Знаки на камне

Отпуск. Турция.  Еду с женой  на экскурсию  в Хиерополис, - город,   который строился и жил в первом  веке  нашей эры. Города давно нет, он  разрушен землетрясением,  а  на его месте остались редкие фрагменты каменных построек, расчищенных археологами.  Здесь до настоящего времени бьют горячие источники с минеральной водой, наполняя    бассейн Клеопатры, сохранившийся в первозданном виде.

Каскады горячей, насыщенной кальцием  минеральной воды, стекая с горы, окрасили её в белый цвет. Кажется, что склоны покрыты только что выпавшим снегом, ещё мгновение - и они будут разбужены весёлым гомоном ребятишек,  катящихся на санках, тазах, да и просто кубарем, поднимая снежную пыль.
Но склоны Памуккале величественно молчат, храня многовековую тайну,  неведомую нам,  и оттого  ещё более притягательные и завораживающие.

  Жену,  естественно,  потянуло в бассейн, мы там просидели  час,  а затем отправились  к источникам. За полчаса до окончания экскурсии мне  всё же удалось уговорить жену побродить среди каменных останков  бывшего города. 
Я  бывший нумизмат и,  мне казалось, что на такой большой территории я обязательно найду  свою  копеечку на память.  Правда,  здесь  до меня уже не одно тысячелетие всё прибирали, но моя где-то должна быть. Брать и выносить запрещено, но я был возбуждён и запреты на меня уже не действовали. Времени до отъезда оставалось мало,  и я стал лихорадочно переворачивать камни, разгребать исторический мусор. 

Жена назойливо просила сфотографировать её  то у  дерева,  то у декоративного куста, но я только отмахивался. Время поджимало, пора возвращаться, но надо отдать должное  предшественникам  - потрудились до меня на славу  и уже вынесли всё,  что можно было.  Я  был согласен обойтись и без монеты, но нужно было  что-нибудь с автографом оттуда, из древности.  Были,   конечно,  такие предметы, но больно уж  тяжёлые.  Можно сказать,    неподъёмные.  Круглые мраморные опоры, каменные столбы и стены до трёх метров высотой. Словно  издеваясь своей недоступностью, красовались они  своими узорами,  стояли и лежали,  белея на солнце.

В бессилии я опустился у одной из стен. Жена не преминула достать фотоаппарат и начала съемку. Ну, всё, пусто. Придётся ещё раз приезжать на следующий год.  С неохотой стал  подниматься и почувствовал, как будто меня кто то тронул за спину.  Я обернулся:    из стены выступал небольшой,  плоский,   со спичечный коробок камень. Рука потянулась к нему,  и он недолго прощался со стеной.   Удобно лёг в руку, а щель в стене заполнилась осыпавшейся крошкой.  Было чувство, что камень ждал меня, а стена уже давно смирилась с его потерей.   И, о чудо, - я увидел на камне знаки. Это было,  как письмо из прошлого,  и оно ждало меня два тысячелетия.  Дальше всё происходило, как в тумане.  Ясность мысли вернулась, когда я очутился со своей находкой в гостинице...

…Мастер дремал,  прикрыв  глаза. Руки привычно выполняли доведённые до автоматизма движения. Левая рука крепко сжимала керн, а правая,  зажав в руке небольшой молоток,  ударяла по нему.  В памяти мастера был  затейливый рельеф.  И кусочек за кусочком, сверяясь с памятью, он удалял всё лишнее.  Юноша, отданный ему в ученики,   точил инструменты, которые мастер менял очень часто.  Рядом другой подмастерье готовил камень:  очищал от земли, срубал наросты, подгонял под  грубый шаблон. Надсмотрщик, наблюдавший за работой,  отошёл на другой конец стены и разговорился с напарником.  Мастера не боялись его  зычного покрикивания и взмахов палки.

Они знали, что надсмотрщикам запрещено калечить мастеров, иначе они сами попадали на  тяжёлую работку в каменоломню.  А как ударить, чтобы не покалечить, умели не все, вот и боялись. Зато отыгрывались за непослушание мастера на его учениках.  Город строился для богатых, и мастера отбирались со всей империи,  и только самые лучшие, ими следовало дорожить. Помощники у  мастера  были  послушные,  и он берёг их от палок надсмотрщика.
Надо сказать, что все мастера работали хорошо,  потому что не умели плохо. И редки были случаи, когда из-за ошибок разбирали уже построенную стену. 
 
Мастер задумался о своей жизни.  Звали его Леонидом и привезли его из Спарты. Где он родился,  кто его родители, -   Леонид не помнил, а сколько знал себя, всегда работал с камнем, начав с  ученика  камнетёса  у строгого и крикливого мастера.
Ему попадало и от мастера, и от надсмотрщика,  и даже от таких же рабов, как и он, но физически здоровее. Работал он на таких землях, где летом стояла жара,  многие падали без памяти.  Упавших оттаскивали в тень, обливали морской водой, гнали палками снова на работу. Зимой же  редко,  кто из подмастерьев ходил не обмороженный.

Его ученикам сегодня  повезло.  Здесь хорошо. Работают все  под большим навесом, покрытом пальмовыми листьями. Правда,  это забота не о рабочих, а о той стене, которую они возводят. Раствор,  которым скрепляют кладку,  должен застывать медленно, солнце не должно его высушивать.  Стену часто поливают водой, при этом попадает и работающим, а в жару от мокрой стены исходит прохлада. Воду для полива берут в больших котлованах,  вырытых тут же на стройке. Вода пресная,  и после полива стена покрывается мелкими пузырьками.  Леонид  любил наблюдать,  как  они,  высыхая на солнце,  лопаются,  разлетаясь радугой брызг.

Сегодня был прекрасный,  солнечный день и мастер начал мечтать.  Дом,  который он строил,  скоро будет готов, и,  если он понравится хозяину, то мастеру обещали подарить женщину  и дать место за крепостной стеной для строительства собственного жилья. Правда,  работать он будет по прежнему на стройке, но ночевать  уже дома. Жизнь в доме немного пугала своей неизвестностью. Как они поладят с женой?  Первое время придётся жить под навесом, пока он что-нибудь соорудит.

Но сейчас это меньше всего его волновало.   У них обязательно будут дети,  и первый - мальчик. В груди тревожно и радостно забилось сердце.
Мастер вскрикнул, инструмент соскочил с плоского, тонкого каменного кусочка,  который свободно помещался в руке. На  поверхности остался ровный след.  Мастер  осмотрел его и вставил между двумя огромными камнями.  Всё,  готово, осталось только нанести на поверхность раствор. Леонид  посмотрел на черту на камне,  и ему вспомнились уроки    крикливого мастера.  На песке после работы он подолгу вычерчивал крестики. Это были первые его знаки,  и он запомнил их на всю жизнь. Сейчас он уже грамотный, сам обучает, но всегда уроки начинает с этих крестов.  Леонид резцом  аккуратно пересёк линию на камне. Затем зачем то высек рядом ещё один крестик, немного полюбовался, смочил в растворе и заложил в подготовленное место.

Подошёл надсмотрщик, ткнул палкой в только что положенный, но вписавшийся в монолит кусочек, остался доволен и пошёл на другой конец стены.
Мастер вытер влажной тряпкой руки и лицо и,  прежде чем приступать к обработке следующего камня, вернулся к мечтам о своём доме. У него будет сын, и будет похож на него.  Он научит мальчика всему тому, что сам умеет.   И вырастет сын  высоким и стройным и,  если повезёт,  его возьмут в поход покорять и завоёвывать новые земли.  Сам Леонид был худощав и маленького роста, он не годился в легионеры, но сын…  Из  похода сын вернётся богатым и привезёт много рабов. Женится и  построит себе дом в этом городе,  и возьмёт отца жить к себе…
 
- Долго будешь сидеть? Пора работать. – Раздался голос надсмотрщика за спиной. Умел же незаметно подкрадываться.
- Успокойся. Уже работаю.
- Ты поторопись. Завтра приезжает хозяин.
Мастер взял подготовленный учеником камень, склонился над ним, зачем то погладил  и,  беззвучно шевеля губами,  аккуратно застучал молоточком по керну.  И в его стуке слышалось  « дом, дом, дом…»
               
Проснулся я  в приподнятом настроении. На календаре среда,  и до Нового года ещё шагать и шагать.  Но чувствую, что сегодня должно произойти  что то приятное и важное.  Взял камень со стола и положил его на ладонь. На бирюзовом фоне проступали,  как вены на руке,  желтоватые знаки « ХХ». Сегодня они выглядели как-то торжественно,  словно собрались на важную встречу.

Аккуратно кончиками пальцев погладил камень и ощутил лёгкое покалывание.  Сжал в руке,  и камень ответил мне теплом,  какое бывает,  когда встречаешь старого друга,  с которым долго не виделись.  Я почувствовал твёрдую шероховатую руку мастера, представил его приветливое,  тёмное от загара лицо и улыбающиеся - чуть с хитринкой  глаза.

Рукопожатие через тысячелетие. Захотелось перенестись в его время и присесть на россыпи камней и поговорить или просто посидеть рядом и помолчать.
Я получил сегодня  что то важное и дорогое, ещё до конца не осознанное, но оно уже было со мной. И хорошее настроение долго не покидало меня.   В такие минуты задумываешься о счастье. Что оно для меня?

Гордость за сына и дочь,  радость появлению внуков, и чуточку времени  позаниматься любимым делом. Может,  счастье это  то, что мы живём?  Наверное,   у  каждого оно своё. А плата за счастье?
Может быть, это просто надо сегодня проснуться…
А с недавнего времени стал замечать, что знаки стали бледнеть и временами пропадать. Может это камень загрустил о своей стене и как она там без него. И  твёрдо решил, что  при следующей поездки вернуть его на место и поискать свою копеечку.
Как всё таки наш мир хрупок, где камни и те умеют грустить и скучать.