Страх сцены

Тридцать пять тысяч. Тридцать пять тысяч зрителей. Это... мать твою, много!
Я нервно усмехнулся, и этот звук показался чересчур громким в непривычно просторной гримерке. Это наше первое выступление за пределами родной страны, наш первый европейский тур, и все не как обычно. Глупость, но Хендриг сказал, что он лично сбросит в толпу любого, кто выйдет на сцену ужратым. И, чтоб меня, я не собираюсь его провоцировать.
Я нервно сжимал в руках гитару, словно верный инструмент мог помочь мне успокоиться. Но сердце по-прежнему бешено билось в груди, а тело казалось неподъёмным, словно налитым свинцом.
Черт! Мне через час с лишним на сцену выходить, а я не уверен, что смогу подняться с этого кожаного кресла.
Я глубоко вздохнул и еще раз огляделся. Впервые у нас такая большая гримерка. Личная. Даже смешно. Еще четыре года назад мы были всего лишь кучкой друзей-студентов, которые от нечего делать создали свою небольшую группу, репетировали в гараже, и за бутылочкой пивка смеялись, приговаривая, что когда-нибудь и к нам придет слава.
Я снова вздохнул, и хотел было провести рукой по лицу, но вспомнил про проклятый сценический грим. Хендриг убьет меня, если ему снова придется, как он выражается, «править макияж». А еще он повторял, что легче было бы снова позвать гримеров. Но я их терпеть не могу. Чувствую себя каким-то геем недоделанным, когда парочка смазливых девчонок начинает припудривать мне лицо. В такие моменты я даже заигрывать с ними не решаюсь. На сцене все куда легче. Там у меня словно крылья за спиной вырастают, и кажется, что я могу все. А как не чувствовать себя всесильным, ощущая на себе взгляды сотен глаз, когда рядом с громким шипением взрывается огненная пиротехника, а музыка гремит так, что все тело содрогается от этой невероятной вибрации.
- Лукас, хватит ласкать гитару, это тебе все равно не поможет, - насмешливый, чуть хриплый голос Хендрига вернул меня к реальности. Вот кто у нас всегда спокоен, так это он.
- Ты уже и плащ свой надел, - усмехнувшись, сказал я, разглядывая друга. Всегда было странно видеть его в сценическом образе, даже не знаю, почему. Должен был привыкнуть за все это время. Мы с уневера вместе и я привык видеть Хендрига в потертых джинсах, серой футболке с каким-нибудь психоделичным принтом и поношенных кедах. А сейчас, глядя на высокого мужчину в черных штанах и тяжелых военных сапогах, в плаще, накинутым поверх голого тела, в сочетании с его бледной кожей, и гримом, изображавшем кровавые раны и следы от масла и грязи, словно мой друг только что из окопа выбрался… Я чуть не рассмеялся. Нервы, просто нервы.
- Что? – строго спросил Хендриг и прислонился к косяку двери, но так и не зашел ко мне в гримерку.
- Нет, все отлично, - все еще улыбаясь, сказал я, радуясь, что он не надел свою излюбленную фуражку.
- Как там Лео и… Свен? – спросил я, ощущая, как волнение снова начинает заполнять мое тело, а электрический свет в гримерке вдруг стал казаться мне слишком ярким.
- Лео пошел подбодрить разогрев, но, думаю, он просто не может оставаться на месте от волнения, ты же его знаешь, - Хендриг порылся в кармане плаща и достал оттуда пачку сигарет и зажигалку, неспешно закурил. Пожалуй, это единственное, в чем проявлялось его волнение. – А Свен у себя. С ним все в порядке, – и, хотя Хендриг говорил как всегда уверенно, я все равно почувствовал тревогу.
- Свен? В порядке? Перед выступлением на нашем первом европейском стадионе? – осторожно переспросил я.
Свен Шульц. Душа нашей группы. Наш фронтмен. Наш вокал. Автор текстов. И самая большая проблема.
Нет, без него бы мы так и остались гаражной группой любителей-мечтателей.
_______________
Тогда нас было всего трое, и я был солистом. Даже стыдно вспоминать то время, и я рад, что сейчас я отвечаю только за музыку. Свена в нашу группу привел Лео – наш беззаботный и вечно позитивный ударник. И поначалу никто из нас не верил, что этот худой, скромный и неловкий парень вообще подходит для нашей группы, пока Лео не заставил нас прочесть его стихи. Богом клянусь, я никогда прежде не видел ничего подобного. Это было что-то совершенно новое и необычное, не совсем в нашем стиле. Честно говоря, наши тексты рядом со стихами Свена были просто бездарной, притянутой за уши писаниной. И, мы решились изменить нашу группу. Я неохотно уступил место фронтмена, но позже ни разу об этом не жалел. Свен определенно был на своем месте. Голос у него оказался глубоким и низким, совсем не сочетался с его невзрачной внешностью. И это было то, что нужно. Именно этого звучания нам не хватало. Стать таким своеобразным квартетом. Всего за месяц мы изменились до неузнаваемости. В то время мне показалось, что я впервые начал заниматься музыкой всерьез, но, проклятье, мне не хотелось, чтобы мы исполняли тексты Свена под некачественную музыку.
Этот чертов заморыш сделал нас лучше, заставлял выкладываться на полную, и сам работал с полной отдачей, только в начале мы еще не понимали, чего ему это стоило. Я помню наше первое выступление в клубе. Наша первая настоящая сцена. Первое нервное возбуждение перед началом. И насрать, что гонорар едва мог покрыть расходы на бензин. Нас тогда почти не слушали, люди больше сидели за столиками и ждали, когда мы закончим, но мы все равно работали на совесть. А совестью нашей был и остается Хендриг. Это он всегда следит за тем, чтобы мы все делали вовремя, чтобы держали себя в форме и не расслаблялись. А после выпуска первого альбома, первой славы, он быстро опустил нас на землю, сразу сказал, что вышвырнет из группы любого, кто пустится во все тяжкие. Сколько мы с Лео тогда возмущались и смеялись, говорили, что мы не станем рокерами, пока хотя бы раз не обдалбаемся в каком-нибудь клубе и не проснемся в незнакомом отеле с кучей голых красоток в общей постели. Но Хендриг как всегда портил нам все веселье. Он ради группы бросил юридический, но в душе так и остался законником-бюрократом. Сейчас, я благодарен ему за это… А тогда я его терпеть не мог.
_______________

- Хочешь его проверить? – спокойно спросил Хендриг, - вперед, а я пойду, приведу Лео, что-то долго он с разогревом треплится, не к добру это.
- Можешь взять плетку из реквизита, внушительней будешь выглядишь, - с улыбкой посоветовал я другу и с трудом поднялся с места, еще сложнее было выпустить из рук гитару, которая словно приросла к моим ладоням.
- Посмейся мне еще, и плетку я на тебе опробую, - почти рыкнул Хендриг прежде чем выйти.
- А что, публика бы это оценила! – крикнул я ему вдогонку просто потому, что не хотел, чтобы последнее слово оставалось за ним, а сам направился к гримерке Свена.
И куда делся весь персонал? Я знаю, стадион не маленький, но все же, как-то тревожно от пустых узких белых, словно больничных коридоров. Да еще мои сапоги противно стучат по блестящему, покрытому белой и черной плиткой полу. И тихо. Слышно лишь, как жужжат электрические лампы. А я думал, что здесь будет слышан шум от зрителей…
- Свен, - я коротко постучал в дверь с именем нашего солиста. Он не любил, когда к нему вламывались без предупреждения. Перед выступлениями Шульц всегда был особенно нервным. И каждый раз его паника становилась все хуже и хуже…
Я всегда повторял себе, что талантливые люди все немного сумасшедшие, но, если еще года два назад это оправдание подходило на все случаи жизни, то теперь, видя Свена перед выступлениями, я все больше переживал за его психическое здоровье.
- Лукас? – послышался сдавленный голос Свена.
- Бл*дь, - я резко распахнул дверь и ворвался в темную гримерку, под моими сапогами раздался хруст стекла. – Свен, ты с ума сошел?! – я бросился вглубь гримерки, спотыкаясь о какой-то мусор, двигаясь почти на ощупь, схватил Свена за шиворот и выволок его из комнаты в светлый коридор, прижал спиной к стене, чтобы лучше рассмотреть.
- Пусти, - низким, «рабочим» голосом сказал Свен, но даже не попытался вырваться. Я внимательно посмотрел в его ярко-голубые глаза. Зрачки были расширенными, дыхание резким и не глубоким, а на лице были едва заметны тонки борозды от пота, которые подсмыли грим. Свен опустил голову, и несколько тщательно прилизанных темных прядей выбились из его прически.
- Свен, приятель, да что с тобой? – я старался говорить заботливо, но по моей спине пробежался противный холодок. Я знал, что с ним. Проклятье! А я так надеялся, что сегодня все обойдется.
- Я… Я не пойду на сцену… Не сегодня, - хрипло сказал Свен и так крепко схватил меня за руки, что я стиснул зубы от боли.
- Нет уж, отставить, - приказал я, чувствуя, как волнение перед выступлением сменяется страхом, - Так, - я принюхался на всякий случай, но запаха алкоголя или травки не почувствовал. Это уже радовало, хотя, я прекрасно знал, что Свену ничего не нужно чтобы…
- Я не хочу их видеть, – прохрипел Свен, не поднимая головы. Даже через его черные кожаные перчатки я чувствовал, как сильно вспотели его ладони, а его тело покрылась гусиной кожей. Идиот, даже не стал одевать рубашку, так и был в простых черных джинсах с цепями, тянувшимися от его пояса к ремню, да тяжелых ботинках.
- Спокойно, пошли-пошли, - я перекинул его руку через свою шею, поудобнее перехватил Свена и потащил его в общею гримерку.
Весь коридор заполнился шумом, от которого я чуть не подскочил на месте. Крики, аплодисменты, вой… Так громко, что пробирает до костей. Из-за этого шума я не сразу услышал грубую ругать Хендрига, доносящуюся из гримерки.
- Что еще?... – обреченно простонал я, пока со стороны сцены послышалась музыка. Все. Разогрев вышел. Теперь у нас почти нет времени. Я бегом втащил Свена в гримерку.
- Бл*дь, я же говорил, что лично убью любого, кто решит нажраться перед концертом! – едва не кричал Хендриг. Я буквально почувствовал от него животный гнев и инстинктивно замер в дверях, почти испуганно наблюдая, как Хендриг возвышается над Лео, который беспомощно валялся перед ним на полу и отчаянно пытался подняться, цепляясь за кресло. Его светлые короткие волосы совсем растрепались, одной рукой он держался за живот, крепко цепляясь за ткань черной майки с бутафорскими пятнами крови.
- Хенд, Хенд. Хватит, стой! – крикнул Лео, и попытался отползти от Хендрига, - Я выпил всего рюмку, ну фигня же! Просто чтобы ребят поддержать, они же тоже нервничают, для них это так же, как и для нас… Стой! – вскрикнул Лео, когда Хендриг уже собирался снова «выбить из него дурь».
- Хватит, - низким, пробирающим до самых кишок, голосом сказал Свен и сам встал ровнее, хотя я все еще старался его придерживать, просто ради собственного спокойствия.
- Что еще? – хрипло спросил Хендриг и резко к нам обернулся. Сейчас мне его внешний вид вовсе не казался забавным. Пугающим, вот каким сейчас был мой старый друг. Походил на психового офицера, готового любыми средствами заставить своих подчиненных слушаться его приказов. И я порадовался, что он все-таки не взял из реквизита плетку.
- Нам до выхода полчаса осталось, - напомнил я в повисшем молчании.
- Бл*дь, я знаю! – чуть спокойнее сказал Хендриг и, схватил Лео за руку, одним рывком поставил его на ноги. Лео болезненно поморщился и на мгновение я не на шутку перепугался, что Хендриг вывихнул ему руку, а ударник с больной рукой – это полный провал для нашего мирового дебюта.
- Ты?... – только и успел произнести я, но Лео уже кивнул, хоть все еще недовольно морщился.
- В норме, - коротко сказал он. – Эй, Свен, ты чего?!
Только сейчас я заметил, что Свен отошел от меня и забился в угол гримерки. Так… жутко, противоестественно было видеть здоровенного парня двадцати шести лет, беспомощно сжавшегося в углу светлой комнаты, словно напуганный ребенок.
- Закрой дверь, - распорядился Хендриг переход на свой обычный холодный деловой тон и я без колебаний выполнил его просьбу. Еще не хватало, чтобы продюсер увидел Свена в таком состоянии.
- Голоса, - пошептал Свен.
- Приятель, это нормально, - бодро сказал Лео и даже умудрился озорно улыбнуться, хотя его серые глаза были очень взволнованны, - это просто разогрев, мы все их слышим.
- Они кричат, - Свен сидел неподвижно, невидящим взглядом уставившись в пол.
Все хуже и хуже, с замиранием сердца подумал я.

_______________

Талантливые люди все немного сумасшедшие.
Я часто говорил так о Свене, когда мы только начинали. Тогда эта фраза была просто шуткой, чтобы объяснить его стеснительность и замкнутость. Чтобы оправдать его мрачные тексты, в которых то и дело в каких-то извращенных метафорах говорилось о самых потайных людских чувствах. Тогда нам казалось это крутым. Мы сами его хвалили и подначивали.
Добавь крови, Свен! Пусть парень в конце этой песни умрет. А можешь что-нибудь с налетом политики? Добавь секса!
Он кивал и менял свои тексты, делая их еще мрачнее. Я думал, он просто утрирует. Специально пишет так, ведь это стиль нашей группы. Вот только это было не так. Свен никогда не писал тексты просто так, он описывал мир таким, каким он его видел и чувствовал, а я слишком поздно понял, что он отчаянно искал в нем хоть немного тепла и света.
 Я до сих пор помню его первую лирическую песню, которая вошла в наш репертуар. Я никогда не мог запомнить ее текста, слова казались путанными. Но создавали яркий образ. Свен написал эту песню для Рене – веселой блондинки с параллельного курса. Я ее видел несколько раз и, на мой взгляд, она была простовата. Но Свен на ней словно зациклился, и какое-то время в его стихах появилась какая-то извращенная романтика. Мы выбрали только пару текстов и написали к ним музыку, но в итоге осталась лишь одна, которая устраивала нас всех. Я помню, как Свен попросил нас поддержать его, когда он наконец-то решился и подошел к Рене. Это было в парке возле университета. У всех на виду. Так не типично для тихони Свена. Я знал, что он безумно нервничал, когда читал ей тот свой стих. И его голос был прекрасен, как никогда.
« Заря над сгоревшей землей». Так называлось его признание в любви, которое мы потом так бессовестно включили в наш альбом. И каждый раз, когда мы исполняем эту песню, я вижу счастливые лица наших фанатов. Слышу, как сотни людей подпевают Свену. Как влюбленные страстно целуются во время этой песни. А одинокие девушки в первом ряду с замиранием сердца тянуться к Свену. Но, когда он прочел этот текст Рене… Она побледнела. А Свен не останавливался. Три минуты читал ей о том, как разрывается жизнь снарядами лжи, как земли пылают в объятьях порока, как он хочет остаться с ней в холодном бункере, переждать горечь войны и увидеть, как заря восстанет над очищенным миром. Я всегда плохо помнил текст, но эти образы у меня остались.
Сотни фанатов восторженно подпевают Свену сейчас, но тогда… Рене назвала его больным на всю голову психом  и с тех пор избегала его.
А Свен… После того случая, перед каждым выступлением он чувствовал себя все хуже. Но мы не хотели признавать, что он может быть чем-то болен. Только не старина Свен, он просто нервный немного вот и все.
Все талантливые люди немного сумасшедшие.
Вот только со временем о Свене уже нельзя было сказать «немного» сумасшедший.
Когда мы уже не могли отрицать, что наш друг психически больной, у нас уже был плотный график гастроль. Как бы страшно это не звучало, но, чем хуже становилось Свену, тем гениальнее выходили у него тексты. Он даже стал вмешиваться в нашу работу. Мягко, но настойчиво, просил нас изменить ритм или добавить соло, немного эффектов или пауз.
Мы говорили с ним о лечении, приглашали лучших врачей, но от лекарств ему становилось хуже. А, стоило нам заговорить со Свеном о клиники, как он почти умолял нас не бросать его.
Мы, должно быть, ужасные друзья…
Но до сих пор ничего не изменилось. Мы вчетвером справляемся своими силами. Помогаем Свену как можем, и держим в тайне его болезнь. В конце концов, она проявлялась в основном перед выступлениями, а в остальное время он был… почти нормальным.
А если у прессы возникали вопросы, мы обычно отвечали заготовленными россказнями про наркотическую зависимость. Это история еще ни разу нас не подвела.
_______________

- Они убьют меня, - сейчас голос Свена совсем не звучал так глубоко и уверенно, как раньше.
- Свен, - в этот раз за дело первым принялся Хендриг и я облегченно вздохнул, отошел к Лео и мы взволнованно переглянулись, – все хорошо, Свен. Тебя никто не тронет, - даже меня успокаивал голос Хендрига, хотя он по-прежнему походил на офицера-садиста.
- Они кричат, их так много, слишком много, - повторял Свен бесцветным голосом. Хендриг подошел к нему ближе и присел на корточки рядом.
- Свен, ты же знаешь, пока ты с нами, все хорошо, мы не подпустим их к тебе.
На мгновение повисло молчание, и я мог слышать только шумную музыку нашего разогрева и крик фанатов. Но сейчас меня это волновало в последнею очередь.
Резкий стук в дверь.
- Парни, пятнадцать минут, выползайте из своей конуры! - от резкого голоса Рохет – нашего продюсера, мне стало не по себе.
- Идем! – как ни в чес не бывало, легко крикнул ей Лео, не обращая внимания на шуршание дверной ручки. Наш начальник явно хотела нас видеть.
- Я не буду… я не смогу, - прошептал Свен, и начал едва заметно раскачиваться из стороны в сторону. – Они убьют меня… не надо.
- Парни! На выход, я вам не позволю срывать график, еще не доросли до такой известности, чтобы задерживать выступления!
- Идем! – почти прорычал Хендриг, и этого было вполне достаточно, чтобы успокоить Рохет. Минут на пять.
- Что будем с ним делать? – взволнованно спросил Лео и начал нервно теребить цепь на своем ремне.
- Вставай, - Хендриг подхватил Свена под локоть и легко поднял его на ноги.
- Нет. Я… Я не хочу, - затравленно повторял Свен, стараясь не смотреть на меня.
- Все в порядке, - по-военному строго и серьезно сказал Хендриг и приподнял голову Свена, осторожно придерживая его за подбородок.
- Мы с тобой, - чуть дружелюбнее добавил он, - мы же все вместе об этом мечтали, даже не думай, что я позволю хоть кому-то причинить тебе вред.
- Ага, такого громилу обидишь, - тихо усмехнулся Лео. И, по сути, он был прав. Свен, когда на него не находили приступы паники и он не слышал голоса, прекрасно мог постоять за себя. Вот только драк не любил.
Свен зажмурился и начал массировать виски, словно у него разыгралась головная боль.
- Я… Я боюсь туда выходить… Их так много… Я не смогу…
- Лео, - с трудом произнес Хендриг и отошел от Свена на пару шагов, покосился на часы, - поставь запись.
Я ничего не сказал, понимая, что это единственное, что может нам быстро помочь. Хоть я и не любил видеть то, что происходило со Свеном, когда он слышал наши песни. И, пока была возможность, поспешно взял свою гитару. Если бы у нас было еще пол часа… Но у нас их не было.
Я смотрел, как Лео достает свой айфон и подключает его к колонкам. Всего пара секунд и гримерку заполнили такие знакомые ритмы нашей музыки. А затем и тот самый «рабочий» голос Свена. Уверенный, властный, пленяющий, жестокий и насмешливый. Голос, который сейчас никак не подходил взволнованному и побледневшему парню, стоящему в углу светлой комнаты.
Свен умолк, замер на месте и пару секунд смотрел на колонки. А затем… Произошло то, из-за чего я смело могу назвать его шизофреником. Свен уверенно выпрямился, в его глазах не осталось ни капли прежнего волнения, только холодный голубой блеск.
- Выруби это дерьмо на х*й! – от резкой смены голоса Свена меня передернуло и я едва успел отскочить перед ним в сторону.
- Свен, стой… нет, нет… ааа, бл*! – простонал Лео, но его новенький айфон уже с треском разлетелся на части от столкновения со стеной. Зато Свен ожил, хоть и дышал тяжело.
- Парни, я вас убью, вы что там застряли! – вот только воплей Рохет нам сейчас не хватало.
- На выход, - скомандовал Хендриг и первым вышел из гримерки. Мы все покорно пошли за ним. Сейчас отыграть концерт перед тридцатью пятью тысячами зрителей уже не казалось мне чем-то невозможным.