The Catcher in the Rye

Когда последний раз ты пускал кораблики по воде? Помнишь, как было в детстве – собираешь бумажный кораблик из листочка, вырванного из школьной тетрадки и бежишь к пруду. Это было целое событие, да что там – подвиг! Руки и коленки дрожат, ты волнуешься, ведь мама не знает, что ты один ушел гулять так далеко. А если узнает, будет очень злится. Ты понимаешь все это, а все равно бежишь, - ведь так хочется быть смелым, храбрым, как супергерой из любимых мультфильмов.

А вот ты уже большой мальчик, мама больше не ругается на тебя. Ваши редкие, послеполуденные встречи она не хочет тратить на бессмысленную ругань по пустякам, ненужные советы, которым ты все равно не будешь следовать, бесполезные упреки и нравоучительные наставления. А ты, словно тайно сговорившись с кем-то, всегда рассказываешь ровно половину. Ведь надо щадить ее беспокойное материнское сердце, хотя, если честно, то просто прикрываешь себя, как в детстве, чтобы все думали, что ты хороший и послушный мальчик.

В родительском доме всегда очень тепло, уютно, пронзительно и невыносимо грустно. Мама почему-то не выбрасывает твои старые вещи: вот плюшевый мишка с оторванным ухом, вот желтая машинка, вот ракетки для бадминтона и бесконечные школьные тетрадки. Тебя раздражает эта мамина сентиментальность, бережливость, стремление вцепиться руками-прутьями в прошлое, и не отпускать его. Но все же ты каждый раз долго сидишь и рассматриваешь эти некогда дорогие тебе вещи.
Это как разглядывать школьные полароиды, уже немного поблекшие, пожелтевшие, но от этого еще более ценные. Мама на них молодая, красивая, в нарядных платьях. Папа – высокий, с широкими плечами, держит маму за руку. Иногда ты вспоминаешь его лицо, но с каждым годом образ постепенно затуманивается, оставляя лишь смутное ощущение теплоты и безвозвратности.
Смотришь на эти свои сокровища, а перед тобой мелькают по кругу то добрые глаза твоего щенка, то дождь в тот день, когда папа ушел из дома и не вернулся, то бабушкина герань на старом подоконнике. Ты не раз порывался взять все эти игрушки, выбросить, растоптать, разорвать, так же как и воспоминания – но почему-то не получалось. А сейчас ты давно простил. Ты в самом деле стал большим мальчиком.

Ты все еще помнишь, как ты последний раз пускал кораблики, когда был маленьким? Это ведь было приключением, таким важным, таким нужным. Но ты умолчал, как всегда сказал ровно половину.
В тот последний день ты и увидел ее. Она как-то неожиданнно сидела, свесив ноги, на краю обрыва, такая смешная, с улыбкой до ушей. Ты возмутился и не понял, что она делает в твоем мире, почему она смотрит на твои кораблики, беззастенчиво болтая ногами, да кто она вообще такая.

Ты поднял горсть мелких камешков с земли, бросил в нее, не глядя, убежал и больше не возвращался. Словно игра закончилась.
А потом время пошло. На своей дороге взрослого ты встречал и будешь встречать тысячи красивых и некрасивых, умных и не очень, молчаливых и разговорчивых, непохожих и вроде точь-в-точь, если бы не... И все равно не она.

А моя память совсем не так коротка, как ты сумел убедить себя. Я все помню. И все то, что я когда-либо напишу, я по-прежнему, упорно и постоянно буду посвящать только тебе.

Кто знает, может быть, ты поймешь.
И на краю ржаного поля детства ты больше не заблудишься, не упадешь.