с единственным учителем. С начала XX века постепенно распространился и тип школы с четырёхлетним учебным курсом, двумя классами (по два отделения в классе) и двумя учителями — так называемая двухкомплектная школа. В школе преподавали русский язык и чистописание, арифметику в простейшем изложении, Закон Божий и церковно-славянский язык, церковное пение. Обучением в школе занимались постоянно занятые народные учителя и приходящие законоучители-священники. В школе обучались дети обоих полов без ограничения по сословиям и вероисповеданиям. Обучались в земских школах обычно дети в возрасте 8 -12 лет. Обучение было бесплатным. Школы содержались земствами и находились под контролем чиновников Министерства народного просвещения - директоров и инспекторов начальных училищ. Финансирование школ было совместным, осуществлялось за счёт сельских обществ и волостей, земств и государства; при этом финансовое участие государства постоянно росло, в то время как участие крестьянских обществ сокращалось.
Сохранился еще один документ в музее ДК села, подписанный инспектором народных училищ Рыльского уезда и адресованный «учительнице Званновского I-го училища Е. П. Курдюмовой» о том, что она должна была посещать курсы «в городе Курске для учителей и учительниц начальных училищ по садоводству, огородничеству и пчеловодству». Таким образом, дореволюционная школа была рассадником знаний и по современному ведению сельского хозяйства. Именно Елизавета Петровна стала выращивать у себя на приусадебном участке первой в селе декоративные цветы, такие огородные культуры, как кабачки, баклажаны, цветную капусту и другие – все, что в Званном до этого не выращивалось.
Новая церковно-приходская школа в селе была открыта в 1912 году (там же, с. 72). В ней учебный год начинался в октябре-ноябре и заканчивался в апреле. Церковно-приходские школы (ЦПШ) - начальные школы при церковных приходах - находились в ведении духовного ведомства, то есть Святейшего Правительствующего Синода. С 1884 года создавались одноклассные (2-годичные) и двухклассные (4-годичные, с начала XX века - 3-годичные) церковно-приходские школы. В одноклассных изучали закон Божий, церковное пение, письмо, арифметику, чтение. В двухклассных школах кроме этого изучалась история.
Обучение осуществляли священники, диаконы и дьячки, а также учителя и учительницы, окончившие преимущественно церковно-учительские школы. После 1917 года церковная школа была ликвидирована Постановлением Совета народных комиссаров от 24 декабря 1917 года «О передаче дела воспитания и образования из духовного ведомства в ведение народного комиссариата по просвещению».
С 1914 по 1917 годы в названных школах в селе Званное ежегодно обучалось 110-120 учеников (данные музея Званновской средней школы). При населении в 4,5 тысячи человек значительная часть детей школьного возраста, следовательно, не обучалась.
Село Званное в 18-19 веках
© Copyright: Иван Сущенко-Званный, 2012
Свидетельство о публикации №212101800456
Свидетельство о публикации №212101800456
Рецензии