9. Не продавай меня

9. Не продавай меня

Когда Кайрина, наконец, вывели из подвала, в котором он все это время был заперт, то в первый миг он даже едва не ослеп от яркого солнца. Но вновь привыкнуть ярким лучам ему, конечно, никто не дал. Потащив его сперва наскоро скупаться и дав, какую-то старую одежду, чтоб он не надевал свои вонючие после скитания по лесу и сидения взаперти лохмотья его под конвоем доставили на какую-то очень богатую виллу. Не объяснив ни слова, ни куда и зачем его привели, его буквально волоком протащили по просторным богато обставленным залам и втолкнули в довольно маленькую комнатку с единственным большим окном на всю стену и тут же захлопнули позади него тяжелую дубовую дверь. В полупустой комнатке на первый взгляд не было ничего кроме большой высокой кровати, на которой под толстыми одеялами лежал какой то человек, укрытый ими на столько что Кайрин не сразу то и различил его в их толстых складках, да небольшого  стола, полностью уставленного всевозможными пузырьками, склянками, кружками и баночками, содержимое которых наводило на мысль об аптекарской сумке.  Проморгавшись, наконец, от слез, что вызвало яркое солнце в отвыкших от его лучей за время сидения во мраке подвала глазах, он заметил еще пару невысоких тумб. На одной из них стопкой лежали несколько чистых полотенец и ряд толстых скаток свежих бинтов, а на второй все те же банки и склянки что и на столе. Поняв, что лежащий на постели человек видимо и есть тот, ради кого его сюда притащили, и возможно именно он сейчас будет решать его участь, Кайрин робко приближается к этой постели. Кроме того у него теплиться робкая надежда что он может узнать у незнакомца о здоровье своего господина, ведь ни на одну его умоляющую просьбу, ни на один исполненный отчаянием вопрос никто из солдат, что все эти дни приносили ему еду и питье так и не ответил. То ли они и сами не знали, то ли что вернее, им было просто плевать на какие-то там вопросы какого-то там раба. Приблизившись к постели Кайрин замирает на положенном для невольника расстоянии и впервые пытается рассмотреть лежащего на ней человека и тут же изумленно и радостно вскрикивает. С исхудавшего изможденного бледного такого незнакомого сейчас лица человека на него смотрят ясные серые глаза Летиаса Тулия!
- Хозяин, - громко с рыданием выкрикивает он и, забыв обо всех привалах и запретах, подскакивает к кровати. Упав перед ней на колени, он утыкается склоненным лицом в белые простыни, обильно поливая их тут же невесть откуда набежавшими слезами огромнейшего облегчения. Летиас жив! Небо хвала всем богам он жив! Теперь не страшно было и умереть, ведь любимый жив, а раз Кайрина привели сюда, то значит и в неопасности. Ведь никто не стал бы, подвергать опасности жизнь офицера ради встречи с каким-то там жалким рабом! Подняв, наконец, через пару мгновений голову и решившись взглянуть в лицо господина, Кайрин натыкается на холодный изучающий взгляд серьезных серых глаз, что буравили его не хуже пары мечей.
- Вот и встретились снова Кайрин. Что не так-то и удался тебе твой побег, как ты рассчитывал? Бунтовщики не приняли тебя к себе или ты сам передумал? Почему же ты оказался со мной в лесу, вместо того чтоб сбежать с твоими новыми друзьями и вместе с ними убивать граждан империи? А ты знаешь, какое наказание положено беглецам, да еще и посмевшим поднять руку на своих хозяев? Знаешь? Не просто смерть, а очень неприятная, на кресте, медленная и поверь очень мучительная.
- Я знаю мой господин, - парень низко опускает голову. Что ж хозяин имеет не только право, но и возможность казнить его как он и заслужил по их имперским законам. С чего бы ему поступать иначе?
- Значит, знаешь, а может ты думаешь, что я пощажу тебя? – словно подслушивает его мысли господин, и тон его ровен и холоден, словно он говорит о чем-то совершенно более не волнующим его. Он даже не смотрит больше на паренька, а куда-то в потолок, словно читает там одному ему видимую заготовленную для него кем-то речь – Или ты думаешь, что я забыл, как ты прятался, пока твои дружки бунтовщики и убийцы пытались расправиться с моим отрядом? Знаешь, что с тобой будет, стоит мне сказать хотя бы слово?
- Господин, - едва слышно шепчет паренек, холодность тона хозяина его презрительные безжалостные слова говорят ему, что ничто не прощено и не забыто. Как впрочем, он и думал. Что он сам своим побегом отрезал себе все пути назад и теперь возврата к тому, что было, уже не будет. Что ж он знал на что шел когда решился снова вернуться в эту проклятущую империю, так же как  он ни секунды не сомневался о том какова была истинная причина того что Летиас оказался в этом лесу. Хозяин искал предателя – его и, несомненно, чтоб покарать ослушника. И все же что-то внутри него внушает жалкую мысль, а вдруг? Вдруг такой добрый прежде хозяин все же сжалиться, увидев его раскаяние. Вдруг если и не спасет от палачей, но хотя бы свое прощение подарит.   Ведь Кайрину же не нужно много. Хоть одно доброе слово, хоть один взгляд, не исполненный презрения, добрый ласковый, как прежде. Вдруг? Неужели он так уж многого просит у богов? Эта робкая надежда вновь заставляет паренька прижаться лицом  туда, где под толстым одеялом угадывались очертания исхудавшей руки и полным отчаянной безнадежности голосом едва слышно прошептать
- Простите господин. Простите, я так виноват…
- О да виноват! – Виноват, - гневно перебивает эту робкую мольбу внезапно слишком громким для такого больного, каким пытался казаться голосом Летиас. – Виноват Кайрин, и не только потому, что, нарушив все законы империи, сбежал от своего господина и присоединился к бунтовщикам и убийцам. И не только потому, что лечил тех, кто посмел посягнуть на сами древние устои и законы этого государства, хотя моим солдатам ты в своем лечении упорно отказывал, и я по глупости позволял тебе это! Но самое главное  еще  и в том, что предал меня! Ты предал меня своим побегом, ты это понимаешь? – В ответ лишь сокрушенный кивок, который скорее угадывается по слабо колыхнувшейся постели, чем виден глазами да тихий придушенный всхлип. – Почему Кайрин? – продолжает хозяин. – Почему ты сбежал? Чего тебе не хватало в моем доме? Я плохо обращался с тобой? Кто-нибудь из моих домашних или из рабов посмел как то обидеть тебя?
- Нет, мой господин.
- Так почему ты сбежал? Почему? Я не  могу понять этого. Или правы те, кто говорит, что рабы это только бешеные звери, что всегда готовы укусить кормящую их руку, и что для бунта им вовсе не нужна причина?
- Я боялся мой господин, - все так же едва слышно шепчет паренек.
- Боялся? – впервые хоть какое чувство прорывается сквозь равнодушный холод в глазах похожих на две лужицы талого снега, - Боялся? Меня? Но почему? Я же никогда не относился к тебе плохо. Я даже никогда не был особо строг с тобой. А после того как ты спас моего брата к тебе относились как угодно только не как к рабу. Так чего же ты боялся? Перестань врать и скажи в чем действительно причина твоего предательства!
- Я  боялся, -  вновь упрямо повторяет парень. - Хозяин прошу, умоляю, не гневайся на меня я и в правду боялся только не тебя, а себя.
- Себя?
- Да! Того что чувствую к тебе. Того что будили во мне твои объятия и поцелуи. Я понял, что если останусь еще, хотя бы на день я не выдержу и уступлю. Ведь я и сам этого хотел. А это было бы не правильно. Боги моего народа отвернулись бы от меня после такого. Я не мог, не должен был. Но я больше не мог сопротивляться. – И новые потоки горьких слез проливаются на, и без того мокрое, одеяло. Летиас долго молчит, пристально глядя на покрытый светло-пшеничными кудрями, склоненный затылок и что-то обдумывал, а когда заговорил, голос его больше не звучал гневом. В нем слышались лишь бесконечная усталость и сожаление
- Успокойся Кайрин. Перестань плакать. Перестань, говорю! Посмотри на меня»! - На миг он снова повышает тон, но как только паренек послушно поднимает голову и заплаканные зеленые глаза с безнадежной мольбой уставляются в его лицо, снова начинает говорить тише. Он видит как, дрогнув пухлые нежно розовые губы выдыхают «прости», едва слышно, не осмеливаясь перебить своего хозяина, но продолжает словно ничего не заметив.- Я не отдам тебя имперским властям, тебя не казнят как беглеца. Я подтвердил сказку, рассказанную тобой встреченному отряду. – И Летиас рассказывает, какую историю он сам поведал всем и чего именно должен придерживаться парень, когда кто-нибудь еще станет расспрашивать его об их приключениях. На миг Кайрин замирает, и, не веря в счастье, уставляется на хозяина, однако тот продолжает говорить и каждое последующее слово снова безжалостно убивает едва зародившуюся на заплаканном красивом лице надежду. – Я спасу твою жизнь, потому что ты спас мою. Не знаю, зачем ты это сделал, но офицер что привез нас сюда, рассказал, как нашел меня только благодаря тебе, как ты ухаживал за мной и вообще обо всем что ты, похоже, для меня сделал. Я благодарен тебе и рад. Видимо все-таки предательство и неблагодарность не единственные чувства, что могут жить в твоем сердце. От всей души, надеюсь, что со следующим хозяином лучшие из твоих качеств расцветут, а худшие не усилятся и что, ему ты будешь более верен, чем мне.
- Следующим хозяином? – потрясенно шепчет все еще не понимающий, какая новая беда свалилась на его голову паренек. – Какой следующий хозяин? Господин?
- Тот, кому я продам тебя, как только мы вернемся в мое поместье. Я не могу оставить у себя того кто однажды меня предал. Да и ты сам сказал, что сбежал из-за меня. Потому что опасался за свою невинность и не хотел подвергать ее риску. Я избавлю тебя от причины для нового побега.
- Нет, господин умоляю! – забывшись, Кайрин пытается схватить спрятанные под одеялом руки, но Летиас внезапно высвобождая их, сам  крепко хватает паренька за кисти, не давая ему вскочить с колен, что тот попытался, было сделать при последних словах жестокого хозяина.
- Тихо идиот! Не смей орать. Никто не должен услышать наш разговор. Только одно сомнение в правдивости нашей истории и я уже не смогу спасти тебя от распятия. Ты что не понимаешь этого?
- Умоляю господин! – послушно приглушает голос юный целитель, но не перестает с жаром молить мужчину, надеясь даже сам не понимая на какое чудо – Умоляю, не продавай меня хозяин. Умоляю, позволь мне остаться твоим рабом. – Кайрин действительно изо всех сил пытается повиноваться и говорить тихо, но огромнейшее напряжение ищет выхода и все его напряженное тело начинает бить крупная неудержимая дрожь. Ужас и мольба плещутся в до краев заполненных слезами глазах –
Хозяин, пожалуйста – в отчаянии снова и снова вздрагивающим шепотом шепчет паренек больше не пытаясь вырваться из неожиданно сильной хватки исхудавших, но по-прежнему легко удерживающих его рук.
- Не переживай так, - все так же равнодушно произносит Летиас. _ Я хоть и сержусь на тебя, но все жене продам первому, же кто пожелает тебя приобрести. Прежде я узнаю о том кого изберу твоим покупателем все, что только смогу. И только когда буду уверен, что он станет для тебя добрым, справедливым и заботливым хозяином  я позволю тебя купить. И уж конечно я не выберу тебе в качестве нового господина слишком уж молодого человека, тот, кого я подберу, будет достаточно пожилой и никогда прежде не интересовавшийся мальчиками. Это будет моим условием. Видишь, как я добр? – Летиас на миг словно задумывается – Ах, да! И у него не буде молодых сыновей, братьев и прочей родни, так что тебе нечего будет опасаться за твою драгоценную чистоту.
- Хозяин, - отчаявшись на столько, что решается перебивать хозяйские рассуждения вслух Кайрин. – Хозяин не продавай меня, мне все равно кто меня купит, если это будешь не ты, потому что я умру без тебя. – Летиас словно в изумлении приподнимает брови
- Разве ты сам первый не решил бросить меня сбежав?
- И раскаиваюсь в этом! Видит небо, как сильно сожалею я об этой глупости! Если  б я только мо я бы умер, лишь бы сделать так чтоб этого никогда не было! Не прогоняй меня! Пожалуйста!  Позволь остаться и принадлежать тебе. Я стану делать любую работу, что ты велишь. Я стану тем, кем ты скажешь, только позволь хотя бы издали хотя бы не каждый день видеть тебя!
      Прозрачные серые глаза смотрели с абсолютным пугающим до дрожи страшнее самого неудержимого гнева равнодушием. Ни злости, ни сочувствия, ни тепла, ни презрения. Как ни старался, теряющий последнюю надежду с каждым мгновением Кайрин, прочесть в них хоть что-то,  ни единой искорки, ни единого чувства не отражалось в устремленном на него равнодушном взгляде хозяина. Снова уронив голову на постель, лежащего перед ним раненого, Кайрин, уже не сдерживаясь, тихо зарыдал, отчаянно и горько. Нет, никакой надежды больше не было. Летиас никогда не простит его. Спокойный, сдержанный,  и рассудительный хозяин никогда в жизни наверняка не совершил ни единого необдуманного импульсивного поступка. Наверняка, он просто не мог бы, и представить, как столь важное решение как побег, можно было принять под влиянием сиюмоментного настроения. Как можно было совершить такое ни на миг не задумавшись, а что же будет после, как именно изменится твоя жизнь и хочешь ли ты этого в действительности или ты просто совершил глупость, в которой раскаялся едва ли не раньше, чем и сам понял, что же ты натворил. Наверняка Летиас уверен, что и он Кайрин хорошо все обдумал, и с ясной головой принял решение предать его, полностью представляя все последствия совершенного поступка, а сейчас пойманный и возвращенный обратно просто бессовестно врет, стараясь избежать заслуженной кары.
- Прости, прости, - продолжал шептать он едва слышно ни на что, уже не надеясь, просто он чувствовал, что должен говорить хоть что-то, чтоб не задохнуться от разрывающего сердце горя. Нет, никакого прощения он не добьется. Так зачем ему тогда нужно это помилование? Чтоб каждый день вдали от любимых, как же поздно он это осознал – ЛЮБИМЫХ глаз и рук тосковать о том, что потерял? Чтоб вдали от любимого голоса и объятий, каждый миг вспоминать как счастье само стучалось к нему в двери, только что не кулаками, и как он бездумно его оттолкнул навсегда лишив себя и доверия и любви того единственного который как оказалось ему и был нужен. Каждый миг ненавидеть себя за это и знать, что ничто больше никогда не изменится и не вернется. Нет уж, он не хотел так! Пусть заберет обратно свое помилование! Оно ему не нужно! Внезапно он почувствовал, как сжимавшие его запястья стальные ладони соскользнули с его рук и уже через мгновение осторожные пальцы ласково запутались в  светлой гриве горестно склоненной макушки. Так можно было приласкать щенка но никак не человека, впрочем он раб ведь и не был человеком для своего хозяина а если и был когда то, то сам же  и доказал своим глупым предательством что не заслуживает такого отношения.
   С трудом заставляя себя поднять склоненную голову, он с отчаянием смотрит на хозяина, словно надеясь в эти последние мгновения навечно запечатлеть в памяти, ставшие такими дорогими черты.
   Пушистые обычно ресницы сейчас мокрые и слипшиеся от слез, словно длинными стрелами обрамляют глаза, что смотрят с мольбой и раскаянием… Дрожащие губы, судорожно поднимающиеся и опускающиеся на каждый тихий всхлип плечи. На миг Летиасу приходит в голову что, не смотря ни на что, еще никогда наверно парень не выглядел таким же красивым и желанным как именно сейчас.
- Не нужна мне твоя жалость, - хотелось сказать Кайрину, но он не смог выдавить, ни слова из горла, которое сам, же затыкал последними усилиями воли, стараясь не выпустить наружу жалкие скулящие всхлипы, которых стыдился. Теперь вот послушное горло не пропускало так же и слова.
- Как тебе удалось? – Слышит он внезапный вопрос и от удивления перестает даже плакать, неужели, что-то в нем еще интересует хозяина? – Как тебе удалось уговорить этих мятежников не убивать меня? Только не нужно той сказки, что ты рассказал нашедшему тебя офицеру. Я-то ведь знаю, что ты был в отряде с бунтовщиками, а значит, раз уж ты видел как и куда я упал, наверняка видели и все остальные, и значит, ты не мог спрятать меня достаточно быстро. Так что ты им скал, чем заплатил за мою жизнь?
- Но я, правда, успел снять с тебя и доспехи и форму прежде чем остальные начали пересчитывать раненых своих и чужих. Я сказал, что ты просто солдат из поместья моего бывшего хозяина и у них не было причин не верить. Только их главарь знал кто ты на самом деле. Он ведь  видел нас, ну, когда мы приезжали ну помнишь, к твоему другу, у которого занемог его скаковой конь, что он собирался выставить на соревнования, и главарь тогда запомнил нас, нас с тобой обоих, но мне удалось уговорить его не выдавать меня. И когда я сказал, что ты простой солдат, и что я  обязан тебе жизнью и попросил подарить мне и не убивать, он поддержал меня. Он тоже сказал своим людям, что такие долги нужно платить обязательно, иначе боги отвернуться от неблагодарного человека, а жизнь какого-то там солдата, да еще того, кто и без того, скорее всего, не выживет, не так уж и ценна для их восстания.
- Скорее всего, не выживет?
- Ты был очень плох тогда. Вообще-то какое-то время я даже боялся что он прав. Это потом, уже перевязывая, я понял, что твои раны не так уж и страшны, как казались, пока были залиты кровью.
- Хорошо пусть так, но почему он помог тебе ведь ты сам сказал, что меня он узнал, так что, же ты такого сделал, что он прикрыл твою ложь и сам отпустил нас обоих? Отвечай, что ты для этого сделал? Спал с ним? Он твой любовник? В этом все дело? И как он,  хорош? Лучше меня если уж мне ты постоянно отказывал, а ему позволил за каких0то несколько дней! – Впервые сквозь леденяще равнодушную маску, (только теперь Кайрин наконец понимает, что это действительно не боле чем маска) проглядывает настоящее чувство и это обжигающая, сокрушающая всех и вся на своем пути ярость. Неужели хозяин так сильно гневается только потому, что думает, что он спал с этим предводителем мятежных рабов? Что это ревность или просто уязвленное самолюбие господина, которому его жалкий раб посмел отказать в том, что позволил другому не менее жалкому рабу? Впрочем, какая сейчас разница нужно как можно скорее развеять подозрения хозяина, тем более, что они ведь совершенно напрасны!
- Нет, нет хозяин, я никогда не спал с ним, клянусь! Клянусь ни он, ни кто там не прикасался ко мне! Не прикасался как ты, - добавляет он уже совсем тихо, но господин это слышит. Так же как слышит и искренность в этом отчаянном выкрике и него ярость немного успокаивается. Но все равно непонятно чем, же тогда мальчишка заплатил безжалостному предводителю мятежников, чтоб купить жизнь имперского офицера, его ненавистного врага. Об этом хозяин и спрашивает своего, пока еще своего раба вновь
- Он был должен мне. Он был мне должен, и я потребовал, чтоб он вернул долг твоей жизнью, иначе боги покарают его, отняв то, что я ему помог сохранить и за что он не отплатил
- И что же это?
- Жизнь его женщины и его ребенка, - тихо отвечает парень, вновь опуская голову. – Она должна была родить, но не могла сама, ребенок лежал не правильно, и если б я не помог. Если б я не разрезал ее живот и не извлек ребенка, а после не зашил рану и не лечил ее моими снадобьями, то и она и ребенок бы умерли. Он так сильно ее любит, их обоих, что не осмелился гневить богов и отказать мне в просьбе, коль уж я потребовал твою жизнь как плату именно за это!
 - И он так просто отпустил тебя со мной?
- Он был очень зол и сначала попытался уговорить меня принять плату как-нибудь иначе, а когда я не согласился, велел брать тебя и убираться прочь из отряда и больше никогда не попадаться на глаза ему или кому-нибудь из его людей, пообещав при следующей встрече прикончить как обычного имперца. Но он все-таки отпустил меня и даже не пришлось с ним спать, но если б он потребовал, этого я бы сделал это не раздумывая. Нет ничего, на что я не пошел бы тогда, лишь бы не дать тебя убить. Что там, какие-то его угрозы,- Кайрин с вызовом смотрит в глаза господина, но тут, же смутившись, отводит взгляд.
- Ты очень сильно рисковал Кайрин, - задумчиво произносит Летиас, словно не слыша последней фразы мальчика. – Ты очень сильно рисковал. Он ведь мог не согласиться и убить и меня и тебя заодно. – Ладонь Летиаса снова перемещается теперь на лицо паренька, и хозяин нежно гладит мягкую кожу щеки, стирая с нее влажные дорожки слез, сначала с одной потом со второй. Больше ничего снисходительного в этом ласковом жесте нет. Серые глаза наполняются теплом, но потрясенный  неожиданной лаской Кайрин этого не видит, зажмурившись, он словно хрупкий весенний цветок под первыми лучами солнышка, млеет под этими прикосновениями, впитывая каждое всем своим существом. Стремясь сохранить память о них на все те долгие дни и ночи, когда хозяин продаст его новому владельцу и если он когда-нибудь еще и увидит снова своего дорогого «великолепного офицера» то только издали.
- Дурачок, ты так сильно рисковал, - тихо произносит хозяин, и с этими рабами и потом когда выскочил навстречу этому имперскому отряду. Они же могли не поверить тебе и убить.
- Я знаю, но что я мог сделать? У меня закончились все снадобья, я боялся, что ты умрешь.
- И ради этого ты рисковал своей жизнью? Что ж, значит, я правильно поступаю, не говоря никому как все было на самом деле. Помни, никто не должен знать ни что ты сбегал к мятежникам, ни что лечил их, тем более что лечил женщину их главаря и его ребенка. За это тебя казнят, не раздумывая, ты понял?
- Мне все равно хозяин. Если ты продашь меня мне абсолютно все равно, что со мной будет.
- Снова дерзишь и пытаешься бунтовать? У новых друзей научился? – Маленький лекарь по-прежнему не открывает глаз, а потому не видит мягкой усмешки на лице вовсе не рассерженного вопреки собственным словам молодого мужчины
- Нет, конечно, нет, - поспешно шепчет молодой раб, - Я хотел сказать вовсе не это. Ты мой хозяин, мой господин и я принадлежу тебе. Ты, конечно, волен делать со мной все, что тебе угодно. Волен продать, казнить, или просто прогнать, чтоб меня казнили другие. Ты волен оставить меня и заставить делать самую тяжелую и грязную работу в доме или в поле, и я буду каждый день благословлять твою доброту, но одного ты сделать не можешь. Ты не сможешь заставить меня жить без тебя. Я не смогу и не захочу этого. Я не посмею ослушаться тебя и опровергнуть твои слова, сказанные в мою защиту, но это и не понадобится. Боги найдут способ как лишить жизни того кто утратил к ней вкус и больше не понимает ценности этого самого великого их дара.
- Почему? Почему для тебя так важно остаться Кайрин? Немедленно открой глаза. – Больше рука Летиаса не касается лица парня и тот освобожденный от ее чар распахивает огромные зеленые глазищи и с недоумением смотрит на господина. Он что же не сказал ему почему? Зачем спрашивать о том, что и так знаешь? Но хозяин ждет ответа и невольник, не смея снова ослушаться, повинуется
- Потому что без тебя мне нет жизни в этом мире!
- Правда? Почему? – Кайрин с недоумением смотрит на по-прежнему вопросительно изогнутые широкие черные брови на настойчиво сверлящие его серые глаза и  понимает, что хозяин по-прежнему ждет от него ответа, вот только какого? Что непонятного для него в этом?
- Потому что видеть твое лицо, слышать твой голос мне необходимо. Потому что знать, что ты, где то рядом, что я увижу тебя этим днем мне нужно, чтоб я мог продолжать дышать!
- Но почему? Почему это так Кайрин? – Теперь даже тихий голос мужчины вздрагивает от непонятного напряжения и с внезапным озарением юный целитель понимает каких именно слов ждет от него господин, он снова пытается спрятать лицо на затопленной собственными слезами постели не в силах произнести этих таких простых и таких трудных, рвущихся наружу из самой глубины сердца и безжалостно удерживаемых упрямыми губами самых похоже желанных для его «Великолепного господина офицера» слов. Но сильные пальцы не дают ему спрятать пылающее от смущения лицо, останавливают, заставляют неотрывно смотреть прямо в пылающие почти яростным огнем зрачки собеседника.
- Скажи это Кайрин. Давай скажи. – С нажимом произносит мужчина. – Я хочу это слышать. Я имею на это право! Я едва не умер, возвращая тебя! – Ну, вот он и произнес вслух то, в чем не смел, признаться прежде даже саму себе. Он поперся в этот проклятый лес вовсе не за местью, не для того чтоб покарать сбежавшего предателя. Он не раздумывая ринулся навстречу судьбе для того чтоб вернуть обратно этого такого желанного упрямого дурачка. Потому что без него, без Кайрина жизни на этом свете нет и Летиасу тоже. Потому что он любит этого упрямого раба и ни за что не желает терять его. Но это мальчишка сбежал от их любви так пускай теперь и расплачивается за это  - пусть первым произносит эти самые трудные на свете когда они по-настоящему искренние слова.
 - Потому что я люблю тебя хозяин, - едва слышно шепчет мальчик, прерывая его мысли
- Что? Я не слышу, повтори погромче.
- Потому что я люблю тебя, - сильные руки внезапно подхватывают под мышки не успевшее воспротивиться тело и мужчина, даже не особо приподнимаясь на своей постели, одним движением затаскивает туда же и стоявшего на коленях перед ней паренька. Не ожидавший ничего подобного юный целитель едва не падает всей тяжестью на неосторожного раненого, но в самый последний миг успевает извернуться и вместо этого довольно тяжело плюхнуться рядом с ним на свободный край широкой постели
- Что ты делаешь, едва отдышавшись, ахает паренек. – Ты же ранен!
- Усилиями тебя и тутошнего целителя, который к счастью тоже оказался не бесталанен мне намного лучше, чем я тут прикидывался, желая, чтоб тебя замучила совесть. – Следует насмешливый ответ. И прежде чем юный раб придумывает, что же сказать на такую явную провокацию, горячие губы властно запечатывают его рот, а сильные руки почти до боли сминают плечи, прижимая к мужчине, заставляя кожей чувствовать как быстро и сильно бьется под тугими белыми повязками, стягивающими его грудную клетку сердце, рассылая по всему телу уже знакомые волны теплого наслаждения. Вот только на этот раз никакого медленного исследования тут же покорно замершего под руками хозяина тела парня не следует. Так нравившиеся Кайрину неторопливые бережные ласки, доводившие его до сладкой неудержимой дрожи на этот раз без всякого перехода сменяются неистовыми яростными одновременно и возбуждающими и пугающими. Все более настойчивый поцелуй превращает теплые волны удовольствия в непреодолимый жар, что лавой растекается по телу, заставляя каждую мышцу дрожать от нетерпения испытать нечто неизведанное прежде. Неизведанное, но желанное. Внезапно все заканчивается так же быстро, как и началось. Чуть отодвинувшийся от непроизвольно льнущего к нему паренька мужчина снова смотрит на него с каким-то странным выражением на напряженном лице,, словно снова ожидает непонятно чего.
- Хороший раб должен любить своего хозяина, так что же удивительного что ты это делаешь. Это еще не причина не продавать тебя маленький ослушник – Произносит мужчина, изо всех сил стараясь, чтоб радостное веселье не слишком уж сильно проскользило в его голос. Кайрин не оттолкнул его! Впервые, несомненно, почувствовав, как он заменил привычную нежность страстным властным напором, мальчик не испугался и не попытался вновь, как обычно остановить его. Напротив сам пытался получить еще больше ласки даже если еще и не осознал этого. Маленький лицемер, похоже,  сбросил, наконец, оковы своей стыдливости. То ли страх навсегда потерять его, то ли испытанная близость смерти, то ли что-то еще пережитое в лагере мятежников заставили маленько дикареныша отбросить обычную робость и полностью покориться ласкающему мужчине. Если б не его проклятая рана уже сегодня мальчишка мог бы стать его!
При словах мужчины так до конца и не просохшие глаза юного целителя вновь наполняются страхом и, принимая сказанное господином за чистую монету, он спешит объяснить
- Я вовсе не так тебя люблю
- А как?
- Сильнее, намного сильнее
- Насколько сильнее Кайрин? Достаточно ли сильнее чтоб я забыл о твоем проступке и позволил остаться тому, кто уже раз попытался разбить сердце своего господина? – Все-таки лукавая усмешка прорывается на лицо офицера и Кайрин с облегчением переводит дух. Хозяин шутит. Он не стал бы шутить, не останься гроза позади. Как и чем ему удалось убедить преданного им человека, только боги ведают, но ему удалось! Больше он никогда не посмеет совершить ничего, чтоб снова лишиться этого счастья  утопать в таких желанных объятиях любуясь собственным отражением в любимых глазах.
- Намного сильнее мой господин – вновь повторяет он, приближая губы к самому лицу мужчины, обжигая горячим дыханием его кожу. Внезапно продолжавшие стискивать его плечи руки впиваются в них с такой силой, что паренек невольно вскрикивает. Лицо Летиаса вновь становится серьезным и напряженным.
- Ты ведь понимаешь, что если я решу оставить тебя, если ты вернешься со мной в поместье, ничто уже больше  не будет по-прежнему? – с напряжением спрашивает мужчина, заставляя испуганное сердце паренька биться сильнее. Что он имеет в виду? Какое еще новое наказание придумал он для ослушника, но следующие слова едва не заставляют парня громко рассмеяться от облегчения.
- Каждую ночь, каждую ночь Кайрин, ты будешь спать в моей постели, и каждую ночь я буду любить тебя. И я больше не потерплю ни единого твоего отказа.- «Я буду любить тебя каждую ночь…» Боги! Но ведь это-то и есть, то самое лучшее, о чем позволял мечтать себе Кайрин, когда думал, что навсегда потерял своего «Блистательного господина офицера»!
- Да хозяин, я понимаю, - стремясь скрыть счастливый блеск глаз, низко склоняет голову послушный невольник – Я понимаю и обещаю, я никогда больше не посмею отказать тебе хозяин.
- Значит, - внезапно в голос мужчины вновь пробивается холод, - Значит это  та цена, которую ты готов платить за то чтоб остаться?
- Да нет же господин! - паренек тут же вскидывает голову и если у мужчины еще и были какие то сомнения они тут же рассеиваются при взгляде на счастливо - испуганное лицо - Нет хозяин, это вовсе не цена, это счастье, я сам хочу этого! - и тут же смутившись, парень едва слышно добавляет, - ну то есть если ты конечно не против.
- Докажи.
- Что?
- Докажи что хочешь этого.- Робость вновь охватывает паренька,  неужели господин хочет, чтоб он сам принялся ласкать его? И тут же вытесняется странным азартом и любопытством, а почему бы и нет? Вдруг ласкать так же приятно, как и получать ласки? Ведь не зря же господин так настойчиво преследовал своего бедного раба все это время, и парень храбро тянется губами к насмешливо изогнутому  рту мужчины. Прижимается к нему своими губами, начинает медленно и бережно исследовать, вбирая в себя сначала нижнюю губу мужчины, оттягивая ее чуть на себя осторожно прикусив мелкими белыми зубками, и тут же отпуская чтоб,  влажно обхватив губами уже  верхнюю. Попытаться кончиком острого язычка разомкнуть губы мужчины и проникнуть за их сладкий барьер, памятуя, как ему самому нравилось, когда Летиас проделывал с ним подобное. Лежавшие до этого мига безвольно на плечах мужчины руки юного целителя начинают сначала робко, а затем все более настойчиво зарываться в густые черные короткие волосы на крепком затылке, скользить  ноготками по чувствительной коже, осторожно обводить самыми кончиками пальцев все изгибы ушных раковин. Дыхание паренька становится все более шумным и тяжелым, вот мужчина чувствует своим крепко прижатым к парню бедром первое еще такое робкое движение начинающей восставать плоти Кайрина. Мужчина сколько может, терпит эту сладкую пытку, но надолго его не хватает. Конечно же, он ранен и на многое его сегодня не хватит, но кое на что он и сегодня все же способен! Мальчишка уже сегодня же будет принадлежать ему! Он не позволит ему снова передумать из-за страха и его проклятых дикарских суеверий! В мгновение ока, охватив плечи паренька широкими ладонями, он перехватывает инициативу и быстро проникает сквозь тут же податливо раскрывшиеся губы в жаркий от властно охватившего парня уже почти неудержимого желания рот. Сильнее прижав бедро к паху Кайрина, он начинает сначала нежно, а затем все настойчивее массировать его, не забывая нежно гладить шею и затылок одной, пропущенной под лежащем перед ним на боку пареньком, рукой. Второй он принимается настойчиво гладить уже во всю постанывающего парня по спине с каждым разом все ниже, спускаясь к пояснице. Вот убедившись, что потерявшийся в сильных приятных ощущениях юный целитель и не думает сопротивляться ни чему из того, что с ним делают, мужчина, на миг, подносит свою ладонь к оторвавшимся на мгновение от сладкого рта губам и сильно смачивает слюной пальцы. Вновь припав в глубоком поцелуе к губам паренька и приготовившись заглушить свои ртом неизбежный вскрик осторожно, но решительно проникает сзади под одежду и проталкивает для начала один палец внутрь уже начавшего извиваться от наслаждения тела. На мгновение оба замирают. Летиас ждет, что же предпримет мальчик на такое бесцеремонное вторжение, а тот видимо напуганный тем, что уже произошло и тем, что еще сейчас произойдет, неподвижно замирает, забыв даже вскрикнуть. А может дело в том, что ему не так уж и больно снова мелькает в голове подозрительного мужчины. Впрочем, нет, сомнений в том, что перед ним девственник у него нет ни малейших и забыв обо всех своих подозрениях, он, чуть приподнявшись, склоняется к самому уху застывшего паренька.
- Не бойся мой хороший. Не бойся меня. Расслабься маленький, пожалуйста. Позволь мне доставить тебе удовольствие, которого ты прежде еще не испытывал. Я не причиню тебе никакого вреда, клянусь. Доверься мне. - И постепенно он чувствует как даже и не думающий начать вырываться паренек действительно расслабляется. Вздохнув с облегчением, он начинает первые осторожные движения.
   Вначале, почувствовав, как палец Летиаса проник в него, Кайрин едва не задохнулся от неожиданности, страха и стыда. Но неожиданность немедленно прошла, боли, вопреки ожиданиям, почти не было, а стыд постепенно отступил перед  бархатисто-хриплым, звучащем в самое ухо голосом, умолявшим его не бояться и довериться ласкающему его мужчине. И Кайрин загнав поглубже все свои страхи и как следует цикнув на них для верности доверился. Он старательно принялся делать то, что ему велят – расслабляться и у него вскоре получилось. Палец Летиаса принялся хоть и с усилием но, не причиняя не малейшей боли или неприятности двигаться внутри него. В какой-то миг он просто закрыл глаза, пытаясь понять, что же за ощущения рождают в нем эти непонятные, не изведанные им прежде движения как вдруг все меняется в единый миг!
Что за наслаждение? Как он мог, как он смел, отказываться от этого прежде? И с каждым движением настойчиво-ласковых пальцев господина внутри волны немыслимого удовольствия уносили его все дальше, почти болезненными судорогами скручивая напряженное до самой последней мышцы тело, заставляя выгибаться дугой? прижиматься горящим огнем, ноющим от немыслимого напряжения пахом к твердому мускулистому бедру, проникшему ему между колен. Захлебываться бессвязными выкриками забыв обо всем на свете и о собственной еще недавно такой не преодолимой стыдливости и о том, что дарящий этот океан наслаждения мужчина ранен и что Кайрин может нечаянно причинить ему вред какой-нибудь особо сильной неосторожной неконтролируемой судорогой. И о том, что на ту дикую какофонию невнятных стонов, которые он издает, будучи не в силах удержать их внутри себя кто-то может войти. Ничто более не существовало для него в этом мире кроме любимого мужчины, лежащего рядом с ним, и тех невероятных ощущений, что он ему дарил. Не контролируя ни единого движения охваченного погоней за еще большим наслаждением тела, закатив глаза под самый лоб так, что в узеньких щелках меж прищуренных век заметны только сверкающие белки, Кайрин не видит, с каким удовольствием ласкающий его мужчина наблюдает за тем, что происходит с ним. Какой нежностью горят потемневшие до черноты прежде светло серые глаза, какая счастливая улыбка изгибает красиво очерченный рот, рот к которому время от времени тянется влекомый остатками сознания паренек, вспоминая о необходимости все же соблюдать тишину и в надежде, что поцелуи любовника сумеют заглушить самые громкие его стоны. И мужчина каждый раз с удовольствием идет ему навстречу, надолго припадая к жаждущим губам, отрываясь лишь на миг сделать очередной глоток воздуха, которым тут же спешит поделиться с изнывающим от жара страсти возлюбленным. Наконец когда Кайрину кажется, что большего напряжения он уже не выдержит, наслаждение с громким криком выплескивается из него прямо на покрывающие постель простыни и укрытое одеялом бедро мужчины меж его ног. В миг осознав что произошло он в невыразимом ужасе широко распахивает свои и без того огромные зеленые глазищи и перепуганным голосом задыхаясь шепчет
- Прости меня, прости хозяин. Я не знаю, как это получилось, о боги я не хотел так испортить тут все, прости меня, я сейчас же все приберу, только прости я … - но тихий довольный смех перебивает этот поток извинений почти обезумевшего от страха парнишки. Теплые губы вновь находят его рот, целуя глубоко и нежно. Язык скользит по языку, по губам изнутри по краешку маленьких белых зубов сильные руки, обхватив за плечи и спину, сжимают с властной силой, забыв о всякой осторожности, прижимают к туго перемотанной бинтами широкой, груди заставляют вновь почувствовать тепло уже нового истопленного ленивой неги, наслаждения.
- Успокойся мой маленький сладенький глупыш – слышит он сквозь последние остатки растворяющегося в новых волнах удовольствия страха. – Все в порядке мой хороший. Все так, как и должно быть. Тебе ведь хорошо? – Не в силах произнести ни единого слова Кайрин лишь кивает, невероятная слабость накатывает на него, внезапно заставляя смыкать ставшие такими тяжелыми веки. – Тссс, подожди мой маленький, не засыпай еще чуть-чуть. Кивни, если можешь выдержать и не заснуть еще, хоть пару мгновений. Не совсем понимая, что от него сейчас хотят паренек, тем не менее, послушно кивает. Если хозяин что-то от него хочет то после того что он заставил испытать своего самого счастливого на свете раба он сделает для него все что угодно. И тут же чувствует, как Летиас осторожно отцепляет от себя по прежнему судорожно впившуюся в край уже порядком перепачканного одеяла руку парня и увлекает ее к своему паху. С изумлением и некоторым испугом Кайрин чувствует, каким мощным напряжением охвачен сейчас его хозяин. Как же так? Он подарил такие чудесные ощущения своему рабу, а сам выходит удовольствия вовсе не испытал? То ли господин случайно выучился читать мысли, то ли они просто отчетливо отразились на растерянном личике юного целителя, но мужчина вновь негромко смеется.
- Не сомневайся малыш, мне было не менее хорошо, чем тебе, ну может быть только на самую чуточку меньше. Ты ж сам видишь, как близко я догнал твое удовольствие. Как ты смотришь на то, чтоб немного мне помочь? Чтоб мы, наконец, сравнялись. И он, откинув одеяло, осторожно смыкает тонкие чуткие пальчики юного целителя вокруг своего напряженного орудия. Убедившись что это не вызывает у любовника не отвращения не протеста принимается сначала медленно а затем все ускоряясь скользить пальцами Кайрина по своему стволу, время от времени поглаживая большим пальцем паренька самый верх крупной красивой головки размазывая по ней первые пока еще прозрачные капли предвестники близкого извержения. Совсем немного этих энергичных движений понадобилось их объединенным рукам, чтоб новые потоки густой жидкости залили злополучное одеяло. Теперь Кайрин действительно совсем бесил. Тихо склоняет он поникшую от усталости голову на мускулистое предплечье лежащего рядом мужчины, и даже не успев толком глубоко вздохнуть, проваливается в крепкий сон, радуя любовника счастливой улыбкой блуждающей на пунцовых немного распухших от страстных поцелуев губах. Он уже не видит как несколько раз, осторожно перекатившись на постели, высвобождает из под них обоих Летиас испорченную простыню. Как  попытался постелить, не вставая с кровати, свежую, взятую со стоящей тут же тумбы, до которой, хоть и с трудом, но сумел дотянуться. Как плюнув на эти усилия, просто укрывает раздобытой простыней их обоих и пристраивает свою черноволосую голову как можно ближе к светло-пшеничной крепко спящего на его руке молодого любовника. Как уже последним усилием вызывает присматривавшего за ним раба, помощника целителя, жестом велит ему унести испорченную постель и, пригрозив отрезать язык, если вздумает болтать, так же проваливается в глубокий целительный сон. Улыбка что, осветила в последний миг бодрствования лицо мужчины, один в один повторила улыбку спящего на его плече юноши.