Подари мне патефон..!

1.
 
 Обычно, мужчины присылают букеты, конфеты, подарки - у них так принято.Некоторые ограничиваются смайлами. А он любил по ночам присылать листья. И дождь.  А на утро, непременно, звонил  и спрашивал:
 -Ты получила мой подарок?
 
  И  Кая всегда знала, что именно он подарил на этот раз: шорох ветра, шум дождя или вот этот жёлтый листок на подоконнике.
   
  Они никогда не праздновали дат. Тех самых дат, которые так любят отмечать влюблённые. Точнее, это девушки любят. А мужчинам ничего другого и не остаётся, как любить клубнику со сливками, ванну с пеной и бесчисленную армию свечей на полу. Хотя, на самом деле, этот культ секса несколько попахивает ритуалами сатанистов.  Да, к тому же, настолько типичен и предсказуем, что давно потерял статус  сюрприза.
 
  Они не отмечали годовщину знакомства, не отмечали День влюблённых и Международный женский...Впрочем, как и мужской.
   
  Даты знакомства у них попросту не было, так как знакомы они были всегда. День святого Валентина не имел к ним отношения, так как они были любовниками, а не влюблёнными.  Да и пена для бритья, по мнению Олега, вовсе не являлась символом  мужественности.
Однажды, она  спросила:
 -Почему ты никогда ничего не даришь мне на 8 марта? Ну, ты понимаешь… Все эти милые штучки...
 - А разве тебе нужны все эти штучки? Ты хочешь, чтобы я всё время напоминал тебе, что ты женщина?
 - Нет. Я помню. Но... Ты мог бы дарить мне украшения...
 -Детка, чем можно украсить юность? Хочешь я буду дарить тебе золото? Знаешь, в мусульманских странах это очень практикуется. А давай я подарю тебе много золотых украшений, и ты будешь носить их все сразу и никогда не снимать.
 - Зачем? - чувствуя подвох, Кая настороженно прищурилась.
 - Ну, так принято в мусульманских странах... На случай если я решу тебя прогнать.
 - Ты не можешь меня прогнать. Меня, ведь, у тебя нет, - она посмотрела на свои руки, представила их увешанными золотом и рассмеялась.
 - Хм… в последнее время я начал об этом забывать.
 -И совершенно напрасно. – Кая лукаво улыбнулась и прикурила от массивной серебряной зажигалки.

   Кстати, это был один из немногих подарков Олега.
 - Зажигалка???? -  она в удивлении приподняла брови.
 - Я тут подумал…  В общем, это единственная вещь, потерю которой, ты заметишь…

 И, наверное, так оно и было. Она редко привязывалась к вещам. Да и к людям тоже. Единственной ценной вещью в её маленькой квартирке была старая настольная лампа. Когда-то она принадлежала её бабушке. И у неё  даже был стеклянный белый плафон.  Но  плафон давно разбился, а  керамическая подставка  потрескалась.
    
  Она не любила украшения.  Однажды,  в день её совершеннолетия, отец  подарил  ей довольно дорогие , и наверно красивые, серьги. Но уже на следующий день Кая благополучно от них избавилась, обменяв   на билет на концерт любимой рок-группы.  Эту историю знали все.  И уже никогда больше не делали подобных подарков.

  Она жила в своём крохотном игрушечном мире. В мире, придуманном Достоевским и Булгаковым. О чём она мечтала? О патефоне. Но его почему-то тоже никто не подарил. Ещё в детстве она твёрдо решила, что выйдет замуж за человека, который подарит ей патефон. Ведь, если человек способен угадать её самую сокровенную мечту, значит он действительно способен по-настоящему её понимать и принимать?  Но, почему-то, ни одному из её многочисленных поклонников это так и не пришло в голову. Видимо всем казалось, что цветы и плюшевые медведи - это всё, о чём может мечтать девушка. Причём, чем красивее девушка, тем больше должно быть цветов и медведей!
 
  А ещё она любила курить из мундштука и, приколов к своим чёрным волосам алую искусственную розу, сидеть на распахнутом настежь окне и смотреть на бесконечную светящуюся реку автомобилей, петляющую по ночным автострадам.
 
   А старость приближалась стремительно! Вчера они с Олегом отметили её двадцать первый День рожденья! То есть, нельзя сказать, что «с Олегом»… Скорее она отпраздновала  эту печальную дату в его присутствии. Всю ночь она танцевала в ночном клубе с какими-то  малознакомыми парнями, а он молча сидел за столиком в углу, курил и оплачивал её прихоти. И, конечно, она снова перебрала с алкоголем. Кая никогда не умела пить. И всегда пыталась научиться.

   Проснувшись в своей постели, она с усилием попыталась вспомнить, как сюда попала. Но перед глазами  всплывали  только танцпол и ноги Олега. Вероятно, ему снова пришлось относить её в машину, перекинув её безжизненное тело через своё  плечо.
   
   Пытаясь хоть как-то восстановить картину событий, Кая растерянно провела рукой по волосам.  Они были слегка влажными. Значит,  в душе она всё-таки была…  Продолжив осмотр собственного тела, она  удовлетворённо отметила, что оно было заботливо упаковано в пижаму. Немного странным казалось только то, что кофта была заправлена в штаны. Так, будто кто-то собирал её в детский сад в ветреную погоду. Да и  полосатые махровые носки на ногах тоже вызывали некоторое недоумение.

    Открыв в ванной холодную воду, она, зажмурилась и сунула голову под кран. Она много раз видела, как это делает Олег. И была уверенна, что фырканье под ледяной  струёй – это тайный магический ритуал,  который делает человека сверхчеловеком,  наделяя  его силой и выносливостью.
   
   Но вместо фырканья получился визг… Вероятно, большой разницы не было, так как бодрости точно прибавилось! Во всяком случае, пробуждение удалось!
 
    Из зеркала на неё  испуганно таращилось  странное существо, напоминавшее скорее панду, чем девушку.  На  том месте, где обычно находились большие  голубые глаза, сейчас красовались два огромных чёрных пятна от размазанной туши.  Испуганно отшатнувшись от зеркала, она поняла, что наступила на что-то такое, на что наступать было нельзя. Телефон! Какая удача! Джинсы и футболка валялись тут же, на полу ванной.  Обмотав мокрые волосы полотенцем, Кая набрала номер Олега:
 - Кот, не сейчас. Я очень занят. -  пробурчал он немного раздражённо.
 - Я знаю. Я просто хотела сказать… На будущее… Молочко для снятия макияжа в ванной на полочке.
   
   Он никогда не называл её по имени, считая его странным и слишком холодным. Когда- то, очень давно, он дал ей другое – «Кошка». Но  Кая с ним не согласилась. Она считала, что все кошки  глупые и блудливые. Тогда он решил:
 - Ну, хорошо, не хочешь быть кошкой, будь котом.
 - Бегемотом?
 -Почему бы и нет? Только, умоляю, если решишь покататься на люстре, предварительно постели на пол матрас…

 
2.

 -Олег Борисович, к вам супруга. – голос секретарши был немного сонным.
 - Спасибо, Светочка. Кофейку нам сделайте, пожалуйста.

    В свои сорок Инга выглядела так, что могла заткнуть за пояс любую  двадцатилетнюю кокетку. Высокая стройная блондинка, с безукоризненным вкусом и  царской осанкой. Он полюбил её ещё в школе.  С тех самых пор, как очкастую отличницу впервые привели  к ним в шестой «Б».  Больше они не расставались.  Их  отношения были настолько трогательными, что по школе сразу же поползли слухи. Нет, даже не слухи. Скорее, легенды о  «настоящей любви».  Они поженились практически сразу после школы, устроив пышную свадьбу, на которую был приглашён почти полный педагогический состав их родной школы и, естественно, весь  десятый «Б». Потом на свет появился Ромка.  Олег  очень дорожил семьёй. Он никогда не позволял Инге работать, считая, своим святым долгом «добычу мамонта», оставляя супруге «священное право его приготовления».

 - Кофе хочешь? – он был слегка удивлён ранним визитом жены.
 - Нет, спасибо. Я ненадолго.
 - Что-то случилось?
 - Да нет… Просто ты так много работаешь в последнее время, что поймать тебя можно только в офисе.
 - Да уж… Это когда-нибудь меня  доконает.
 - Олег, на этой неделе ты ещё ни разу не ночевал дома.
 - Правда? А на прошлой ? –  спросил он, насмешливо приподняв правую бровь.
 -  В четверг.  Ты был дома в прошлый четверг, – Инга  была необычайно собранной и серьёзной.
 - Прости. Но ты же сама видишь…
 -Вижу, дорогой. Давно вижу. Я ухожу, Олег.
 - Побудь ещё, мы действительно редко видимся. Может, сходим перекусить? Я не завтракал.
 - Не удивительно… Ты не понял, дорогой. Я ухожу совсем.
 -Куда? – он никак не мог понять, о чём она говорит.
 - От тебя, Олежек. От  тебя, – сказала она с печальной полуулыбкой.
 -  Ты не сумеешь жить одна. Ты ничего не умеешь.  Ты хотя бы знаешь, где оплачиваются коммунальные услуги? Или у тебя кто-то появился? – раздражаясь всё больше и больше, он поднялся с кресла и суетливо зашагал по кабинету.

 - Я давно научилась жить одна… И знаешь, ты прав. КТО-ТО появился. Только не у меня. У нас. И я искренне надеюсь, что Кая сумеет сделать тебя счастливым. Всю жизнь я стремилась только к одной цели – дать тебе счастье. Поэтому, сейчас, когда ты в полушаге от этого самого счастья, я не хочу быть препятствием.
 - Кая…? Ты знаешь..? – он растерянно упал в  своё широкое кресло и удивлённо уставился на жену.
 - Я же не слепая. Она давно стала негласным членом нашей семьи.
 - Но почему ты молчала? Ты же могла…
 -Могла что? Устраивать скандалы?  Выслеживать тебя? Выяснять отношения? Глупо.  Если женщина, начинает выслеживать мужа, она должна быть готова к тому, что докопавшись до правды, ей ничего другого не останется, как уйти. Либо открыть карты и продолжать жить в унизительном положении обманутой жены. Я   не была готова. И не хотела знать. Но ты даже не потрудился заметать следы и соблюдать элементарные нормы  приличия.Ты практически не оставил мне выбора. А я совсем не была готова…
 - А сейчас?
 - За последние годы я привыкла.  Привыкла к её постоянному незримому присутствию рядом с тобой. К её духам. Я уже не представляю тебя без неё. Я знаю  даже цвет её помады. Не знаю только одного - где ты её нашёл?
 - Ты правда хочешь знать? -  он вернул себе прежнюю развязанность и закурил.
 - Да…
 - Я купил у неё газеты. На улице,-  в его взгляде сверкнула  лёгкая издёвка. Олег явно наблюдал за реакцией жены.
 -Газеты?
 - Ну, да… Школьники иногда подрабатывают на каникулах. Она пыталась продать мне «Комсомолку»  за позапрошлую неделю, настаивая на том, что на третьей полосе какая-то очень важная статья. Начался дождь. Я купил у неё все газеты и покормил в ближайшей забегаловке. Вот в принципе и всё.
 - И переспал с ней?
 - Что ты несёшь?! Ей было двенадцать лет!
 - То есть ты пытаешься меня уверить, что не спишь  с этой девочкой?
 - Сплю. Теперь сплю. И она давно не ребёнок… Рома  останется со мной?
 - Зачем?
 - Парню пятнадцать лет… И ему нужен отец.
 -Вот именно поэтому, Роман  будет жить со мной. Ему действительно нужен отец… А я ему и мама и папа. Мне пора, Олег. Звони, если что-то нужно, – Инга встала, поправила юбку, бросила взгляд в широкое зеркало на стене и улыбнулась – До связи!
 - До связи…- чуть слышно буркнул он в ответ.



  Ещё какое-то время Олег неподвижно сидел в своём кресле, бессмысленно уставившись на захлопнутую Ингой дверь кабинета. Он никогда не думал о возможности развода, о том,  что рано или поздно придётся делать какой-то нелепый выбор. Да и как можно было сделать выбор? Бросить Кота? Маленького, слепого котёнка, подобранного на улице и совершенно не умеющего жить, не имеющего даже малейшего представления об окружающей действительности? Много лет он держал Каю под стеклянным колпаком, оберегая от малейших сквозняков и шума. Он так долго строил её сказочный мир, что не заметил, как и сам в нём прижился.
 
  А Инга? Инга была его светом, его домом, его силой. Она никогда не жаловалась, не капризничала, не задавала лишних вопросов. Она, кажется, родилась взрослой. И в этот момент он как-то вдруг неожиданно понял – Инга прекрасно справится с этим миром без него. Она войдёт в него также спокойно и уверенно, как и несколько минут назад вышла из этой двери.

 Он упёрся локтями в стол и с силой сдавил виски.  В ушах стоял невыносимый шум. Он ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки:

 - Свет, дай чего-нибудь…
 - Коньяк ?
 - Лучше минералки. Душно очень.




3.
   

  Странно возвращаться в  пустой дом. Странно самому включать свет в прихожей, самому ставить чайник и искать пульт от телевизора.
   
  Хотя, с другой стороны, можно, ведь,  и поесть прямо перед телевизором? И крошить на ковёр? И курить в спальне?  И не поднимать стульчак? И, совершенно официально,  МОЖНО не ночевать дома? Можно… Но почему-то не хотелось. Впервые  за пятнадцать лет, Олег почувствовал всю ненужность своего присутствия в этом доме.
  Он присел на корточки перед террариумом и погладил спящего в нём варана Гену:
- Да, брат… Тебе не мешало бы  научиться пользоваться телефоном… И волноваться…

  Находиться в этой тягучей тишине было невыносимо. Почти машинально, он набрал номер жены :
 -Ин, не разбудил?
 -Нет.
 - Слушай… А ты не помнишь, где мой лиловый галстук?
 - У тебя нет лилового галстука.
 - Был.
 - Олег, у тебя нет, и никогда не было , лилового галстука,- Инга повесила трубку.
 -Жаль…Надо было купить.

  Он поднялся в спальню и попытался заснуть. Шум дождя сегодня совсем не располагал к сентиментальности. Скорее наоборот,  Крупные капли  с  остервенением колотили по металлическому козырьку. Казалось, дождь всерьёз решил свести его с ума. Минут через тридцать в дверь позвонили. На пороге стояла Кая.  Какой-то несуразный, словно с чужого плеча, белый плащ… Когда она  успела купить этот  балахон? Мокрые чёрные волосы, торчащие из-под капюшона, делали её кожу совсем белой, почти синюшной. И эта кричащая красная помада… Лихорадочный блеск в глазах…

 - Что ты здесь делаешь? – он подумал,  что сейчас она похожа на члена Ку-клукс-клана.
 - Стою на пороге и трясусь от холода! Чёрт бы тебя побрал!

  Олег отошёл на шаг назад, пропуская её в дом.  В её голосе, в каждом жесте, чувствовалась какая-то суетливая нервозность. Он хотел помочь ей снять плащ, но она оттолкнула его руку и, не разуваясь, пошла на кухню. По дороге она, всё также суетливо, одну за другой, скидывала с себя мокрые вещи и, в результате, ставила чайник уже абсолютно голой, оставив за собой  полосу какого- то дикого хаоса. Он растерянно стоял посреди комнаты и думал о том, что там, где она, всегда хаос. Инга  часами наводила тут порядок, кропотливо, день за днём, раскладывая всё по полочкам, придавая смысл каждой мелочи… Кая могла обессмыслить всё что угодно за считанные секунды.

 - Чего уставился? Тащи сухую одежду!-  её резкость, наконец,  вывела его из ступора.
 - Я просто… Как ты сюда попала?

  Но Кая его уже не слышала. Совершенно не обращая внимания на его недоумение, она перемещалась по дому с невероятной скоростью. Он подумал даже, что она ориентируется здесь так, будто выросла в этом доме. Казалось, он только на мгновенье отвернулся, а эта нахалка уже устроилась на диване перед телевизором, завернувшись в его большой махровый халат. Кая беспрестанно переключала каналы, жевала печенье и шумно отхлёбывала чай из его кружки.

 - Это моя кружка.
 - Ага. Знаю. Спасибо.

   Он никак не мог взять в толк, как этой  девчонке так легко удаётся вписываться в любые картины? Вот сидит она в позе лотоса, жуёт эти свои печенки… То есть это его печенки, и кружка его, и халат… И девочка эта – его девочка… Значит, всё в этом доме и её тоже? Или нет? А  может, всё это только иллюзия? Может, он просто хочет, чтобы всё здесь было ЕГО? Инга, ведь, тоже была только его женщиной! Была…

 - Кот… Ты как здесь..? – повторил он вопрос.

 Кая похлопала ладошкой по дивану, приглашая его сесть:
 - Топ- топ, топ-топ…- она засмеялась и прошагала пальцами по подлокотнику.
 - А если Инга..?
 - Она не вернётся. Она звонила мне сегодня. Потом мы пообедали.
 - И?! Что она хотела?!-  услышанное повергло Олега  в состояние близкое к обмороку.
 - Ничего. Только попросила, чтобы я побыла с тобой. Она считает, что поначалу тебе будет немного непривычно. И потом,  должен же кто-то готовить тебе завтраки?
 - И ты будешь их готовить? – он недоверчиво ухмыльнулся и слегка сжал её  маленькую руку.
 - Нет, милый… У меня на утро планы поинтересней… А почётную обязанность  официантки ты можешь доверить Светлане.

  Считая тему закрытой, она засмеялась и повалила его на спину, крепко прижав его руки к дивану. Её длинные чёрные волосы свисали над его лицом. Глядя в её  смеющиеся глаза, он не слышал больше  назойливой канонады дождя, не думал  об Инге… Кая снова всё сделала бессмысленным. Таким же нелепым, как и она сама.


4.


   Завтрака Олег, конечно, не дождался. В офисе Света заказала пиццу, и проблема голода была решена. Настал черёд решения проблем посложнее. Клубок неприятностей начал наматываться с телефонного звонка. Как ни странно, подобные клубки часто начинаются со звонков. На этот раз звонил Михаил  Пожидаев, коммерческий  директор , друг и однокурсник… А для близких – просто Жид:
 - Олег, склады опечатаны.Срываются поставки. Магазины без товара.
 - Чёрт! Только не сейчас…

  Но, как известно, факт- штука упрямая. Фирма Олега уже давно шла ко дну. Начав в лихие девяностые с маленькой шиномонтажной мастерской на окраине города, спустя пятнадцать лет, он владел достаточно приличной сетью магазинов по продаже автозапчастей. Вряд ли, его можно было назвать трудоголиком, скорее везунчиком. Просто, умел оказываться в нужном месте, в нужное время. Просто, не боялся играть ва-банк. Но сейчас речь шла не о крушении какой-то там цивилизации,  сейчас рушилась его  личная крепость. Его семья. А это, пожалуй, важнее любых цивилизаций.

    А тут ещё и это… Кто-то давно и упорно копал под его бизнес.  Сначала пара неудачных сделок с поставщиками, несколько партий бракованного товара, убытки, налоги, невыплата зарплаты сотрудникам… И вот, вполне логичное продолжение – арест складов. А если ко всему этому прибавить ещё и крупный кредит, и давно просроченную оплату аренды офиса… Выводы были настолько очевидны, что их даже не хотелось делать…

   На самом деле, в детстве он мечтал о другом. Его манил таинственный мир прошлого, с его бесчисленными загадками и судьбами. С красным дипломом закончив исторический факультет, пару раз он всё-таки попал на археологические раскопки, в составе научной экспедиции на Алтай. Но на этом мир юношеских грёз закончил своё существование, как-то незаметно сменившись  менее романтичной американской мечтой.

   А дома ждал Гена. Который пока так и не научился пользоваться телефоном.
Достав из бара бутылку коньяка, Олег уселся в своё любимое  кресло, закинул ноги на стол и приступил к весьма унылой процедуре употребления алкоголя в одиночестве.

   Хотя, одиночество, на самом деле, вещь весьма полезная и, порой, хочется его гораздо больше, чем алкоголя или женщины. Только иногда подводит умение. Ведь, чтобы уметь оставаться в одиночестве, тоже нужен определённый навык? Олег не умел.

 Мысли лились беспрерывным  бурлящим потоком и, подобно горному ручью, всё время  спотыкались о валуны и куда-то сворачивали. По мере приближения дна бутылки, одиночество становилось всё более назойливым и пугающим. Стены  гостиной медленно, но верно съезжались  над его головой, угрожая окончательно раздавить  безвольное уставшее тело.

 - Алло...Кот, я вызвал тебе такси. Спускайся.  Только… Давай сегодня просто спать, ладно?

    Дверь  в дом оказалась открытой настежь. Здесь вовсю  хозяйничал ветер. Он  раскидывал по полу газеты, журналы, пакеты, рвал занавеску на открытом окне гостиной и безжалостно срывал лепестки с полуувядших хризантем в вазе. 

   А хозяин замка, временно сложив полномочия,  возлежал на своём мягком широком троне , пугая  грозным храпом своего единственного верноподданного Геннадия.

 - Чё в обуви–то? – пробурчала Кая и принялась стаскивать ботинки с царственных ног своего возлюбленного, мирно покоившихся на журнальном столе.

  Расправившись с ботинками, она взялась за Олега. Спустя 10 минут напряжённой работы, ей наконец удалось  стянуть с него  пиджак. Осознав, что  переместить его в положение более подобающее спящему  самодержцу, ей не удастся, Кая принесла с дивана пару шёлковых подушек и, подложив одну из них под голову, а вторую под ноги Олега, накрыла его пледом и приступила к революции. Решив  начать с установления собственной власти, она прошла по дому, закрывая по пути распахнутые окна, растопила камин, тем самым окончательно свергнув  Ветер с престола. Подобрав с пола все следы прежней власти, она свернулась  клубочком на  ковре и погрузилась в совершенно иное царство. Царство волшебных  девичьих снов.

  Во сне она ела пломбир и каталась на «чёртовом колесе». И люди внизу были маленькие-маленькие. Зелёные кроны деревьев срослись и напоминали большой, давно нестриженный, газон. А она всё ехала и ехала в своей кабинке. И наблюдала за деревьями, людьми, машинами…  Сначала они казались  большими и важными, потом   совсем крошечными и незначительными. А небо, наоборот, становилось  всё ближе, всё ощутимее. И она зачерпывала его в ладони, скатывала в маленькие шарики фруктового пломбира и бросалась ими в крошечные головы крошечных людей…

   Но путешествие оказалось не долгим.  Через пару часов его прервал хриплый стон:
 -Кот… Кот, ты здесь? Воды дай, а?



5.


  -На самом деле, ведь, ничего этого нет? Ты понимаешь?  Ничего… Принцев нет. И принцесс тоже нет. И я даже не знаю, что печальней на самом деле. Замки есть. И драконы есть. А принцесс нет! Я раньше думала: «Вот, он меня спас. Мне было холодно и страшно. А он спас. Вот, он такой большой, сильный, у него глаза горят и голос  хриплый, и пиджак… Он меня никому не отдаст. Он же меня ЦЕЛОВАЛ!»  Понимаешь? ЦЕЛОВАЛ!  А, ведь, если целовал, значит навсегда?  Помнишь, как ты говорил: «Вырастешь - женюсь!»

 - Девчонка моей мечты …- он повторял эту фразу так часто, что они оба знали её наизусть.

 - И я росла. И никого кроме…  А у тебя смеялись глаза…

   Кая сидела на полу, крепко обхватив руками колени и монотонно раскачиваясь в такт  большим настенным часам. Казалось, он смотрел не на неё, а куда-то мимо. Куда-то далеко, сквозь большое тёмное окно, сквозь чёрное небо, слегка подсвеченное холодной бледностью  равнодушной луны.

  Олег отрешённо наматывал на палец её локоны :
 - Ты всё поймёшь, когда вырастешь, - он задумчиво поцеловал её в лоб и прижал к груди её голову.
 - Я выросла, Олег.
 - Когда ты выйдешь замуж.
 - Мы это уже много раз обсуждали! Не начинай, пожалуйста!- Кая терпеть не могла когда он поднимал тему её замужества.
 -Детка, ты стала совсем взрослой. И очень красивой. Тебе нужно продолжить учёбу, выйти замуж…  Все женщины хотят замуж. Это в них природой заложено, понимаешь? Замужество, дети, уют – всё это  и есть женское счастье…
 - Значит я не женщина!- отрезала  Кая – я не хочу замуж! И прекрати, пожалуйста,  эти глупые попытки заразить меня свадебной эпидемией и спихнуть  первому попавшемуся «достойному» кандидату.
 - Ты женщина, милая… Ты уже настоящая женщина!

   Кая неожиданно замолчала  и закрыла глаза, уткнувшись подбородком в колени. В лунном свете её фигура казалась фарфоровой. Олег  молча смотрел на её худенькие белые плечи, на разметавшиеся волосы.  И, вдруг, ему стало страшно… Ему показалось, что стоит ему сделать одно неверное движение, и она исчезнет, рассыплется на тысячи мелких фарфоровых осколков… А он? Что он будет делать тут один, в темноте?  Целовать  белые холодные черепки?

 -Олег, вызови, пожалуйста такси. Я хочу домой.

   Он поднялся и послушно пошёл за телефоном. Но проходя мимо окна, вдруг остановился. Кая буквально кожей почувствовала его напряжение. Олег неподвижно стоял у окна и смотрел вниз. Не понимая, что привлекло его внимание, Кая подошла  и прижалась к его спине.

 -Что? В чём дело?!- чуть слышно прошептала она, будто заразившись его страхом. Грудью она чувствовала его  спину. Слышала  топот его сердца, но никак не могла понять, куда оно так несётся…
 -Смотри! – Олег показал  на машину, стоявшую напротив ворот его дома.

В темноте было практически невозможно различить ни водителя, ни пассажиров.

 -Они следят за мной… Тебе нельзя выходить!
 -Кто?!
 -Ложись! Ложись на пол и не высовывайся!- заорал он и, схватив её за руку, с силой толкнул на пол.

  Кая  судоржно пыталась срастись с полом. Она совсем не понимала, что происходит, но перспектива  стать красивым обнажённым трупом совсем её не прельщала. Лёжа на полу посреди гостиной, она думала только о том, что скажет отцу, когда её  мёртвое голое тело,  найдут в доме женатого мужчины…

 Олег  метнулся к сейфу, достал из него ружьё и замер, установив его на подоконнике.
   Время шло. Никто не стрелял,  и страх постепенно уступил место  здоровому девичьему сну.

  Проснулась Кая  всё в той же позе,  уткнувшись лицом в пол и прикрывая руками затылок. Гостиная была  залита ярким солнечным светом. Олег  всё так же стоял, согнувшись  у подоконника и не сводя взгляд с прицела ружья.  Автомобиль, так напугавший его ночью, по – прежнему,  стоял у ворот. Внутри явно никого не было.

  Снизу вверх разглядывая его спину, Кая подумала о том, что Олег медленно, но верно сходит с ума. В последнее время на него свалилось слишком много проблем. Может поэтому он перестал нормально есть и спать и всё чаще и чаще стал прикладываться к бутылке. Но вслух она сказала совсем другое:
 - Ты очень устал, - Кая обняла его за плечи и развернула лицом к себе, - пойдём в спальню…



 6.


   На следующий день Кая снова застала Олега спящим в кресле. Всё  в доме было перевёрнуто вверх дном. Дополняли картину: грязная посуда, пустые бутылки и полные пепельницы. Варан Геннадий  дремал у хозяйского кресла, положив  морду на огромный кусок пиццы. Судя по всему, ребята устроили себе выходной и от души повеселились.
  Выпив чашку кофе и оценив ситуацию, Кая взялась за уборку. Стиральную машину пришлось загружать дважды. Посудомоечную – раза три...
   Олег так и не проснулся. Закончив  уборку, Кая присела на подлокотник его кресла, выкурила сигарету, поцеловала его в  небритую щёку и вызвала такси.

  Ситуация повторилась через день. И ещё через день. И ещё… Каждый  вечер она приходила в дом Олега, наводила порядок, выкуривала сигарету и целовала его в щёку. На утро, непременно получая СМС с одним коротким словом: «Спасибо».  Но к вечеру всё повторялось сначала: посуда, пепельницы, бутылки, сигарета, щека, такси… В конце концов, она устала и, однажды, просто не пришла. Впрочем, он кажется этого и не заметил.

  Потом он проснулся. Причиной пробуждения послужил сын. Он и сам не понял, как умудрился проспать такое важное событие, как инаугурация  осени. А она уже давно вступила в свои законные права и принялась исполнять обязанности, раскрашивая город в золото и омывая мостовые дождями.

  В одну из привычно резиновых ночей, сон Олега потревожил истеричный голос Инги. Он открыл глаза. Инга что-то кричала и с остервенением трясла его за плечи. Её волосы падали ему на лицо  и противно щекотали нос.

 - Уйди… - чуть слышно проскулил Олег.
 - Да, проснись ты наконец! О, Господи, дай мне силы!
 - Уйди… - он повторил  слабую попытку защититься.
 - Ромка ушёл из дома! – в голосе Инги было столько отчаяния, что от пьяного сна Олега не осталось и следа.
 -Подожди! – рявкнул он и отправился в душ.

   Инга металась по дому, подобно раненной волчице. Всегда ухоженная, подтянутая, сегодня она была явно не в себе. Из-под  длинного чёрного пальто торчал подол ночной рубашки, на голых лодыжках болтались  короткие стоптанные сапоги, волосы  скомканным пучком  липли  к  пальто.

  Олег вышел из душа заметно протрезвевший. Лицо его было гладко выбрито, но  изрядно помято, а в глазах проступала весьма заметная сеточка кровеносных сосудов.

 - Где он?
 - Я не знаю!
 - Вы поссорились?
 - Мы поссорились?! Да, представь себе! Мы поссорились!
 - Ин, пожалуйста, перестань орать и   расскажи всё  спокойно. Может, он  просто у бабушки?
 - У дедушки! Олег, он меня ударил!
 - Что ты несёшь? Как он мог тебя ударить?!
 - Он меня ударил… – почти шёпотом повторила Инга и обессилено опустилась на стул.- Он наорал на меня, потом  по телефону наорал на бабушку… Потом ударил меня по лицу и хлопнул дверью.
 - Где он может быть? Ты звонила его друзьям? – Олег  торопливо одевался и  задавал вопросы на ходу.
 - У него нет друзей…- Инга закрыла лицо руками и заплакала.
 - Ну, тихо, тихо…  Не реви! – он целовал её руки, прижатые к  лицу, гладил волосы и думал о том, что совсем не знает своего сына. Не знает его друзей… Которых нет… У парня в пятнадцать лет нет друзей!
 - В последнее время стали пропадать деньги. Я не отказывала, ты знаешь… Но ему, видимо, не хватало… Сначала  брал понемногу. Я не заостряла внимания. Но потом суммы стали расти, и я спросила… Господи, зачем я спросила?!

 - Ин,прости… Это я во всём виноват… Мы найдём его….

   По известным причинам, сесть за руль Олег не мог. Всю ночь они ездили по городу на такси, но Ромку найти им так и не удалось.



7.

   Олег не звонил уже пятый день. Кая не могла найти себе места. Казалось, она сделала всё, что могла  - курила на подоконнике, мерила шагами комнату, ждала его на лестничной клетке, изучая грязный подъездный потолок, даже пробовала плакать – не получилось… Трубку он не брал.

   Свой шестой рассвет без Олега Кая встречала в его пустом доме.  Развалившись в его любимом кресле, она закинула ноги на стол, так же как это обычно делал Олег,  и терпеливо ждала, когда там, за окном, на грязновато-серой скатерти неба появится солнце. Сначала проступит свет, и скатерть станет светлее и чище. Потом вот там, в левом верхнем углу оконной рамы появится  крохотная жёлтая пилюлька. В детстве Кая думала, что это витаминка, которую Боженька назначает больным и уставшим людям, чтобы они росли большими и сильными.

   Когда витаминка наконец  добралась до своего любимого оконного угла, Кая решила снова позвонить Олегу. Перед глазами всё время всплывало его осунувшееся небритое лицо и красные воспалённые глаза. Прижимая трубку плечом, она стояла у плиты, пытаясь сварить себе кофе. Отчего-то сильно дрожали руки, и ложка лихорадочно билась о стенки  старой закопченной турки. Телефон уже вполне привычно  скулил длинными гудками. И вдруг в голове пронеслась какая-то почти неуловимая мысль, она была настолько мгновенная и пугающая, что Кая даже не успела трансформировать её в слова.  Не отпуская телефона, она метнулась к сейфу… Так и есть – сейф был открыт  и абсолютно пуст.  Кая растерянно смотрела в его железную пасть и пыталась сообразить, где теперь ей искать пьяного, абсолютно потерянного, да ещё и вооружённого Олега.
  Из ступора её вывел женский голос  из телефонной трубки. Поначалу она даже ни сразу вспомнила, кому звонила… Но голос Инги она бы не спутала ни с одним другим! В это было трудно поверить, но факт – штука упрямая. Трубку Олега взяла Инга.
   Кая рассеянно нажала сброс, опустилась на пол и заплакала. Плакала она долго и навзрыд, растирая ладошками чёрные слёзы, она ещё долго бубнила себе под нос одну и ту же фразу : «Какая же я дура! Господи,  какая дура…».

   Весь день Кая бродила по городу. В центре слишком шумно, она не любила машин. А машины не любили её. Какая-то  надменная красная иномарка окатила её из лужи, а одна наглая  жёлтая  «газель» даже хотела её сбить посередине дороги. Из  окна «газели»  высунулось красное одутловатое лицо хозяина и принялось что-то громко орать, кажется матом. Не разобрав ни слова, Кая решила поскорее уйти куда-нибудь в тихое спокойное место, где  совсем нет ни злых машин, ни их хозяев. Мысль о том, что пока она сходила с ума от отчаяния и неизвестности, Олег просто блаженствовал в объятиях любимой жены, не  давала покоя её уставшему мозгу.

   В  парке было хорошо. Никаких автомобилей  и светофоров, скамейки были, конечно, мокрыми, но зато абсолютно свободными. Изредка  торопливо пробегали одинокие прохожие, а огромный каменный  Ленин в центре указывал им путь своей  могучей ладонью.

   Кая сидела на мокрой скамейке, курила и размышляла о превратностях судьбы, о человеческом вероломстве и мужском непостоянстве… Ну и о прочих  серьёзных вещах, о которых так любили рассуждать её подруги. Но называть Олега  «козлом» почему-то всё равно не получалось. А самым возмутительным и обидным казался тот факт, что он изменил ей ни с кем-нибудь, а СОБСТВЕННОЙ  ЖЕНОЙ!

  Олег был всегда. И Инга тоже была всегда, поэтому, когда  однажды она позвонила и попросила Каю не оставлять его одного, это не выглядело как  типичная женская интрига, или провокация. Инга просто отдала ей своего мужа. Каю не терзал вопрос, почему она это сделала, от усталости , или просто за ненадобностью. Но новость о том, что отныне Олег принадлежит только ей, Каю ни взволновала, ни обрадовала. Скорее в тот момент он из  большого и сильного превратился для неё в сына, в маленького  заблудившегося мальчика, и она, как могла,  пыталась помочь ему найти дорогу. Но то что всё это время единственный путь, который он так искал, был просто обратной дорогой к жене –  это было ударом ниже пояса.
 
   Чувствовала ли она себя виноватой? Нет, конечно…  Ей даже в голову никогда не приходила мысль о том, что она «разбила  чужую семью»  или «увела мужа». Никого она никуда не уводила, да и Олег никуда не уходил. Наверное, она была идеальной любовницей,  не требующей особого внимания и дорогих подарков. Она не докучала вопросами, не  обращалась с просьбами. Она просто была…




8.

  Ночь выдалась холодной. В маленьком  тихом кафе народу почти не было. Несколько развязанных девиц  за соседним столиком о чём-то оживлённо беседовали и громко смеялись. Кая  с  брезгливым любопытством наблюдала за ними.  Почти машинально она потягивала свой коктейль и  поминутно поглядывала на немой дисплей  телефона, лежащего на столе. Внутри что-то странно давило, временами казалось, что рёбра сжимаются  тугим резиновым кольцом настолько тесно, что лёгким просто не хватает места на вдох. Хотелось плакать. Нет, даже не плакать, а рыдать. Громко – громко. Казалось, что нужно просто закричать во всё горло, вытолкнув из него этот противный комок, застрявший где-то посередине и встречающий  каждый глоток коктейля мелким болезненным спазмом. Но слёз не было.
   Абсолютно забыв  и о времени, и о том, что она впервые в жизни оказалась совсем одна  ночью в кафе, потеряв счёт сигаретам и коктейлям , она думала о том, что совершенно не знает, как жить без Олега. И дело даже не в том, что он был единственным мужчиной в её жизни, мужчиной, для которого она училась краситься и ходить на каблуках, он был  её прекрасным принцем. Дело было совсем не в этом. Она просто вдруг, в один момент, осознала, что даже дорогу-то толком переходить без него не умеет…

  Задумавшись, она и сама не заметила, что уже давно и не очень прилично смотрит на  девушек за соседним столиком. А вот они – то это явно заметили. Одна из них улыбнулась и махнула ей рукой:

 - Идём к нам? Чего ты там одна скучаешь.

  Что было дальше Кая потом уже вспоминала с трудом. Кажется, впервые в жизни она пила водку… Вероятно, для того чтобы всё-таки суметь разреветься…  Потом были парни. Двое симпатичных подвыпивших молодых людей подсели за их столик. Такси…  Да, они ехали в такси, и Стас, высокий худощавый парень, обнимал её на заднем сидении   автомобиля.
 - Это сауна? – растерянно спросила Кая, когда они вошли  в какое–то неказистое  здание на окраине города.
 - Ты против?  -  он ласково улыбнулся, взял её за руку и повёл внутрь.
 - Мне всё равно – отрешённо ответила она, слегка передёрнув плечами.

   Ей не было страшно. Ей  было действительно всё равно. Какая разница, кто будет  ласкать её тело. Тело, выброшенное Олегом за ненадобностью. А уж если оно не нужно ему, то какая, к чёрту, разница, кому оно достанется? Ей оно не нужно тем более…

   Стас казался очень милым. Как-то сразу нашлись общие темы, общие знакомые. С ним хотелось говорить. Да, именно говорить. А Олега всегда хотелось только слушать. К тому же они были почти ровесниками, а именно от общения со сверстниками Олег почему-то всегда старался её оградить. Только сейчас Кая начинала понимать, как ей всего этого не хватало. Не хватало смеха без причины и глуповатых пустых шуток,  не хватало лёгкости и бессмысленности происходящего. Страх перед непонятным словом «сауна» постепенно уступил место раскованности и веселью. Она смотрела в его красивые, слегка лукавые глаза и как-то почти неосознанно заражалась их огнём. Думать  больше не хотелось. И Олег, и Инга остались где- то там снаружи, в промозглой сырости незнакомых городских дворов.

   Стас  был из той породы мужчин, которым, по совершенно непонятным причинам, женщины вечно открывают душу. Что-то было в нём такое, что заставляло  верить, доверять и говорить.  И она говорила. Говорила без умолку: о старой бабкиной настольной лампе, о мокром чёрном  котёнке, которого она позавчера подобрала на улице и назвала Чертёнком, о патефоне, который ей так никто и не подарил, о просроченной «Комсомолке» и приближающемся конце света, и о нём – человеке, ради которого она училась ходить на каблуках.

  А он молча смотрел на неё и улыбался, но во взгляде его не было ни внимания, ни отрешённости, ни насмешки.  Этот взгляд никак  нельзя было назвать мягким или тёплым, скорее наоборот, в нём ясно читалось какое-то леденящее душу упрямство. Никакой задумчивости или проницательности не было в глазах её нового приятеля, только странная  обжигающая пустота. И, тем не менее, верить ему хотелось, как никому другому…

  Ночь плавно катилась к рассвету, алкоголь давно потерял свою власть, но, ни раскаяния, ни, тоски, уже давно ставшей её верной подругой, так и не появилось.  Стас  как-то неожиданно и очень мягко поцеловал её в губы.  Вкус его поцелуя был весьма приятным, но совершенно чужим и незнакомым, и это казалось немного странным и пугающим, ведь всего минуту назад этот человек был ей чуть ли не родственником…  Закрыв глаза, Кая покорно отвернулась, подставив шею его горячим губам с лёгким привкусом табака и алкоголя.  Стас ещё  долго слюнявил её кожу, движения его рук напоминали  манипуляции колдуна, пытающегося провести обряд воскрешения остывающего женского трупа.

  Но, то ли колдун оказался шарлатаном, то ли  труп слишком  успел остыть, вдохнуть  в него жизнь  Стасу так и не удалось.  Тело Каи  никак не хотело отзываться на его ласки. Он продолжал с упоением мусолить её бёдра, живот, грудь, долго  тыкался носом  в её мёртвое сухое лоно, затем  снова вернулся к животу, добрался до шеи. Пытаясь ещё раз обслюнявить её рот, он вдруг замер и напрягся, руки его дрожали, а лицо исказилось злостью. Кая лежала, повернув голову к стене, с  какой-то равнодушной усмешкой на губах. Раздражаясь всё больше, он схватил ладонями её лицо и, глядя в её пустые глаза, выдохнул:
- Что?! Что, чёрт возьми, не так?!
- Не вдохновил… - она презрительно хмыкнула и отвернулась.

   
   А утром выпал снег. Они бродили по пустынным, побелевшим за ночь, дорогам и почему-то совсем не спешили расстаться. Наверное, так часто бывает, что в минуту беспросветной тьмы и отчаяния, судьба, вдруг, посылает нам  вот такого случайного человека, ближе которого уже вроде и нет никого на всём белом свете. Посылает низачем, просто для того, чтобы ты, наконец, смогла выговорить  этот  свой противный горловой комок. Прощаясь у её подъезда, Стас  небрежно чмокнул её в щёку:
 - Какие планы на сегодня?
 - Учёба , - пожала она плечами.
 - Сколько пар?
 - Четыре, кажется... И трёх вполне  хватит.
 - Я за тобой заеду.
 - Зачем? Как хочешь, - ответила Кая, немного удивившись его странному порыву увидеться ещё раз.            

  Стас не приехал. Да она, собственно, и не ждала. Но, не смотря на не совсем приятные  ощущения, пережитые в постели с этим человеком, какое-то новое, доселе неведомое чувство теплоты, нежности, или простой человеческой благодарности он всё же сумел оставить ей в подарок. Благодарности за  смех, который он так легко сумел обменять на  её  глубокую внутреннюю горечь. Во всяком случае,  следующую ночь она провела в своей постели, а не у  какой-нибудь барной стойки,  спала крепко  и даже засыпала с улыбкой на губах.



9.


   На большой перемене в буфете было не протолкнуться.  Ошалевшие  студенты  кричали и толкались,  стремясь во чтобы то не стало поскорее набить свои изнывающие от голода желудки  позавчерашней столовской выпечкой.
 
 - Кая! Иди сюда! Я тебе такое расскажу…! – Юлька  выглядывала откуда-то  из-за голов страждущих и изо всех сил старалась перекричать гул толпы. Она училась на год старше и почему-то считала себя её близкой подругой.

 Кая  с неохотой пробилась к ней:
 - Чего орёшь?
 - Ромку нашли прошлой  ночью, – прошептала Юлька и сделала страшные глаза.
 - Какого ещё Ромку? Кто нашёл?
 - Ну, Романа… Кучерявый такой пацан… Сын Олега Борисовича.
 - А он что, пропадал?
 - Ну, ты даёшь! Неделю весь район на ушах стоит!  Его  менты днём и ночью искали, родители даже детективов каких-то там нанимали вроде…  А ночью  вчера нашли. Знаешь, где бабка его живёт?
 - Ну, - почти беззвучно прошептала Кая, всё ещё не понимая, к чему клонит  это странно веселящееся существо с огрызком засохшей булки в руках.
 - Ну вот, там ещё стройка напротив, через дорогу…
 - Ну… - Кая почувствовала, как холодеют  пальцы  ног.
 -  Короче, ментов туда собаки привели… Жуть… Он по всей стройке был разбросан…
 - Как это… р а з б р о с а н ? – голос  Юли слышался  как будто из-под воды.
 - Ну как, как? Натурально, разбросан по всей стройке: голова, ноги, руки…  Говорят его туда разделанным уже принесли в мешке, мешок валялся… А собаки растащили… Бродячие, наверно,  или ментовские…  - Юля равнодушно пожала плечами  и откусила приличный кусок булки…



10.


   На похоронах Ромы  было очень  много народу: многочисленные родственники, женщины в чёрных платках, мужчины в дорогих пиджаках, учителя, одноклассники, непонятно откуда взявшиеся  «друзья», в порядке очереди произносили трогательные речи о настоящей дружбе, чистоте и открытости души, о готовности всегда прийти на помощь…

  Кая стоял в дверях и совершенно не понимала, откуда вдруг такое нашествие «настоящих друзей»? Где были все эти друзья,  когда у Ромки за школой отбирали деньги?
  Боясь признаться отцу в том, что он не способен «постоять за себя», он долго платил дань вон тому патлатому парню, который сейчас стоит у его гроба, трагически повесив голову на грудь. Потом не выдержал и всё рассказал ей.  Кая обратилась  к знакомому качку из параллельной группы. Качок был туповат и меркантилен, и за незначительное денежное вознаграждение с лёгкостью умерил пыл патлатого паренька.  Олегу сказать Ромка так и не решился…

  Олег сидел  на стуле возле сына, страшные чёрные синяки вокруг обезумевших от горя глаз, осунувшееся лицо, будто присыпанное пеплом.  На затылке отчётливо выделялся побелевший клок волос. Смотреть на него было невыносимо больно, подойти к нему Кая так и не посмела.

  Инги нигде не было. Какая-то  старушка поправила простынь, закрывающую зеркало в прихожей.
 
 - Простите…  а где Инга…? – хриплым шёпотом спросила Кая.
 - В больнице она, доченька… В больнице… Такое горе…

   Кая уже вторую неделю не ходила на занятия, выходила из дома только за сигаретами.  Весь район гудел сплетнями и пересудами о Ромке и его семье, о подозреваемых  и  следствии. Старухи делали важные лица  и рассуждали  о роли отца в воспитании сына, мол, «был бы у парня  отец нормальный…». Слушать всё это у Каи не было ни  сил, ни желания. Судя по слухам, Инга до сих пор лежала в больнице, об Олеге никто ничего не  знал, а заехать к нему домой она всё никак не могла решиться. Её терзало невыносимое чувство вины, наверное что-то подобное испытывают раскаявшиеся убийцы. 
       
  Олег… Человек, который так много для неё сделал…  Как она могла подумать, что он её бросил? Господи, какая же она эгоистка. Поставив превыше всего собственную женскую обиду, бросилась за помощью   к какому-то совершенно постороннему мужчине…  Зачем???

   Морозное утро слегка покалывало опухшие от слёз щёки, белый свет с непривычки  больно резал глаза. Кая, абсолютно потерянная, небрежно одетая, плелась в ближайший ларёк за сигаретами.  Дорогу ей преградил невысокий паренёк в дурацкой вязаной шапочке:

 - Привет! – парень был немного пьян и чему-то весело улыбался.
 - Привет, - Кая хотела обойти это карикатурное существо, но он не дал ей дороги.
 - А я тебя знаю, ты живёшь вон в том подъезде, - сказал он странным шпионским  шёпотом и самодовольно прищёлкнул языком.
 - Отвали…
 - Давай встретимся? – паренёк продолжал ехидно ухмыляться.
 - Отвали! – повторила  она с нарастающей злобой.
 - Как дела на работе? Клиенты не обижают?
 - Я не работаю.
 - На пенсию вышла? По выслуге лет?
 - Что ты несёшь? – Кая всё никак не могла понять, о чём он толкует, но лицо его казалось ей знакомым.
 - А! Да ты меня, верно, не помнишь? – сказал он, протягивая руку с не очень чистыми ногтями – Александр, друг Стаса. Вспоминаешь?
 - Смутно… - Кая растерянно улыбнулась.
 - Так, может быть, мы всё-таки встретимся вечерком? Посидим, музыку послушаем, у меня?
 - Не вижу смысла. Дай мне, пожалуйста, пройти.
 - А не боишься?
 - Чего я должна бояться?
 - Например, что весь район узнает о том, чем ты занимаешься, с кем проводишь время в саунах… - его масляная  улыбка, казалось  сейчас стечёт на застёгнутый воротник куртки.
 - Да пошёл ты! – Кая едва сдержалась, чтобы не плюнуть ему в лицо и,  решительно наступив в сугроб, обошла его стороной.


   «Как он узнал, где я живу?» - эта мысль никак не давала ей покоя. Стас провожал её в ту ночь до подъезда, но он же сам просил не говорить этому типу о том, что на самом деле все они живут в одном районе… Значит Стас знал о мерзком характере своего дружка?!  Тогда зачем он сам-то ему рассказал??? Перед  ней  то и дело всплывали его странные глаза. Глаза, способные одновременно подвигнуть на исповедь, и вынести смертный приговор. Но в то, что Стас мог повести себя настолько подло и мелочно, верить ей категорически не хотелось.

   Но, как оказалось, встреча на  узкой снежной тропинке – это только цветочки, а первые ягодки стали появляться уже через месяц. Русь- матушка издавна славилась своими преданиями и предателями. По району поползли  сказания и легенды  о блуднице Кае из третьего подъезда. Кая хорошо знала народную мудрость – «Дыма без огня не бывает», и этим её огнём была та роковая ночь. Ночь Ромкиной смерти и её измены. Непонятным было только одно - откуда берутся  домыслы о её принадлежности к древнейшей женской профессии. 
   
  Нет, ну всё было более-менее понятно: кафе, Стас, сауна… История конечно не походила на рыцарский роман, но, в конце концов,  перед кем она должна оправдываться, кроме Олега, который, кстати, так до сих пор и не появился. И причём здесь проституция? Вероятно,  в этом и заключалась месть того мерзкого паренька в дурацкой вязаной шапочке.

   Но Стас… Как он мог рассказать всё этому ублюдку? Как?!  Больше всего на свете ей сейчас хотелось просто посмотреть в его странные глаза, снова нырнуть в их леденящую пустоту и где-то там, на дне этой пугающей и манящей пропасти, попытаться найти ответ на свой вопрос.
И очень скоро ей представился такой случай.

   Жизнь постепенно возвращалась в своё русло. Нет, скорее даже не возвращалась, преодолевая апатию своего глобального «не хочу», Кая будто начала выкапывать ей новое искусственное  совсем другое русло.  Она вернулась в колледж, перекрасила волосы в ярко-рыжий цвет и даже попыталась завести себе подругу.  Тщательно изучив повадки одногруппниц,  Кая, наконец,  закончила свой тайный кастинг и определилась с выбором. На должность подруги была назначена маленькая толстушка Таня.  Она не отличалась ни активностью жизненной позиции, ни искромётным юмором, но, по крайней мере, Таня много читала, мало говорила и слушала хорошую музыку.
      
   Сессия была в разгаре: зачёты, конспекты, экзамены, пропущенные лекции, наконец, напомнили о себе.  Как-то вечером, возвращаясь на такси от своей новоиспечённой подруги, Кая попросила остановить у ближайшего к дому магазина, чтобы  забежать купить пачку сигарет и  банку кофе. Без них ночная подготовка к экзамену казалась ей просто немыслимой. Рассчитываясь с водителем, сквозь потное тонированное стекло автомобиля она увидела знакомый силуэт Стаса  на крыльце магазина. Она на секунду засмотрелась на его красивые, немного сутулые плечи. Странное липкое влечение к этому двуличному  человеку на какую–то долю секунды парализовало её. Отвести взгляд от  его спины оказалось не так просто, как она  думала.  Но спина очень скоро скрылась  за тяжёлой деревянной дверью.

   В магазине, кроме продавца и Стаса не было никого. Он улыбался ей так открыто и непринуждённо, будто встретил старого армейского друга:
 
 - О! привет! Как делишки, что новенького?
 - Стас, зачем ты это сделал??? – Господи, как же она его сейчас ненавидела…  Но его «искренняя»  светлая улыбка, странным образом заставляла её улыбаться в ответ.
  Стас  аккуратно взял её за руку и вывел на улицу:
 - Прости, не понял… Ты о чём?
 - Всё ты понял.  Зачем ты рассказал своему дружку, где я живу?!
 - Да, нет… ты что? Ничего я ему не говорил. С чего ты это взяла? – удивился он, невинно вскинув брови.
 - Зачем ты это сделал??? – Кая повторила вопрос, чувствуя, что голос её постепенно переходит в змеиное шипение.
   Не снимая ослепительной улыбки, он наклонился к её лицу и, глядя в глаза, очень чётко и внятно повторил:
 - Я  н и к о м у   н и ч е г о   н е   г о в о р и л !

   Ноги её подкосились.  Ненависть и презрение к этому красивому подонку захлестнула её с головой. Но не это её пугало. Гораздо страшнее было то, что почувствовав его дыхание на своих губах, ей захотелось  простить ему всё на свете, захотелось снова почувствовать их вкус, их обжигающую нежность на своей коже. В этот момент себя она ненавидела  уже гораздо сильнее, чем Стаса:
 - Зачем, Стас…?
 - Да, что зачем–то?  Эй, что с тобой?!
 - Почему,  они все считают меня проституткой?
 - Ха, а разве у них нет для этого оснований? Нужно было лучше скрывать своё хобби…
 - Ты что несёшь?! Да как ты вообще смеешь???
 - Тихо, тихо…  Не шуми.  Ты ещё скажи, что я был твоим первым клиентом…
 - Стас… поверить не могу! Ты сам-то себя слышишь? Ты не был моим клиентом! И никто не был! Ты был вторым и последним мужчиной в моей жизни.
 - Кая, я отдал за тебя деньги, – лицо Стаса вдруг сделалось серьёзным.
 - Какие деньги?! Что ты несёшь?! Кому и когда ты отдавал деньги?! – схватив его за грудки, она с остервенением  трясла его и орала на всю улицу.

 Разжав её пальцы, он ласково погладил её по щеке. Кажется, он всё понял:
 - Ты ничего не знала…  Эти девушки в кафе… Ты помнишь? Ты была с ними.
 - Я видела их один раз в жизни!
 - Дурочка… Они продали мне тебя.
 - Как это… продали?  Меня???  – Кая всё никак не могла понять, что значит это бессмысленное словосочетание.
 - Обыкновенно. За деньги. Они всегда в этом кафе. Они там работают, Кай… Я думал, ты новенькая…  Прости…


   "Как? Как можно было продать МЕНЯ? Как я умудрилась вляпаться в это болото?! Не уже ли той грязи, в которую я бездумно плюхнулась в эту ночь, было мало?! Как отмыться от этого дерьма?! Где? Где, чёрт возьми, мой патефон?!"



11.


   Старуха Судьба вносит свои коррективы. Порой кажется, что она, подобно фанатичному художнику – извращенцу, только и ищет повод, чтобы испортить чей-то шедевр.  В её богатейшей палитре столько красок! Но, то ли от неумения, то ли от какой-то вопиющей небрежности, то ли просто от того, что ни в чём не хочет знать меры, она смешивает и смешивает свои краски, до бесконечности,  до тех пор пока красивые радужные цвета не превратятся в отвратительное бурое месиво.  И вот тогда, с важным видом, поправив свой замызганный берет, и, выбрав подходящий холст, она начинает методично  ляпать  бурые пятна на чьи-то солнечные пейзажи. Под её безумной кистью принцы покорно меняют свои короны на шутовские колпаки, а белокрылые румяные ангелы облачаются в чёрное кожаное бельё.
 
   Она отходит на шаг назад и задумчиво теребит подбородок, любуясь  делом рук своих. Когда, наконец, шедевр становится  достаточно уродлив, аккуратно моет  и убирает кисти, и отправляется в какой-нибудь прокуренный кабак, отмечать окончание работы. Иногда она уходит в запой. Нет, делает она это не от хронического алкоголизма, она просто намеренно даёт вам время, чтобы разобраться в своей новой картине.  Испытывая приступы тошноты и отвращения, вы, возможно,  станете пытаться всё исправить. Но бурые пятна так сложно замазать розовым.
   
    Но Кая искренне верила, что у неё получится. Она с отличием закончила колледж, занялась журналистикой, поступила в институт и выйти замуж. Впрочем, брак оказался недолговечным, и очень скоро они расстались. В целом, её супруга можно было уверенно назвать "хорошим человеком". Так всегда говорят о мужьях, за которых выходят просто так, от скуки. У него был только один недостаток - он так и не догадался про патефон.

  От  Олега по-прежнему не было никаких вестей. Ходили слухи, что он полностью отошёл от дел и поселился в какой-то глухой деревне. Инга иногда появлялась на улице. Спустя, шесть лет, она так и не сняла чёрного платка, стала много пить, некогда красивое лицо её, стало сморщенным и одутловатым. Превратившись в неряшливую старуху – пропойцу,  она часто сидела на скамейке в парке и чуть слышно напевала себе под нос какую-то заунывную мелодию.
   
  Иногда, по вечерам, покончив с домашними хлопотами, Кая  открывала свой тайник. В маленьком ящике письменного стола, под замком, она бережно хранила свой мундштук и  старую заколку с большой искусственной розой.  Она открывала окно и, забравшись с ногами на подоконник,  долго курила и смотрела вниз, на бурлящую реку автомобилей, несущихся по ночным автострадам. Она думала  о безумной старухе в замызганном берете и  с тихой грустью вспоминала своего сказочного принца. 
   
   Но рядом с образом Олега, почему-то  неизменно всплывал Стас, его сутуловатая спина, детская доверчивая улыбка и ледяная сталь  взгляда. Она часто видела его на улицах  своего маленького района, но никогда не здоровалась и старательно избегала встречи с холодной пустотой его глаз. И, чем чаще и нежнее она думала о нём, сидя на подоконнике, тем сильнее и ярче она ненавидела его при встрече на улице.


12.


    Лето в этом году явно поспешило. Уже в середине июня бойкие старушки наперебой торговали зеленью и ягодами с собственных плантаций. Внимание Каи  привлёк  высокий пожилой мужчина у газетного киоска. Потёртый пиджак, красивая осанка и кое-как завязанный галстук  делали его похожим на какого-нибудь  бедного дворянина с Невского проспекта.  Редкие седые  волосы были аккуратно зачёсаны назад, а рваные ботинки начищены до блеска.  «Дворянин» казался странно знакомым, что-то до боли родное и близкое было в его высокой худощавой фигуре.  Как будто под гипнозом, Кая пошла к нему навстречу. Чем ближе она подходила, тем меньше оставалось сомнений – это Олег…
   Одинокий и угрюмый он стоял у газетного киоска, и ей вдруг отчётливо вспомнилась их первая встреча, только тогда был дождь, а  в глазах его было столько солнечной дерзости…
     Дрожащими  пальцами он теребил в руках пачку только что купленных фломастеров.

 - Олег, - нерешительно окликнула Кая. Но  он, казалось, не слышал.- Олег Борисович – снова позвала она.

    Олег  поднял на неё глаза, полные старости. Ни грусти, ни тоски, а именно старости. Какая-то вселенская дряхлость  ясно читалась в его мутном  безумном  взгляде.  Лицо его медленно  исказилось беззубой улыбкой :

 - Кот…  А я тут… вот – с детской радостью он показал ей пачку новых фломастеров.
 - Зачем они тебе? – удивилась Кая.
 - Да, ты знаешь…  Тут такое дело… Там кто-то картину у меня  испортил…Совершенно испортил…  Я должен всё исправить.
 - Ты будешь рисовать?
 -Да… Я люблю рисовать – он наивно покачал головой и вдруг заплакал – Где ты была? Ты обещала купить мне фломастеры! – в его голосе появились злобные нотки.
 - Тихо, тихо, милый… Я никак не могла подобрать  нужные цвета, – Кая нежно сжала его старческую дрожащую ладонь.
 - Я ждал тебя! Я на кресте горел! Где ты была?!
 - Какой крест? Что ты говоришь?
 - Рыжий дьяк сказал, так надо, иначе он сожжёт все мои рисунки…
 - Господи, что же она с тобой сделала? Что она сделала с нами? - прошептала Кая с дрожью в голосе.
 - Кто?
 - Судьба, Олег Борисович. Судьба...



13.

 
   Эта встреча сильно потрясла Каю.  Судьба – художница на этот раз постаралась, как никогда. Принц радостно позвякивал бубенчиками шутовского колпака и отчаянно пытался исправить её мазню пачкой дешёвых фломастеров.  И, как всегда, не изменяя  своих излюбленных приёмов, рядом с принцем,  в самом нижнем углу холста она аккуратно подрисовала маленького чёртика.

    Стас появился внезапно. Он  как всегда был полон контрастов и противоречий.  Заметно возмужавший, слегка небрит, слегка небрежен – всё в нём было как-то  СЛЕГКА.  Возраст был ему определённо к лицу. Более уверенными и спокойными стали жесты, в уголках глаз проступили первые улыбчивые морщины. Только  вот сама улыбка, по-прежнему, выдавала внутреннее ребячество и плохо скрываемую робость. 
   Он сидел в глубоком мягком кресле напротив неё, время от времени смачно затягиваясь, и выпуская облака дурманящего дыма. Он  изо всех сил старался быть хозяином жизни. Но только Кая прекрасно знала, что старуха в берете  денег не берёт и хозяев не имеет.

     Где-то глубоко внутри он тоже это  понимал и прекрасно знал, что всё, что он старательно вырисовывал все эти годы, каждый мазок - от шикарной белой машины до красивой пародии на счастливый брак -  может быть однажды безжалостно перечёркнуто  злобной бабкой, не умеющей смешивать краски. Но верить ему в это отчаянно не хотелось. И, стараясь собрать как можно больше доказательств собственной венценосности, год за годом он окружал себя типичными атрибутами  самодержца.  А старуха, видимо, от души  забавлялась, наблюдая за ним из кустов и терпеливо дожидалась, когда же он закончит свой набросок счастливой жизни.

    Чёрт его знает, откуда  он взялся, но, как и много лет назад, Кая прекрасно понимала, что снова проваливается в пропасть его бездонной, всепоглощающей пустоты. Пустоты липкой и пугающей. Однажды, случайно наступив в его вязкое колдовское  болото, она так и не сумела до конца  отмыть подошвы своих хрустальных туфель.

 - Да… раньше ты был другим… - задумчиво протянула Кая, сделав глоток шампанского.
 - Раньше я не ездил на такой машине- самодовольно и слегка кривовато  улыбнулся он в ответ.
 - Машина хорошая, большая, - согласилась она, - а что за марка? «Нива»? Сено, должно быть, возить очень удобно?
   
  Он молча улыбался, уловив её сарказм. Прекрасно изучив её повадки, он смотрел на неё так, как смотрит голодный кот, на слегка придушенную мышь. Растягивая удовольствие победы, он с любопытством  ждал очередной её колкой выходки.
 - Господи, как же я тебя ненавижу… - Кая сказала это, слегка растягивая слова, будто смакуя каждую букву. И он знал, что говорит она это совершенно искренне.
 - Хм, не удивила... Я часто слышу подобные реплики в свой адрес.
 - Но,ведь, ты это заслужил? Время от времени, мне приходилось общаться с людьми, которые когда-то считали тебя другом. Подлости  тебе не занимать…
 -  Ну, какая же это подлость? Когда я работал сутками, чтобы хоть как-то выбиться в люди, они предпочли бездельничать и радоваться жизни. Многим из них я пытался помочь – не оценили, дороги  разошлись…  -  в его улыбке появилось что-то надменное, Стас  явно играл в царя. Кая понимающе улыбнулась в  ответ и попыталась,  как бы ненароком, слегка коснуться его лица. Словно ударенный током, Стас  резко дёрнулся в сторону.  Он явно  боялся её прикосновений. Кая не выдержала и рассмеялась вслух:
 - Ну, ну… я не сделаю тебе больно…
Стараясь сгладить неловкую ситуацию, он снова принял образ благодушного хозяина жизни:
 - Ну, я же обещал, что не прикоснусь к тебе даже пальцем…
 - А я- то не обещала! – слегка захмелевшая,  Кая  хохотала от души.

       Они снова проболтали всю ночь. Стас был одним из тех людей, которые умеют расположить к себе с первой секунды. В его обществе было просто невозможно стесняться и подбирать слова. При этом сам он, не взирая, на  свой самодельный  трон, явно чувствовал себя не совсем комфортно. То ли трон ему был маловат, то ли ножки у него были слишком хрупкими, но восседая на нём, Стас  поминутно елозил и поправлял корону.

   Лёжа на диване, Кая неторопливо потягивала своё шампанское и  откровенно разглядывала Стаса. Впервые за много лет, ей не хотелось прятать от него глаз. Ей нравилась его неловкость. Буквально кожей она ощущала исходящий от него животный страх.  И она прекрасно знала, чего он боится.  Они оба очень хорошо помнили свою первую ночь. Стас  боялся снова испытать её равнодушие.
    Привычка побеждать делает нас  слабыми. Человек, приученный к проигрышам, испытав очередную неудачу, быть может, только хмыкнет в ответ… Но только не Стас!  Он привык побеждать – бизнес, женщины…  У его картонного трона, пожалуй была довольно прочная  подставка.  Таких людей всегда очень больно ранят поражения. И это в чём-то роднило его с Олегом. Да, они, пожалуй, во многом были похожи…
      Именно это досадное поражение на любовном поприще  заставило его, спустя столько лет, снова разыскать Каю.  Просто мысль, что по этой земле  ходит, до сих пор не подвластная  ему,  женщина, никак не давала царьку покоя. И в эту минуту  в нём отчаянно боролись два противоположных чувства – жажда власти и страх нового поражения.
    
   Кая знала как минимум двух Стасов.Один из них, Стас – император, имел склонность к  благородству, ему были не чужды  широкие жесты и понятия о чести и достоинстве, хотя и слегка извращённые. Но другой, маленький злобный Стасик, тихонько хихикающий в тёмном прокуренном уголке его души, всё время щекотал его изнутри  пёрышком страха и сомнений.  Своим противный писклявым голоском он нашёптывал Его Величеству  мысли о неустойчивости его трона и заговорах при дворе, заставляя Стаса – императора совершать  всевозможные пакости,  во имя священной цели укрепления  власти.

   И пока Стас – царь страстно мечтал о теле этой странной, так и не покорившейся ему, женщины, пакостник  изо всех сил щекотал его воспоминаниями:  «Смотри на неё! Разве ты не помнишь  унижения, причинённого тебе? Осторожней, Ваше Величество! Эта сука уже давно подпиливает ножки Вашего трона…»

    Но даже не в этой напряжённой внутренней борьбе заключалась основная интрига. Стас не знал, что под маской Снежной королевы, надменной и неприступной,  Кая отчаянно прячет  собственную маленькую Дрянь. И Дрянь эта уже давно и безнадёжно была влюблена в Стаса – пакостника, при этом Царь ей был абсолютно не интересен. Его величественный образ и игра в благородство, и все его смутные извращённые представления о рыцарской чести только навевали на неё скуку. Но маленький подонок внутри Стаса  был ей крайне важен.  Всем существом своим Дрянь тянулась к нему. Она готова была порубить ледяное сердце Снежной Королевы маленькими кубиками только для того, чтобы они могли медленно таять в бокале, зажатом в его руке.

     Стас потушил сигарету и резко поднялся с кресла. Склонившись над Каей, он смотрел ей в глаза так, как не смотрел ещё ни разу. Столько нежности и тепла было в этом взгляде, что Кая на минуту испугалась. Сейчас это был кто-то третий, кто-то, кого она никогда не знала. Не оставляя ей времени на раздумья и не дожидаясь от неё какой-нибудь очередной горькой насмешки, он поднял её на руки и понёс в спальню.  От неожиданности она потеряла дар речи. Его глаза впервые были полны тепла  и какого-то тихого  одиночества.  И ей искренне хотелось верить, что это и есть настоящий Стас – не царь и не подонок… Но человек. Просто человек, способный любить.

    Но уже в следующее  мгновенье взгляд этот снова сделался жёстким и холодным, что-то сверкнуло в нём. И это «что-то», подобное холодной стали бритвы, полоснуло её по сердцу. Казалось, одержимый тысячей бесов, он срывал с неё одежду, его поцелуи были хлёсткими, как пощёчина… И Кая знала, что пощёчины она эти заслужила.  Заслужила своими бесконечными насмешками над  царём, своей непокорностью и неподвластностью. Это не было актом любви, ничего похожего на проявление высших и светлых чувств. Это была давняя многолетняя война, война за власть друг над  другом. И эта финальная битва была замешана не на крови, но  дикой, необузданной страсти, которую они столько лет  старательно комуфлировали в ненависть.

   И он победил. Он, как всегда, победил… Растворяясь в его дыхании, она билась в агонии, впадала в горячку. Жадно хватая губами воздух, она стонала и извивалась, наслаждаясь его властью.  Властью, к которой она подсознательно стремилась, и которой так боялась…



14.


   Кая никак не могла прийти в себя. Случившееся прошлой ночью буквально перевернуло её мир вверх тормашками. Она никак не могла понять, почему эта болезненная страсть к Стасу  никак не даёт ей покоя? Почему она позволила ему победить себя? И, самое удивительное, почему сейчас ей так сладко и так больно быть побеждённой? Она рассматривала синяки на своих запястьях и вспоминала железную  хватку его пальцев. И думала о том, что если бы прошлой ночью Стасу, вдруг, вздумалось  свернуть ей шею, или в припадке горячки, прокусить ей сонную артерию, она бы не сделала абсолютно ничего, чтобы помешать ему. И, вероятно даже с радостью,  подставила бы  шею его зубам.

     Они были такими разными, словно жители разных галактик. Холодный, беспринципный подонок, способный не задумываясь предать друга, поклоняющийся деньгам, как древним идолам, погрязший в роскоши и блуде…
   
        И она – так и не повзрослевшая девочка. Девочка, с бессмысленной мечтой о патефоне…