Вилена - моя любовь. Глава 14

Глава 14.
Приближалась годовщина их совместной жизни – радостной и печальной, насыщенной эмоциями, омраченной последними событиями, но с большой надеждой на лучшее. В один из дней Жан оставил Виен, предварительно написав записку в двух вариантах – на бумаге и электронную, выдерживая все тонкости общения, и помчался к детям.
- Жан! А как же мама? – Вместо приветствия встретила его Ев.
- Я вынужден был ее не брать с собой. Я предупредил с вечера, написал пояснительную записку, уезжал, она еще спала. Надеюсь решить все быстро и назад.  - Девушки заканчивали номер своего журнала, от чего были более серьезны, чем обычно. Вел едва глянула на свекра и сразу ушла в работу, Ев уделила  чуть  больше внимания его персоне, то и дело, поглядывая на сестру. - Девочки! Знаю, трудно меня понять, еще труднее вернуть все назад, глупость вещь неоспоримая, но тем не менее. Нашей годовщины с Ви нет…. А она ее так ждала. Дело в том, что мама, перед…. – Он запнулся, но взяв себя в руки, продолжил. -  Вилена очень хотела устроить вечер. Я ей пообещал.  Поймите, забрать данное слово, будет не правильно! – Вел опять подняла на него глаза, но не подала и звука, удовлетворилась его общим видом. Жан же, от волнения ломая пальцы на своих руках, продолжал: - Сам не справлюсь, хотя очень хочется. Бросить ее не могу, чтобы развернуться и мотаться готовя, желаемый ею, ранее, праздник. – говоря последнее, смотрел в пол и вдруг поднял голову, глянул в глаза Вел. -  Но у вас-то, праздник должен быть! Прошу, давайте отметим, как она хотела. – перевел взгляд на Ев и опять вернулся к старшей дочери, словно от ее решения зависела вся его дальнейшая жизнь.
- Ну, - вздохнула Вел, - допустим, ваша годовщина тоже есть. Пусть не радостная, как предполагалось, но  от этого год не убавится. Да и содеянное не сотрется, как не крути. – Вел угрюмо посмотрела на него, у Жана сердце опустилось в пятки, он ждал от Вел порицаний, даже крика. Она же удивляла своей сдержанностью, поразила и ответом: - Я «за»! И это только из-за мамы!
- Я тем более «за»! Может это ее развеселит. – Поддержала Ев, подбадривающее улыбнулась сестре, зная насколько трудно дался этот разговор, и повернулась к Жану.
- Спасибо! – Заулыбался Жан. – Обсудите, решите, что к чему, сообщите, что от меня требуется. Простите, мне надо мчаться обратно.  – низко склонил перед ними голову и моментально вышел,  мужья за ним, и Ев тут же обняла сестру:
- Спасибо! – она сияла и радовалась.
- За, что? – Вел, все еще держа серьезный вид, наморщила лоб.
- Я думала, ты его возненавидела!
- Одно другому не мешает. И потом, это для мамы! – Вел спряталась за работой, но от сестры так просто не отделаться.
- Все равно, спасибо! Главное, как успел-то, до нашего отъезда! – и вдруг сменила тему. – Вел, может тоже, городской дом сдадим, а?
- Зачем? – Вел от неожиданности такого вопроса, вскрикнула. Но мордашка сестры, с синими, как весеннее небо глазами, длинными моргающими ресницами, заставили улыбнуться.  - Я собираюсь в город! Да и вообще, не хочу я, чтобы по моему домику шастали чужие люди. – С отвращением передернулась, скривила лицо, произнося: - Фу! – И только после этого продолжила разговор дальше. - А с чего вдруг, ты завела эту тему?
- Я долго думала над словами Жана, по поводу нашей жизни. Нам надо потихоньку отходить от друзей. – Говорила Ев, - Ведь мы не меняемся.
- И что ты предлагаешь? – Вел отложила в сторону дела, поднялась и взяв сестру за руку, пересела на диван, в ожидании пояснения, Ев без лишних слов, конкретизировала:
- Контроль!  Ольга управляет редакцией. Виктория – агентством. Будем встречаться только с ними.
- Можно попробовать. А дом? Я не хочу его сдавать.
- Не важно! Год постоит, а там посмотрим. Я его тоже люблю.
- Ев! Раз у нас технический перерыв, я хотела тебе кое-что  показать и посоветоваться.
- Что-то тайное? – Ев заметила, как изменилось лицо сестры, как глаза наполнились страхом.
- Можно и так сказать…. – Вел поднялась, вернулась к своему столу, достала диск, совсем прозрачный, можно даже сказать, необычный. – Это я нашла утром, дня два назад, на окне. Сначала меня содержимое его ввело в полный шок. Но…. В общем - смотри, поговорим потом. -  поставила съемку на большой экран и села сбоку от сестры, поджала к себе ноги, обняла колени. На экране была их мамочка, со всеми ее истериками.
- Кто это сделал? – Не поворачиваясь, злясь и вместе с тем расстроившись до слез, спросила Ев.
- Ты у меня спрашиваешь?! Я хотела спросить у Эда, в лоб, где камеры и прочее, но решила посоветоваться с тобой. Чтоб не наломать дров. А сегодня ночью я мучилась бессонницей. В общем вот. – Вел поменяла диск. На Экране высветилось: «БОЛЬ!» - Это предварительное название. Я обработала, наревелась…. – тяжелый вздох, всхлип, потерла нос. - Ты посмотри.
Ев рыдала, Вел всхлипывала, натирая нос до красноты. Ни одна, ни другая от экрана не отвернулись,  фильм не прервали.  Сорок минут моральной смерти. Сорок минут «самосожжения». Зашипело, а  они продолжали, молча смотреть на мигающий рябью экран. Наконец,  Вел не выдержала:
- Что скажешь?
- Если бы это не мама, я бы сказала, что «Ника» тебе обеспечена. Да, что Ника! «Оскар»! – Обливаясь слезами, заявила Ев, обняв ее крепко и прижавшись к ней.
- Не понял? – Войдя, Эд увидел заплаканные лица, припухшие носы и красные глаза. – Нас не было всего час!  Ну, может чуточку больше. Просто поговорили с отцом, провели его и решили кое какие важные вопросы! Что за слезы? Что за мокроту вы тут развели? – он стал перед ними, закрыв собою телевизор, даже не обратив внимания, что тот работает. Протянул пачку салфеток и ждал, переводя взгляд от одной к другой, пока те вытрут слезы.
- Мы, мы смоооотрели фиииильм! – все еще вздрагивала Ев, почти ревела, от чего слова были на растяжку.   – А  где Дэн?
- Солнце собирает с Игорем на пляж. Мамочкам же не до ребенка! Так что случилось? Это вас Жан так разчувствовал, или наоборот, возмутил своей откровенностью?
- Дэн придет, все покажу, объясню и спрошу!- Весь образ Вел не предвещал радости, Эд решил не усугублять, выждать и уж затем исправлять все оптом, хотя и понятия не имел, что именно его ждет и в чем провинился.  Дэн  не заставил себя долго ждать и тоже, прямо с порога,  задал вопрос о слезах.  Вел молча включила первую, неизвестно кем сделанную запись. Мужчины онемели, застыли на своих местах, и только сжатые кулаки, за их спинами, и скулы, говорили за них. Так и простояли, до последнего кадра.
- Кто это снял? – выдавил из себя Эд.
- Тоже самое, мы хотели спросить у вас! Где, кто и когда повесил камеры?
- Понятия не имею. – Эд уже тер свой подбородок, мысленно предполагая как такое можно было заснять. - Да и как это можно было сделать? Я проверю, конечно, их комнаты, но….. Дорогие!  Чтобы такое записать, не одна камера нужна - первое, второе - это заранее надо знать, что случится!  - У Эда было стрессовое состояние, намного сильней, чем в день возвращения. – Что вы думаете с этим делать?
- Это жизнь, а не кино! – Возразил Дэн. – Хотите, что бы рыдал мир – ваше право. Но….  – Тут до него дошло. - Копии могут быть! Сначала надо узнать, откуда это взялось и не дать попасться на глаза Виен.
- Вот и займитесь этим! Мы пока не думали показывать на весь мир. Мы вообще еще не думали по этому поводу.  Я злилась, что кто-то подсматривает за нами! А вот Жану я это подарю!
- Ты не была в прошлой жизни палачом? – Спросил  Дэн, испугавшись воинственности Вел.
- Кем бы Вел не была, - Ев рассердилась на мужа и подняла бровь, чтобы он это понял, - а увидеть он это обязан! А все остальное с выздоровлением мулички!
****
Две недели вдали от всей семьи пролетели одним днем. У Жана зародилась уверенность - пробыть такой срок вместе, дорогого стоит!  Виен же потихоньку приходила в себя. Тело приобрело формы молодой женщины, а не изголодавшегося подростка. Выровнялась спинка, посвежело лицо. Внешнее потепление не растворило внутреннего холода, но и не разделило их на две комнаты.  Жан подшучивал над собой, все чаще в голос, в ее присутствии. И хотя ответа не было, по глазам видел: услышала, поняла, приняла. Втянулся, приловчился и продолжал  все делать за нее, для нее и для них, не приглашая в дом прислугу. Планомерно, настойчиво вселяя в нее новый вкус к жизни, надеясь в дальнейшем вернуть веру к себе.  Но это были планы на будущее, пока же они жили в настоящем, слепленном его руками из подручных материалов.
- Виен, дорогая, пора уезжать. Ночами уже холодно. – Она пожала плечиком, а Жан, будто услышал ответ, продолжил, - Хорошо! Значит собираемся.
Ровно через сутки, они заехали к ИВ, попрощались до лета, пригласили чаще приезжать к ним в гости, обменялись молчаливыми любезностями, даже посмеялись, что стали ближе из-за отсутствия мяса на костях и отправились на Юг.
- Мамочки! – Кричала шестилетняя девчушка, удочеренная Гаями год назад,  вбегая в большой, колонный зал, второго этаже их имения. - душечка Иен приехала! Скорее идем ее встречать! – Едва показавшись, визжа от радости, побежала назад, громко топая ножками. Девушки последовали за ней. Виен сидела сзади, открыв окно и пряча глаза за широкими, черными очками. Не успел Жан притормозить, как она вышла, не дожидаясь его помощи. Муж развел руками и пошел к багажнику. - Иен! Моя Иен приехала! Душечка! – Радовалась  Лерочка, обняла ее, прижимаясь всем телом, задирая голову вверх. Васильковые глаза сияли, а золотистые кудри лучами спадая назад, открывали ее счастливую мордашку. – Как я скучала! - Виен сглотнула слезу, расцеловала всех, хотела взять девочку на руки, но та, взглянув на Вел, заявила: - Я уже взрослая, пойду сама! – И подала ей руку. Щебеча, всю дорогу, рассказывая новости. Не забывая называть Виен душечкой. В первые дни своего появления в доме этой огромной семьи, Лера была ненавязчива, неназойлива, но внимательна. Однажды, услышав как Николя обратился к Вилен, отметила в своей умной головушке и с тех пор, не переставала ее так величать.
Прошло еще несколько дней, спокойных внешне, но довольно напряженных в душе каждого из взрослых.  Девочка не задавала вопросов, узнав от Эда, что у Виен болит горлышко, но не отставала от нее, следуя кругом и всюду, читая ей книги, заполняя часы «глухого» досуга. Виен это нравилось, находясь рядом с ней, ей не приходилось заботиться о том, как избежать мужа, как минуть разговора с дочерьми, как не смотреть в глаза мальчишек. Ступив на землю поместья, Виен приобрела новую тяжесть, на нее мгновенно обрушился  стыд, за свою слабость.  Немногим ранее, на второе утро по приезду на косу, она осознала глубину своего поступка – и это было кошмаром. Виен не могла понять себя, как, как она могла так опуститься?!    Как смогла перечеркнуть чувства дочерей?! Забыть о них вообще и вонзать им нож в спину!    Причем, полностью отдавала себе отчет, что если бы не дети, то не корила бы себя, а одобрила бы свой поступок, до мелочей. Признавала, что не все помнит, что многое поверхностно припоминает, и будет еще долго выискивать в уголках памяти.  Жалости к себе не было тогда, и не появилась теперь. Она потеряла себя, свое «Я» в ту самую минуту, когда развернула  посланный ей лист. Именно он, а не уход мужа, произвел взрыв. Его отписка свершила в ней вторую «Херосиму».  Ей, пятидесятилетней женщине, матери двух взрослых, замужних дочерей, не просто плюнули в лицо, она бы умылась, как делала это не раз при своей прежней жизни, а затем гордо шла дальше; ее растоптали, сравняли с землей, вымели, как не нужный сор!  Отсутствие обращения, сухость слов, единственного мужчины, который вытянул ее, вырвал из уравновешенного бытия, вселил веру, одарил всем, чем только мог, который клялся и Божился, а сам с легкостью,  взял и перешагнул все; были тем самым острием ножа, на который она добровольно ступила. И именно это не давало ей покоя. Она, то и дело, возвращалась к мысли, что совершив такое однажды, он повторит, и не раз. Затем будет опять просить прощение и снова предавать, предавать,….  И она написала, самой себе, в надежде, что он прочтет, а для чего же еще заводят дневники или блоги, и поймет:    «Мне жаль… 
Мне очень жаль, но я не могу подобрать себе новые вещи. Не могу надеть старые. Снятая твоими, нежными руками кожа, чулком, от макушки до самых пят, обнажила меня навечно. Я еще помню, как твои руки, касались ее, заставляя трепетать меня всю, как ты улыбался, смотря мне пристально в глаза и медленно, дюйм за дюймом, стаскивал ее, мою бархатную, персиковую кожу. Неужели так сильно привык к ней, что не смог расстаться?  Я недолго задумывалась над этим, ответ ты мне дал сам и сразу, когда еще раны кровоточили, а ты, в нетерпении, примерял ее к другим.  Что, не подошла? А ты как думал? Это же моя кожа, мною выращенная, для тебя холенная. Я не жалуюсь, не впадаю в истерику, не закатываю скандал, не плачу. Незачем, да и нечем. Ты не думай, я не слежу за тобой. Я бы закрыла глаза, чтобы не видеть твоего разочарования, но и этого сделать не могу – ты, по неосторожности, а может и нарочно, лишил меня век. Теперь мои глаза все время смотрят на тебя. Пристально, без эмоций.  Все проявления их остались там, на моей коже, которую ты так и носишь с собой, прикладывая ко всем, кого встречаешь. И уйти я не могу, как ни сесть, ни стать на ноги, потому что так и вишу, вниз головой, подвешенная тобою, в момент твоей страсти, на единственный гвоздь, вбитый на плахе, с какой ты начал строить наш дом… 
 Мне очень жаль…, мне жаль….тебя!»
Сохранила, даже не перечитав, подвесила на рабочем столе, в центре экрана и оставила на волю того самого проведения, что ехидно улыбалось им с Жаном в спину. В конце концов, все, что мы пишем для себя, подсознательно адресуем другим. В этот же вечер забыла о послании, не задумываясь, поймет ли он, что та закладка для него, прочтет ли, сегодня, завтра или через год. Она ему высказала свое состояние души на сегодняшний день. 
**** 
А жизнь продолжалась по написанному, кем-то там, плану. Дни летели, пробегали ночи.
 - Мама! – Уложив ребенка в кровать,  не покидая детской, Вел, от простых любезностей, перешла к делу. – Нам надо подумать о твоем платье. Мужчины готовят вечер, и ты не можешь нас с Ев обидеть. Слышишь? Мы понимаем, как тебе не просто, но надо двигаться дальше. - Ви замотала головой и достала блокнот: « Можно, я сама?» - Сама так сама! Только без глупостей.  А если нужна помощь - мы всегда рады. – Вилен изобразила улыбку, жестами показывая, что дочерям не стоит волноваться.
Что надеть для званого ужина, для Вилены не было проблемой, она решила этот вопрос, как только узнала, что вечер будет. Может кому-то и покажется странным, что она не стала избегать семейного события, но Вилен была женщиной, а  для женщины, самая сладкая месть, это показать мужчине, как он заблуждался. Вот и Ви, после опрометчивого поступка, бросилась в противоположную сторону. Долго, правда мысленно, примеряла к своему теперешнему образу новинки сезона, перелистывала электронные каталоги, выясняя в какой из салонов завезут выбранное ею платье, вела переписку с владельцами, узнала, что есть портниха и сможет за считанные минуты подогнать, если что будет не так. Все больше убеждаясь, что интернет это вещь необходимая.  И вот час настал.
« Мне нужен, кто-то с машиной!» - Написала она Жану, тем же вечером, как только дочь заговорила о дате.
- Я не подойду? – прочитав, склонил голову, чтобы видеть ее глаза, но  Виен сидела, опустив голову к блокноту, и не интересовалась его мимикой, она просто слушала ответ и была готова сказать последнее слово.
- «Спасибо, но НЕТ!» - Отрезала без пояснений, разъяснений и прочего. Жан не стал настаивать, принял ее желание как должное.
Следующий день она полностью провела вне дома. Уехала рано утром, лишь махнула рукой, даже не повернувшись, хотя знала, что Жан стоит у окна и волнуется. Не проверила и через затемненное окно свое предположение. Михаил посмотрел на нее в зеркало,  спросил:
- Может Игорь? – На что Виен пожала плечами и спряталась за черные очки, словно отделилась от всего мира. Ей правда было все равно, кто будет сидеть за рулем, смущения не убавится, дружбы не прибавится, а жалость к себе она не позволит. Так стоит ли перебирать?
А Жан смотрел вслед, барабаня пальцами по стеклу.
- Жан! – Услышал он голос Вел и вздрогнул: «если она пришла сразу, как только Виен села в машину, значит хорошего не жди». – Мне надо тебе нечто показать и я не хотела бы откладывать.
- Я готов в любое время. Можем даже сейчас. Я так понимаю, это не должна знать мама?
- Правильно мыслишь.
- Вел! Может, отложим? -  Вырос за ее спиной  Эд.
- Нет! Я хочу поставить точку, во всем этом! 
- Наверное, ты права.- проговорил Эд и глянул на отца грустными глазами, всем своим видом давая понять, что веселья не обещается. - Идемте к нам.
У Жана сжалась душа, и он пошел за ними, как на казнь. Войдя, остановился в дверях, как ребенок, а не отец семейства.  Вел достала диск и не предлагая присесть, заявила:
- Это я нашла у себя на окне, после вашего с мамочкой отъезда. Вы смотрите, а я пойду в детскую. –  Эд понимающе кивнул, пережить такое еще раз, пусть и на экране…! Сам поставил диск, кивнул отцу на диван и присел с ним рядом. Хотел избежать, придумать вескую причину, чтобы выйти, но не смог. Не смог оставить отца одного.
****
- Можно я просмотрю еще раз? – Попросил Жан, сразу, как только пошел шип. У Эда расширились глаза:
- Отец! Может не надо?
- Надо! – в отцовских глазах был только ужас, да и сам он выглядел не лучше, но решение было серьезным, и Эд ужаснулся.
- Хорошо! – Нажал повтор и  больше изучал отца, чем смотрел на то, что знал до мелочей. Он ждал всего: гнева, самобичевания, всплеска истерики, но отец был похож на статую, смотря в одну точку, и слова Жана, неожиданные для такого момента, заставили вздрогнуть.
- А что там, за шипом?
- Не знаю. Я не могу смотреть на это с таким рвением, как ты. – Но все же включил на самый конец. Немного скрипа и Эд понял, за ним,  действительно что-то есть. – Я посмотрю в лаборатории.
- Пойдем сейчас. Я должен знать. Ви долго не будет, успею прийти в себя и заделаться хладнокровным мужланом. Не смотри на меня так, сын, именно такого мнения обо мне Валери. Только я не такой, не такой! – он замотал головой, всего на пару секунд дал слабину, схватившись за грудь, где выпрыгивало сердце. Эд пожал плечами, как не подмывало поговорить круто, по-мужски, пока они вдвоем, сдержался.  Прокрутив пустое пространство несколько раз, где кроме шипения ничего не было, но и диск не выключался, значит, это было сделано специально, Эд вспомнил, что подобное уже было, причем совсем недавно. Уменьшал и уменьшал обороты, насилуя собственную аппаратуру.  Неожиданно  возник ОН, в том же виде, с тем же покоем на лице:
 «Я знал, что вы все поймете. Оставьте это, как память, для себя и поколений. Чтобы помнили, для чего живете в этом мире. Хватит воздвигать памятники счастью. Увековечьте Боль, чтобы не причинять ее снова». -   И исчез, оставляя за собой белый пар. Помолчав немного, Жан вымолвил:
- Я бы это и так не забыл.
- Да!  Это живое подтверждение, что ничего просто так не дается.
- Давай диск…. Отнесу его к книге. – Жан не смотрел на сына, ему было очень больно, да и злость возникла: «почему Вилен»? Но подумав немного, пока Эд возился, сам себе ответил: «А кто? Неужели было бы легче, окажись на ее месте девочки? Нет! Сто раз нет! Им и так досталось, сполна!»
- Извини, что сразу не помогли. - Эд обнял отца. – Были слепы, как котята.
- Ничего, переживу! Я уже уяснил, как дважды два, что человек – не ответ, человек – это вопрос! Большой и жирный. – Эд промолчал, глядя на ссутуленные плечи удаляющегося к себе отца.