Генка и Макар

Эта байка стоит особняком среди других. Во-первых, она написана не мною, а студентом ЛГУ В.Ярославцевым. Во-вторых, здесь описано время, когда я еще не был антеннщиком, а был второкурсником ЛИАПа. Опубликовать ее я решил в память об авторе, ныне покойном Валерии Ярославцеве. Желающие узнать о нем побольше могут обратиться в Красноярское отделение журналистов, наиболее известное его произведение “Исчезнувшие во льдах”.

Он приезжал с карьера веселый или мрачный, в зависимости от того, в каком состоянии был его “Макар”. Он возил из карьера бутовый камень, до зарезу  нужный на строительстве кошары, которую студенческий отряд из ЛИАПа сооружал в совхозе “Молодая гвардия”. Его старенький ЗИЛ, ласково окрещенный “Макаром” подъезжал, старчески дребезжа всеми частями и надрывно воя выбивающимся из сил мотором.

Генка отпускал педаль тормоза, сжатый воздух с шипением ударял в землю, и казалось – это “Макар” вздыхает тяжело и хрипло, жалуясь на свою судьбу.

Генка вылезал из кабины сгорбившись от долгого сидения за баранкой. Он был чумазый – от постоянного копания в моторе. У него были полусогнутые пальцы – от баранки. Пальцы были сбитыми – от ключей и гаек и почерневшими – от въевшегося в них масла. У него были немного прищуренные глаза – от дальней дороги и потемнешее лицо от солнца, дождя и ветра.

Пока мы разгружали машину, Генка, если все было в порядке, подливал воды и масла, обстукивал каблуками шины и протирал ветровое стекло, забрызганное грязью. Потом он снова уезжал на карьер за сотню километров.

Если же “Макар” приходил из рейса в таком состоянии, что “дальше было ехать некуда” (что чаще всего и случалось), Генка доставал инструменты и, чертыхаясь, лез под капот или кузов в зависимости от поломки.

Он часами ковырялся в моторе, регулировал сцепление, тормоза, рулевое управление, разбирал карбюратор, коробку передач,задний мост, блок цилиндров, перебирал рессоры, чинил электрооборудование, паял радиатор и…

В общем, не было у “Макара” такой гаечки, которую бы Генка не отвернул и не завернул по нескольку раз. В студенческой автоколонне было много “гробов”, но Генке достался всем гробам гроб. Но один раз даже его терпению пришел конец: промаявшись два дня с застучавшим на всю степь цилиндром, он всем желающим показывал шатун с искореженным вкладышем, потому что гайки крепления даже не были зашплинтованы.

Кровожадно ухмыляясь, он рассказывал, что по возвращении в Питер он найдет на Ленинградском авторемонтном заводе №1 этого бракодела и устроит ему веселую жизнь. К слову, этот завод находился на Московском проспекте недалеко от улицы Гастелло, где находилось общежитие ЛИАПа.

Нехватало запчастей и инструментов, выручали армейская закалка и опыт. Генка разбирал и собирал своего “Макара” и даже заранее знал – в каком месте что отвалится. И “Макар” продолжал ездить вопреки всем законам физики. Местные шоферы, бывало, спрашивали:- Как ты ездишь на такой развалюхе? – Так и езжу – говорил в ответ Генка – на соплях и проволочках.-

Если поломка была уж очень серьезной, Генка со своим ЗИЛом перебирался в районный центр – Кзыл-Ту, где размещалась автобаза. Там он целыми днями торчал в гараже, не доверяя своего “Макара” местным слесарям, а может они просто не знали,как оживить этот раритет. Но, по крайней мере, Генка хоть отсыпался за это время в общежитии автобазы, где над дверью красовалась гордая надпись “Отель-моторс”.
,
Потом он снова возвращался в стройотряд и, подъезжая, громко сигналил. Не торопясь вылезал из кабины и здоровался со всеми. -Гена, как “Макар” себя чувствует?-
-В порядке – отвечал он и уезжал в очередную ходку на карьер. Обычно он уезжал очень рано, когда не было одуряющей жары под сорок пять градусов.

Люди такую жару еще выдерживали, но техника отказывала. ЗИЛы (и не только “Макар”) кипели днем, как самовары. Прилично себя на жаре вели УралЗиСы, их ласково называли “Захарами”, но у них и грузоподъемность была поменьше. Поэтому Генка любил утренние и вечерние часы, и даже ночью было ездить приятней, но в темноте был риск влететь в заброшенный шурф, которых во множестве по степи нарыли геологи.

В конце месяца мастер подводил итоги и удивленно замечал – “Опять у Черепенина больше всего тонн перевезено, и как только успевает?” А ближе к сентябрю, когда уже нужно было собираться в Питер, прошел слух, что шоферов оставляют еще на месяц – на уборку урожая.
А урожай в 1964 году на целине выдался отменным, не успевали от комбайнов отвозить.

Гена на своем “Макаре” уехал в райцентр и вернулся уже в разгар праздника, который устроило совхозное начальство для отъезжающих студентов. Новенький ЗИЛ, сверкающий свежей краской, подкатил прямо к столовой и сияющий Генка выбрался из кабины:”Не узнаете что ли?”
С этими словами он показал на ветровое стекло, где под традиционной эмблемой студенческой автоколонны гордо выделялась белая надпись “Макар”. -”Вот у меня какой красавец, жаль – только месяц на нем придется поработать!”