История лётчика

Однажды иду я по лагерю. А там было хорошо. Аллейки, дорожки, посыпанные песком, вдоль дорожек уютные скамейки для отдыха, и особенно на полянках для отдыха. Ко мне обратился молодой человек лет 25, ниже среднего роста, стройный, приятный, черноволосый парень.
- Товарищ представитель НКО, разрешите к вам обратиться!
- Обращайтесь.
-   Я был в плену не более двух недель, а вот в лагерях в одних был месяцев пять, да и здесь уже порядочно. Может быть, столько же пробуду. За что?
- Расскажите всё подробнее. Вон там скамеечка, сядем, и рассказывайте.
Подошли к скамейке, сели, и он начал:
-  Я работал на лёгком бомбардировщике. Обрабатывал обычно передний край противника, ближние его тылы, иногда отдельные гарнизоны в прифронтовой полосе. Далеко в тылы не забирались. Всё было хорошо. Но вот однажды попал в крупную переделку – самолёт подбили, я выбросился на парашюте и приземлился прямо в центре расположения немецкой части. Я был ещё в воздухе, а меня уже ловили. Так я попал в плен.
В прифронтовой полосе под охраной находился дня четыре или пять. Наконец пленных скопилось много, и нас погнали на станцию, чтобы погрузить в железнодорожный эшелон и увезти в Германию. Я задумал убежать, пока мы находимся  в своей стране. Мы находились в товарных вагонах. Люки окон были открыты, но забиты решётками. Я находился около люка и ночью потихоньку стал расшатывать решётку, и надо сказать, она мне легко поддалась.
Ночью, улучив время и место, когда въезжали в лес, я через люк выпрыгнул из вагона и скатился по насыпи. Приземлился без заметных повреждений и скрылся в лесу. Это уже было в Смоленской области.
Блуждая по лесу, я натолкнулся на партизан. Взяли меня, проверили, а так как они нуждались в офицерах, то я им пригодился. Сначала я пытался пробраться к своим, но это сделать было тяжело, так как наши всё время отходили, да и в отряде партизан я всё время был нужен. Потом как-то привык к этому и продолжал честно выполнять свой долг в партизанском отряде. Тем более, меня всё время уговаривали члены нашего отряда, привыкшие ко мне. И  говорили: “Где бы не воевать, лишь бы воевать, лишь бы бить врага и в хвост и в гриву”.
Так я остался у них. Потом наши стали наступать. Усиленную работу вели и мы, чтобы облегчить продвижение наших частей.
И вот, встречаем своих. Вполне естественно, что командование должно было проверить, что это за партизаны. Проверили и нас. Для здешних партизан было всё ясно. Они местные. Другое дело я. Вопросов много: почему я здесь, как попал сюда? Ну и меня взяли для проверки. А там таких, как я много, продержали пять месяцев, а потом направили сюда и снова проверка. Это за неделю или две плена.
Я записал кое-что из его рассказа. Главное часть, где он последнее время служил, где его подбили. И пообещал сделать, что будет возможно. И, действительно, путём справок и сопоставлений с рассказами и материалами, находящимися в его личном деле, накопившимся с начала его проверки.
И получилось как-то очень быстро. За ним, оказывается, оставили старое военное звание лейтенант, и направление его в ВВС для прохождения дальнейшей службы.
Я вызвал лётчика к себе, говорю ему:
- Придётся вам как медному котелку побыть ещё.
- Где, в лагерях?
-  Зачем в лагерях? А летать кто будет? Направляем вас в распоряжение ВВС нашей страны, товарищ лейтенант!
- Бывший…
-    Кто? Разве я сказал бывший? Звание это оставлено за вами, постарайтесь заслужить и следующее звание. Желаю вам успеха. Идите в канцелярию и получите документы.
- Спасибо вам, товарищ представитель НКО.
-   Нет, спасибо вам, товарищ лейтенант, что вы не растерялись в трудной обстановке и нашли возможность бить врага!