Спектакль

      
         
   Как – то весной, в начале мая, дядя пригласил меня на рыбалку. Я, конечно, с радостью согласился. Компания собралась, человек 8 – 10, все работники механического завода, где работал дядя. Профсоюз для поездки выпросил у администрации грузовую машину ГАЗ 51 и в субботу после работы мы погрузили в кузов машины небольшую лодку плоскодонку, погрузились сами и тронулись.
Примерно через час мы были на месте. Лесная дорога привела нас к большой поляне, где возле небольшой деревушки в реку впадал ручей, который летом был воробью по колено, а сейчас бурлил мутной водой между глинистых берегов, крутя воронки и взбивая пену в затопленных кустах. Возле устья ручья решено было остановиться и разбить лагерь.
Мы быстро выгрузились; с собой у нас были обрезки сухих досок и через 10 минут костёр уже полыхал. Было у нас ведро картошки, которую мы тут же определили печься, а сами пошли собирать дрова. Притащили здоровенный пень с длинными корнями в надежде, что он будет гореть всю ночь.
Из перевёрнутой лодки получился отличный стол, который быстро заполнился, извлечённой из рюкзаков и сумок, снедью. Почти каждый прихватил бутылку водки – так сказать, “Существительное”. Водка была трёх сортов. Полулитровая бутылка Московской водки, запечатанная красной сургучной печатью, так и называлась “Красная головка”; она была плохо очищена, царапала горло, поэтому второе её название было “Сучёк”. Это был самый ходовой товар и стоил он 21 рубль 20 копеек. Предложение скинуться на троих, звучало так: “Ну что, по 7 рваных?”. Московская водка лучшей очистки запечатывалась белым сургучом и называлась, соответственно, “Белая головка”, стоила 25 рублей 20 копеек. И, наконец, можно сказать, элитная водка “Столичная” стоила 30 рублей, с какими то копейками. “Прилагательное”, т.е. закуска, была незатейлива и состояла из холодной отварной картошки, солёных огурцов, котлет и банки консервов “Килька в томате”.
Первый тост, естественно, “За рыбалку!”. Как раз поспела печёная картошка. Поэтому второй тост - “За картошку, благодаря, которой в Войну выжили!”. Тут пошли анекдоты и всякие байки. Интересное дело, на анекдоты компания обычно реагирует коротким смешком и тут же их забывает, а байки запоминаются надолго.
Стаканы наполнялись, опорожнялись – всё шло по сценарию фильма “Особенности  национальной  охоты”; только два приятеля – хозяева лодки -  почти ничего не пили, только закусывали. Одного звали Виктором, он работал слесарем на котельном участке, а второго Николаем, он работал такелажником. Ребята сидели, как на иголках и с нетерпением ждали, когда закончится застолье. Как только оно закончилось (это было часов в 11 ночи) они быстро освободили лодку от остатков трапезы, спустили её на воду и, сказав, что поплывут – разведают, осмотрятся, что к чему. Сказали и исчезли в темноте.

   В оставшейся кампании продолжался пьяный галдёж. Кто-то пошёл к речке помыть руки, поскользнулся на мокрой глине и очутился по горло в воде. Мы, все, толкаясь, поспешили ему на помощь и тоже по уши промокли. Кинулись к костру греться и сушиться, но дрова заканчивались, а пень, на который была вся надежда, никак не хотел гореть в одиночку – ему нужна была пара.
В темноте мы пытались найти всё, что способно гореть, обшарили всю округу и, наконец, притащили полу гнилую лесину, которую приткнули к пню, облили немного бензином и дело, вроде, пошло на лад. Все наши действия проходили под оглушительный соловьиный хор и непрерывный нудный писк комаров.
Между тем небо очистилось от облаков, появилась луна, стало светлей и одновременно холодней. Меня выручил дядя, дав мне свой плащ, который прихватил на случай дождя. Я закутался в плащ, присел, прислонившись к какой – то кочке, и закрыл глаза…. Мне казалось, я их тут же открыл, но почему – то всё вокруг выглядело иначе; не было ни звёзд, ни луны, всё вокруг было покрыто густым туманом – оказывается, я проспал часа четыре, было уже около шести часов утра. Разведчики наши до сих пор не вернулись.

   Через некоторое время на фоне соловьиного хора стали различаться слабые посторонние звуки – хлюпающие звуки шагов и вскоре из плотного тумана, который жался к земле, появилась голова с плечами. Это шёл берегом Николай. Виктор находился в лодке, которую бесшумно несло течение. Она была завалена кучей рыболовных сетей, в которых трепыхалась живая рыба. Под  этой тяжестью лодка сильно осела, до края бортов оставалось не более двух сантиметров. К тому же от сильной осадки у лодки появилась течь и Виктор непрерывно вычерпывал воду кепкой. Лодку вытащили на мелководье. Виктор и Николай были мокрые до нитки, и перепачканы в глине. Мы бросились к ним с расспросами, но они молча прошли к своим вещам, достали из рюкзака непочатую бутылку водки, хлопнули, не закусывая, по полному стакану и только после этого обрели дар речи. Рассказывая о своих похождениях, они разбирали сети и выбирали рыбу. Рыба была крупная, и было её много.
Из их рассказа картина представлялась довольно красочно.
Отправившись в разведку,  с трудом двигаясь против течения, они, выбившись из сил, собирались повернуть назад, но наткнулись на плотину, которая перегораживала ручей. В плотину была вмонтирована труба из, которой с шумом вырывался поток. За плотиной был большой плёс, поросший по краям зарослями камыша, куги и чакана. Ребята перетащили через плотину лодку, смерили глубину – оказалось метра 3 – 4. Для рыбы самый раз! Они уже собирались возвращаться, чтобы рассказать о своей находке, но тут…. Тут они услышали знакомые звуки – глухие негромкие удары чего-то твёрдого по дереву. Так стучат грузила рыболовных сетей о деревянные борта лодки. Ребята стали бесшумно пробираться на звук через заросли. И, вот, за порослью тростника, они увидели большую лодку и в ней 3 человека, которые выбирали из сетей рыбу.
- Хендэ Хох! – громко произнёс Виктор, появляясь из-за тростника. Вот вы
       где, голубчики, окопались! А мы с ног сбились, ищем вас в другом месте.
- Инспектор рыбнадзора Фёклин Фёдор Пантелеевич – важно представился Виктор
       чужой должностью, именем и фамилией.
- Старший инспектор Шитов Сергей Васильевич – также представился Николай.
       Браконьерствуете во время нереста – двойное нарушение. Это на статью тянет!
- Вот я тебя сейчас веслом перепояшу – будет у тебя ТРОЙНОЕ нарушение… в
       организме! Будет тебе статья в пояснице! – прошипел свирепого вида мужик,
       замахиваясь здоровенным веслом.
В тот же миг Виктор прыгнул на борт неприятельской лодки и, мгновение выждав, когда она черпнёт бортом воду, сильно оттолкнувшись одновременно обеими ногами, прыгнул обратно. От такого приёма неприятельская лодка чуть не пошла ко дну. Там такого фокуса, явно, не ожидали и сразу притихли.
- Ну, что, товарищи, будем составлять протокол! – торжественно и важно
       объявил Виктор.
- Сергей Васильевич у тебя чистые бланки протоколов есть? А то у меня
       кончились.
- Пантелеич, они у меня в портфеле, в машине остались. Ты запиши данные на
       бумажку, всё равно переписывать придётся. Рыбу нужно будет пересчитывать,
       взвешивать – на завтра канители много.
- Уважаемые, а может, эта, тово, по-хорошему, без протокола разойдёмся? –
       послышалось из полузатопленной лодки. Мы к вам “с тёплой рукой”…
- Нет, ты слышишь, Василич, они нам взятку предлагают! НАМ! При
       исполнении служебных обязанностей! НАМ, про которых легенды ходят о
       неподкупности! Возмутительно! Не забыть бы, в протоколе упомянуть о
       попытке дачи взятки должностным лицам, находящимся при исполнении
       служебных обязанностей – ты, Василич завтра напомни мне об этом.
Мужикам в лодке стало стыдно. Надо – же было такое ляпнуть…  В бледном свете луны даже показалось, что у одного из них от стыда на затылке кепка покраснела! Вообще, давно известно, что темпераментно изложенная ложь, легко принимается за правду.
-      Значит так:… сети и рыбу мы конфискуем, как вещественные доказательства. Утром явитесь на поляну возле устья ручья, где наша машина стоит, для оформления протокола, а в понедельник к нам в Рыбинспекцию в 112 кабинет. Спросите Шитова или Фёклина. (Говоря так, ребята не предполагали, что, по существу, отпущенные мужики, действительно появятся снова). А сейчас перегружайте сети и рыбу в нашу лодку, да поживей, а то простудитесь – отвечай потом за вас…
- Рыбу возьмите, а сети оставьте… – слышалось из лодки.
- Разговорчики! – рявкнул Виктор, после чего мужики замолчали и начали неохотно перегружать сети и рыбу. Противник был деморализован и безоговорочно капитулировал. Всё это произошло экспромтом на одном дыхании, без запинок и пауз.               
На обратном пути они измучились, перетаскивая гружёную лодку через плотину. Так как лодка была сильно перегружена, Николаю пришлось возвращаться пешком.
Сети разобрали и промыли, рыбу выбрали; её набралось два здоровенных мешка. Среди рыбы особенно выделялись щука, весом килограммов 15 и лещи. Ребята…, таких лещей я больше в жизни не видел, даже на Волге! Обычный лещ немного продолговат, а эти были почти круглые, как большие подносы. Ширина спины у них была около 8 сантиметров, и весили они не менее 5 – 6  килограмм каждый. Щуку и несколько лещей Николай с Виктором забрали себе, а остальную рыбу разделили между нами.
Между тем взошло солнце и начало припекать. Воспользовавшись этим, Виктор с Николаем начали растягивать сети поверх прошлогодней травы на просушку, чтобы не сгнили (в то время ещё не было капроновых сетей, которым эта процедура не нужна). Сетей было 3; они были с большим размером ячеи (100 и 150 мм), поэтому мелкая рыба в них не попадалась.

    Часов в 10 со стороны деревни показались 2 велосипедиста.  У каждого за спиной было охотничье ружьё, одеты они были в телогрейки, перехваченные патронташами за, которые были засунуты большие охотничьи ножи в ножнах. С ними были 2 громадные гончие собаки, худые до невозможности. Казалось, рёбра, вот – вот, проткнут им шкуры. Кто – то бросил им большой кусок хлеба – так он налету был схвачен и мгновенно проглочен, только челюсти лязгнули. Велосипедисты спешились, бросили велосипеды на землю, ружья сдёрнули из –за спин, взяли их на перевес и, даже взвели курки. Один из прибывших был свирепого вида мужик, который замахивался веслом, второй, в тельняшке, косая сажень в плечах, был новый. Назревал конфликт с непредсказуемым концом. В нашей кампании были люди из руководства завода. Чтобы не быть втянутыми в неприятность они взяли удочки и тихонько удалились к дальней заводи – от греха подальше.
- Слушай, Ты! – с вызовом обратился свирепый к Виктору – тот и ухом не
       повёл.
- “Инспектор” – я тебе говорю! – опять прорычал свирепый с издёвкой.
- Василич, какие планы на завтра? Где будем проверять? – не обращая
       внимания на рычание, обратился Виктор к Николаю.
- Пантелеич, я думаю пора Долгий Затон навестить. Уж больно Петька Кривой
       обнаглел – баба его с утра до ночи на базаре торчит, рыбой торгует.
       Думает, управы на него нет – рассудительно ответил Николай.
Свирепый протянул руку, чтобы взять Виктора за плечо, но тот, каким-то  естественным образом, в этот момент нагнулся, вытащить щепочку из сети и рука прошла мимо, причём Свирепый чуть не упал, не встретив опоры. Тогда он засеменил, чтобы подойти к Виктору спереди, но тот опять повернулся к Николаю и спросил:
- Начальник всё собирается большую облаву устроить несколькими бригадами.
       Не знаешь, где шерстить будем?
- Точно не знаю, но краем уха слышал, что в районе Васюкина. Там Венька
       Щербатый целую банду организовал. Лодки у них моторные. Рыбу в Москву
       продавать возят.

    Все эти разговоры ребята вели специально для гостей, которые, услышав такую ценную информацию, замирали, вытягивая шеи. Так продолжалось долго. Свирепый уже обращался к Виктору “Гражданин инспектор”, в его охрипшем голосе  звучали просительные нотки. Вначале Свирепый пытался заговорить один, потом к нему присоединился напарник. Они ходили, спотыкаясь, между Виктором и Николаем, пытаясь заговорить, но те их “В упор не видели”. А на поляне непрерывно только и слышалось: Пантелеич – Василич, Василич – Пантелеич. Продолжая таким образом дурачить мужиков, ребята давились от хохота, но вида не подавали. Гости прибыли в 10 утра, а было уже около трёх дня. На них жалко было смотреть. Телогрейки, подпоясанные патронташами, на спинах насквозь промокли, по лицам катились ручьи пота…. И, вот, в третьем часу дня, почувствовав, что клиент созрел, Виктор, как бы оступившись и изобразив на лице крайнюю степень изумления, громко спросил:
-     А вы тут чего делаете?! Я когда вам велел явиться для оформления протокола –      утром, а сейчас сколько? Мы уже от начальника втык получили за то, что вас
      не задержали. Вон он в фуражке сидит. На глаза ему попадётесь, и “Прощай
      семья,прощайтедети…”. И, потом, что за вид?  Вы, что, на Войну собрались?
      – Чучела огородные!На вас глядя, вороны от хохота  с деревьев попадали!
      (Говоря так, Витька с удовольствием издевался над униженным противником).
-     Да мы, эта…, насчёт сетей… Что насчёт сетей? У вас что, ещё, что – ли, сети
      есть? – так тащите их сюда – оприходуем.
-   Да нет, мы просим эти сети нам вернуть. Мы, ведь, этими сетями только и
     живём. В колхозе, сами знаете, ничего не платят…
- Вы тут крокодиловы слёзы – то нам не лейте, зубы не заговаривайте, мы это
     каждый день слышим – надоело! Сейчас будем протокол составлять.
- Составляйте, только сети отдайте – гудели мужики. Без них никакой жизни
     нет, погибнем. Детишки малые…
- Пантелеич, что – то жалко мне мужиков, раздумчиво молвил Николай. Может,
       отдадим им пару сетей?
- Ты думаешь? Но они, ведь, уже оприходованы, как тут быть?
- Придумаем что-нибудь…. Одну, как вещ. док. нужно оставить – мало ли что.
       (всё это говорилось отойдя от мужиков, но в то же время так, чтобы они всё
       слышали).
- Век будем благодарить – запричитали они.
- Благодарность – это слишком много, а магазин у вас в деревне есть, водкой
       там торгуют? – Вот это как раз будет.
- Есть, есть, торгуют. Как же без неё, родимой!
- Значит, так: нас тут 10 человек – объявил Виктор – на 10 человек водки и
       закуси. И молока – крикнул кто-то из кампании. Да, и молока. Как всё
       принесёте, так получите две сети – внятно объявил Виктор.
   Мужики попытались выторговать третью, самую крупную сеть, но на них так посмотрели, что они сочли за благо поскорей удалиться.
Минут через 40 они вернулись и привезли полведра разливной водки (сучёк), здоровенный кусок солёного свиного окорока, солёных огурцов, ведро холодного молока и два каравая душистого деревенского хлеба.
Мужикам отдали две сети. Они были рады, как дети. Приглашали в гости летом на рыбалку, когда будет биться сазан. Им налили по стакану водки, от чего их сразу развезло, т.к. они почти сутки ничего не ели. С трудом удалось проводить их домой.               
       
   Я не буду распространяться на тему, как мы распорядились с, неожиданно свалившимся на нас, угощением и как мы добирались до дома. Я лучше скажу, что спектакль, разыгранный двумя авантюристами в, котором все мы стали невольными участниками, квалифицируется, как мошенничество. Но с точки зрения искусства исполнения он заслуживает высокой оценки. Ведь каждый из них, действуя экспромтом, был одновременно и сценаристом, и режиссёром, и актёром!    На этом можно ставить жирную точку, но не получается. Вместо этого печатается……

                ЭПИЛОГ.
     Дело в том, что, при кажущейся мешковатости, деревенские мужики тоже
были не лыком шиты. У них были обширные связи среди городской номенклатуры. Каждый любит свежую рыбку… и Слесарь, и Кесарь! В понедельник, в 9-30 утра секретарь директора Механического завода получила две телефонограммы: одну из горисполкома, а вторую из прокуратуры. В обеих речь шла “Об инциденте между работниками вашего завода и жителями сельской местности”. Потом звонки не прекращались весь день. Потребовались срочные энергичные действия и материальные затраты, чтобы замять это дело с помощью всё той же номенклатуры. И рыбка оказалась ЗОЛОТОЙ!  Такова жизнь! За всё приходится платить…. И за Спектакли тоже.
               
                - 10-2007 -
               

               
.