Диалоги о Пушкине продолжение 11-20

«Я не один под братским небосводом» –
писал А.Мицкевич:
…Ну руку в руку! Шар земной
Мы цепью обовьем живой.

Какие стихи Пушкина процитированы на знаменитом горельефе, изображающем Адама   Мицкевича и Александра Пушкина (Москва, гостиница «Англия» – бывшая «Север»)?

Великому польскому поэту-романтику, фантастически одаренному импровизатору Адаму Мицкевичу в 1998 году исполнилось 200 лет. Он только на год старше Пушкина.
Так же, как и Пушкин, он вечно гоним за свободолюбие.
Мицкевич состоял в обществе Виленских студентов, называемых «филаретами». По политическим мотивам «филареты» были исключены из университета и разосланы в разные города на службу. Мицкевичу уже после окончания университета достались Петербург и Москва, где он, включая еще и Одессу, жил с 1824 по 1829 год. В Москве, в знаменитом салоне Зинаиды Волконской встретились эти два гения.
Естественно, что Пушкин не раз наслаждался импровизациями Мицкевича, восхищался ими, о чем написал повесть «Египетские ночи», да и друзья вспоминали с восторгом встречи с Мицкевичем. 1828 год. Вечер и ночь 30 апреля. Понедельник. Небольшая группа друзей собралась у Пушкина (Вяземский, Крылов, Плетенов и др.). Мицкевич импровизировал на тему: «…Приплытие Черным морем к одесскому берегу тела Константинопольского патриарха, убитого в Турции» (возможно, эта тема была предложена очевидцем события – А.Пушкиным). Вяземский вспоминает, что Мицкевич поражал «…не складом фраз своих, но силою, богатством и поэзией своих мыслей… Уди-вительное действие произвела эта импровизация. Сам он был весь растревожен, и все мы слушали с трепетом и слезами».
Как это ни печально, Пушкин почти всю жизнь не имел своего дома…  После Михайловской ссылки он бывал в Москве много раз и чаще всего останавливался в гостинице “Англия», а в Петербурге – в Демутовой гостинице, на Мойке, 40, где тоже бывали встречи с Мицкевичем. Особенно частыми эти встречи стали перед отъездом Мицкевича за рубеж, разрешение на который с трудом и помощью друзей он получил в марте 1829 года. Тогда он специально приехал в Москву, чтобы проститься с друзьями.
Встреча с Пушкиным, у которого как раз гостил Погодин, проходила в гостинице «Англия», а затем общее прощание с друзьями на званом завтраке у М.Погодина, данном в честь Мицкевича.
В память дружбы двух великих поэтов на фронтоне гостиницы «Англия» установлен горельеф с изображением А.Пушкина и А.Мицкевича и процитированы пушкинские строки:

…Он говорил о временах грядущих,
Когда народы, распри позабыв,
В единую семью соединятся…

Однако это были не последние встречи поэтов: 1 апреля 1829 года Пушкин успевает подарить польскому гению свою, только что вышедшую из печати, поэму «Полтава», а 14 апреля они простились навсегда.

Об огромном уважении этих поэтических гениев друг к другу и следующий, полный талантливого юмора случай: Пушкин, встретясь где-то на улице с Мицкевичем, посторонился и сказал: «С дороги, двойка, туз идет!», на что Мицкевич тут же ответствовал: «Козырная двойка туза бьет!».
В период польского восстания 1831 года, дата которого совпала с «Бородинской годовщиной» (стихотворение так и называется), Пушкин написал стихи, прославляющие победу россиян, в том числе и над поляками, жаждущими свободы и выхода из Российской империи:

Сбылось – и в день Бородина
Вновь наши вторглись знамена
В проломы падшей вновь Варшавы;
И Польша, как бегущий полк,
Во прах бросает стяг кровавый –
И бунт раздавленный умолк.
…………………………………………
Смотрите ж: все стоит она! (Русь)
А вкруг ее волненья пали –
И Польши участь решена…
…………………………………………
Восстав из гроба своего,
Суворов видит плен Варшавы…

Стихотворение, конечно же, задевало гражданские чувства Мицкевича, и, тем не менее, на смерть русского поэта он отозвался очень высокой оценкой Пушкина: «Перед Пушкиным мало-помалу исчезали Ломоносов, а с ним и Державин…  В то же время новые поэты, как Жуковский, человек великого дарования Батюшков, уже сходили на вторую ступень. Еще любили стихотворения их, но уже не восторгались ими; восторг был отдан одному Пушкину».

Цветы Тригорского

Каков был поэтический ответ Пушкина на ежедневные букеты, присылаемые помещицей П.А.Осиповой в Михайловское?

Прасковья Александровна Осипова-Вульф – хозяйка Тригорского– во многом женщина удивительная: живя в полуобразованной среде, но, будучи человеком умным, она всю жизнь училась, а не только мочила яблоки (кстати, очень любимые поэтом) и квасила капусту; училась языкам вместе с детьми, которых с падчерицей было семеро. Не блещущая красотой, но с правильными чертами лица, она была всегда мила, приветлива, доброжелательна, умела создать в своем доме теплую, уютную обстановку, куда и окунулся с удовольствием опальный Пушкин, бывая в Тригорском почти ежедневно, благо, оно рядом с Михайловским. Прекрасная библиотека Тригорского, милые барышни и приятная хозяйка, не забывающая о том, чтобы в кабинете поэта всегда стояли цветы, она проявляла неподдельный интерес и восхищение его поэзией, заразительное его озорство скрашивало жизнь и ему, и им.
Естественно, что в альбом каждой из них он писал стихи.
Милой хозяйке дома посвящено трогательное, чуть тронутое краской осени шестистишье:

Цветы последние милей
Роскошных первенцев полей.
Они унылые мечтанья
Живее пробуждают в нас,
Так иногда разлуки час
Живее сладкого свиданья.

Правда, Л.Васильева вновь сеет семена сомненья, предлагая версию о том, что стихи, конечно же, подарены Осиповой, но Музой их была все же ER. Думается, что спустя два века мы истины уже не узнаем, да и так ли уж это важно – есть гениальное шестистишье, покоряющее восхитительной магией гармонии.

Тригорскому и его обитателям мы во многом обязаны целым рядом интересных, точных и, конечно же, талантливых зарисовок провинциального дворянства. Один бал-именины Татьяны с убийственно ироничными, иногда едкими характеристиками, чего стоит!
С Тригорским связана и так называемая «Онегинская» скамья, где произошла одна из ключевых сцен «Евгения Онегина» – отповедь Татьяне после ее письма, когда:

…Сквозь слез не видя ничего,
Едва дыша, без возражений,
Татьяна слушала его…

Проникновенно прочитал эту сцену П.И.Чайковский и гениально воплотил в одноименной опере, оттенив для контраста душевное смятение героини светлым хором: «Девицы-красавицы».
Встречи Пушкина с П.А.Осиповой и ее домочадцами случались и в последующие годы, когда поэт наезжал гостить в одно из тверских имений. Одна из таких встреч привела даже к маленькому (правда, скоро растаявшему) конфликту: павловские Вульфы (родственники П.Осиповой по мужу) воспитывают поповну Е.Е.Синицыну. Пушкин не выделяет ее среди всех тригорских барышень, не обходит вниманием, что очень сердит Прасковью Александровну, и она высказывает это П.А.Вульфу в присутствии Пушкина, он же в течение всего следующего дня продолжает прежнюю линию поведения. Раздосадованная Осипова уезжает с бала, но… вскоре всё предано забвению: Пушкина в Тригорском по-настоящему любили, и даже о последнем обряде – похоронах его за-ботились все тригорские обитатели во главе с его замечательной хозяйкой.

Эпиграмма

Какую эпиграмму написал Пушкин на иллюстрацию А.В.Нотбека к 1-ой главе романа «Евгений Онегин»?

До Пушкинских времен книги почти никак не иллюстрировались, в лучшем случае оформлялись виньетками. В 1-ой главе «Онегина» есть момент встречи Евгения и Александра Сергеевича:

С душою, полной сожалений,
И опершися на гранит,
Стоял задумчиво Евгений,
Как описал себя пиит.
Все было тихо; лишь ночные
Перекликались часовые…

… и вот уже легкое, проворное перо поэта набрасывает эскиз.
А вскоре из Михайловского в Петербург к брату Левушке летит письмо: «Брат, вот тебе картинка для «Онегина» – найди искусный и быстрый карандаш. Если будет другая, так чтоб все в том же местоположении. Та же сцена, слышишь ли? Это мне нужно непременно». А под рисунком поэта – его пояснение: «1–хорош, 2–должен быть опершись на гранит, 3–лодка, 4–крепость Петропавловская». (Видимо, в ней-то и всё дело, судя по эпиграмме).
1 глава вышла в свет в феврале 1825 года, но без рисунка: он появился лишь через три года, среди 6-ти иллюстраций к шести написанным к тому времени главам «Онегина». Почему именно Нотбек оказался иллюстратором «Онегина» – неизвестно.
Почему художник пренебрег не только содержанием стихов, но и рисунком поэта и его точными указаниями, даже пронумерованными в письме к брату? Понятно, что Пушкин пришел в бешенство, отвел душу «…парой крепких выражений» и выстрелил не слишком злой, скорее блестяще-тонкой эпиграммой с намеком: «…Не плюй в колодец, милый мой”»

Вот перешед чрез мост Кокушкин,
Опершись (…….) о гранит,
Сам Александр Сергеич Пушкин
С мосье Онегиным стоит.
Не удостоивая взглядом
Твердыню власти роковой,
Он к крепости стал гордо задом:
Не плюй в колодец, милый мой.

Мгновения

У кого Пушкин позаимствовал слова: «гений чистой красоты» для своего стихотворения «К…»?
Это выражение Пушкин позаимствовал у «побежденного» учителя В.А.Жуковского, из его стихотворения «Лалла Рук»:
Ах, не с нами обитает
Гений чистой красоты,
Лишь порой он навещает
Нас с небесной высоты.

Жуковский же, в свою очередь, заимствовал его из восточной поэмы-сказки (1817г.) английского поэта Томаса Мура.
Выражение это, взятое взаймы все-таки стало известным в контексте Пушкина, а не Жуковского, дарования которых все же не были равными, при всей очаровательности и привлекательности творчества Жуковского, его огромной роли в становлении русской поэзии и умении оберегать её и её авторов, в частности, и Пушкина.

Но… вернемся к «Мгновениям».

Да, да… Я не оговорилась, ибо их – два!
Первое, по прочно устоявшимся канонам пушкиноведения, называлось Анной Керн, второе – Екатериной Керн, которой посвящен романс волшебной красоты Михаила Глинки.
История их возникновения при всем различии, по природе своей чем-то схожи – томление по любви.

Пушкин в своем Михайловском на несколько лет оторван ссылкой от мира. Он молод, полон сил, к тому же появившаяся в соседнем Тригорском, Анна Керн давно ему нравилась. Помножьте всё это на гениальность поэта и получи-те первое «Мгновенье».
Но…  Всё не так односложно - просто, уверяет писательница Лариса Васильева, находя доказательства в воспоминаниях самой А.Керн (и не только!), которая пишет о том, что, прощаясь с ней перед отъездом её из Михайловского, Пушкин принес книжку только что вышедшей из печати 1-ой главы «Онегина», среди неразрезанных страниц которой лежал листок со стихами. Когда она хотела переложить его в заветную шкатулку, поэт вдруг судорожно вырвал листок и отдал только после долгих молений Анны.
Так ли ведет себя поэт, если он утром преподносит любимой стихи, написанные ночью?
Нет! Он войдет и с ходу начнет их читать.
Создается впечатление, что стихи хоть и преподнесены (с трудом!) Анне, но написаны были не в эту ночь и вдохновлены иной МУЗОЙ, не Анной, гостившей в Тригорском несколько месяцев, что не есть «мимолётное виденье» (опять ER - Муза Урания?!).
Да и позднейшее отношение к Анне («вавилонская блудница», в чем она, рано отданная деспотичным отцом за старого и нелюбимого, мало виновата) говорит о многом.
Тем не менее, Пушкин долгие годы поддерживает отношения с Анной Керн и в начале 1829 года пишет ей в альбом стихи:

Когда стройна и светлоока
Передо мной стоит она,
Я мыслю: в день Ильи Пророка
Она была разведена...

Это не более как пародия на стихи Подолинского:

Когда стройна и светлоока
Передо мной стоит она,
Я мыслю: Гурия Пророка
С небес на землю сведена.

Замена последних двух строк спускает образ с небес на землю, лишая его всякой возвышенности. Кстати, пародия сочинена на вечере у Дельвига, в присутствии автора и только позже поселилась в альбом А.Керн.
Оставив нелюбимого мужа, Анна, хоть и отверженная высшим светом, пользовалась успехом у мужчин. Даже Лев Пушкин посвящает ей слегка ироничное стихотворение:

Как можно не сойти с ума,
Внимая вам, на вас любуясь;
Венера древняя мила,
Чудесным поясом красуясь,
Алкмена, Геркулеса мать,
С ней в ряд, конечно, может стать,
Но чтоб молили и любили
Их так усердно, как и вас,
Все спрятать нужно им от нас,
У них вы лавку перебили

– прочитав которое, А.С.Пушкин сказал: «Да, и он тоже очень умён».
Однако, овдовев, Анна полюбила и в 1842 году связала свою судьбу с юношей на 20 лет моложе – троюродным братом Марковым-Виноградским, прожив с ним в любви и бедности (пришлось отказаться от генеральской пенсии) до смертного часа (1879г.), пережив мужа на 4 месяца.
Однако, оставим Анну…

Минет 20 лет. Михаил Глинка на балу в Смольном. В танцевальной зале душно, а соседняя гостиная манит прохладой и полумраком. Туда…  И за рояль, из которого его сильные пальцы умели исторгать пленительно мягкие звуки. Привыкнув к полумраку, импровизатор скорее почувствовал, нежели увидел за шторой стройный женский силуэт, и, как молния, вдруг мелькнуло: «Как мимолетное виденье»… А руки продолжали, нащупывая клавиши, рождать дивную мелодию. Звуки владели им безраздельно, а Музой была дочь Анны Керн – Екатерина.
Глинка несчастлив в браке, Екатерина – свободна. Он полюбил, но, увы, его музыка Екатерине была ближе его самого. И все же он сказал ей о своей любви словами Пушкина и своей исповедальной музыкой.
Этот романс – блистательное содружество, рожденное любовью, которой в обоих случаях суждено было угаснуть, но «Любовь – богиня юных дней» сумела родить чудо красоты, гармонии и совершенства.
И если до Глинки музыку считали служанкой высокой поэзии, то он сумел поднять ее на равновеликую высоту, где гениальный стих, повенчанный с музыкой волшебной силы и красоты, слились в шедевр вечный и незабвенный, в лирический ГИМН ЛЮБВИ.
А один из самых любимых певцов Казахстана Алибек Днишев в веке уже ином, блистательно исполнив романс на конкурсе имени Глинки, завоевал ПЕРВУЮ премию в номинации «Камерное пение», заняв нишу, несколько лет остававшуюся свободной за неимением достойной кандидатуры.
Вот такие они «Мгновения», о которых хочется сказать: «Остановись! Ты так прекрасно»!
Включение в ткань новеллы соображений Л.Васильевой, естественно, не умаляет волшебной красоты стиха, романса, а уж исполнения - тем более.


«Дана мне лира от богов»

В каком стихотворении Пушкин обосновал право поэзии на предвидение?

В ночь на четвертое сентября 1826 года в Михайловское неожиданно явился офицер с письмом от Адеркаса – губернатор вызывал Пушкина в Псков. Там ждал поэта фельдъегерь с «высочайшим повелением» препроводить его в Москву, готовившую коронацию Николая I – Романова.
Пушкин давно ждал этого момента и внутренне готовился к нему. Но каким он будет, с кем ему предстоит встреча и что его ждет – он не мог знать. Воля?.. Или, быть может, еще более горькая неволя?
В качестве «пробного шара» он решил взять с собой предмет своих забав – пистолеты, рассуждая, очевидно, так: «Если позволят взять – значит, воля, если нет…» Позволили. Вот уже и замелькали версты, а в кармане (есть и другая версия о сочинении этого стихотворения в дороге) – стихотворение «ПРОРОК» (1826г.)
…И Бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, Пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею Моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей»

– стихотворение, в котором вполне завершилось самосознание и самоопределение поэта; стихотворение - программа творческих устремлений на всю оставшуюся жизнь, да и потомкам-поэтам – тоже; стихотворение, в котором вечные мудропророческие тексты Библии, помноженные на убежденную страстность поэта, действительно жгут сердца людей.
А.О.Смирнова вспоминает рассказ поэта: «Я как-то ездил в монастырь «Святые горы», чтобы отслужить панихиду по Петре Великом… На столе лежала открытая Библия, и я взглянул на страницу – это был Иезекииль… Я прочел отрывок, который перефразировал в «Пророке». Он меня внезапно поразил, он преследовал меня несколько дней, и раз ночью я встал и написал стихотворение».
Точны ли воспоминания А.Смирновой? Ведь поэт поставил дату 8 сентября 1826 года – день встречи с Николаем I в Чудовом дворце Кремля. (Пушкин не всегда точно ставил даты).
Но так или иначе, и содержание, и ритм стиха очень близки Иезекиилю, особенно бесконечным повторением (16 раз) союза «и» в начале строки.
Дабы не утомлять читателя полными текстами посланий пророков, выбранных поэтом, ограничимся монтажом главных фрагментов, вполне дающих представление об их сущности:

Иеремия: «И бысть слово Господне ко мне… пророка во языки постави тя...»
Исайия: «…прилетел ко мне один из Серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жаровни и коснулся уст моих…»
Иезекииль: «…и дам вам сердце ново и дух мой дам в вас…»
Иеремия: «И востани и глаголи к ним…»

А Николай I, что он знал о Пушкине? Не слишком много, и в том числе ха-рактеристику, данную его августейшим братом Александром I: «Пушкин – бездельник, одаренный крупным талантом». Теперь предстояла встреча поэта и царя.
Сама белокаменная взволновала поэта:

Ах, братцы! Как я был доволен,
Когда церквей и колоколен,
Садов, чертогов полукруг
Открылся предо мною вдруг!

8 сентября 1826 года в четыре часа пополудни поэт предстал перед царем. В уютном кабинете пылал камин, а поэт был озябшим, небритым и пыльным с дороги, но при всем этом твердо решившим сохранить чувство собственного достоинства. Он еще из Михайловского писал друзьям о том, что духовные силы его достигли полного развития, и он может творить. К этому времени Пушкин действительно созрел как поэт, чувствующий и понимающий свое гражданское предназначение.
Аудиенция длилась около двух часов, а вечером, на балу у французского посланника Николай скажет Блудову: «Я нынче говорил с умнейшим человеком России, с Пушкиным».
Судя по этому высказыванию, поэту удалось выдержать выработанную заранее линию поведения и заставить монарха уважать себя. Однако из рук Николая I он получил лишь полусвободу и материальную помощь, очень тяготившую поэта всю оставшуюся жизнь, но головы он не склонил и остался Пушкиным.


Гений – всегда загадка

Какое первоначальное название дал Пушкин трагедии «Моцарт и Сальери»?

«Зависть»

Закончена трагедия 26 октября 1830 года (знаменитая «Болдинская осень»), но есть письменные доказательства, что задумана она еще в 1826 году. Только что умер Сальери. Легенда об отравлении им Моцарта еще витает над миром и, естественно, она – очень привлекательный материал для создания трагедии (воспользовался же Пушкин чуть ранее тоже легендой при создании драмы «Борис Годунов»!).
До сих пор вразумительного и аргументированного ответа о причинах ранней смерти Моцарта нет. Даже два современных австрийских врача, изучавших его волосы и историю болезни, оставили вопрос открытым.
Человечество, вероятнее всего, никогда об этом ничего не узнает. Поразмышляем о том, почему Пушкин сменил название. Думается, что затронутые в трагедии вопросы гораздо глубже, чем лежащая на поверхности зависть.
Сальери (по Пушкину) считал, что сам он большой композитор, достигший славы и известности долгим, упорным трудом, учась у многих предшественников, а Моцарт – отклонение от нормы, ошибка Бога, как бы перечеркивающая значимость трудолюбия, поэтому жить ему не следует, и приговорен он не только из зависти.
Пушкин, уважая и ценя трудолюбие, все же с Сальери не согласен. В письме к Вяземскому он не отрицает, что он – ученик Жуковского, но ученик, пошедший своим путем.
Гений, прежде всего, должен нести человечеству НОВОЕ.
Такими были и Моцарт, и Пушкин.
Сальери этого слова не сказал, он лишь добротно работал на материале, добытом другими, и в этом его глубокое отличие и от Моцарта, и от Пушкина.
Почему-то в голове крутится фраза из элегии «Редеет облаков летучая гряда»: «…над морем я влачил задумчивую лень». «Лень», которая потом вдруг вулканом выбрасывает сотворенное в долгие часы внешнего безделья. Мозг творца, очевидно, не отдыхает никогда; подтверждением тому великие открытия, сделанные во сне. Да и сам Пушкин неоднократно хватался за перо ночью, дабы успеть записать убегающие рифмы. Вполне возможно, что у Сальери был иной способ творения, и «задумчивая лень» не была его подругой.
Вот, имея в виду показать два подхода к творчеству, поэт и назвал трагедию «Моцарт и Сальери», но зависть, как очень сильное человеческое чувство, естественно, всё же имела место, об этом написано очень, очень давно в великой книге: «Библия».
Немного о реальном, не пушкинском, Сальери.
Еще до того, как Пушкин взял у Жуковского «взаймы» выражение «...гений чистой красоты», когда Пушкин был ещё лицеистом, Жуковский навестил его и подарил свой портрет с надписью, точно угадывающей место юного Пушкина на поэтическом Олимпе:
«Победителю-ученику от побежденного учителя».
А уже когда «одолженная» у учителя фраза была встроена в гениальный текст, она производила такое впечатление, что забыть ее уже было невозможно, и именно в контексте Пушкина, а не Жуковского.
Такие шутки позволял себе иногда и Моцарт – он нередко налету подхватывал чьи-то музыкальные темы и поднимал на такую гениальную высоту, после чего оригинал буквально блекнул и забывался. Так произошло с одной из тем в увертюре к опере «Дон-Жуан», где Моцарт использовал музыкальную тему Сальери. Автор, присутствовавший на премьере, возмутившись, демонстративно вышел вон из зала.
Так проявилась разница в реакции на «заимствование»: Жуковский был всю жизнь опекуном, «нянькой» своего превзошедшего его ученика, но и Сальери не был злым человеком; Бетховен, Шуберт, Лист, бывшие его учениками, с теплотой и благодарностью вспоминали о нем.
Но... видимо, более интеллигентный Жуковский сумел переступить через факт «побежденности» и даже публично его признать, а Сальери – нет.
Очевидно, это и рождало различные необоснованные легенды, одной из которых и воспользовался Пушкин.
И еще...
В свое время в советском кинопрокате появились два фильма «Моцарт и Сальери». В первом, более раннем, великий И.Смоктуновский сыграл Моцарта (Сальери – П.Глебов), в более позднем – Сальери (Моцарт – В.Золотухин).
Не есть ли это стремление артиста утвердить глубокую, часто упускаемую многими мысль о возможности создания гениальных творений, только плюсуя дар Божий с великим трудолюбием?

Демон

В каком стихотворении А.С.Пушкин упрекнул одного из своих бывших друзей в лицемерии и коварстве?

Имя этого бывшего друга – Александр Николаевич Раевский, а стихотворение – «Коварность».

Когда твой друг на глас твоих речей
Ответствует язвительным молчаньем;
…………………………………………
И он прочел в немой душе твоей
Все тайное своим печальным взором, –
Тогда ступай, не трать пустых речей –
Ты осужден последним приговором.

Возможно, что это стихотворение – поэтический ответ на двуличное и подлое поведение Раевского в Одессе и на его письмо к Пушкину в Михайловское, оставленное без ответа. Как писал в 1923 году П.Губер: «Протянутая рука повисла в воздухе…»
Со всей семьей знаменитого генерала Н.Раевского Пушкин познакомился еще в период Кишиневской ссылки. Кавказ… Крым, где он, обласканный, по-очередно и вместе влюбленный во всех дочерей генерала, «…влачил задумчивую лень». Вторая встреча (не считая Каменки) с А.Раевским произошла в Одессе, куда летом 1823 года благодаря хлопотам А.И.Тургенева перевели Пушкина (кстати, будто судьбой приставлен этот человек к Пушкину!).
В Одессе Пушкин поступает в распоряжение генерала М.С.Воронцова, пользовавшегося репутацией мецената и просвещенного вельможи. Тургеневу он обещал спасти его (Пушкина) нравственность и дать таланту досуг и силу развиться. Действительно, в канцелярии Воронцова Пушкина особо не обременяли служебными занятиями, но при этом Воронцов не признавал в нем поэта, а видел лишь коллежского секретаря; его раздражало чувство собственного достоинства, присущее Пушкину, ибо он привык видеть в своем окружении предупредительных льстецов. Отсюда и командировка «на саранчу», куда были посланы многие чиновники канцелярии Воронцова, в том числе и Пушкин. Последний страшно возмутился: «Он (Воронцов) видел во мне коллежского сек-ретаря, а я, признаюсь, думаю о себе что-то другое…» (письмо к А.И.Тургеневу от 14 июля 1824 года).
Но ближе к Раевскому.
Он – дальний родственник жены генерала, Елизаветы Ксаверьевны, сын знаменитого генерала Н.Н.Раевского, участник Отечественной войны 1812года. В 22 года (1817) – полковник. Она – Елизавета Ксаверьевна – дочь племянницы Потемкина и польского генерала, гетмана К.П.Браницкого. Блестящую характеристику этой  женщине дает писатель В.А.Соллогуб, современник Пушкина: «Елизавета Ксаверьевна была одной из совершеннейших женщин своего времени. Все её существо было проникнуто такою мягкою, очаровательною, женственною грацией, такою приветливостью, таким неукоснительным щегольством, что легко себе объяснить, как такие люди, как Пушкин, Раевский и многие другие, без памяти влюблялись в Воронцову…»
От умного, способного А.Раевского ожидали многого, в том числе и Пушкин, предрекавший ему необыкновенное будущее, но он рано ушел в отставку и ездил всюду за Воронцовыми, влюбленный в Элиз. И вот в Одессе судьба его снова свела с Пушкиным. Они сошлись, дружили… Охлажденный скептицизмом блестящий ум Раевского, не способного к страстному увлечению, с мефистофельской иронией подавлял, «подминал» под себя более молодого, ничего не подозревающего доверчивого и тоже влюбленного в Элиз Пушкина.
Стихотворение «Демон», очевидно, можно считать психологическим портретом А.Раевского:

Его язвительные речи
Вливали в душу хладный яд.
Неистощимой клеветою
Он провиденье искушал;
Он звал прекрасное мечтою;
Он вдохновенье презирал;
Не верил он любви, свободе;
На жизнь насмешливо глядел –
И ничего во всей природе
Благословить он не хотел.


Но африканская кровь Пушкина, природный оптимизм и здоровое желание жить полноценно, любить и творить берут свое.
Роман с Элиз заходит далеко, и тогда, не без усилий А.Раевского, генерал под другим предлогом удаляет Пушкина из Одессы.
Торжествующий Раевский остается. Его роман с Элиз длится довольно долго, но внутренняя сущность этого человека всё же стала ясной Елизавете Ксаверьевне, и она отдалилась от него. Взбешенный бесцеремонностью Раевского, генерал сделал неверный шаг, признав неурядицы в семье, но опомнившись, удалил Раевского, как и Пушкина.
Чтобы не заклеймить Елизавету Ксаверьевну безнравственностью, вспомним, что ее брак с генералом состоялся по расчету. Муж не считал нужным сохранять верность жене; ей оставалось поступать так же. Когда ситуация выходила за дозволенные светом рамки, генерал «принимал меры». Но Пушкин не злопамятен – узнав об аресте Раевского в связи с делом декабристов, беспокоился о нем, наводил справки.
Позже, в 30-е годы, они встретились и внешне сохраняли светские отношения. Но прежнему возвратиться не было суждено: обмануть можно только раз, тем более Пушкина.


«Я жил тогда в Одессе пыльной»

Чью смерть вспомнил А.С.Пушкин в стихотворении от 29.07.1826г.?

Смерть Амалии Ризнич в стихотворении: «Под небом голубым…»
С ней поэт познакомился в Одессе, куда был переведен благодаря хлопотам друзей летом 1823 года.
Она была дочерью австрийского банкира Риппа, полунемка, полуитальянка, возможно с некоторой примесью еврейской крови. Ее муж – Иван Ризнич (серб) – коммерсант и меценат. Его открытый дом в Одессе принадлежал к числу самых интересных. Женился он в 1822 году, а в 1823 – привез молодую жену в Одессу. Высокая, стройная, красивая, с горящими глазами, она сразу привлекла к себе внимание, в том числе и Пушкина. Он серьезно увлекся. Чувство было взаимным. Этот «одесский» год Пушкина богат любовной лирикой. Многие исследователи склонны относить все к Ризнич, но почти параллельно была еще и Елизавета Ксаверьевна Воронцова, и о «северной, утаенной» любви тоже не стоит забывать; так что, абсолютно точно узнать «что относится к кому» – трудно. Тем не менее, ряд стихотворений уж точно – к Ризнич. Например, отрывки из путешествий Онегина:

А ложа, где, красой блистая,
Негоциантка молодая,
Самолюбива и томна,
Толпой рабов окружена?

Ряд исследователей-пушкинистов склонны считать стихотворение «Ночь» («Мой голос для тебя»), вдохновившее позже А.Рубинштейна на создание дивного романса – тоже посвященным Ризнич, хотя встречаются и иные мнения, с которыми я согласна – Воронцовой.
Безусловно, Ризнич посвящено стихотворение: «Для берегов Отчизны дальной», написанное гораздо позже самих событий – в 1830 году в Болдине, когда время сгладило остроту чувств, а гибель пяти декабристов все же не заслонила смерти Амалии, когда уже появилась в его жизни Натали, когда он стал зрелым и смог как бы издали оценить силу былых чувств. Чуть позже эти стихи зажили второй жизнью – жизнью проникновенного романса А.Бородина. Ризнич же, очевидно, посвящено и стихотворение «ПРОЩАНИЕ», ибо в тексте есть явные указания на смерть героини:

Уж ты для своего поэта
Могильным сумраком одета…

Хотя есть и сомнения… Многие пушкинисты относят все же это стихотворение к Е.Воронцовой, а слова «могильный сумрак» трактуют как символ потери навсегда. Л.Васильева и вовсе относит его к ER. Думается, что «истина где-то там», и останется нам неизвестной; утешает, что стихи от этого хуже не стали.
В мае 1824 года Амалия с маленьким сыном уехала в Италию, где вскоре умерла от чахотки.
Чувство к Ризнич было столь жгучим, сколь и полным ревнивой горечи. Об этом поэт рассказал в стихотворении, написанном примерно в октябре 1823 года:
«Простишь ли мне ревнивые мечты?»
Михайловское. 25 июля 1826 года – Пушкин узнает о смерти А.Ризнич, а 29 июля появляется стихотворение «Под небом голубым», над текстом которого запись: 24 июля «У.о.с.Р.П.М.К.Б.» – о гибели пятерых декабристов.

Двести душ «мужска пола»

Как называлась летопись, возникшая в результате попытки  хозяйственной деятельности Пушкина в Болдине?

«История села Горюхина»
(Замысел – середина октября 1830 г. Окончание – ноябрь 1830 г. Напечатана уже после смерти автора в «Современнике» за 1837 г. со значительными пропусками и искажениями под заглавием: «Летопись села Горохина»).
«Быть может... я не прав... Вы совершенно свободны. Я уезжаю в Нижний, не знаю, что меня ждет в будущем», – так писал А.С.Пушкин Н.Н.Гончаровой 28 августа 1830 года, не получив твердого ответа на свое предложение. И зарябили с 1-го сентября «версты полосаты» по печально-знаменитому тракту «Владимирка». Всё и вся, неугодное правителям России, гналось в Сибирь по этой дороге в одну сторону. Здесь звенел цепями «бунтовщик похуже Пугачева!»– А.Радищев, по ней шли, храня «гордое терпенье», декабристы, в холодную зимнюю стужу 1826-го, влекомая любовью и долгом, спешила к мужу А.Муравьева, увозя с собой две сердечные весточки от Пушкина. Теперь вот сам поэт с верным Никитою Козловым едет в Болдино, принимать во владение часть сельца Кистенева, дарованную отцом Александру Сергеевичу по случаю предстоящей женитьбы. Ехал, считая версты, навстречу холере, которая запрёт его на всю осень, ехал, не зная, какой волшебно-дивный взлет божественного гения ждет его впереди. Пока же – непогода, слякоть и мерзкое состояние духа рождают одно из самых беспокойно-философских стихотворений «Бесы» (7 сентября 1830г, в черновике – «Шалость») и полную усталости и неудовлетворенности прошлым «Элегию» (8-го сентября), начинавшуюся в первом варианте так: «Протекших лет безумство и веселье...»
Но любовь всё же блеснула «улыбкою прощальной» – 9 сентября пришло письмо от невесты, вполне его успокоившее, и вырвалась давно зревшая в нем «ПОЭТИЧЕСКАЯ ДУРЬ».
Эта осень стала навсегда «часом пик» его неповторимого гения. Но... будущая семейная жизнь потребует значительных средств, и 16 сентября А.С.Пушкин становится помещиком. Его «владения» – часть сельца Кистенева: 200 душ «мужска пола». Несмотря на всю неопытность и неприязнь к хозяйственным занятиям, вникать все же пришлось. А вникать – это видеть, слышать, понимать убогость, бедность, бесправие, беззащитность крестьян перед самодурством и наглостью помещиков и, особенно, старост.
Как художник, Пушкин не может это не переварить в своем сознании. Так возникает «История села Горюхина».
(Может отсюда возникнут некрасовские: «Горелово», «Неелово» и т.д.)? Летопись Горюхина не завершена; видимо Пушкин не надеялся на ее публикацию. Сохранился план, которого писатель («лета к суровой прозе клонят») придерживался. Вот некоторые его пункты: «Обеднело от тиранства», «Пришла в упадок от нерадения», «Мужики разорены», «Бунт»...
От неоконченной «Горюхинской летописи» тянутся нити к «Дубровскому» и «Капитанской дочке».
Создавая эту летопись, Пушкин пользовался старинными календарями с записями деталей быта и хозяйственной деятельности их владельцев. А еще – это немного пародия, или, вернее, альтернатива «Истории русского народа» Полевого, в которой Пушкин, видя за окном «избушек ряд убогий», решается на историю подлинную и правдивую.
Хотя формально «Горюхинская летопись» не входит в число пяти «Повестей Белкина», ведет её Пушкин от лица все того же Белкина, чей образ, биографию он талантливо и остроумно создает, как это позже сделают А.К.Толстой и братья Жемчужниковы со своим Козьмой Прутковым.
Повести почтенного Ивана Петровича Белкина вышли в свет в октябре 1831 года, вызвав через 40 лет восторг и признание Л.Н.Толстого: «Многому я учусь у Пушкина, он – мой отец».
«Истории села Горюхина» пришлось ждать до 1837 года, когда ее со значительными пропусками и искажениями опубликовали в посмертном VII томе «Современника».


«Храни меня, мой талисман...»

Какой талисман подарила Е.К.Воронцова Пушкину при расставании?

Перстень-печатку с сердоликовым восьмиугольным камнем и написью на древнееврейском (возможно, караимском) языке: «Симха, сын почтенного рабби Иосифа старца, да будет его память благословенна».
Подарен он был как защита от несчастной любви.
Пушкин был суеверным, многие события его жизни, предсказанные и сбывшиеся, укрепили в нем это чувство.

Храни меня, мой талисман,
Храни меня во дни гоненья,
Во дни раскаянья, волненья:
Ты в день печали был мне дан.

Подарок своей «Принцессы Бельветриль» поэт бережно хранил до самой смерти, перед которой подарил его В.А.Жуковскому; а позже он попал к И.С.Тургеневу... Кончилось все потерей перстня. Он был парным; второй – остался у Элиз. По легендам и преданиям (письма не сохранились) она запечатывала им письма к возлюбленному в Михайловское -Зуево, умоляя их сжигать.
Прощай, письмо любви! Прощай: она велела.
Как долго медлил я! Как долго не хотела
Рука предать огню все радости мои..!

Особое внимание этому перстню на большом пальце поэта уделил русский живописец В.А.Тропинин, которому Пушкин позировал в 1827 году для подарка С.А.Соболевскому.
В этом же году в связи с приездом Е.К.Воронцовой в Петербург написано стихотворение «Талисман».

Там волшебница, лаская,
Мне вручила талисман.
…………………………………………
Милый друг! От преступленья,
От сердечных новых ран,
От измены, от забвенья
Сохранит мой талисман!