Мировые войны на Саракше I

© Удоевский Беспризорник






МИРОВЫЕ ВОЙНЫ НА САРАКШЕ
Краткая история и предыстория Вторжения





С историей дело обстояло неважно. Гай имел из нее лишь отрывочные сведения, и серьезных книг у него не было. В городской библиотеке серьезных книг не оказалось тоже. Но можно было понять, что приютившая Максима страна была раньше значительно обширней и владела огромным количеством заморских колоний, из-за которых и вспыхнула разрушительная война с ныне забытыми соседними государствами. Война эта охватила весь мир, погибли миллионы и миллионы, были разрушены тысячи городов, десятки больших и малых государств были сметены с лица земли, в мире и стране воцарился хаос. Наступили дни жестокого голода и эпидемий. Попытки народных восстаний кучка эксплуататоров подавляла ядерными зарядами. Страна и мир шли к гибели. Положение было спасено Огненосными Творцами. Судя по всему, это была анонимная группа молодых офицеров генерального штаба, которые в один прекрасный день, располагая всего двумя дивизиями, очень недовольными тем, что их направляют в атомную мясорубку, организовали путч и захватили власть. С тех пор положение в значительной степени стабилизировалось, и война утихла как-то сама собой, хотя мира никто не заключал. … Картина всемирного хаоса и разрушения потрясла Максима. Перед ним была планета-могильник, планета, на которой еле-еле теплилась разумная жизнь, и эта жизнь готова была окончательно погасить себя в любой момент.
Аркадий и Борис Стругацкие. Обитаемый остров.






ВВЕДЕНИЕ


Как известно, в основе двух атомных мировых войн потрясших в своё время всю цивилизацию планеты Саракш лежит нестабильность, вызванная, как это чаще всего и бывает, быстрым развитием ядерных технологий. Однако понятно, что сводить всю систему социальных, геополитических и иных предпосылок данного технолого-политического пароксизма лишь к одному этому фактору было бы совершенно неправомерно.

Естественно, что приведшие к мировой катастрофы обстоятельства складывались в длительном историческом развитии. Но выход на базовые детерминаторы любых масштабных общественных процессов в чисто рациональном исследовании почти невозможен и в тех единичных случаях, когда это удаётся, сам этот факт указует на некие особо благоприятные условия для этого. Поэтому лишь исторический подход является здесь, так или иначе, единственным наиболее содержательным из всех возможных объективистических дескрипторов социального наполнения данного хронотопа.

Исторически же Саракшская цивилизация представляет собой своеобразный и до некоторой степени даже выдающийся пример акцептации войны в культурный ландшафт Homo S.S. как непременный элемент его образа жизни.


Ещё в глубокой «предыстории» Саракша, в его Эпоху Высокой Культуры, за тысячу лет до Озарения, мы имеем формирование замысловатого обусловливания вооружённых конфликтов многочисленными писанными и неписанными законами и обычаями, в результате чего они приобрели характер межгосударственных и межобщинных «дуэлей», происходящих в рамках строгих правил и с участием третейских сторон. В том числе и с использованием исключительно конвенциональных вооружений, так что даже огнестрельное оружие, будучи многие тысячи лет известно на Саракше, было прямо запрещено традицией к употреблению в масштабных конфликтах и не только почти никогда не использовалось, но и не развивалось весьма и весьма длительное время.

Безусловно, исторические инциденты расшатывали эту систему, приводя её время от времени к тем или иным кризисам, наиболее глубокий из которых потряс весь Континент при завершении Эпохи Магов. Тем не менее, всякий раз традиция восстанавливалась после этих кризисов, устояв до самого Нового Времени, а во многих элементах даже и непосредственно до собственно ядерных конфликтов.

Но лишь осознание этого исторического бэкграунда позволяет понять насколько глубоким шоком, помимо всех самых масштабных физических ущербов, была данная социальная катастрофа для общественного сознания всех народов, населяющих Обитаемую Поверхность, даже тех из них, которых беда, казалось бы, обошла стороной.

Вырвавшийся на свободу Железный Дракон научно-технического и экономического прогресса впервые не только показал зубы, но и прямо и почти целенаправленно напал на породившего его человека и едва лишь не прервал самою его жизнь. Но расправив уже крылья на свободе, не оставил и выбора перед тем, чтобы несмотря ни на что продолжать попытки запрячь его и объездить, как разъярённого быка, хотя бы и убившего уже не одного из своих пастухов.


Подобным образом, в мировоззрении саракшан сформировалось особое  отношение к идее мирового господства. Уже в эпоху так называемого Раннего Феодализма (3 – 1,5 тыс. лет до Озарения) окончательно устоялась своеобразная местная космология, полагающая, что саракшане живут на внутренней Поверхности, образованной шарообразным пузырём пустоты в непрерывной бесконечной скале Мировой Тверди. Таким образом, весь их мир оказывается конечным, хотя бы и в одном лишь их собственном представлении.

На это накладывается также своеобразная география Саракша, в которой в просторах практически пустого всепланетного Океана Панталласы, предельно длительное время обитаем был лишь единственный имеющийся Материк Пансаракш, окружённый немногочисленными мелкими островами.

Лишь примерно антиподально ему наличествуют некие Архипелаги, пригодные для заселения, периодически открываемые ещё с самой седой древности. Но сведения о них столь же постоянно утрачивались в безднах исторической памяти в связи с чрезвычайно трудным доступом и полной бессмысленностью поддержания какой-либо связи с создаваемыми колониями, ибо навигация в Панталласе предельно осложнена отсутствием не только небесных ориентиров, но даже и возможности использования хотя бы компаса в условиях квадрупольной, в целом, нестабильной магнитосферы с блуждающими, к тому же, полюсами.

Кроме этого, Материк и Архипелаги разделяет ещё и пояс почти постоянных тропических штормов, и плавание туда во все времена парусного, а отчасти и парового флота представляло собой значительный риск и ничем не оправдываемую авантюру.


И вот именно такое мироустроение, казалось бы, с неизбежностью должно было приводить к мысли об окончательном объединении всего человечества под эгидой какой-нибудь просвещенной монархии в единую общность тотального государства, в котором были бы раз и навсегда решены проблемы жизненного обустройства всех его членов.

И мысль такая, следуя именно этой неизбежности, в своё время и зародилась и распространилась по всему Континенту.

Но и привела в некий никогда не высказываемый ужас образом своего диалектического отрицания, исторической ограниченностью любого, сколь угодно совершенного воплощения идеального Государства, скорый и неизбежный крах которого повлёк бы за собой тотальный кризис всей цивилизации, такой, что она вряд ли вообще смогла бы пережить.

И потому, идея эта, породив множество мифологем, сказок и преданий, так никогда и не воплотилась ни в каком действии. Напротив, именно она породила охранительное отношение к многочисленным самым мелким суверинитетам, разгром которых в непрерывных войнах за ранжирование уровней политического доминирования никогда не приводил к полному их подчинению, тем более к уничтожению.


И такова была традиция этой удивительной цивилизации, подкреплённая авторитетом многотысячелетней её истории и освященная мощным религиозно-антропологическим комплексом знаний, постоянно развивавшимся в её глубинах начиная с Протопромышленного периода, за полторы тысячелетия до Озарения.

Но ничто не вечно в этом мире, и с началом Нового времени в сознание саракшан начала проникать идея линейного прогресса, постепенно вытеснявшая представление о вечно воспроизводящихся жизненных и исторических циклах времени, замкнутого на самом себе.

И вот эта, казалось бы, чисто абстрактная идея, в конце концов и преобразовала этот мир настолько, что в нём нашлось место и для настоящего ядерного Апокалипсиса.




КОНТИНЕНТАЛЬНЫЙ СЕВЕР


Именно понятие о прогрессе, о последовательных цепях развития, приводящих к необратимым изменениям в окружающем мире, в наибольшей степени было ответственно за «отмену» негативного отношения к идее Панимперии, лишая его каких-либо рациональных оснований. Но данная трансмутация произошла подспудно, без выхода в какой-либо из религиозных, философских или идеологических дискурсов, точно также, впрочем, как подспудно было и отрицание этой идеи.

И если большинство стран и народов в силу этого обстоятельства как бы и не заметило эрозии идеологического базиса и осталось на путях традиционного отношения к данной теме, то Фатерланд (Отчизна) стал единственной страной, которая восприняла этот поворот как прямое руководство к действию.

Сферой этого действия стал континентальный Север, обширная полоса малонаселённых земель, расположенных отчасти даже и за Полярным Кругом, протянувшаяся на многие тысячи километров вдоль арктического побережья до самого Дальнего Востока с его собственными достаточно мощными и развитыми центрами цивилизации и государственности (Фиолетовая Зона).


Природа этих земель достаточно разнообразна. Особенно следует отметить заполярные области.

В силу особенностей орбиты Саракша полюса его в температурном режиме отличаются достаточно сильно. И если на южном, как и на Земле, расположена никогда не тающая полярная шапка, скрывающая, кстати, под собой неописанные ещё земли, вероятно, несколько достаточно крупных островов, некоторые из которых «выглядывают» из под её окраин, время от времени показываясь из-подо льда и снега, то на северном, напротив, никогда не бывает сколь-либо выраженного оледенения.

И лишь на самом полюсе более или менее постоянно наличествует сплошной, но тонкий ледяной покров, дрейфующий отламывающимися ледяными полями более всего на запад, но зимой наполняющий и околоконтинентальные воды своими немногочисленными посланцами в виде тонких и дробных льдов.

Более того, нередки и почти бесснежные зимы, когда в самую полярную ночь земля также сыра, черна и мрачна. Для полноты картины остаётся лишь добавить вечно беззвёздное саракшское небо, «ртутный» слой которого на северах также почти постоянно затянут низкими облаками, чтобы представить себе всю давящую глубину мрака охватывающего в этот период континентальное заполярье.


Северные растения зимой сбрасывают свою надземную часть, как обычные деревья листву осенью, и наступает сезон полярных грибов-сапрофитов, не имеющих прямых земных аналогов. Так что местная фауна находит себе всё же некоторое пропитание, хотя также склонна к пониженной интенсивности зимнего образа жизни.

Из представителей животного мира здесь наиболее распространены северный олень, имеющий, правда, лишь некоторое сходство со своим терранским собратом, и северный же сумчатый волк, так же как и олень используемый аборигенами в качестве тягловой силы для своих колёсных средств передвижения.

И тот и другой гораздо менее подходят для этой роли, чем земные собаки и олени, и оба они доставляли немало трудностей в хозяйственном использовании, пока пришельцы с Запада не приложили всё своё умение и немалые познания в генетике и биологии, чтобы хотя бы несколько улучшить и адаптировать их породы.


К югу от приполярья растительность постепенно обогащается, как и животный мир, пока, на окраинах этой природной зоны, не переходит в некое подобие земной сибирской тайги, несколько более редкой и занимающей гораздо меньшие территории, относительно узкой полоской тянущиеся вдоль южных пределов зоны.

А ещё дальше на юг в некоторых местах эта тайга успевает перейти и в настоящую среднюю полосу с её характерным смешанным редколесьем и обширными полями с обильным травостоем.

Естественной южной границей северной зоны служат Великая пустыня, мощный центральный горный массив и джунгли Голубой зоны. Лишь с востока в северные земли можно проникнуть более или менее просто, преодолев, впрочем, значительные расстояния по неосвоенным и почти ненаселённым болотистым местностям.


С давних ещё времён в эти земли тянулись немногочисленные первопроходцы с Запада, привлекаемые некоторыми её ресурсами, в частности, шкурками местного пушного зверья, распространённого в центральной полосе зоны. Но чаще мигрантами становились беглецы и авантюристы, ищущие в благоприятных территориях юга зоны местностей, где вполне возможно было ведение продуктивного сельского хозяйства.

Быстрому или регулярному освоению северных территорий более всего препятствовал «расчленяющий» ландшафт зоны. Её более или менее благоприятные равнинные районы чередуются труднопроходимыми горными хребтами и сильно заболоченными местностями.

Другим препятствием к заселению Севера в более ранние времена было то, что местности эти, хотя и пригодны для сельского хозяйства, обладают природными условиями, требующими для его эффективности достаточно широкого применения машин. Поэтому древние мигранты длительное время не могли создать здесь образа жизни, конкурентного распространенному звероловству и морскому промыслу и чаще всего были склонны к тому, чтобы смешиваться с коренным населением и растворяться в нём, перенимая местные обычаи и способы выживания.


Тем не менее, накапливаясь многими столетиями, они постепенно стали на Севере ведущей культурной и цивилизаторской силой, создав здесь со временем первые государственные образования, на протяжении всей своей истории отличавшиеся сильным естественным тяготением к Отчизне. Впоследствии эти «предгосударства» слились в три значительные по территории, но малонаселённые и слабо централизованные «республики», элита которых этнически была тождественна населению Отчизны.

И также с самых древних времён, в особенности же с тех пор, когда западные пришельцы стали пользоваться преобладающим влиянием, традиционным является здесь торговый и промысловый каботаж, в большей части истории на маломерных судах.

Но когда Отчизна стала всерьёз интересоваться северными землями, океанский транспорт стал, по сути, единственной связующей нитью для всей этой зоны.

Сам же этот интерес был порождён промышленными революциями и потребностью в минеральных ресурсах, вызванной ими. И вот в этом отношении Северная зона не имела себе, пожалуй, равных на всём Континенте. И давно была бы уже поделена державами, если бы только не фатальные трудности их добычи.

Но именно эти трудности и открыли Отчизне путь превращения в Великую Континентальную Империю через реализацию ею своей собственной саракшской версии Drang nach Osten, пути на Восток.





ДВЕ ИМПЕРИИ


Таким образом, проблема морского транспорта для Континентальной Империи, своего рода аналога российского «севморпути», никогда, кстати, не замерзающего на Саракше, имеет давние исторические корни. В силу таких обстоятельств Континентальная Империя изначально сложилась как второе «морское», точнее океаническое государство на Саракше, когда в 92-м веке она и формально включила три вышеозначенные северные провинции в свой состав и особенно, когда начала силовую конкуренцию с развитыми странами Дальнего Востока. Конечно, океанический характер этой Империи относителен, ибо речь всегда шла лишь о каботаже. Тем не менее, флот её с достаточно давних времен был многочислен и многообразен и всегда включал военную составляющую.

Хозяйственная деятельность в северных провинциях Империи складывалась почти исключительно из трех компонент. Это, прежде всего, сельское хозяйство, являющееся основой избытка продовольствия в Империи, в том числе и в самой метрополии, и добыча полезных ископаемых в богатейших на этот счет горных и болотистых местностях, с которыми эти провинции непосредственно граничат.

Кроме того, значительная часть малочисленного населения провинций занята также содержанием мощного океанического флота, гарантирующего связность и состоятельность Империи как единого целого. И эта часть имеет много общих черт с островным «белым» сословием, включая свой особый статус в Империи, «опричь всех».


Взаимодействия между двумя океаническими Империями Саракша длительное время не было почти никакого, так как изначально Архипелаги в наибольшей степени интересовали Запад и Юг Континента, и лишь отчасти его Юго-Восток, а на северах они практически не проявлялись. В значительной мере это было связано с тем, что Континент для Островной Империи всегда, вплоть до самой Атомной Эпохи был достижим лишь с большими трудностями.

Основными видами деятельности в отношении него, помимо немногочисленных попыток «официальных» торговых караванов, были пиратские экспедиции, направленные преимущественно на поддержание островной агентуры на Континенте, в том числе и специально ориентированным грабежом побережья, прямо призванным пополнять запасы остродефицитной для Островов континентальной валюты.

К берегу скрытно подходили подлодки, базирующиеся на остающихся в безопасном удалении от него судах и кораблях поддержки, караваны которых только и могли обеспечить возможность подобных операций.


Такие наезды были относительно редкими и «опасливыми», больше напиравшими на сокрытие самого факта пиратства, чем на проведение каких-то шумных «демонстративных» акций.

Со временем, однако, оформилась идеология господства Островной над всей Панталассой, и она стала предпринимать открытые попытки подавления поползновений к мореплаванью у береговых государств, первоначально на том же Западном и Южном берегу.

Успех этой политики предопределялся преимущество отсутствием серьезной заинтересованности в каких-либо морских делах у этих стран.

На Юго-Востоке же этим вообще трудно было бы заниматься, так как кроме мелкотравчатой рыболовной посуды там отродясь никогда ничего плавающего просто не было.  В отличие от этого, попытки выхода Островной к Северному побережью и ведения там тайных и явных операций встретили настоящий отпор.


В доатомную эпоху Архипелаги не находили для себя на Севере никаких интересных целей.

Во-первых, сама природа севера Континента, с его болотами, чахлой растительностью, убогим животным миром и беспросветными полярными зимами для любого островитянина представляет собой образ чуть ли не самого кошмарного сна.

Во-вторых, наиболее удобное для плавания по спутной воде мощное океанское течение обходит Континент с юга, а на север выходит лишь его слабое ответвление, имеющее, притом, обратное направление по отношению к курсам кораблей островитян, которые издревле посещали Континент, организуя свои экспедиции чаще всего как кругосветные плавания в направлении с запада на восток.


При этом северные океанские берега на тысячи километров совершенно пустынны, а зачастую и заболочены. Малочисленные же клочки суши в Северном океане столь незначительны, что совершенно непригодны для оборудования там каких-либо баз.

А после образования Континентальной Империи ко всему добавился ещё и её СевМорФлот, силы которого постепенно прирастали в борьбе с возглавляемой Улумбером дальневосточной группировкой.

Тем не менее, именно на Севере континента сложилась настоящая наиболее давняя и застойная конфликтная зона, в которой идеология Островной Империи прямо сталкивалась с насущной потребностью Континентальной. Это привело к появлению особой, многочисленной группы флотов «С»* островитян, действующей в этом регионе с одной стороны, и развитой обороны портовых зон, транспортных караванов и вообще, по возможности, всего северного побережья с другой.
--------
*) «Эс», а не «Цэ». Никаких «Групп А, Б, В» и так далее в природе не существует. «Эс» здесь означает исключительно «Север» и выделение этой мощной, надо сказать, группы в особое командование связано с единственным прецедентом зоны постоянного и прямого столкновения интересов.


В общем, на северах типичной стала ситуация, когда после появления каких-либо признаков островного дасбута, в район его предположительного обнаружения стремительно выдвигалась многочисленная противолодочная группировка, глушившая сотнями тонн промысловые косяки, но практически никогда не обнаруживающая уже никаких следов подлодки.

Впрочем, изредка случалось и так, что лодки действительно получали в результате этих действий даже некоторые повреждения, но и тогда им удавалось по большей части дойти все-таки до своих баз без существенных потерь.

Ну и поскольку в дальние плавания Континентальная не стремилась, ибо целью ее всегда были берега Континента*, а для Островной Север сам по себе продолжал оставаться относительно труднодоступным и малоинтересным, конфликтная ситуация вяло тлела веками, не приводя до времени к каким-то особо крупным военным столкновениям.
--------
*) Есть даже поговорка там, «плыть перпендикулярно берегу», означающая безрассудно броситься в безнадёжную авантюру.


И так было до самого вступления в Атомную Эру, когда Континент стал для Островной Империи гораздо более доступен, а на самом этом Континенте начала постепенно вызревать империалистическая по своему характеру Мировая Война.


«Воссоединение» Отчизны с тремя «родственным» североморскими провинциями было лишь началом Великого Похода на Север, сопровождавшегося присоединением и поглощением второстепенных сопредельных государств и этнических образований, иногда довольно развитых и населенных, хотя и существовавших в условиях относительной изоляции от мировых центров. Некоторые из этих северных стран отваживались даже оказывать вооруженное сопротивление установлению чужого господства, но перевес всегда был на стороне хорошо и современно вооруженных экспедиционных корпусов Отчизны, и со временем она завоевала полный контроль над всем континентальным Севером.

И этот Великий Поход впервые противопоставил Отчизну всем остальным державам Континента, продолжавшим традицию более или менее замкнутого существования.

В особенности же выход новоиспеченной Империи к границам Жёлтого союза (Хутхо) вызвал там самую резкую негативную реакцию и образование противостоящего ей блока дальневосточных, центрально-континентальных и юго-восточных стран во главе с ним. Особую роль наиболее агрессивного и непримиримого противника Империи в этом объединении с некоторых пор стал играть Улумбер, возглавивший свой собственный оборонительный союз, составившийся из немногочисленной группы стран Дальнего Востока.


Противоположным полюсом в этом весьма пёстром объединении были страны Голубой Зоны во главе с Дундом, втянутые в данное геополитическое противостояние отчасти вопреки своей воле контролировавшим их Жёлтым Союзом.

В ходе длительной «столетней» войны, иногда называемой также «нулевой Мировой войной» или первой Войной союзов, эти страны, сплоченные общими действиями, образовали свое собственное единое государственное образование, Голубой Союз. Объединение это обеспечило им независимость от Жёлтого Союза и досрочный выход из войны, не отвечавшей никаким их собственным интересам. Было это объединение, впрочем, не в пример более рыхлым, чем крепнувшая Империя или традиционалистский Жёлтый Союз. Но всё же это было новое единое государство, в отличие от раздираемого внутренними конфликтами и противоречиями блока дальневосточных стран-сателлитов Улумбера.


Росшее всё военное столетие технологическое превосходство Фатерланда обеспечило ему в результате этого конфликта закрепление на достигнутых рубежах, и даже продолжение продвижения к восточному побережью Континента, хотя и сильно теперь замедленное сопротивлением значительно более мощных и развитых в сравнении с северными странами восточных и южных держав.

Итогом войны стала не только сплоченная и окрепшая Великая Континентальная Империя, но и «проснувшийся» к технологическим новациям, существенно модернизированный и централизованный Жёлтый Союз, и, как уже было отмечено, новорожденный Голубой союз, пошедший, впрочем, по пути традиционализма, изоляционизма и нейтралитета.

Улумбер при этом не смог достичь ни одной из своих целей, его попытки собрать вокруг себя хоть сколько-нибудь прочное объединение или союз стран не увенчались успехом.

Длительное противостояние Империи и Улумбера в борьбе за влияние на Дальнем Востоке, продолжилось и во все последующие века, периодически переходя в войны, ни одна из которых, впрочем, не была столь длительной, масштабной и интенсивной как «столетняя» в отдельные свои периоды. При этом Улумбер, хотя и отчаянно сопротивляясь, лишь сдавал одну свою позицию за другой.





НАЧАЛО ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ


В основе Мировых войн на Саракше, как уже отмечалось, лежит нестабильность, вызванная развитием технологий, в наибольшей степени ядерных. Эта нестабильность наложилась на сложившуюся в процессе смены фаз естественноисторического процесса ситуацию быстрой динамической деформации глобального расклада сил.

В мире Саракша в тот исторический период возникли мощные турбулентности в тенденциях технологического, экономического и политического развития Континента. В частности, саракшская цивилизация переживала тогда период естественной «глобализации», второй в своей истории, после очень древнего периода господства Светозарной церкви. При этом происходила качественная перестройка модусов взаимодействия сложившихся к тому времени территориально-этнических блоков, и существовавшие тогда страны стремились не отстать друг от друга в занятии наиболее выгодных позиций во вновь складывающейся глобальной политико-экономической сверхсистеме.


Развернувшаяся перед первой Мировой войной гонка вооружений породила настоящую новую научно-техническую революцию на Саракше. Это был период наиболее романтических научных поисков, сопровождавшийся многими фундаментальными открытиями и технологическими прорывами.

Достаточно упомянуть торсионную технику и радиосвязь, атомную энергию, психогенераторы, торсионно-спиновые вычислители и самые совершенные автоматические системы, включая настоящую робототехнику и многое другое. Значительный прогресс имел место также в области авиации и ракетостроения.

Однако все эти великие достижения происходили под эгидой возраставшего милитаризма и при сгущавшихся предчувствиях приближающейся мировой катастрофы.

В частности, помимо всеобщего ядерно-ракетного вооружения, Континентальная Империя тогда также единственной на Саракше страной, которая стала строить колоссального водоизмещения атомные десантоносцы. Разработана также там была и собственная весьма высоких технических параметров небольшая подводная лодка-охотник, способная в подводном поединке реально противостоять дасбутам островитян.


Более конкретно, первая Мировая есть результат и сопутствующий социальный катаклизм, порожденный перемещением Островной Империи на второе место по уровню технико-экономического развития среди ведущих стран Саракша с третьего, которое она занимала давно и традиционно.

Перед войной в Островной Империи осознали, что даже просто сохраниться в качестве независимой державы в новую эпоху страна сможет, лишь заняв ведущие позиции в сфере науки и технологии. И ей это, в общем, удалось. Но такой «обгон на повороте» естественно не мог понравиться вытесняемой на обочину Федерации Южных Штатов, и она предпринимала всяческие меры по раскачке ситуации, пока, наконец, не спровоцировала Мировую войну.

И подобно тому, как землетрясение происходит, когда возникающие в гранитных плитах, слагающих кору планеты, напряжения не успевают разрядиться их медленной деформацией и прорываются разрывом колоссальных трещин, напряжения, порожденные социальной динамикой саракшской цивилизации «лопнули» Атомной Мировой войной. Этот глобальный конфликт затронул в той или иной степени практически все страны планеты, а для ведущих держав он стал воплощенным апокалипсисом и катастрофой.

По своей политико-экономической фактуре саракшская мировая Война может быть также охарактеризована как «империалистическая», благодаря явному параллелизму с аналогичными земными историческими процессами, захватывающими главным образом XX-й век.


Фундаментальные конфликты, лежащие в основе глобальных противостояний, как правило, не видны, ибо скрыты под массой более мелких и очевидных региональных противоречий, одним из которых в данном случае выступает Имперско-Улумберское соперничество в дележе влияния на Востоке и Северо-востоке Континента.

«Упустив момент» Стальное Королевство выступало теперь в роли обиженного, стремящегося восстановить справедливость.

Веками длившиеся в этом регионе вооруженные конфликты самого разного масштаба привели к накоплению критической массы, когда обе страны предприняли массированные усилия для «окончательного решения вопроса одним решительным ударом».


Со стороны Империи плацдармом выступали захваченные в предыдущих фазах противостояния территории и мелкие страны, в том числе и из бывшего союзнического окружения Улумбера, объединенные в так называемый «IV-й северный стратегический регион» или, иначе, Дальневосточный Автономный Округ. Вся мизерная местная экономика была здесь жестко переориентирована под военные нужды для обеспечения огромной воинской группировки, длительное время накапливаемой переброской контингентов и припасов из метрополии и более развитых провинций.

Для Улумбера ситуация складывалась предельно драматично, ибо теперь Империя непосредственно соприкасалась своими новыми границами с его территорией и война грозила не только разрушениями его базовых инфраструктур, но и сломом самой основы его независимого существования.
С обеих сторон были сосредоточены колоссальные, многомиллионные армии и создана невиданная ещё в истории концентрация боевой техники и снаряжения.


Ситуация складывалась тем более катастрофически в силу того, что в отсутствии таких средств технической разведки, как авиация или тем паче спутники, и в условиях самых тщательных мер противодействия агентурной разведке обе стороны сумели скрыть друг от друга характер и размах предвоенных приготовлений.

И таким образом, когда все возраставший масштаб «приграничных провокаций» перерос, наконец, в настоящие полномасштабные сражения, участники конфликта все ещё не отдавали себе отчета в том, сколь призрачны их надежды «последним небольшим усилием» дожать противника и захватить господствующие позиции в приграничной зоне. Вместо этого, «подтягивание резервов» переросло вскоре в несколько параллельно развернувшихся крупнейших в истории Саракша битв, каждая из которых превосходила масштабом величайшую в земной истории битву на Курской дуге.


Это страшное лобовое столкновение двух сильнейших военных машин Континента превратилось в ужаснейшую и невиданную никогда в прежней истории человеческую мясорубку, за несколько недель перемоловшую в своих жерновах миллионы жертв.

Улумберцам первым удалось продавить имперскую оборону и создать в ней несколько узких прорывов, через которые всё ещё многочисленные остатки их ударных танковых соединений, спешно подтаскиваемые со всех фронтов, рекой полились на просторы Дальневосточного Округа, устремившись к его стратегическим центрам.

И тогда Империя нанесла свой страшный ответный удар, первой перейдя психологический и нравственный рубеж в масштабном применении атомного оружия по наступающим улумберским танковым колоннам и по близким тылам его армий, выжигая плотным ядерным огнем систему их обеспечения и снабжения.






ЯДЕРНЫЙ ПАРОКСИЗМ. ОСНОВНЫЕ ЯДЕРНЫЕ АТАКИ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ.


И всё же, при всей роли общих геополитических факторов, ведущим застрельщиком, зачинщиком и источником Мировой войны является Южная Федерация. Главные усилия ее предвоенных дипломатических каверз были направлены на создание конфликтов между Островной Империей и Фатерландом с одной стороны и Континентальной Империей и Хутхо с другой. Во вспомогательной роли выступал конфликт между Жёлтым и Голубым союзами.

Оказавшись не в состоянии выиграть научно-техническое соревнование с Островами, Южные Штаты стремились в перспективе сорганизовать единый фронт континентальных держав против неё. Для этого они полагала добиться как промежуточной цели широкого вовлечения Островов в континентальную политику, причем в таком модусе, который создал бы в дальнейшем развитии основания для столкновения «лоб в лоб» двух морских держав Саракша.

И если бы всё пошло по той канве, которую старательно ткала Федерация, она вообще осталась бы вне зоны основных вооруженных конфликтов. Однако, как вариант, Штаты полагали также вполне возможным для себя и непосредственное ядерное нападение на Архипелаги. Разумеется, они никогда не пошли бы на это, если бы перспективой было оказаться в конфронтации с Островами в полном одиночестве. Применение же ядерного оружия в Имперско-Улумберском конфликте стало для неё таким поводом для массового удара по Островной Империи, который невозможно было упустить.


В принципе, для ракетных технологий уровня первой Мировой эффективность ракетно-ядерного удара на таком расстоянии заведомо могла быть лишь крайне низкой, не говоря уже о том, что даже местонахождение Архипелагов к тому времени на Континенте было известно лишь весьма приблизительно, и удар мог быть нанесен лишь «по квадрату» их расположения. Единственной привлекательной стороной складывающейся ситуации для Федерации служило то, что этот удар, наносимый с расположенных в труднодоступных горных районах ее ракетных баз, мог с хорошими шансами остаться анонимным. Ни по каким признакам Островная не могла бы вычислить своего врага, и, если только не подведет контрразведка, Штаты имели самые высокие шансы уйти от ответственности за его последствия. Чтобы еще более отвести от себя подозрения и, главное, втянуть в конфликт другие стороны, Федерация также массированно атаковала Жёлтый Союз и нанесла провокационные удары по Фатерланду и Голубому Союзу.


Этими ударами Островная Империя была выбита из игры сразу, Желтый Союз несмотря ни на что продолжил занимать сугубо оборонительную позицию в конфликте. Голубой Союз также остался стоически нейтральным, его краснокожие «сипаи» и впоследствии выходили за пределы его границ только в составе международных сил поддержания порядка. Фатерланд Федерация не смотря ни на что обмануть не смогла, и в результате она была также атакована уже незначительными оставшимися его стратегическими ядерными средствами. А вот сама Южная Федерация оказалась совершенно не готовой к подобному повороту дел. Настоящий шок и организационный хаос, воцарившийся в ней, сделали ее недееспособной в отношении дальнейшего активного и организованного участия в войне.

Атомные атаки Южной Федерации составили основу ядерной катастрофы саракшской цивилизации. Хотя атомная война на Дальнем Востоке была даже более чудовищна и катастрофична по своим последствиям, все же это был хотя бы локальный конфликт. Удары же Штатов не только превратили конфликт в общемировую катастрофу, но и придали ему безудержно-истребительный характер войны «всех против всех», когда даже неизвестно в точности, кто с кем воюет, а неожиданный и самый каверзный противник может обнаружиться за каждым углом и поворотом.


В атомных ударах первой и второй фаз Мировой войны были в основном опустошены стратегические ракетно-ядерные арсеналы всех атомных держав, не слишком, впрочем, и значительные, так как перевооружение армий и их подготовка к ведению войн современного типа далеко еще не были завершены к ее началу. Но зато многие страны к тому времени успели обзавестись значительными запасами тактического ядерного оружия малой мощности, как в виде, по большей части, атомных артиллерийских снарядов, так и атомных боеголовок для ракет малой дальности действия. Кроме того, основными целями в атаках «первой волны» были преимущественно производственные центры и центры скопления населения, то есть большие города и промышленные зоны. Вооруженные же силы в значительной степени уцелели. Поэтому военные действия отнюдь не были пресечены этими атомными атаками, но продолжились попытками организации масштабных войсковых операций. И эта фаза войны была наиболее чудовищной. В ходе нее в мировой конфликт были втянуты практически все страны, еще не затронутые им.

Обреченные и никому уже не нужные армии гибли в бессмысленных походах и атаках, бросаемые против атомной артиллерии как когда-то конница на пулеметы.

Впрочем, и эта фаза была кратковременной. Практически уничтоженная промышленность и разрушенная инфраструктура мировых доминант уже не могли обеспечивать боевые действия. И расстреляв наличный боезапас в превентивных походах против вторичных держав, ставших опасными конкурентами в условиях гибели производственного потенциала главных игроков, армии главной частью погибли. Остатки же их образовали бандформирования, которые грабили и разрушали на своем пути все, что попадалось.

Довершила этот хаос серия атомных атак сверхдержав Континента воздушными торпедами с подводных лодок Островной Империи, впервые тогда окрашенных в белый траурный «цвет мести».


Достойна отдельного описания ядерная атака Архипелагов Южными Штатами, хотя бы потому, что она основывалась на применении дальней стратегической авиации (так называемые «бомбовозы»). И это была единственная возможность поразить Острова, так как даже их действительные координаты в те времена не были известны никому на всём Континенте.

Хотя удар Южной Федерации главным образом был нацелен «в белый свет как в копеечку», множество ядерных зарядов разорвалось над территорией Островов. Как правило, они поражали более или менее случайные территории. Все же целый ряд промышленных и крупных населенных центров был задет в той или иной степени, а в некоторых случаях подвергся даже фатальным разрушениям.

Но самое главное, что это вызвало непередаваемый никакими словами страшнейший шок и неимоверную, неописуемую панику. От века жившие в полной изоляции и сознании своей защищенности и безопасности, Острова пережили настоящий апокалипсис, сходный, если только, в моральном и психологическом аспектах, не превосходящий тот, что параллельно развертывался на Континенте. Притом, что лишь в одном случае удар Федерации оказался прицельным и точным. В десятке примерно попыток ее агентам удалось довести организацию установки радиомаяков в некоторых районах на Островах до практических действий. Но только в одной из них такой маяк, вопреки всем усилиям островной Службы Режима, был действительно установлен, причем непосредственно в Морской Столице, лишь в нескольких кварталах от самого Адмиралтейства.


К особенностям организации удара по Архипелагам следует отнести удавшийся Федерации «перевод стрелок». Технически, удар наносился с помощью авиагруппы наведения, без которой о его эффективности вообще не могло быть и речи. Несколько десятков авиагигантов, подобных Имперскому «Горному Орлу», предваряя ядерные межконтинентальные ракеты, устремились к островам, рискуя в каждый момент быть истребленными их крейсерами. Достигая, после некоторых поисков берегов, самолеты этой целеуказующей группы давали пеленг ракетам и сбрасывали радиомаяки, но сами оказывались практически обреченными, так как на рейдах Архипелагов концентрация кораблей охранения была, конечно, намного выше, чем в открытом океане. В принципе, по изначальному замыслу, авиагруппа должна была вернуться, проделав колоссальную петлю над Панталассой, общей протяженностью превышающую длину саракшского экватора. Но все прекрасно понимали, что шансов на это крайне мало. Тем не менее, примерно один из каждых пяти самолетов действительно смог добраться до родных аэродромов.


Другим направлением отступления был запланирован Гнилой Архипелаг. Если повреждения самолета были не столь велики, чтобы он сразу упал или развалился в воздухе, но не позволяли надеяться перенести рекордно длительный путь домой, экипажам рекомендовалось попытаться найти убежище там. Более того, в состав некоторых из них были даже введены группы спецназовцев-охранников, которые как раз и должны были обеспечить выживание в этих условиях. Отметим, что нескольким таким группам действительно удалось закрепиться на Гнилом Архипелаге после целого ряда стычек с местными дикарями.

Судьба их, всё же, в целом незавидна, ибо очевидно по обстоятельствам, что ни о каких «миссиях спасения» в дальнейшем не могло быть и речи.


Основная «военная хитрость» этой операции, однако, состояла в том, что вся техника и все её участники несли на себе опознавательные знаки Континентальной Империи, вплоть до обмундирования и личных документов экипажей. Так что обследовавшие обломки сбитых авиагигантов островитяне действительно были дезориентированы и некоторое время пребывали в убеждении, что их атаковала Отчизна. Замысел федералов, тем самым, в конце концов, удался. У них получилось столкнуть лбами две саракшские Империи, и они вполне могли праздновать сильно запоздавшую победу своей каверзной дипломатии и военных хитростей на руинах своих городов, когда островные субмарины подвергли «ответным» атакам Отчизну и ряд северных провинций континенталов.

Но даже и после того, как островитяне разобрались в ситуации, хитроумная дипломатия Федерация смогла вывести из противостояния ей Отчизну и сохранить конфликтные отношения между ней и Островной Империей. Это, впрочем, не спасло ее от атомных бомбардировок островитянами.

Эти бомбардировки составили, может быть, самый изощрённо-жестокий эпизод во всей войне. Они длились без малого год. С регулярностью хорошо налаженного часового механизма, примерно раз в неделю с подводной лодки атаковывался двумя-тремя атомными воздушными торпедами какой-нибудь один, как бы случайно выбранный из городов Федерации. Весь ужас состоял в неотвратимой регулярности этого действия, невозможности никаким способом его предотвратить или избежать, в непредсказуемости цели очередной атаки и в выматывающей душу длительности этих бомбардировок.






«НИ МИР, НИ ВОЙНА»


После краткого пароксизма своих начальных фаз, длившихся в целом менее полугода, война постепенно замирала по мере исчерпания средств ее ведения. Тем не менее, в целом она тянулась более десяти лет, на всем протяжении которых время от времени все еще предпринимались, хотя и все более редкие попытки как-то дезорганизовать, унизить и разрушить своих соседей и бывших врагов. При этом в целом, никем, ни одной из сторон многочисленных конфликтов этой войны никакие определенные осмысленные цели в результате этого «атомного оргазма» достигнуты не были и никакие мировые, и даже местные проблемы также не были решены. Поэтому, по сути, противостояния держав сохранились почти неизменными, лишь перейдя в латентную, «потенциальную» форму, когда руинизированные государства были просто не в состоянии не только воевать, но и вообще организовать хоть какую-то осмысленную целенаправленную деятельность.

Ибо все усилия теперь концентрировались на проблеме простого выживания в условиях того апокалипсиса, который в полном масштабе развернулся на Континенте и захватил даже и Архипелаги.


Интересно отметить при этом, что наименее пострадавшие территории отнюдь не стали центрами восстановления порядка. Напротив, за редким исключением именно они стали объектом притяжения для сорвавшиеся со своих мест несметных толп беженцев и оказались как бы в кольце осады силами хаоса и разрушения, которые почти не могли сдерживать.

В отличие от этого, в наилучшей ситуации оказались районы, где разрушения были, но не слишком значительные, чтобы истребить саму возможность упорядоченной жизни там. Два фактора влияли на их судьбу наиболее положительно. Это, во-первых, наличие общей задачи на выживание и восстановление порядка, и, во-вторых, именно отток с них наиболее истеричной и неустойчивой части населения в толпах беженцев на «чистые» территории.


К своему, так сказать, первому финалу мировая война окончательно распалась на все более разделяемые пространством и временем и теряющие последнюю остаточную смысловую связь отдельные эпизоды боевых столкновений. Формально концом войны считается так называемый «хонтийский инцидент», когда Отчизна была атакована совместным Хонтийско – Пандейским танковым десантом, быстро расстрелянным ее атомной артиллерией.

Можно считать любопытным совпадением, что первая Мировая война закончилась или, скорее, прервалась там же, где впоследствии возобновилась второй Мировой, на унылых холмистых равнинах юго-восточных хонтийских провинций в отрогах Алебастрового Хребта. И что эти два сражения представляют собой почти зеркальную копию друг друга.


Наступивший мир, впрочем, не очень отличался от последних лет войны. Это был тот же хаос политических беспорядков, лишений и разрухи.

Наиболее пострадавшей страной стал Улумбер. Именно на Дальнем Востоке концентрация атомных ударов на единицу площади была максимальной. Бывшая зона непосредственного соприкосновения враждебных войск представляла теперь огромную широкую тянущуюся вдоль всей границы полосу дотла выжженной земли, которая и через тридцать лет осталась такой же мертвой пустыней, как и сразу после ударов. Она лишь заросла теперь буйной сорной растительностью, не боящейся остаточной радиации, и скрывшей под сплошным своим ковром руины приграничных военных городков и укреплений вместе со ржавыми оплавленными обломками боевой техники вперемежку с обгоревшими человеческими костями.


Уровень разрухи в этом регионе систематически возрастал к бывшей границе, но и в глубине Улумбера и так называемого «IV-го стратегического региона» Континентальной Империи он был ужасающе велик. Длительное время о судьбе Улумбера и его населения вообще не было ничего известно, и лишь перед самой второй Мировой в бывших его окраинных провинциальных центрах заработало сразу несколько радиостанций, и стало ясно, что жизнь там сохранилась и социальная организация как-то восстанавливается.

Характер передач, однако, не позволял получить какое-либо конкретное представление о положении дел в этой зоне.


Количественно, наибольшие жертвы понес Хутхойский Жёлтый Союз. Эта страна, однако, не только особенно густо населена, но и развита примерно равномерно, за исключением своего юго-восточного побережья и северо-западных провинций, примыкающих к великим пустыням, расположенным к югу от географического центра Континента. Поэтому, при обширности зон поражения там сохранились также и не менее обширные не затронутые ударами территории, в том числе и зоны с развитой промышленностью и многочисленным населением.

Сходное положение, но при меньшем масштабе разрушений сложилось и в Голубой зоне.

Степень и характер поражений в Отчизне и Южной Федерации на исходе войны были примерно сопоставимы и весьма значительны.

Наименее пострадала Островная Империя, понёсшая ущерб более вследствие хаоса и психологического шока населения, чем от разрушений причинённых собственно ядерной бомбардировкой.

Тем не менее, и там производственные и иные общественные структуры были дезорганизованы чудовищной паникой и неуправляемыми метаниями потерявших контроль над собой многотысячных масс беженцев ниоткуда в никуда, длительное время даже после авиационно-ракетного налёта бессмысленно скитавшихся по просторам Архипелагов.


В политическом отношении дела складывались очень разнородно, и разброс вариантов охватывал практически все принципиальные возможности. Здесь были и сохранившие обычную преемственность власти Хутхо и Штаты Юга, и фактически распавшаяся Континентальная Империя, сменившая наследственного Императора на олигархию Неизвестных Отцов.


Великая Континентальная Империя в результате войны временно утратила свое единство. Ее «позвоночным столбом» был северный морской путь, а «сердцем» так называемая Портовая Зона метрополии. Северное побережье Отчизны в основном занято западным ответвлением Алебастрового Хребта, в котором есть лишь один единственный относительно небольшой разрыв. И этот северный выход метрополии к морю сплошь занят доками и портами, через которые проходит практически весь грузооборот Империи, связывающий её с северными провинциями.

Атомные бомбардировки этой Зоны привели к невозможности Великой Империи существовать как единому целому, так как была прервана материальная связь между ее частями.

Более того, помимо контроля акватории Зоны дасбутами Островной Империи, Хонти, возможно, в отместку за предвоенную аннексию ряда её провинций*, захватила некоторые ключевые высоты в отрогах Алебастрового Хребта, на которых создала сильно укрепленные позиции для своей дальнобойной артиллерии, способной оттуда бомбардировать Зону атомными снарядами.
--------
*) Пресловутое «Генерал-губернаторство».


Такая ситуация конечно делала невозможной восстановление функционирования Портовой Зоны и тем самым реконструкцию Империи, обрекая и саму Отчизну на полуголодное прозябание без каких-либо претензий на особые роли в мировой политике.


В этих условиях все провинции, добровольно или насильственно поглощенные когда-либо Империей, де-факто оказались вновь независимыми странами, и большинство из них вполне устраивал такой сложившийся статус-кво. Три же «родственные» территории не обладали никаким избыточным потенциалом, чтобы вести какую-то во вне направленную деятельность. Их сил едва хватало на поддержание более или менее нормального существования лишь в пределах своих собственных границ.

Все же ситуация в них, особенно в тех двух из этих провинций, которые вовсе избежали атомных атак, была вполне благоприятная. Географически они оказались наиболее защищены от толп беженцев, развитое же сельское хозяйство позволило им никогда не испытывать какого-либо голода. Они также обладали некоей, хотя и мизерной, но в некоторой степени способной поддерживать парк сельхозтехники ремонтно-производственной базой.

В результате, и признаки спровоцированного войной социального хаоса там были минимальны. Из трех экономических сфер, на которых основывалось хозяйство этих провинций, в наибольшей степени пострадали, естественно, разработка минеральных ресурсов и судостроение. Всё же, сохранившиеся в целости две портовые зоны в III-ем и II-ом стратегических регионах способны были на текущие ремонты существующего флота, который не прекращал плавать, обеспечивая по преимуществу рыболовство и экономическую связь трёх «родственных» провинций.


Менее благополучно дело обстояло в отношении военного флота. Тем не менее, морфлотовцы всегда были автономны и автохтонны и вовсе не хотели вымирать или менять род деятельности, переквалифицировавшись, например, в сельхозрабочих. Их профессиональная сплочённость помогала им противостоять превратностям судьбы и поэтому время от времени в плавания выходили и группы боевых кораблей, включая даже колоссальные десантоносцы предвоенной постройки.

Эти «корабли-города», как их называют на Саракше, по габаритам и боевым и мореходным качествам сравнимы с земными авианосцами второй половины двадцатого века, если только не превосходят их. Притом все они были атомными и не нуждались в дизельном топливе.

Походы же обычных кораблей сильно ограничивала почти не развитая в северных провинциях нефтепереработка, которая, в отличие от нефтедобычи, еле-еле могла обеспечить лишь запросы местного транспорта и сельского хозяйства.


Атомные десантоносцы, впрочем, по большей части были разоружены и использовались преимущественно как огромные транспорты в экономическом каботаже, если только не простаивали в портах и защищенных бухтах. Но даже и такая их эксплуатация была весьма «опасливой», так как островные дасбуты видели в них для себя самые заманчивые цели. И действительно, несмотря на значительное охранение и собственное мощное противолодочное оборудование, один из них был потоплен ими даже уже после «официального» окончания боевых действий, в этот самый период «ни мира, ни войны».


В Островной Империи главным следствием первой Мировой стала социальная революция. Это была уже вторая революция на Островах. Первая, либерально-демократическая, произошла в беспокойном саракшском 92-м веке и была параллельна континентальной «нулевой Мировой войне». Основной предпосылкой второй революции была незавершенность начатых еще 350 лет назад общественных преобразований, а прямой причиной стала проявленная в войну и главным образом после нее организационная несостоятельность власти. Непосредственным же поводом послужила необыкновенная жестокость так называемых «генетических чисток» проводимых Службой Режима совместно с Генетическим Контролем.

Миф о том, что получаемые в результате интенсивного радиационного облучения повреждения генетического аппарата передаются по наследству, давно опровергнут современной наукой. Но это вовсе не мешает ему по-прежнему оставаться эффективным способом воздействия на сознание обывателя. Пользуясь им как обоснованием при попытках организовать некие, вполне варварские коллективные действия, направленные на укрепление дисциплины и повышение уровня социальной ответственности населения, власти явно перегнули палку и вызвали не столько ненависть к так называемым «выродкам» и «врагам народа», сколько сильные сомнения в правомочности своих действий, перешедшие в политическую их диффамацию и прямое физическое противодействие.


Особым обстоятельством послевоенной обстановки стало самое широкое применение психотронных технологии. В условиях, когда приходилось буквально «хвататься за соломинку», чтобы просто выжить, власти во всех трёх сверхдержавах похерили прежнее осторожное отношение к этой самой передовой предвоенной разработке и стали использовать ее с полным пренебрежением ко всем возможным последствиям и даже уже известным побочным эффектам.

Психотронные технологии перед Мировой войной одновременно совершенствовались на уровне чисто научных разработок в Отчизне, Островной Империи и Южной Федерации. Параллельно волновые средства технического манипулирования человеческой психикой уже давно применялись в странах Хутхойского союза и некоторых сопредельных ему. Но устройства, которые применялись там, основывались на действиях электромагнитных полей и представляли собой развитие общеизвестных на Саракше средств, открытых практически одновременно с самим этим полем, то есть более трех столетий назад.

Электромагнитные психотронные генераторы значительно слабее пси-полевых, от них легко экранироваться, кроме того, контекст и характер их использования в странах Юго-Востока был совершенно иным, чем в Отчизне, на Архипелагах и тем более в Федерации. Поэтому, на Юго-Востоке Мировая война не оказала какого-либо заметного влияния на характер использования там гипногенераторов.