Ерцево поселок хлебный

29 августа 2002 года
Мать обошла полдеревни, собирая взаймы, у кого сколько, яйца. Оказалось только полтора десятка. Мы с ребятами решили сегодня ехать в Ерцево за хлебом. Повидались все друг с другом, уточняя расписание поездов и во сколько будем выходить из деревни. Собиралось нас по шесть-семь парней и девчонок. Яички для продажи мать укладывала в корзину, а для купленного хлеба брали самодельные вещевые мешки. В обычный холщовый мешок в углы вставляли небольшие картофелины и обвязывали вокруг них веревочкой, образовавшуюся петлю научились завязывать вокруг горловины мешка. Нести нагруженный хлебом мешок было удобно и легко.
На лавах через речку Явенгу Гена Болотов упал и половину яиц разбил. Сидит он и плачет, что не с чем теперь ему ехать. Решили вымыть оставшиеся неразбитые яйца, запачканные растекшейся яичной массой, и ехать с тем, что осталось, дали ему все по одному яйцу из своих корзин.
Поезд прибывал около двух часов дня. Мы для посадки переходили на другую сторону от вокзала, билеты не покупали: тратиться еще на билеты! Усаживались по двое и трое на выступающие подножки вагона. Пока поезд стоял, дверь в вагон не открывали, проводники могли запросто прогнать нас. Если дверь вагона была не заперта на ключ, ее открывали на ходу поезда и входили в тамбур вагона, там было теплее.
Поезд до Ерцева шел около получаса. Еще дома договаривались, кто с кем пойдет продавать яички, и какую цену первоначально будем просить за десяток. Расположение улиц мы уже знали, ездили каждую неделю, было бы с чем. Куры не успевали нести яйца нам для продажи, а денег дома не было. Стучишь в дверь квартиры или звонишь, у кого были звонки:
– Хозяйка, купите яичек, у меня свежие и вон какие крупные.
– Почем, мальчик?
– Пятнадцать рублей.
– Нет, не надо, дорого.
Если отказывались купить за эту цену уже в нескольких домах, делать нечего, приходилось цену сбавлять. Но иногда продавали и по этой цене. Крупные яички бывали не у всех, но что свежие – это точно. Полтора-два десятка накапливали за неделю.
Продав яички, довольные выручкой, бегом стучим голыми пятками по центральной улице, застеленной деревянными брусьями, или по дощатым мосткам к магазину. Надо успеть занять очередь к его открытию. Там всегда собиралось много народу.
Врываемся в открывшийся магазин и устремляемся к прилавку, но все друг за другом не встаем. Уже знали, что в одни руки продавала не больше двух буханок ржаного хлеба, иногда требовалось купить крупы, овсянки или пшена. К стоявшему в очереди впереди пристраивались еще двое и просили хлеба на троих, потом подходила очередь следующего, и к нему опять пристраивались несколько человек. Потом занимали очередь еще раз, и все повторялось. Иногда продавцы отказывали нам, и тогда перебегали в магазин около стадиона «Динамо».
Часам к семи вечера деньги были потрачены, все, что требовалось, куплено. Нет, не все. Еще надо купить себе на ужин сто граммов яблочного повидла. Продавец брала маленький клочок грубой синеватой оберточной бумаги и бросала на нее ложку повидла. Если оказывалось больше, она, отделяя, размазывала по бумаге еще больше.
Ждем прибытия обратного поезда около вокзала или в самом вокзале. Тут уж нам никто не мешает поесть вдосталь хлеба с повидлом. Но расписание поездов составляли не для нас. Иногда приходилось ждать поезда долго, даже до утра, а на улице становилось прохладно. Тогда всей ватагой отправлялись к моей тете Фаине, узкая комнатка которой была почти рядом с вокзалом, и там укладывались спать на полу, занимая все свободное место. Она никому не отказывала и поэтому редкую ночь оставалась без ночлежников.
Если учитывали и тогда потребление хлеба на одного человека, то в Ерцеве этот показатель был, видимо, большим. Ведь только жители явенгских деревень вывозили тогда ежедневно сотни килограммов. А в самой Явенге и даже в райцентре Вожеге хлебом нас не снабжали. Вначале были карточки на хлеб, а их у нас не было. Когда карточки отменили – его тоже продавали только местным рабочим. А вот Ерцево было для нас поселком хлебным.
Потом стало в достатке соленой и свежей трески. Огромные по длине и толстые рыбины, засоленные в бочках и замороженные, стоили дешево, что было по нашим финансам. На те же деньги от продажи яиц мы закупали кроме хлеба и круп теперь и рыбу. Особенно ценили соленую треску. Нарезанные дома ломтики рыбы складывали в блюдо, заливали горячим кипятком из самовара и сразу же ели. От куска дольками отрывали рыбу, прихлебывая ложкой из блюда соленый отвар. Где теперь та знаменитая крупная и мягкая архангельская треска? Ни у кого нет ответа, но не все же мы тогда съели. Должна где-то быть! А Ерцево, хотя ныне переживает далеко не лучшие времена, живет в наших воспоминаниях, и мы благодарны ему за щедрую помощь.