Трудом и умом

Трудом и умом
14 ноября 2000 года
Не грех мне начать рассказы о скромных людях, кто упорным трудом и природным умом снискал огромное уважение людей, живущих не только рядом с ними, а широко вокруг, с самых близких и дорогих мне людей – моих родителей. Всем, чего достиг я в жизни, в первую и главную очередь обязан им, моим дорогим отцу Максиму Прокопьевичу  и матери Капитолине Анфимовне. Они родились в начале XX века, отец в 1910, а мать в 1912 году, и, значит, застали и пережили Первую мировую, Октябрьскую революцию, гражданскую, финскую и Отечественную войны. В двух последних войнах отец был участником, но вышел из них без единой царапины, перенес только контузию. На глазах отца прошли коллективизация и раскулачивание крестьян, а в жизни – путь от лучины до электричества, радио, холодильника и телевизора в доме.
Так случилось, что главой хозяйства наш отец стал в восемь лет при живом отце, который прилежания к ведению крестьянского хозяйства не имел и уезжал на север рыбачить. Дома упоминалось место Сайда-Губа. Так что с этого времени на отца легли все заботы о том, когда и как пахать и сеять, косить и возить, воспитывать брата и сестер младше себя.
Говорят, хорошо жить там, где родился. Наши родители этому правилу не изменяли. Только в силу вынужденной причины – ухода на войну – покидал отец свой дом, а в остальное время они прожили в родной деревне. Раньше жен сыновьям чаще выбирали родители с учетом хозяйственной целесообразности. У наших родителей не так было. Приятель отца, Федор Райков, задумав сам жениться, предложил ему: ты, мол, Максим, возьми мою сестру Августу, а мне отдай свою сестру Марию. Марию-то ему отдали, а вот Максим в жены не Августу, а Капитолину взял, тоже Райкову, но из другой семьи. Когда мы подросли, решили найти свидетельство о браке  родителей. Оказалось, они зарегистрировались в 1933 году и прожили вместе 63 года.
Крестьянский уклад в деревне и после Октябрьской революции долгое время не менялся, вплоть до начала коллективизации, которую в деревне восприняли без восторга. В самом деле, легко ли расстаться с личным скотом, инвентарем, запасами зерна и кормов и сделать их общими, ведь все это наживалось неимоверно тяжелым трудом.
В деревне было одно раскулаченное хозяйство – Григория Райкова. Так в этом хозяйстве, со слов родителей, работали неимоверно напряженно. В пору сенокоса хозяин объявлял сбор на обед, но никто не садился на землю, все присаживались на корточки и ели, что бог послал. В таком положении долго не засидишься. А когда садилось летнее солнце, жену отправляли домой раньше остальных топить баню и доить коров. Заметьте, не корову, а коров. Беднота так не работала. Родительское хозяйство подпадало под середняцкое, но наемного труда не использовало, поэтому с ними обошлись дополнительным обложением налогами.
Ликвидация неграмотности оборачивалась для взрослых уже людей отнюдь не романтической стороной. После работы нужно было идти от семьи в другую деревню в ликбез. Мать говаривала, что их гоняли туда по две зимы. И небезуспешно. Читать, немного писать и устному счету их научили неплохо. Причем у матери заметен был гуманитарный уклон, у отца – тяга к точным наукам. Мать знала и рассказывала нам много песен, бывальщин, стихов. Один стих я помню с детства, мать читала нам в военные зимы, и я теперь читаю его своим внукам: «Мы читаем по складам, понимаем понемногу, а считать-то вот у нас не хватает сметки, арифметика для нас хуже горькой редьки». Смеются архаровцы.
Мать выносила и рожала полтора десятка раз, рожала в поле и на покосе, где приведется, отпусков по родам не использовала, да их и не полагалось. За воспитание девятерых детей награждена тремя степенями «Материнской славы», матерью-героиней не стала, девочка Вера умерла на первом году жизни. Лет до восьмидесяти мать не знала покоя, находила себе занятие, пряла шерсть, вязала носки и варежки, ткала половики, шила и штопала, пекла и варила, не знала лекарств и очков. Зрение отказало ей только в самом конце жизни.
У отца образование считалось два класса. Но это не мешало ему руководить четыре года колхозом в послевоенный период , в совершенстве освоить столярное и плотницкое дело, стать мастером, признанным за пределами Явенги. Работал отец только ручным инструментом, им же самим сделанным – рубанками, фуганками, отборниками, калевками, рейсмусом и другими приспособлениями. Но сделанные отцом комоды, трюмо, стулья, диваны, шкафы, оконные рамы и рамки для портретов и фотографий стоят во многих домах и у меня десятки лет, не утрачивая качества и прочности. Сделанная им закладка фундаментов под жилые дома и производственные помещения поражала точностью инженерного расчета, и ни разу не выявилось просчетов. Не раз поправлял он специалистов с их точными приборами.
Не получив сами образования, оставаясь по сути безграмотными, постигая все в жизни природным даром, родители учили своих детей. Только старшая дочь Валентина получила семилетнее образование, четверо – высшее и еще четверо – среднее специальное. Редко в таких больших семьях так заботились об образовании детей.
Родители потому и прожили долгую и счастливую жизнь, окруженную заботой всех их детей и внуков, не познав оскорблений, унижения и нужды в старости, что всю свою жизнь они делали добро людям, получая взамен любовь, авторитет и уважение всех, кто знал их. Они знали и ласкали 13 внуков и внучек, десяток правнуков. Подрастает их внук Максим Хватов от младшего сына. Род, уходящий корнями вглубь веков, живет и разрастается, помня, кому все мы обязаны.