Книга Коронелло-гл. 2 Русские консулы

ГЛАВА ВТОРАЯ

                РУССКИЕ КОНСУЛЫ

    В 1884 году Антонио Коронелли назначают консулом на остров Хио, 
который находится всего в ста верстах от его родного острова Наксос. 
Нетрудно представить, каков был восторг молодого человека. Антонио 
всего тридцать два года, и родные знают, что он тоже консул, как его 
предки. Только он не унаследовал свою должность, подобно Корсино, 
Германо, Джакомо Коронелло, а заслужил честной и беспорочной служ-
бой. 
   Хотя время было мирное: русские купеческие суда бороздили моря, 
чтобы закупать пшеницу и фрукты, в морском воздухе, да и на суше все 
же чувствовалось напряжение,  поскольку Турция хотела вернуть себе 
Крым, а Россия – сохранить за собой беспрепятственный выход своего 
флота в Средиземноморье. Конечно, существовал иной путь, которым
она пользовалась в военное время: «ходить на судах вокруг Европы».
Русские корабли постоянно пришвартовались в портах Италии, а коман-
да добиралась до России верхом на лошадях.
    Важнейшей  задачей  России  сейчас была политическая пропаганда 
среди купцов, дворян, священников, которые могут оказать весьма зна-
чительную  помощь  в  предстоящей  войне.  Антонио  Коронелло  служит 
России, и кому, как не местному уроженцу знать, чем и как можно распо-
ложить к себе таких людей. 

   Напомним, что консул и посол – это совершенно разные про-
фессии:  посол  –  дипломат,  направляемый  ко  двору  иностран-
ного государя, ведет с ним политические переговоры, консул –
находится в подчинения у посла и направляется в крупные горо-
да, чтобы защищать права граждан своей страны.

    Русскую миссию в Константинополе, в ранге посла, возглавляет вы-
дающийся русский дипломат Яков Иванович Булгаков. Человек, чей ха-
рактер мягкий, ум зоркий, а самообладание железное. 
    Будучи  в  турецком  заключении  в  1888  году,  Яков Иванович  продо-
лжал собирать и передавать в Отечество информацию о делах Оттома-
нской  Порты.  Этот  человек  и  стал  руководителем Антона  Яковлевича 
Коронелли, который пишет:

    «Булгакову – послу в Константинополе.
Ваше Превосходительство Милостивый Государь! Имею честь вашего прево-
сходительства уведомить,  что, слава  Богу,  благополучно  прибыл  в  Хио, 
притом почту за долг мой, изъяснить вашему превосходительству, мою чув-
ствительнейшую и всепокорнейшую благодарность за оказываемые вашим пре-
 восходительством мне толь неограниченные благодеяний и милостей (…)               
 октября 1786 Хио».63

    По прибытию на остров Хио, Антонио Коронелли передает сведения 
 русскому послу в Константинополе Якову Булгакову через знатнейшего 
жителя острова Хио Мавро-Кордати. Впоследствии Мавро-Кордати тоже 
 станет  консулом  на  острове  Хио:  «(…)   что  принадлежит  до  церемо-
 ниальных  дел,  окончилисьпо  желанию  и  до  сего  числа  имеют  благополучное 
решение. (…)  Дела,  посланы  через  грека  Францезко  Франдо,  он  отдаст 
Николаю Мандсо товарищу Яне Мавро-Кордати в Константинополе. Этот 
же Мавро-Кордати первый из здешних жителей и усерден нашему двору».64

    Русскому консулу в силу своих служебных обязанностей, надлежало 
 представлять  Российскую  Корону  в  исламской  стране,  и  Коронелли  с 
этим успешно справился. Антонио сообщает: 

    «24 числа на тезоименитство Ея Императорского Величества была Ли-
 тургия, а после молебен за здравие Императрицы, где и сам архиерей служил с 
 отменною церемонию в придворной своей церкви».65  «(…) Из шести российских 
 судов была пушечная пальба».66

    В  обязанности  консула  входит  сбор  информации,  циркулирующей 
 среди  купцов  и  местного  населения. Так  на острове  Хио, Антона  Яко-
 влевича Коронелли застают слухи о смерти г-на Антонио Константино-
 вича Псаро –  человека под началом которого, одиннадцать лет назад 
Антонио служил юнгой.  В своем письме  к  Якову  Ивановичу Булгакову 
 Коронелли  пишет:  «(…) дошло  мне  от  некоторых  посторонних  известие, 
 что находящийся в Мальте поверенный в делах кавалер Псаро умер. Но допод-             
линно неизвестн».67

    К счастью, слухи эти оказались ложными. В следующем 1787 году г-н 
А.  К.  Псаро  был  произведен  в  капитаны  бригадирского  ранга.  Доста-
точно тревожно выглядит сообщение Коронелли на имя Булгакова о за-
хвате российского купеческого судна пиратами:

    «Прибывшие  некоторые  сюда  из  Александрии  сказывают,  что  слышно 
 было там яко бы российское судно взято барбаренскими разбойниками и ими 
 продано голландским купцам, но какое судно именно и на оном какой шкипер и 
 откуда следовало и куда неизвестно 14 сентября 1786».68

    Тревожные воспоминания о доме не дают покоя молодому человеку, 
 его тянет на Родину в Наксос, где осталась мать, родня, друзья. 
    В следующем 1786 году, Антонио Коронелли посещает родной ост-
 ров:  «(…) я  уже  приказал  в  Хио  через  моего  драгомана  всем  российским 
 купцам,  дабы  и  впредь  не  нагружали  бы  свежими  фруктами  на  турецких 
 лотках.  Будьте  Ваше  Превосходительство  благонадежны,  что  возложа  на 
свое  попечение,  я,  несомненно,  надеюсь  исполнить  равным  образом  и  все 
касающееся  дела до меня,  иметь благополучное  окончание. А  ожидаю  токмо 
оказию, отправиться непременно в скорости намерен в Хио (…).

                28/03/1786.Антон Коронелли».69

    1-го сентября 1786 года Антонио Коронелли обращается к Я.И. Бул-
гакову:

    «По прибытии моем здесь не находился ни один день здоровым и здешние 
доктора советуют мне переменять воздух, на что осмеливаюсь просить Ваше 
Превосходительства дозволения, как расстояние отдаленное только сто верст. 
То когда дело потребует меня, я могу возвратиться в скорейшем времени».70

    Огромным утешением для Антонио Коронелли было известие о ско-
ром приезде к нему на остров Наксос его братьев: Региса Яковлевича 
Коронелло и Константина Яковлевича Коронелло. Регис, получив назна-
чение  консулом  в Бейрут,  ожидая разрешения на поездку  от  русского 
посла в Константинополе, решил по пути заехать к брату.
    4/18 сентября 1786 года Яков Иванович Булгаков писал к А.Я. Коро-
нелли:

    «(…) братец  ваш  получил  уже  свой  берат  и  фермаш  (патент  и  указ  о 
назначении – прим. авторов) в Барут и вскоре уже отправится, и будет у Вас 
ожидать ответа на мое представление».71

    Вместе  с Регисом, приехал  и другой  брат –  Константин  Яковлевич 
Коронелли, назначенный драгоманом (переводчиком), при Регисе:

    «Вследствие  высочайшего  Ея  Императорского  Величества  указа  за  соб-
ственноручным Ея Императорского Величества подписания от 16 мая поло-
жению при посте Вашем быть одному драгоману, с жалованием по двести по 
сороку рублей на год. А как доношением в Коллегию представили Вы из их до-
ходов брата вашего Константина Коронелли, то и определено Коллегией поме-
стить его при Вас (…).

        Подписано: Г. Иван Остерман, Г. Степан Безбородко, Петр 
                Бакунин 1785».72

    Приятная  новость,  заставила  Антонио  подняться  духом.  Он  пишет 
Я.И. Булгакову:

    «Покорнейше благодарю Вашего Превосходительство за милость которую 
не оставили оказать, в позволении мне отлучиться от сем в Наксию, но как я 
чувствую ныне себя легче, то рассудил остаться поколь здоровье мое позволяет.

 26  октября  1786г.».  Антонио  Коронелли  указывает в  письме  на  имя 
 Булгакова, что 73  «8 ноября 1786 года, Рижес прибыл в Хио».74

    Эту переписку мы приводим подробно, чтобы показать читателю, че-
 ловеческую  подноготную работы  консула,  главной  задачей  которого 
 была забота об интересах России. В Архиве князя Воронцова сохрани-
 лось письмо, рассказывающее о целях работы консула: 

    «Господину Коронелли на Хиосе. Господин, я с удовольствием получил све-
 дения, которые Вы мне да;те в Вашем письме от 20 марта о торговле на 
 острове Хиос, о характере его товаров и о товарах Анатолии. Мне интересно 
 знать  какие  товары  туда  импортируются  из  России  и  прибыли,  которую 
 можно из этого извлечь. Я очень одобряю ваши действия направленные на то, 
 чтобы добиться привилегий, которые были даны русским купцам на о. Хиос в 
 том, чтобы переправлять их зерновые на кораблях других стран. Все что Вы 
 делаете, является для меня свидетельством Вашей преданности. Вы обяжете 
 меня, господин, давая мне как можно больше деталей о торговле в этом порту 
 и отправляя мне в конце каждого года, список кораблей, которые туда прихо-
 дят  и оттуда  отправляются.  Особенно  я  прошу  Вас давать мне детальную 
 информацию о кораблях с русским флагом, отличающихся от тех, которые 
 принадлежат иностранным государствам, но которым дана была привилегия 
 ходить под русским флагом от действительно принадлежащих Его Импера-
 торскому Величеству. Для этого будет необходимо уточнять название каждого 
 корабля, имя капитана, количество иностранных матросов на борту, чем за-
 гружены корабли, а также имена купцов, для которых они были загружены и 
 информировать  меня  в  основном  обо  всем,  что  может  способствовать  про-
 грессу и выгоде, получаемой от торговли России со страной к которой Вы при-
 надлежите.
    Примите мои заверения в моем глубочайшем к Вам уважении.

                С. Петербург, 8 июля 1786 г.»75
               
                (Перевод с французского – Людмила Дринко).

    С  возложенным  на  него  поручением  Антон  Яковлевич  справился 
 блестяще:

    «1784 года пожалован я был Консулом на острове Хио, где я нашел много 
установлений  – предосудительной нашей торговле, как-то:

      1.  Всякое судно  погруженное  хлебом, какой  бы  нации  то  ни  было, при-
          ставши в Хийскую Гавань, принуждено было продавать весь груз хлеба 
          за самую умеренную цену. Я исходатайствовал для Российских купцов 
          позволение приставать и выходить из оного порта с хлебным грузом, 
          и даже нагружать сего товара на греческие или турецкие суда и вывозить
оттуда в другие места.
     2.  Каждое судно, прибывшее в оную гавань, обязано было за то платить 
         определенную подать.
     3.  Равномерно должно было каждое судно платить по прибытии некото-
         рую сумму янычарам сего острова.
     4.  За  позволение  выгружать  товар,  обязано  оно  было  также  платить 
         пошлины.
     5.  Сверх таможенной пошлины принуждены были там платить с каж-
         дого товару, по расчислинению, закладочных денег. Моим старанием 
         все сии злоупотребления были отменены в пользу Россиян.
     6.  В самом порте Хийском находится место весьма удобное для нагруже-
         ния и выгрузки кораблей. Никакому кораблю нейтральной державы не 
         было позволено к сему месту приваливать, а я выходил на то приви-
         легию для Россиян.
     7.  Важные  преступления  тамо  судимы  были  правительством  турец-
         ким, по их законам: одни только Россияне были от того исключены по 
         моим представлениям; и во все время моей бытности тамо консулом 
         все сии статьи были во всей точности исполняемы относительно до 
         Россиян;  когда  напротив  никакая другая  нация  таковыми  привилеги-
         ями не пользовалась».76

                Начало войны. Трудная дорога домой

    В  1787  году  Императрица  Екатерина  II  совершила  путешествие  по 
Крыму,  в  сопровождении  Австрийского  Императора  Иосифа  II.  Визит 
был блистательным и для Императрицы, и для двора, и для губерна-
тора  Тавриды,  князя  Григория  Александровича  Потемкина.  По  завер-
шении своей поездки, «из села Коломенское», Императрица писала По-
темкину:

    «Мы здесь чванимся ездою и Тавридою и тамошними генерал-губернатор-
скими распоряжениями, кои добры без конца и во всех частях».77

    В Турции же этот визит вызвал волну возмущения. Султан Селим II
помнил что Крым принадлежал ему. Заручившись поддержкой Велико-
британии,  он  выдвинул  ультиматум  Российской  Империи  с  требова-
нием:  восстановить  вассалитет  Крыма  и  Грузии  по  отношению  к  Кон-
стантинополю. Однако  13 августа 1787 года, Турция, получив отказ от 
русского посланника в Константинополе и непосредственного руководитля
А.Я. Коронелли – Я.И. Булгакова, объявила России войну, а самого 
Я.И. Булгакова взяли под стражу. Русским дипломатическим миссиям в 
Турции пришлось временно прекратить свою работу.
 
    Путь  русских  консулов  из  Архипелага до  Петербурга  оказался дол-
гим и опасным. Возвратиться в России прямой дорогой, через Констан-
тинополь и Крым, не представлялось возможным. Русские консулы Ко-
ронелло  были  вынуждены  ехать  в  Триест,  обогнув  на  кораблях  весь 
Балканский полуостров, а оттуда через Вену, Бухарест, Киев, Москву до 
Питера. Антон Яковлевич Коронелли вспоминал:

    «1787-го  года  Порта  Оттоманская  объявила  войну.  Бывший  тогда  ми-
 нистр Российского двора г-н Булгаков поручил меня в защиту г-на интернунция 
 венского двора; но сей австрийский министр объявил мне вскоре потом, чтоб я 
 оставил его замок, ибо Порта настояла в выдаче ей меня именно.
    И  я  подвержен  был  несказанным  опасностям  и  посредством  денег  спас 
только  жизнь»,78  «(…) принужден  я  был  оставить  консульский  дом,  и 
лишился  всего  имущества  моего,  серебра,  и  мебелей,  составляющих  немало-            
важную сумму».79

    Из удостоверения Императорской Коллегии Иностранных дел секре-
таря Арсения Юлинеца: 

    «Мы, майор д’Отее генеральный консул Ея Величества Императора Все-
российского в Сицилийском Королевстве. Удостоверяем всякому, кому понадо -
бится,  что  г-да  Антон  де  Коронелли,  капитан  Императорского  Российского 
флота и Консул этой нации на острове Хиосе, и  Николая д’ Анастазио пе-
хотный Капитан и Консул в Санторино, покидая Константинополь, по при-
чине войны, возгоревшейся между Российской Империей и Оттоманской Пор-
той, сели в Константинополе на венецианское судно «Мадонна делла Грация»,
под  управлением  капитана  Гаракуккиа,  сговорившись  быть  перевезенными в 
Ливурн.
    После месячного плавания буря принудила вышеупомянутое судно войти 16-
го ноября 1787 года в Мессинский порт, который оно уже было миновало. На 
следующий день оно вновь вышло в море. На высоте Липарских островов под -
нялся новый шторм, который в продолжение двух суток нанес судну такие по-
вреждения, что оно, имея течь, должно было, и еще дело обошлось счастливо, 
вернуться 20-го числа в Мессину. К-н Гаракуккиа заявил, что не может более 
рискнуть выйти в море, не починив корабль. В виду того, что константино -
польский патент был не в порядке, санитарная комиссия этого порта в экс-
тренном  заседании  решила,  что,  так  как  судно  не  может  быть  допущено  в 
наблюдательный лазарет, оно должно было нанять другое, высадить туда пассажиров
и выгрузить товары, а затем произвести починки и т.д. К-н отка-
зался  от  этого  и  решил  на  свой  страх  и  риск  отправиться в Мальту, как 
ближайший карантинный пункт.
    Некоторые пассажиры, в том числе вышеупомянутые г-да де Коронелли и 
д’ Анастазио, решили между собою, чтобы не подвергать жизнь опасности пла-
вания на сомнительном судне, нанять другое (за большую плату), Рагузский ко-
рабль, называемый также  «Мадонна делла Грациа», под командою к-на Ноя-
новича, чтобы с частью багажа быть доставленными в Мальту и там от-
быть карантин. Ко всему этому принуждали их обстоятельства: решение ка-
питана и нежелание покинуть судно, на котором они договорились быть приве-
зенными в Ливурн.
 
    Удостоверяем, что вышеупомянутые г-да де Коронелли и д’Анастазио, кон-
сулы на службе Императорской Русской, исходатательствовалиу нас это сви -
детельство,  чтобы  быть  в  состоянии  доказать,  что  они  принуждены  были 
нанять за большую плату другое судно и следовать за первым в Мальту.
    Кроме того (согласно устному заявлению этих г-д консулов, сделанных здесь, 
в Карантине нам лично), это обстоятельство навлекло на них неприятности 
со стороны к-на Гаракуккиа и одного пассажира англичанина Бэди, на кото-
рых они подадут жалобу в должном месте и в должное время.
    Во свидетельство этого мы выдали настоящее удостоверение, чтобы иметь 
силу там, где это понадобится, подписали его собственноручно и велели запеча-
тать Императорскою печатью этого консульства. Дано в Мессине 30 ноября 
1787 года.
                Майор Фридрих д’Отее».80

    Из прошения в Коллегию Иностранных Дел Константина Яковлевича 
 Коронелли:

    «По объявлению России Портою войны отправился из Турции в Триест и 
не получив из Константинополя трехсот пиастров на проезд, как то воздава-
емо было и прочим драгоманам, занял таковое число на уплату корабельщи-
кам.  По прибытии  в  Триест пребывающий  тамо  российский  консул  Варух 
объявил  мне  повеление  полномочного  при  Тосканском  дворе  министра  графа 
Моценига, чтоб явился я к нему во Флоренцию.
    По прибытию в сей город явился я у Графа Монценига (род Монцениго идет 
от прославленных венецианских доджей – прим. авторов). Которого хотя два 
раза  просил  письменно  об отправлени и меня  С.Петербург с снабжением  про-
ездных денег, но он министр не только в оных мне отказал, но и в нужном для 
свободного проезда паспорте и потому принужден будучи прожить в Тоскане два 
года с крайним для меня разорением в рассуждении дороговизны и низости курса, 
и  неимением  способов  содержать  себя  одним  жалованием,  остался  я  должен 
моим заимодавцам двести тридцать червонных, а наконец не видя ни от куду 
помощи  занял  в  разных  местах  сто  восемьдесят  червонных  для  проезда  до 
С.Петербурга. Поручик Константин Коронелли 20 декабря 1790 г.».81

     Почти вторит Константину Регис Яковлевич Коронелли, однако, ни-
 где его не упоминает:

    «По  случаю  распоряжения  турками  мира  отправился  я  в  город  Триест 
употребив, как на путевые издержки, так и на разные карантинные в оном го -
роде  расходы  собственных  моих  денег двести  сорок  червонных, о  коих  я  уже 
 пред сим имел честь донести Государственной Коллегии Иностранных Дел. 
    При выезде же из Италии хотя и получил я от полномочного при Тоска-
 нском дворе Посланника графа  Монциниего на проезд в Россию сто десять чер-
 вонных,  однако,  с  немалым  уменьшением  против  учиненной  выдачи  прочим 
 моим сотоварищам в родственном со мною звании бывшим.
    Почему выданное мне число денег не могло никоим образом стать на удо-
 влетворение всех нужных в пути издержек. И для того принужден я был в раз-
 ных  местах  занять  сверх  оных  еще  сто  тридцать  червонных  с  платежом 
 знатных процентов. 
     Сверх того, по переключившейся мне в дороге болезни, остановился я в городе 
 Вене,  до  излечения оной,  куда  и  жалование  мне доставлялось отсюда  хотя  и 
полное, но там получал я оное по причине низости курса, с немалою себе поте-
рею. А к тому же и крайняя во всем дороговизна вводила меня неприметным 
образом в разные, наипаче по долговременной моей болезни, необходимо нужные 
расходы,  так что и от сих обстоятельств понес я знатный убыток».82

                Четырнадцатилетний капитан

     Пока  братья  Коронелли,  состоявшие  на  русской  дипломатической 
 службе возвращались в Санкт-Петербург, в восточном Средиземномо-
 рье шли ожесточенные морские сражения.
    Особенно  отличился  капитан  Ламбро  Качиони,  который  родился  в 
 греческой Ливадии и поступил на русскую службу волонтером к графу 
 Алексею Орлову  в  1770  году.  С  началом  русско-турецкой  войны  1787 
 года он служил на Черноморском Флоте под командованием контр-ад-
 мирала Мордвинова и принимал участие в сражении под Очаковым. В 
 конце 1787 года он направлен в Триест для организации корсарской эс-
 кадры.  Да-да  это  была  настоящая пиратская  эскадра, грабившая пре-
 имущественно  транспортные  суда  и  уничтожавшая  патрульные  крей-
 сера турок. В 1788 году корабли Ламбро Качиони нанесли большой урон 
транспортным судам турок.
    Зимой  Качиони отдыхал от разбоев в итальянском городе Триесте, 
под  защитой  русского  и  австрийского  флотов,  а  к  весне, он основа-
тельно подготовился к новой военной компании 1789 года. Далее из ат-
тестата Спиридона Яковлевича Коронелли: 

    «Объявитель  сего  капитан  Спиридон  Коронелли,  как  в  представленном 
аттестате, данном ему 1796-го августа 15-го от бывшего на Российской Ар-
хипелажской  флотилии  полковника  Ламбро  Качиони  значит,  им  Ламбро 
Качиони по данной ему от генерал-лейтенанта Заборовского власти 789-го в 
июне месяце на острове Зие: в Архипелаге назначен капитаном в российскую 
службу, служил усердно и верно, доставлял провизию, и другие запасы флоти-               
     лии за самую сходную цену, и за все было заплачено; он же Коронелли давал ему 
Ламбро Качиони нужные известия касательно расположения неприятеля, что 
 все было для него Качиони очень полезно, котор ый нашел его Коронелли во всех 
 случаях усердным и честным».83

    Удивительно, что  речь идет о четырнадцатилетнем мальчишке, вы-
 росшем без отца. Его папа Джакопо Коронелло умер в 1780 году, когда 
 Спиридону было три года, а старшие братья служили России в Петер-
 бурге, Яссах, Константинополе.

    В ту же войну служил на Российском Черноморском флоте дальний 
 родственник   Коронелли,   потомок   герцогов   Андроса   Егор (Георгий, 
 Юрий) Мануилович Саморупо: 

    «1789 года в чине подпоручика служил на Гребном Черноморском Флоте, 
 командуя лаксоном № 1 в эскадре контр-адмирала Войновича и августа 2-го 
участвова л в сражении с турецкою флотилею при острове Березини, а августа 
 6-го сентября и сентября 20-го был в сражении при Гаджибес, и при занятии 
 днепровских гирл. (гирлы – рукава устий рек впадающих в Черное и Азовские 
 моря – прим. авторов). 1790 года командуя тем же лансоном в эскадре генерал-
 майора де Рибаса плавал от Очакова до р. Дуная и участвовал в овладении 
 килийскими гирлами потом,  командуя галетом № 8 участвовал в штурме 
 крепости Измаила. 1791 года января 29-го переименован в мичманы гребного 
 флота.  Командовал  тем  же  лансоном  в  дунайской  флотилии.  1792  года 
 находился  при  Николаевском  порте.  1793  года  командовал  дубель-шлюпкою 
 № 2 в Черном море».84

    В архиве графов Мордвиновых сохранился «список обер-офицерам, 
 служащим во флотах черноморских, отличившимся привзятии города и
 Крепости Измаила, с истреблением турецкой армии, там находившейся, 
 коих по Высочайшему Ея Императорского Величества повелению сле-
 дует наградить чинами», в том числе: 

    «Лансонные  командиры: Дмитрий Глези, Зосим Купа, Григорий Саморупо 
 отличились трудами и храбростью».85

              Герой русско-шведской войны 1788-1790 годов

    Возвращение  в  Северную  столицу  тоже  не  сулило  покоя,  мира  и 
 безопасности.  Воспользовавшись  тем,  что  Россия  ведет  крупномас-
 штабную войну с Турцией, шведский король Густав III в 1788 году напа-
 дает на Россию. Сразу по прибытии в  С. Петербург, Антон Яковлевич 
 Коронелли  возвращается  на  флот  в  качестве  морского  офицера:  «По 
 возвращении моем в Санкт-Петербург получил я позволение служить волон-
 тером на галере флотилии против шведов под начальством Принца Нассау 
 Зигена. При сражении, бывшем 13-го августа 1789 года, имел я по повелению 
 принца Нассау и Графа Литты начальство над правым крылом авангарда, 
 состоявшего из осьмнадцати канонерских лодок и семи полушебек. По обраще-
 нии неприятеля в бегство, дано мне было повеление перейти на галеру Оку, и 
 оною преследовать Шведский Фрегат пушечной пальбою. Я имел щастие за-
 владеть флагом оного, который мною и был поднесен контр адмиралу Графу 
Литте.  После совершенного разбития неприятеля предписано мне было иметь 
 смотрение за всеми взятыми у шведов судами, я исполнил сию комиссию и успел 
 законопатить даже во время ночи один шебек, наполненный войском, который 
уже тонул.
    Августа 21-го числа во время атаки и десанта близ деревни Питис, нахо-
 дился я 7 часов сряду в огне пред неприятельскою батареею. По завладении ба-
 тареи, высадил артиллерию по повелению Графа Литты, чтобы погнаться               
 за неприятелем». 86
    За успехи и «в воздаяние разных подвигов в бытность во флоте, пожало-
 ван сентября 22-го 1789 г. В Капитаны 2 ранга и Орденом Св. Владимира 4 
 степ. с бантом».87

    «1790  года  июля  28  дня,  предписал  мне  контр  адмирал  Граф  Литта 
 остаться на его галере, во время сражения обоих флотов, которое продолжа-
 лось  более  24  часов.  Потом дан  мне  был от  принца Нассау  ордер  подвести 
 Сикурсу тем из наших судов, которые были разбиты, чтобы спасти экипаж, я 
 оное  исполнил с успехом даже  ввиду  неприятеля,  который  производил  на  нас 
 беспрерывную пальбу, и не иначе оставил место сражения, как на той же га-
 лере, на которой находился, и которая отступила уже по окончанию сражения 
 с последними судами».88

                Земли под Феодосией

    Тем  временем  русско-турецкая  война  1787-1792  продолжалась.
 В 1791 году в Россию переезжает мать Антонио Коронелло – Флоренция,
 потерявшая в результате русско-турецких конфликтов мужа и старшего 
 сына. Едва спасся в 1788 году ее второй мальчик – Антонио Коронелли. 
 Оставаться на Наксосе ей было попросту небезопасно. В том же 1791-
 ом  году: «По Высочайшему Повелению  ей на переселение из Архипелага со 
 всею семьей пожалована был земля в Феодосийском уезде».89

В.Д.  Гейман  в  своем  исследовании  «Потомки  испанского  инквизи-
тора Коронелло в Феодосии» упоминает об отводе в 1792 году Антонио 
Коронелли 2 тысяч десятин земли близь деревни Сарыголь, что в пяти 
верстах от Феодосии,90  и ссылается при этом на дело 1794 г № 21 на 22               
листах из Таврического Губернского Архива. К сожалению, в настоящее 
время ознакомиться с этим делом не представляется возможным, так 
как оно было похищено неизвестными в начале 90-х годов XX столетия. 
Об  этой  краже  мы  узнали  из  письма  главы  сельской  администрации 
«Береговое (Коронель)» Крымской Области, расположенного на землях, 
данных  Антонио  Коронелли,  Игоря  Филиппенко,  который  очень  много 
делает для сохранении памяти героя.
    Так или иначе, но земли близь Феодосии принадлежали Коронелли и 
были предоставлены за заслуги перед государством. На рубеже 1791-
1792 годов между Россией и Турцией был заключен Ясский мирный до-
говор,  по  которому  Россия  сохранила  за  собой  Крым  и  другие земли 
Причерноморья. Между Россией и Турцией вновь восстанавливают ди-
пломатические отношения.

                Константинопольская миссия

    В 1794 году Антона Яковлевича Коронелли прикрепляют к Констан-
тинопольской Миссии. Из воспоминаний А.Я. Коронелли:

    «1794-го года я отправлен был кавалером при посольстве в Константино-
поль в  Свите  генерала Кутузова, который меня  употреблял всегда по делам 
службы и на разрешение тайных замыслов якобинцев».91

    В этом же году во время поездки в Константинополь, Михаил Куту-
зов,  будучи  в  ранге  посла,  писал  вице-канцлеру  Ивану Андреевичу 
Остерману:

    «Господин  кавалер  посольства  флота  капитан  второго  ранга  и  кавалер 
Коронелли подал мне (…) прошение о помещении трех его братьев при миссии 
здешней, дабы  они усовершенствовались в  турецком языке  и  в других  науках, 
могущих  их  вящще  способными  сделать к высочайше Ея Императорского 
Величества   службе. Предав  все  вышеописанное на рассмотрение Вашего
сиятельства, доношу токмо, что желательно, чтобы братья г-на Коронеллия 
следовали  стопам  его,  ибо  служба  и  хорошее  поведение  его заслуживают 
некоторого уважения и уже известны Вашему сиятельству,

                Михайла Голенищев-Кутузов».92

    Достоверно известно о службе в свите Кутузова во время Константи-
нопольской миссии младшего брата Антонио Коронелли – Константина 
Яковлевича Коронелли. Он пишет о себе и тех днях:

    «(…)  В прошедшем  793-ем году находился в Свите отправленного в Кон-
стантинополь чрезвычайного Вашего Величества Господина Генерал Поручика 
и Кавалера  Михаила  Ларионовича Голенищева-Кутузова  и  исполнял
разныя его препоручения  и  в  тож  время быв отправлен от Господина гене-
рала Аншефа и Кавалера Петра Богдановича Пассека в Бендеры к начальствующему 
там  трех  Бунчужному  Гассан  Паше  с  важнейшим  по  тогдашнему  времени 
препоручением, имел счастие не только оное исполнить с успехом к удовлетво-
рению  обоих  вышеозначенных  Господ  Генералов,  но  сверх  того  побуждаемый 
рвением  к  Высочайшей  Вашего Величестства  службе, в  продолжении  пятна-
дцати дневного  в  том  городе  пребывания  моего,  изыскал  способы
и случай из диноземельных моих греков находящихся в подданстве у Турок
и работавших с поспешением при Бендерских укреплениях подговорить к поверженною
в верноподданичество Вашего Императорского Величества почему тогда и перешло на 
нашу сторону 1360 душ мужского пола, как сие явствует из всего даней и много 
при сем прилагаемых Аттестатов». 93

    О  роли  и  службе  Антонио  Коронелли  в  то  время  свидетельствует 
следующий аттестат, выданный Кутузовым:

    «Аттестат. – Господин Коронелли, капитан флота и кавалер св. Влади-
мира в бытность свою кавалером чрезвычайного и торжественного посольства, 
вел себя все время безупречно. Он был очень полезен тем, что открывал и раз-
рушал  козни  якобинцев.  Я  также  употреблял  его  в  нескольких  комиссиях в 
Небесной Порте во служении Ея Императорскому Величеству. В удостовере-
ние всего  этого и  направляю  ему  этот  документ  (аттестат),подписанный 
моим именем и снабженный моей гербовой печатью. 15 мая 1794, Дубоссары. 
– Генерал-лейтенант армий Ея Императорского Величества Государыни всея 
Руси, Ея Чрезвычайный Посол при Небесной Порте, Генерал Губернатор Ка-
зани и Вятки, командир корпуса Бужских стрелков и кавалер Михаил Куту-    
зов». 94

    По  успешном  окончании  миссии  был  выдан  ордер  за  №  26  от  14 
марта в Пере: 

    «Ордер чрезвычайного и полномочного Посла при Порте Оттоманской –
генерал-поручика кавалера Голенищева Кутузова – флота второго ранга Гос-
подину Капитану и кавалеру Коронелли. Отправиться в Россию водою на судне. 
Позволяю, но будучи неизвестны о случае в который можете прибыть как то 
Херсонский, Севастопольский или Николаевский, почему по прибытии в кото-
рый  из  оных,  предписываю  немедленно отправиться  в  Санкт-Петербург, и 
явиться у меня на свободной весь проезд и с будущим припас прилагаю у сего мой 
пашпорт,
                Михаил Голенищев Кутузов».95

     Здесь надо отметить, что характера Михаил Илларионович был об-
ходительного, спокойного и это вводило его оппонентов и сотрудников в 
некоторое заблуждение, будто дело имеют они с простодушным бари-
ном. Вот что писал о своих подчиненных М.И. Кутузов своей жене Ека-
терине Ильиничне из Константинополя:

    «20 генваря Пера (...) Я здоров, только хлопотно очень; когда приходится 
отправлять почту, то сижу за письмом сутки по три. И материя в письме 
такая, что всякое слово важно, и чтобы ни соврал не равнодушно. К тому же 
Хвостов,  Пизани,  Бороци,  между  собою  злы;  друг  под  друга подкапываются. 
Также  и  мелких  людей,  которые  в  важные  дела  употребляются, многое  все 
плуты, и надобно не только стеречься их, но и их обманывать».

    Только не надо думать, что и здесь Голенищев-Кутузов Смоленский 
до конца откровенен. Он ни только не избавился от своей свиты, но бо-
лее  того  – до самой своей  кончины  не отпускал  от  себя верных  себе 
людей.  Хитрый  расчетливый  дипломат  и  стратег,  частенько  стесняю-
щийся сказать правду в глаза – вот, наверное, самая настоящая харак-
теристика Михаила Илларионовича. Кутузов вел себя так по отношению 
со всеми, и с турецким визирем, и с русским Царем, с подчиненными, и 
даже  со  своей  семьей. У  некоторых подчиненных, например, у Ивана 
Бароцци или Антона Коронелли хватило ума, чтобы понять это сразу в 
начале службы. За что Кутузов их оценил и доверил важнейшие поли-
тические дела.

                Земли у деревни Куш (Кууш)

    В 1795 году, за примерную службу Антону Яковлевичу были пожало-
ваны земли, близь деревни Куш. Ордер Губернатора Тавриии Платона 
Александровича Зубова:

    «439. В Царском Селе, 2-го июня 1795 года. 47. Об отводе по высочай-
шему Ея Императорского Величества указу флота капитану второго ранга и 
кавалеру  Коронелли  из состоящей  впусте  земли, Симферопольского уезда при 
деревне Куш лежащей, до 2 000 десятин, да в Судаке трех виноградных садов и 
снабдении законными документами».96

    Деревня Куш (Шелковичное) находилась в верховьях  Качинской до-
лины, в глубине Второй Гряды Крымских гор, в 5 км выше плотины За-
горского водохранилища, примерно в 25 км от Бахчисарая. 
    Судя по всему, земли эти Коронелли обрабатывать не хотели и они 
за ними не закрепились. Так в описи земель за 1805 год, т.е. спустя де-
сять лет с момента пожалования А.Я. Коронелли, записано: «(…) Хозя-
ин земель, на которых живут татары и цыгане деревни Кууш неизвестен».97

                Гонения на Родине

    В  1796  году  против  семьи  Антонио  Коронелли,  оставшейся  жить в 
Турции, развязывается настоящая травля. Жалобы к русскому консулу 
идут  одна  за  другой.  Отец  Игнатий  Лихтле,  с  острова  Наксос, пишет
русскому  послу  в  Константинополе,  что  по  просьбе  Флоренции  Коро-
нелло, вдовы Джакопо Коронелло (матери Антонио Коронелли), он по-
сетил усадьбу Коронелло, с целью зафиксировать факт кражи сеньором 
Франгопуло  камней  из башни дома.  По  словам отца Лихтле,  он  часто 
бывал в доме Коронелло и новых повреждений не зафиксировал.98

    «(…)Что касается до дела одной из моих духовных дочерей, вдовы Коро-
нелли, обратившейся  в  прошлом  году  к  Его Превосходительству – Русскому 
посланнику с жалобой на преследования, которыя она терпит со стороны ту-
рок, из-за долгов одного из сыновей ея – Спиридона, могу уверить Вас, м.г.,
что в этом было много преувеличения, и что единственная неприятность была та, 
 что кредиторы с Самоса, снабженные фирманом Великого Государя, разыски-
 вали сына ея, скрывшегося тогда, – чтобы потребовать от этого молодого по-
 весы то, что им должен был по закону (Спиридон Яковлевич Коронелли, в это 
 время, служил на Российском флоте – прим. авторов), и что им удалось полу-
 чить только с большим трудом. В то же самое время г-жа Гумфис, извест-
 ная, без сомнения, Вам, обратилась ко мне, чтобы потребовать 650 пиастров, 
 одолженных ею тому же Спиридону, от которого она не могла добиться ве-
 стей. Сообщив ему о возложенном на меня поручении, я получил от него увере-
 ние, что он, намереваясь скоро отправиться в столицу, найдет там способ удо-
 влетворить эту особу, а до тех пор пусть она подождет. Обо всем этом я и из-
 вестил ее в ответном письме.
    Согласно сведениям, собранным мною тогда, цифра его долгов превышает 
2500 пиастров, но до сих пор не могу разузнать, кто одолжил их ему, как и где 
 он их растратил. Один из братьев его, Николай, находящийся здесь, находился 
 несколько дней под арестом, потому что его подозревали в укрывательстве ча-
 сти  имущества  Спиридона,  а  кредиторы  хотели  восполнить  уплату  долга. 
Недавно этот самый Николай обратился снова к Е. Прев. Русскому Послан-
 нику по случаю ссоры, которую он имел с неким Франгопуло, который имеет 
фирман, дающий ему право разрушить часть башни, прилегающей к дому Ко-
ронелли, чтобы построить другую на земле, принадлежащей ему – Франгопуло. 
 Уверенный  в  том,  что  рассказ,  сделанный  об  этом  министру  русскому,не 
вполне точен, прошу вас предупредить его, чтобы он подождал более подробных 
сведений об этой ссоре. Звание общаго отца и пастыря мирян, которых Господь               
     поручил моему попечению, не позволяет мне говорить об одном постыдном по-
 ступке,  совершенном  тем  же  Николаем  Коронелли,  о  котором  Капитан-
 Паша и французский посланник будут извещены, вероятно, до того, как придет 
 это письмо, и о котором будет, без сомнения, доложено кому следует.
     Та же фамилия Коронелли владеет в Наксии чудной виллой, садом, олив-
 ками,  принадлежащими старшему, находящемуся в  Петербурге, равно как и 
 другим домом в городе, а также несколькими участками, долженствующими 
 быть разделенными, между остальными детьми. Вот, м.г., разъяснения, ко -
 торыя могу дать о теперешнем положении той фамилии, прося Вас засвиде-
 тельствовать мое почтение г-ну Русскому Посланнику. 

                (Наксия. 14 апреля 1796 г.)».99

    Документы, которые мы нашли, совпадают с теми, которые мы при-
 водим  из  книги  историка  Вениамина Геймана. Те же  года  и снова  по-
 клеп, и гонение семьи Коронелло. Вот еще один такой факт:

    «Господину Кочубею, посланнику Ея Императорского Величества Государя 
 Всея России в Константинополе.
    М.Г., г. посланник! Беру на себя смелость довести до Вашего сведения жа-
 лобы, которыя были выражены мне здесь на некоего Николая Коронелли, уро-
 женца Наксии, находящегося в настоящее время в Константинополе и пользу-
 ющегося покровительством Ея Императорского Величества. Человек этот, со-
 гласно тому, что мне донесли, осмелился похитить девушку 11-ти лет, при-
 надлежащую к честной семье, и, удовлетворив  свою животную страсть, про-
 держав ее три дня в уединенном месте, вернул ее, сняв предварительно все, что 
 было  на  ней  драгоценного.  Затем,  чтобы  избегнуть  преследований  жителей 
 того острова, принужден был бежать и укрыться в Константинополе под се-
 нью Вашего покровительства. Родители несчастной, открыв наконец, его убе-
 жище, воспользовались мною, чтобы выразить Вам их справедливые жалобы, 
 воззвать  к справедливости  Вашей  и  правосудию  против этого чудовища-чело-
 века, который сверх ужасного злодеяния по отношению к невинному творению, 
 еще злоупотребил свободным доступом, который он имел в этот дом, похитив 
у матери и дочери разные ценности в золоте, серебре и билетах, которые он 
увез с собой в Константинополь. Это происшествие известно всем; Вы можете, 
 м. г., собрать необходимые сведения и верные доказательства на этом острове, 
 чтобы  действовать  согласно  Вашему  мудрому  решению  и  справедливости.
 Честь имею быть и пр.

                Смирна, 2-го августа 1796 года. Иосиф Франчески».               
               
            На документе этом рукою Антонио Коронелли написано:
«Клевета обнаружена, и невинность Николая признана».100

    Что стоит  за этой травлей?  Возможно, месть  турецкого правитель-
ства  за  службу  России, или  осознание  того,  что  крупные  землевла-
дельцы  навсегда  покидают  остров,  и  надо  урвать  себе  больше  пока 
есть возможность? Вероятно, мы так и не узнаем ответ на этот вопрос. 
В июне того же 1796 года брат Антонио Коронелли – Константин просит 
земли в Крыму, близь Феодосии: 

    «(…) Дерзаю просить о Всемилостивейшем пожаловании чина и в Таври-
ческой области земли называемые Сериголь и десяти десятин виноградных са-
дов в Козии для заселения выходящей из заграниц людьми, дабы не имел никакого               
 стяжания после отца моего…».101

    В 1796 году умирает их мать – Флоренция Коронелли. Карьера Ре-
гиса Коронелли клонилась к закату, вскоре после своего возвращения в 
С. Петербург он становится пенсионером Коллегии Иностранных Дел. 
    Константин Яковлевич вышел на пенсию в 1805 году. Однако в 1807-
1812  годах  он  служит:  «(…) в  Почтамте  города  Выборг».102

На  стезе  дипломатической работы остался только Антон Яковлевич Коронелли.
               
               
читать далее
Джулия Коронелли Евгений Иванов 2011