Мостосводная пульсация

                Стрелка туда – стрелка обратно.
Тебе уверенный взгляд, а мне не понятно…
То ли это разные пути…
То ли просто некуда идти.
Кто как разноязычно говорит, а все об одном…одевальная вещественность, улыбчивость вовремя оголенная, зубобелёсое очарование, телесная подтянутость и порядок мышц, коэффициент натянутости которых прямо пропорционален эффекту соблазнительности.
Мне в принципе все равно. Одежду можно поменять (можно конечно и вообще убрать). Улыбка бывает редкостью и неправдой..зачастую. Зубы можно отбелить в зубоврачебном кабинете…недорого и эффективно. Мысли со временем заплывут жиром потерь от не случившегося. Единственное, что я в тебе с особенной необъяснимостью люблю, - твой пульс.  В секунды, когда венозная сеть трепетно дрожит под напором потока необычайно разлучной мелодии, совокупившись с аритмичностью внемыслимой, я счастлив. Кровь все летит, летит, скорость потока лимфального выше и выше, артерийно-венозная сеть надрывается от перегрузок, а они все несутся друг за другом, кровяные тельца в жаждущих поисковостях любви. Глупые, любовь взвесилась и ссуицидалилась…вес при контрольном взвешивании ноль целых и одна десятимиллионная микрокилограмма. Зато разлука и ненависть поправились, наверное хорошо жить стали…кому как.
Пульс, он у тебя как токовость поперечная, с растворенными электронами (чтобы притянуться к тебе полупроводниковой реакцией снов), солями, минералами и любовью комом и не ко мне.
Пульс твой – имя на три слова.
Пульс твой – голос на 3 зоны.
Пульс твой – трехцветковости засохлой
Солнце молчало, но палило.
 Пульс твой – мост, мост внутри тебя и меня по сонности широт и долготности непросыпаемости снежноутровой. Мост двучастный, разведенный. Причем непонятно, по какой причине…Кто говорит, что трос стальной механизмовостью шестереночной зажевало от превышения скоростного режима кровотельного. Кто-то говорит, заржавел возвратный механизм… Все намного проще на самом деле. Там на берегу, видишь? Конечно, как же ты увидишь, твое сердце омостовело в обратнопропорциональности к моему, а мосты разведены…Там сидит она. Сидит на берегу и ждет того самого корабля. Нет, не с парусами, с амуроглобулином. На судне будут, непременно будут паруса, но не алые, а синие. Она ткань эту шелковую сама в магазине купила, отдала ему, попросила приплыть. Ткань он взял, только не плывет, то ли ветер не того направления, может полюсность деградировала…его все нет.
Сидит она на берегу, все менее романтично, чем в прошловой сказке, динамитящей бытность: проезжают машины, обливая ее грязью изподколесной, трубы заводов безостановочно курят, извергая из своих урбанообразных жерл гадость отходную мертвого смога, вызывают рвоту у неба в виде кислотных дождей. Люди проходят мимо нее, одни смотрят с сожалением непонимающим, другие спотыкаются об ее крыльность изподколесно обытовленную. Она все сидит и простреливает круглосуточность взглядоожидающими пытливостями зрачковых обрамлений. Все что ей нужно – разведенные мосты.
Так и пульс твой. Бьет и бьется, все никак не пропорет скоростью вены, непробиваемость его поражает. Бьется, ожидая горизонта циркулярно-кровообращенческого. Как объем неимоверной низости человека перед звездной масштабностью, как небритая миллиметровость кожноучастковая, как ноготь белой и в категории дняначалия безопасной ночи. Как фонтан с теми самыми дождями некроложнодымяще кислотными, от котрых растворяются даже каменные рыбы.
Я уже знаю финальные аккордические сетесплетения. Ну чего она сидит? Не знает, счастливая, что любовь ссуицидалилась.  Мосты все равно сведут, а не сведут, они сами сойдут с ума и замкнутся в параллельности пульсовой городских переулков кровокружных и урбанообразных. Нельзя же так долго в разлуке, когда все готовы помочь, но никто не протянет в клеточность руки. Все равно поздно, когда упала потолковая звездность твоего пульса. Звезду назад было рано. Через звезду будет поздно. Пульсация мостосводная………….Замыкание горизонтное. Ночь.