Первый мазок

Первый мазок.

      Дни в санатории тянулись монотонно, и меня порой одолевала скука. Запах сероводорода свисал с окрестных деревьев и был запахом столовой, простыней, кустов роз, которыми были усеяны   все газоны. Воспоминания о других красотах Карпат преследовали меня и звали подальше от Синяка, там где «полоныны» и переливающиеся всеми цветами осени горные склоны.
      Дорогу к лечебному корпусу я знала с закрытыми глазами, и они всегда внимательно рассматривали обочины аллеи в поисках красивых карпатских грибов. Саша неторопливо шагал позади и мечтательно комментировал  разноцветье окружающего нас леса.
      - После обеда у нас встреча с художником. Нужно не опоздать. Тебе стоит один раз попробовать и тебе понравиться, убеждал он.
Я была категорически против его затеи и пыталась отказаться. Рисовать, да еще маслом - это выше моих сил. Да, я люблю ходить на выставки, посещать музеи. Но взять в свои руки кисть? Нет! Давай откажемся.
      - Никогда! Я уверен у тебя получится, - безапелляционно заявил он.Пришлось согласиться.
      В два часа дня мы стояли с ним, у беседки, возле седьмого корпуса. К нам подошел молодой человек и представился: Виталий. В руках у него был  сверток и рюкзак. Объяснив суть урока, все пошли выбирать натуру. Виталий рассказывал о технике написания этюда: выборе натуры, композиции, приемам работы масляными красками.
      - Наше занятие рассчитано на три часа, но еще ни разу мы не вложились в это время.Мой принцип - закончить этюд. Поэтому я не беру с клиента деньги за небольшую переработку. 
      Мы просмотрели три места. Наиболее понравившееся место оказалось возле стационарного мангала, где накануне  мы жарили шашлыки.
      Поставив этюдник на ножки, он, объясняя, быстро сделал кистью очертания рисунка и предупредил: - Работаем пятьдесят на пятьдесят. То есть пятьдесят процентов этюда пишу я и пятьдесят вы. Он быстро, комментируя свои действия, нарисовал задний план. Отложив кисть, предложил мне поработать над средним планом.
      Кисть в руке неуклюже начала кривляться, не хотела набирать краски, на холсте от ее прикосновения начали появляться мазки которые, на мой взгляд, ничему не соответствовали. Виталий стоял в стороне и только одобрительно напоминал: – «Если я молчу значить все хорошо. Я буду вас, останавливать только когда будет критическая ситуация». Время от времени он просил меня  остановиться и отойти от этюдника. Мы стояли с ним, и он комментировал мои шаги.
      Так продолжалось минут тридцать. Наконец Виталий предложил мне уступить ему место. Каждый раз, отходя от этюдника, я замечала, что изображение на полотне становиться все более похожее на природу ущелья. Вот и тот куст, что стоит у края воды и камни, и даже деревья начали казаться мне знакомыми.
      Чередуясь с Виталием, я вдруг почувствовала легкость в движениях своей руки. Я поняла, что кисть двигается только в направлении создания формы, мазки ложатся не хаотично, а подчеркивают форму. Мне ужасно нравилось и то, что Виталий дает мне свободу. Не критикует, не одергивает, а только просит дать ему возможность положить пару мазков.
       Саша в это время в окрестностях насобирал корзинку грибов. Прямо под скамейкой возле нас он нашел синяк и сделал на память фотографию.  Все время он старался нам не мешать и делал вид, что его мало интересует происходящее. Я видела, как он временами приближается к нам и искоса поглядывает за работой. Как ни странно, но это меня уже не смущала. Я вдруг ощутила какой-то прилив сил, мне стало очень интересно.  Раньше я представить не могла, как работают художники. Теперь всем стало на свои места.
      Татьяна Валентиновна! Мы практически  закончили работу. Давайте посмотрим еще раз.
      Я отошла от этюдника и следила за его последними мазками. Наблюдая ловлю себя на мысли, что мне нравиться наша работа. В голове стучала мысль: Саша прав, я смогла.
     Через день мы посетили выставку работ художника из Мукачево Виталия Панасюка в замке Сент-Миклош пос. Чинандиево. Спасибо вам, Виталий.