Якушевские аномалии

5 апреля 2000 года
Деревня Якушевская в Вожегодском районе одна. Располагается она в 4 километрах от железнодорожной станции Явенга, к западу от нее.
Краеведческий альманах «Вожега», выпущенный к ее столетию в 1995 году, в этнографических описаниях А.А.Шустикова деревню Якушевскую не упоминает. Хотя в списках помещиков Вельского уезда Вологодской губернии 1820- начала 1830 годов во владениях Цвиленевых Екатерины Ивановны и ее дочери Софьи Петровны есть указание, что в деревне Якушевская им принадлежало 36 душ мужского пола. Еще дважды в таблице владельческих деревень те же сведения о владениях Цвиленевых, деревня названа Якушева – Якушевская. Второе упоминание в этой таблице Якушевская-Якушиха-Якуша упоминается за владельцами 13 душ мужского пола за Брос-Базилевскими ( на 1825 год) Киселевыми П.С. и М.С., Озерова.  Скудные сведения. Когда появилась деревня и кто ее первые поселенцы, мы вряд ли теперь узнаем. В воспоминаниях родителей никогда не упоминались имена помещиков, владевших деревней.
В альманахе «Вожега» описывается приход Зубовской волости Дягилевы горы. В этот приход входила и Якушевская. Со слов моей матери, в церкви в Дягилевых горах был крещен и я. В описаниях А.А.Шустикова в Дягилевых горах упоминается о пяти деревнях и сельце Кузьминское, все стоят на высоких горах. Бывал я там много раз. Высоких гор, конечно, нет, и деревень только четыре, о сельце упоминания нет нигде.
Но вернемся к Якушевской…
Со стороны Явенги в деревню можно войти по двум дорогам: пешеходной, через труднопроходимое заболоченное чищенье, с выходом к реке Явенге со стороны деревень Костылиха – Окуловская, и по грунтовой дороге, через Костылевский бор, ранее трудно проезжей, теперь заново построенной, грунтовой дороге. На подходах к деревне по обеим дорогам и признаков нет о подъеме вверх. А когда выйдешь на край поля от Костылихи, окажется – сама Якушевская стоит на высокой горе, а со стороны Окуловской  горы и вовсе внушительны. Огромная впадина, шириной до полкилометра и глубиной с вершин гор от Окуловской и Якушевской более сотни метров, особенно впечатляет со стороны Окуловской. Крутизна берегов начинается за полкилометра до Якушевской и заканчивается за Костылихой и Сенкинской, буквально сходясь на нет. Перед Якушевской образует глубокий каньон, по дну которого, неимоверно извиваясь, протекает речка Явенга, давшая название железнодорожной станции. Речка невелика, летом сплошные перекаты, очень каменистые. Особенно много камней на участке перед Якушевской. А около деревни Сенкинская в Явенгу впадает еще меньшая речка Камешница. Вот уж где камней! Есть и довольно большие. Дно Камешницы сплошь состоит из черных камней. На Камешнице в послевоенный период построили водяную мельницу, но вешняя вода быстро проходила, дожди ее мало подпитывали, летом речка почти пересыхала, и мельница останавливалась. Решили тогда пустить воду за Камешницу из озера Озерского. Оно на север от Якушевской километрах в двух. Вокруг озера ягодное болото, с морошкой, голубикой да клюквой. Озеро почти круглое, метров 700 в диаметре. Канаву из озера прорыли, только озеро, видимо, оказалось ниже деревень и помощи мельнице не оказало. Раньше озеро богато было карасями и очень помогло жителям в голодный послевоенный период. Во время нереста карась близко подходил к берегу, тут его и успевали ловить простыми бреднями. Со сложными и большими орудиями в озеро не войдешь. Дно озера засорено упавшими соснами, веками не сгнивающими в воде. В озеро Озерское ни одна речка не впадает и не вытекает из него, но воды окружающего болота, видимо, дали начало маленькой речке с тем же названием – Озерская. Она не пересыхает даже в самое жаркое лето и обеспечивает холодной и вкусной водой всех, кто находит и использует покосы в старых делянках бывшего Февральского лесопункта среди лесов лесоучастка Якушевская дача. От названия озера пошло название и лесного урочища – Озерское. Речка Озерская разделяет и владения лесами. На левом берегу – леса колхозные, на правом до самой границы с Архангельской области – государственные. Там тайга первозданная была. А километрах в пяти от речки, вглубь тайги, есть еще одно место, известное жителям Якушевской. Это Горушка-Побрякушка. Кто доходил до нее, непременно испытывал: брал палку покрепче и что есть силы ударял о землю. И земля гулко отзывалась. От того и название пошло – Побрякушка. А отчего – никто не знает. Может, залежи полезные сокрыты. Бог знает. На левом берегу речки Явенги под самой деревней Якушевская еще одна аномалия. Здесь, на площади в несколько гектаров, берег сплошь покрыт камнями, размеры некоторых достигали в поперечнике метров двух, а насколько они заглублены в землю, никто не пытался узнать. Место так и зовется – Каменик. Было это любимое место для наших детских забав. Вересовые кусты, которые росли между камнями, годились для разведения костров, где варили и пекли картошку. Бояться распространения огня было нечего, кругом ведь одни камни. Вероятно, это геологический срез ледникового происхождения, но ученые, видимо, здесь не бывали, место не изучено.
Правый берег речки Явенги на всем протяжении не широк, там мало сенокосов. На узкой полосе, метров до ста, раньше пытались косить, но близость леса и сырые берега привели к запустению покосов. Узкая полоса покосов круто переходит в лесистый склон, сплошь покрытый хвойным и лиственным лесом. Напротив Якушевской лес называется Харапиха. Весной и летом лес бывает зеленым, а осенью весь в разноцветье желтых берез, красных осин и зеленых елок. Но место не грибное. Из Якушевской туда ни за чем не ходят. С открытием охотничьего сезона выстрелы там раздаются часто, как перекликаются. Но далеко за пределами самой Явенги знают еще одну достопримечательность Якушевской. Там, на правом берегу Явенги, как раз напротив середины деревни Якушевской, на расстоянии метров двухсот, там, где невыкашиваемый берег смыкается с лесом, есть ключ, по месту нахождения и зовется Хараповским. Говорят, вода в нем обладает чудодейственной силой. Кто верит и испробовал, говорят, помогает от многих недугов. Но исследований воды, вероятно, не проводилось, молва народная сильней официальных заключений, так что пусть пользуются на здоровье.
Воспоминания раннего детства у меня связаны с тем, что в центре Якушевской стояла небольшая, но очень аккуратная, добротно сделанная, красиво опушенная, с некоторыми элементами отделки и выкрашенная белой краской часовня. Ни в одной из деревень в округе часовен не было вообще. Когда в ней проходила последняя служба, неизвестно. В конце войны или чуть позже иконы и другую утварь разнесли по домам. Никто ничем не распоряжался. В военные годы в часовне еще собирались колхозники для обсуждения своих дел, потом доступ туда стал всеобщим. Вокруг часовни была хорошая, поросшая ровной травой территория, и мы, ребятишки, с удовольствием около нее играли, а потом обшивка снизу до самого верха была изрезана перочинными ножами. В летнее время около часовни всегда собиралась молодежь, а в деревенские праздники тут шло бурное гулянье, случались и пьяные драки, так что часовня повидала немало. Когда построили под горой ферму, часовню перевезли туда и сделали из нее водогрейку. Пережила она это унижение достойно, пережила и саму ферму, теперь стала приличной зимовкой, и далеко не все в деревне теперь знают ее судьбу. А как бы она украшала деревню в ее первозданном виде теперь. Да что тут говорить – Бог нам судья!
А зимой, когда трещали морозы, к святкам, недалеко от часовни ставили круговые качели по типу современного колеса обозрения, с четырьмя двухместными деревянными беседками, так что сразу восемь человек поочередно подымались вверх на высоту до десяти метров и опускались, оглашая деревню визгом и воплями от страха высоты и скорости вращения. Для нас, ребят, это было огромное удовольствие, в других деревнях таких качелей не устраивали. Потом взрослого населения в деревне становилось все меньше, заниматься этим стало некому, хотя оборудование еще долго хранилось в сараях жителей.
Но, пожалуй, главная достопримечательность Якушевской и тоже аномалия – замечательные и редкие имена ее жителей. Есть и в других деревнях редкие и необычные имена, но в Якушевской их больше всех. За этими именами реальные люди, мои односельчане, судьбы которых совсем обычные.
Убедитесь в этом, следуя из дома в дом.
Моя мама Капитолина Анфимовна родилась и прожила всю жизнь в родной деревне. Ее отец Анфим Галактионович и мать Устинья Васильевна Райковы имели большую семью. Кроме моей матери у них были дочери Павла, Феноила, Евстолья, сыновья Рафаил, Симон, Севастьян. У деда была сестра Аримея. Отец мой, Максим Прокопьевич, и мама в Якушевской стали обладателями самой большой семьи. Нас выжило девятеро, а рожала мама не менее пятнадцати раз. В предвоенные годы появлялся у нас братик Сократ, но жил он недолго. Есть сестра Роза. Остальные имена совсем обычные. Рядом с домом деда Анфима стоял двухэтажный дом брата бабушки Устиньи Евграфа. Они с женой его Харитоньей нарожали сыновей и дочерей с именами Сергей, Серапион, Сивер, Купина, Руфина. У всех их дети с обычными именами, кроме сына Руфины, моего ровесника и друга детства. Его звали Философ. Мы его звали Филоско. В семье Болотовых была Ульяна, в деревне их было даже две. У Петуховых одну из дочерей назвали Анелья. Рядом с нашим домом стоял хороший дом фасадом на деревню и не в общем порядке, а как бы поперек деревни, и жили в нем старые холостяки, брат с сестрой Александр Филимонович и его сестра Степанида. Чуть в стороне от общего порядка домов стоит и теперь еще большой пятистенок. Там живет мой дядька Рафаил. Его первая жена Фаина Ефимовна нарожала дядьке восьмерых детей и вскоре умерла. Добрейшей души была женщина. За этим домом, помнится, стоял маленький домик, в котором жил одинокий старик Аристарх. Больше о нем ничего и не знаю. Опять возвращаюсь в общий порядок домов. У второй семьи Петуховых мать была Трефена. Их соседи, Болотов Ириней и Ефросинья, дали детям современные и обычные имена, кроме одного, его звали Арсений. У Болотова Григория, жены его не помню, сын был Рустик, а дочь – Нонна. В семье моей тети Марии старшего сына назвали Ян. К дому тети Марии и мужа ее Федора вплотную примыкала маленькая, но очень аккуратная зимовка. В ней жила одинокая, высокая, очень статная пожилая женщина, как мне кажется, недеревенского воспитания. Говорили, что муж ее был офицер, а когда погиб и на чьей стороне воевал, неизвестно. Эту гордую и независимую женщину звали Алефтина. В колхоз она не вступала, была единственной в деревне, кто вел единоличное хозяйство. Перед самой своей кончиной она пришла к моему отцу и попросила сделать, когда помрет, как тогда называли, домовину и похоронить ее. Рассчитываться у нее было нечем и она отдала отцу хороший, из мягкой черной кожи бумажник со словами, что «никогда не будешь ходить в люди занимать деньги». Так оно и вышло. Имея самую большую семью в округе, родители прожили долгую жизнь – небогато, но никогда не занимали в долг. Напротив дома Алефтины, у Райковых Августы и Михаила в предвоенные годы появился сын с именем Неон. Правда, прожил он недолго. В семье Титовых младшую дочь назвали Инна. Она и теперь живет в своей деревне. Левый порядок деревни заканчивался домом Райкова Василия Васильевича. Его четвертую жену, прежние умирали, звали Фелицада. От которой-то из жен были у Василия Васильевича дети Хареза, Августа и Арсений. Правый порядок деревни (в деревне называли – порядовок) завершал дом опять же Болотовых, Павла и Устиньи. Одного из сыновей назвали Клавдий. Ближе всех к краю горы, на которой стоит Якушевская, стоял высокий и красивый, выкрашенный в желтый цвет, дом Ефрема. Был у них еще Даниил, брат или сын, не знаю. Судьба их неизвестна. Дом после войны продали, родственников не осталось. У тети моей по матери, Павлы, одну из дочерей назвали Рая. Недалеко от нашего дома стояла крохотная избенка, низкая, задымленная. Жила в ней старушка Матрена, в деревне все ее звали нянька. Чуть впереди ее хижины стоял тоже очень неказистый дом с не покрытой над коридором крышей. Печь в доме топилась по-черному. А жили в нем Андрей Ильич и Татьяна. Сам Андрей Ильич Скороходов был участник революции, и я помню его восторженные воспоминания о Троцком, о том, какой у него был большой портфель. Был у них сын Гурий, который после войны остался жить где-то под Москвой.
Я мог кого-то забыть, пропустить. Деревня перед войной была большая, детей у всех было много. Пусть меня простят за это земляки, а вспомнят – пусть напишут. Общими силами напишем историю деревни, хотя бы в именах.
Откуда брались не совсем обычные имена и что они означали, объяснить не берусь. Все они принадлежат людям, родившимся в конце девятнадцатого и начале двадцатого века, не далее сорокового года. Возможно, инициатива наречения принадлежала священнику при крещении, возможно, кто-то из жителей деревни подсказывал такие, не совсем обычные имена.
Я рассказал здесь о некоторых особенностях природы, окружающей мою родную деревню Якушевскую, о земляках с необычными для северной русской деревни именами.
В свое время исходил и изъездил я Вожегодский район вдоль и поперек, неплохо знаю Тотемский и Харовский районы. Мне есть что и с чем сравнивать. В других местах я этих особенностей не замечал, поэтому и решил рассказать об этих, пусть незначительных и невыдающихся, но все же аномальных особенностях. Это ведь и есть наша малая родина – Россия.