В плену Тебя

Знаешь, есть один такой уникальный человек – Алан Карр. Так вот он – большой мастер бросать. Нет, он не спортсмен, не самбист. Хотя… кто его знает? Я с ним в первую очередь знаком как с автором многочисленных  брошюр, посвященных искусству чего-либо бросания. Недавно видел их на полке, выстроенные в длинный, ряд, в букинистическом. Пить, курить, чесать затылок – всё это, руководствуясь его чёткими инструкциями можно бросить. Причём – самым лёгким способом. А что – трудных путей он не ищет! Книги бы не продавались с таким заголовком. А так – люди верят. Ведь если легко – почему бы и не попробовать расстаться с вредной привычкой? Человекозависимость – тоже в их числе. Но я, по правде говоря, не верю во всю эту дребедень. Вот написал бы автор вместо сотен одинаковых брошюр с измененными только подзаголовками в зависимости от того, что там нужно бросить – просто одну небольшую книгу – «Как стать тем, кому не надо ничего бросать». Неужели – не догадался? И не нужно бы было столько бумаги изводить. Нет, что ни говори –а всё  это крайне сомнительно. Представляешь, каким должен бы был быть автор, тот самый Аллен Карр,  чтобы, основываясь на своём опыте, написать все эти книги? Алкоголиком, страдающим избыточным весом, неустанно дымящим сигаретой или попыхивающим трубкой, да еще и при этом – женщиной! Ведь есть же, кажется, у него еще и такая книжица – «Как легко бросить курить. Для женщин».

Но… почему я завёл разговор об этом человеке? Ничего он мне плохого не сделал. И хорошего тоже. Просто… я хотел тебе сказать, что понимаю всех тех людей, которые не способны удержаться от так сладко влекущего желания – затянуться еще разок или «сообразить на троих» - в последний раз – и больше – ни-ни! Понимаю и очень даже. Хотя и – не пью, не курю, и весом лишним отнюдь не страдаю. У меня другое пристрастие – говорить с тобой. Нет, только не говори мне помолчать. Это как… неизбежное… И поделать здесь ничего нельзя. Да и хочу ли я? Хочешь ли ты – чтобы я замолчал?

Стоит мне остаться дома одному, а на улице – вдруг такой влажный воздух, туман и уже крадутся сумерки… И – никого рядом… Только черный кот вытянулся на диване…И меня  накрывает с головой этим туманом. Все мои чувства обнажены, но их – никто не видит. Не видишь их ты – единственная, кому я могу их доверить. Доверить себя – ведь все мои чувства – это сам я. Туман – проникает в лёгкие, липнет на губах и от пьяности влажного воздуха – я и сам будто становлюсь  туманом… Собираюсь по капелькам, и во всём тебе признаюсь.

Вот сегодня – как раз такой день. Сумерки октября. И будто сам воздух наполнен отчаянным желанием свершения. И мне почему-то приходит в голову  рассказать тебе про один случай, произошедший со мной давным-давно. Так давно, что я про него совсем забыл и потому не рассказал о нём раньше. Но вот – вспомнилось… Почему-то сегодня… Может – дни были похожие? Может, может. Однако прежде… чтобы ты лучше поняла, что двигало мной в тот день, и что движет и поныне - я хочу тебе сознаться в другом. Слушай.

Дело в том, что я – не испытываю к тебе  того самого понятного большинству мужчин главенствующего желания. Я – не хочу тебя. И дело тут совсем не в тебе. Я – не испытываю желаний физической близости ни с одной из женщин. Даже с самой красивой . Даже с той, кто хочет  меня. Не хочу. Вот нет, нет у меня такой потребности. Может, ты скажешь, что тогда мне – и проще, но нет. Это тоже не так. Я хочу. Но хочу по-другому. Метафорически… Совершенно… Как – никто другой. Ни один человек на свете.

Как погрузиться с головой в туман. Вот так я хотел тебя в тот день. Но ты – была так недостижима в своём совершенстве.

Но всё-таки – я сумел каким-то чудом достать одну твою черно-белую фотографию. Интересно, хватилась ли ты её тогда? Женщины – так внимательны к мелочам. Фотография – нужна была мне для алтаря. Я распечатал её на размер ватмана. Эту совершенную игру теней…Голова чуть повёрнута влево…  И  взгляд смотрит куда-то вдаль. Я сразу понял, что это та самая картинка, которая мне нужна. Я могу глядеть в этот твой взгляд самозабвенно, почти бесконечно... Словом – идеальная фотография для алтаря. Моего алтаря, который я намеревался соорудить у себя на загородной даче.В глуши людской, вдали от всех – я  мог тебе бы поклоняться… Поклоняться, совершенно не страшась быть разоблаченным в своей одержимости.

И вот – этот день настал. Два часа в трясущемся автобусе, по ухабистой пыльной дороге… С тяжелыми кульками, в которых - всё необходимое для скорого вечера Искупления. Но прежде – с каким неописуемым предвкушением я ожидал этой поездки! Видеть – сквозь расстояние и время – эту темную ночь и зажженную свечу  у алтаря, оставляющую на стене дрожащую от чувства тень..… На алтаре – изображен твой лик… А я  стою – перед ним на коленях, обнаженный, и…

Но не буду забегать наперёд. Пока я – всё еще еду в автобусе. Сижу у запыленного окошка слева, и мне хорошо. Поглядываю, что там, за ним… А там – дорога, дорога… Всё более пустынна и тиха… И вот уже многоэтажных уродцев города сменяют маленькие и аккуратные деревенские домики и хибарки… То там, то сям -  разбросаны трактора, другие сельскохозяйственные машины.. Щиплют травку коровы… Посадки деревьев, оберегающие бескрайние поля… Всё дальше и дальше от всех… Всё дальше и дальше вглубь  самого себя… Три четверти пути  – позади… И меня, признаться, так уже порядочно укачало, и мне оттого так хорошо. Да, не удивляйся, это такая особенность моего организма – во время продолжительной езды в транспорте – наступает почти предельное расслабление. А когда так – словно дубинка у меня там в джинсах.  И конечно – хорошо так о тебе мечтается… О том, что вот уже скоро-скоро случится…

Ах, совсем было позабыл – что это – уже было! Вот ведь как бывает. Стоит пойти по следам памяти – и вот уже они выводят тебя к настоящему, к тому, что теперь. Ну вот же–  сижу у окна в стареньком  еще с советских времён, сохранившемся, серо-пыльном автобусе – пыль проникает даже в салон – и меня так отчаянно подбрасывает на ухабах… И спрашивается – чего это  всё ради? Зачем я сюда поехал? Мне что - дома делать нечего? В глуши, где никого… где уже в сентябре - вовсю утвердила свои права осень… Но я только сильней улыбаюсь этим мыслям, что у меня сейчас в голове. Да, делать нечего – раз это тебя берёт за горло, за руки – как угодно – и ведёт, ведёт в своём направлении. И пока не приведёт – не будет ему конца.

Автобус подскакивает на очередном ухабе – и вдруг – так ясно – мысль-видение: спускаюсь по узкой крутой тропинке к темно-зеленому вечером лиману и нахожу одно раскидистое дерево, растущее в одиночестве.  Сверху, со стороны дачных селений  -  его не видно – прикрывает холм… А вечером, в такой почти глуши – ну кто сунется к воде? А если даже и сунется – то вряд ли же найдёт ту самую полянку с одиноким деревом. На которое – ты мне велишь залезть. Прошептав прохладным дыхание ветра -  «прежде снять с себя всю одежду». Откуда ветер? Где-то неподалёку, может даже со стороны лимана – на самом берегу – глядящая из пенистых волн Русалка.

 И вот уж, в приятном волнительном возбуждении скинув  свою  одежду, – берусь руками за ствол, и проворно забираюсь выше по расставленным ступенькам-веткам.  Дальше ложусь на продольную широкую ветку, обхватываю её своими бёдрами, и трусь набухшим от возбуждения членом о шероховатую кору, причиняя себе одновременно  муки боли и наслаждения – как если бы ты доставляла мне их сама. Но ты же - всё видишь, правда? На что я ради тебя готов. Но только кончить ты мне не даёшь – впереди еще вся ночь… И много, много чего интересного впереди.

Поднимаюсь обратно по тропинке, выйдя на желтую каменистую дорогу, ведущую к нашему дачному домику. Уже совсем смеркается. Только там, где недавно было солнце – маленькая светлая полоска на горизонте. Иду пока в том направлении, а за спиной, вдруг обернувшись – вижу уже черное небо со стороны лимана. И никого на дороге. Лето кончилось, все дачники вернулись в город. Кругом – никого, и только ветер подгоняет меня скорее в ночь. Скрыться в маленькой комнатушке, с окошком, забитым тремя железными прутами. На другой стороне, напротив – уже установлен тот самый алтарь. Твоя фотография…Твой долгожданный взгляд…  Зажигаю свечу… И вот уже – маленькие всполохи огня – загораются в нём… Блестят шальные искринки – «что-то ты на сей раз захочешь со мной сотворить?»

Стою перед тобой на коленях. Тихо-тихо. Слышно только как горит свеча. И когда ветер за окном, пускается новым порывом – пламя начинает дрожать, отбрасывая длинную, изгибающуюся на стыке стен, живую тень… Ты – огонь свечи, ангел, богиня… И ты же – тень, снизошедшая с неё, красивый демон, с плутовской насмешливой улыбкой…А я – для тебя могу быть лишь в одной ипостаси. Раба. Служителя. Поклонника. О, милостивая богиня, о беспощадный демон – забери моё восставшее желание! Быть одновременно всем и ничем – для тебя. Загоси во мне эту пылающую дерзость – поднять на тебя глаза. Вот – плети, хочешь – секи  меня до потери сознания, чтобы я очнулся  уже в  твоей милости. Вот – острые пластмассовые иглы, нашитые мной на кусок материи шипами вверх. Вели мне сесть на них, не издав ни стона, и сидеть – ровно столько, сколько захочешь ты. Вот тебе – свечи, расставленные по углам. Сколько горит свеча? Столько стекает по капле на мою спину и плечи расплавленный  воск. Вот тебе – я. Твой раб, служитель, поклонник. И вместе со мной – моя, жаждущая твоего участия, душа. Делай со мной, что хочешь – наказывай, награждай. Лишь только – не оставайся со мной равнодушной.

Да, всё это – мои пронзительные голоса - мысли, берущиеся из самой немоты… Мои мотыльки, слетающиеся на зажженный твоей красотой огонь из самой Темноты… Всё это – моя безудержная дрожь, утихомирить которую можно лишь одним твоим велением.

И ты – посылаешь холод. Ночной холод, пробирающийся в дом с улицы. Ведь как-никак – уже сентябрь. И теперь, после часового стояния на коленях перед Твоим алтарём в обнаженном виде – моя дрожь уже не только вызвана моим чувством. Теперь – это уже и холод. И как это я всё то время его не замечал? Пока – ты не подарила мне Конец. Избавление.Покой. Растёкшийся по ногам белой густой рекой. И тут же – холод сковал меня, как не смогли бы, наверное, сделать это ни одни кандалы и оковы. Только теперь – я ощутил его продрогшую, ледяную суть.

Быстро одевшись, я забрался в кровать под одеяло. В попытке согреться, уснуть. И тут же, вместе с пришедшим холодом – стало еще и жутко. Жутко от того, что я здесь – теперь один. Ты – оставила меня. Ушла, забрав с собой моё желание. Один, один, один – в маленьком, освещенном огоньком свечи – домике… Домике, затерянном среди таких же – пустых… А быть может – да что там – наверняка! - в некоторых из них – и водятся призраки… Как стал завывать за окном ветер! Неужели – я раньше ничего этого не замечал? Неужели – была только ты наедине с моим обезумевшим от желания служить тебе духом?

 Как холодно! И даже одеяло, натянутое до самого подбородка– не сразу начинает пригревать моё тело в холодной железной кровати. Натягиваю и шапку. Торчит один нос. Прикасаюсь к нему – батюшки, какой же холодный! Тру, тру. Но… всё еще холодно… Всё еще страшно.. Вдруг, где-то за стеной – какой-то шорох. Нет, - наверху! На чердаке. Послышался и разом стих. Прислушиваюсь – повторится ли? Скорей бы утро, скорей бы уснуть! Включаю магнитофон. В кассетнице – записи шопена. Прелюдия си минор, баллада… Капли дождя… Снова ложусь в кровать – и слушаю звуки чудесной музыки… Но и  даже они – не до конца рассеивают мой страх одиночества… Даже страшно встать и включить свет – одинокий зажегшийся желтеньким  огнём домик среди густой тьмы – не приманка ли для нечистых разумом? Вот и я здесь – как-то вдруг очутился. Гонимый желанием быть твоим без остатка. Но могли ли быть как-то по-другому? Если это – уже случилось. Если на моём алтаре – твоя фотография, твоё так смешливо улыбающееся лицо?