Идеальный партнёр. Роман. Главы 42-43

42

В два часа он был уже на месте. Хайнц вышел на пляж. Солнце, море, только тепло. Это не Травемюнде. Он лёг на солнце и уснул. Он слишком устал. Он уснул сразу, как только голова коснулась деревянного настила. Через час сердобольная пожилая немка разбудила его, пожалев уже пылавшее лицо. Он застонал, перевернулся и сжёг ещё спину.

Вечером Хайнц Эверс был в плохой форме. Он не остался в номере, так как лежать всё равно не мог. Он спустился в бар. Там было очень накурено. Хайнц уже отвык от дыма и немного поморщился, подходя к стойке, где было светлее и мышиного цвета слои клубились, причудливо меняя форму, когда кто-нибудь входил с улицы. Он остановился, думая, что бы заказать, как вдруг светловолосая сильно загорелая девушка сказала:

- Возьмите порто. Здесь очень хороший порто, - и почти протянула ему свой стакан.

Хайнц послушно согласился и кивнул бармену-испанцу, прекрасно понявшему, судя по всему, их разговор. Девушка сразу заговорила с Эверсом по-немецки, ни минуты не сомневаясь в его национальной принадлежности. Похоже, что здесь все, кроме обслуги, немцы, - вяло подумал Хайнц. - И на пляже тоже. Мысли тянулись медленно, переходя с объекта на объект вместе с глазами.

- Согрейте его в ладонях, - сказала девушка, показывая свой стакан. - Вы откуда? Я из Нюрнберга.

- А я - с верхнего этажа, - пошутил Хайнц. Девушка с готовностью засмеялясь.
 
Симпатичная. Очень милая девушка. Настоящий немецкий тип. Как с рекламы. Может путешествия по Германии рекламировать.

- Курите? - спросила она.

- Да, спасибо.

- Но правда, откуда вы? Подождите, я угадаю. Из Ганновера?

- Из Гамбурга.

- Близко. А слышно сразу по речи. Я была в Гамбурге. Альстер? Очень красиво. Фонтан.
- Где вы останавливались?

- Я не останавливалась у вас. Приезжала только посмотреть, из Киля. Мы на регате были. Знаете Кильскую регату?

- Конечно. Вы что, яхтсменка? Из Нюрнберга?

- Я родом из Визмара. Знаете? Но там сейчас работы совсем нет. Вас как зовут? Меня Ельке. Очень приятно, Хайнц. Красивое имя. Нежное.

Одной женщине тоже нравилось, - подумал Хайнц Эверс. - А до того никто ни разу не говорил. За все 43 года.

Она продолжила:

- В Баварии климат хороший. У нас слишком сыро, но я всё равно скучаю за Балтикой. Потанцуем? Я люблю это танго.

Это было плечо, которого он ждал. За которым ездил к Анке. Это было плечо, которого он ждал. И Хайнц опустил на него голову. Ельке прижалась всем телом, упругим и молодым. Не больше двадцати восьми. Максимум тридцать. Атлетичная, но не слишком. Крупная, дышащая здоровьем. Наверное, он застонал.

- Вы обгорели сегодня. Это первый день? Нельзя так долго быть на солнце. На ветру не слишком жарко, но это так обманчиво.

- Да. Правда. На сильном ветру обманчиво. Сгораешь, не заметив, - ответил Хайнц.

- Пойдёмте, я вас смажу. У меня есть крем от ожогов.

Какая она домашняя. Как будто мы сто лет знакомы. - Он послушно кивнул, и они поднялись к ней. Он снял шорты, рубашку и лёг. Она растёрла его всего со знанием дела, не больно, как это умеют спортсмены. Потом разделась и легла рядом, сразу выключив свет. Дотронулась рукой, почувствовала ещё раз, какой он жаркий, и отодвинулась на другой край необъятной постели, укрывшись отдельной простынёй.

- Поспите. Вам сейчас станет легче. Спокойной ночи.

- Спокойной ночи. Спасибо.

Как она сразу почувствовала, что ему нужно. Неужели такое может быть? Так быстро? - Не додумав эту мысль, он уснул. Не считая трёх часов на пляже и в самолёте, он не спал двое суток.

Утром его, как обычно, разбудили руки. Наверное, он назвал её "Малыш".  Она рассмеялась:
- По-моему, я выше вас.

- Говори мне "ты", а то я чувствую себя старым.

Руки двигались по щеке. А потом коснулись губ. Это было невыносимо. Это было слишком знакомо. Он весь сжался и встал. Подошёл к открытому настежь окну. Запах олеандров, немецкая речь.

- Сигареты на столе.

- Я не курю, Эльке. Я не курю.

- А вчера курили. Это хорошо, когда можешь так легко закурить и бросить. У меня не получается. Я знаю, что вредно, особенно женщинам: кожа увядает раньше. Я уже заметила. Бросала два раза. Но в компаниях все курят. Если ты одна, чувствуешь себя выброшенной за борт. А когда закурю раз, отказаться уже не могу. Нужно бросить всем вместе. В один день.

- Знаешь, это не такая безнадёжная идея. Мы на это способны. Может быть, Германия - это единственная страна в мире и вообще в истории, где это действительно можно сделать. Не всё же ей пожирать своих детей.

- Что? - испуганно спросила Эльке, не поняв.

- Да нет, ничего. Так мне сказала одна женщина. И я бросил. В один день.

Они замолчали ненадолго. Пахло олеандрами и морем. Немецкая речь затихла. Все ушли на пляж.

- Не отвечайте, если не хотите... Вы любите другую женщину?

- Я люблю всё ту же. Да, Ельке. Я люблю женщину. Ты прости меня. Я ничего не могу.

- Счастливая... Это она пусть меня простит. Я не поняла вчера. Думала, это солнце. Вы поссорились? Но это несерьёзно, я чувствую.

- Ты очень чуткая, Эльке. Ты встретишь кого-нибудь. Я уверен, ты будешь счастлива. Такие женщины, как ты, должны быть счастливы, иначе всё бессмысленно.

- Она похожа на меня?

- Нет. Она ни на кого не похожа. Так же, как и ты.

- Я слишком высокая. Правда, не смейтесь. На подиуме - это хорошо. Мода на высоких женщин искусственна. Нас просто лучше видно с подиума, нас создали модельеры. И худобу тоже.

- Эльке, это неправда! Сейчас просто поколение акселератов.

- Нет. Я знаю лучше. Не все мужчины принадлежат к поколению акселератов. У меня есть опыт. У меня ведь всё больше, не только внешне.

Хайнц не знал что сказать. Её можно было успокоить только одним способом, но этого он не мог. Поэтому ответил немного фальшиво:

- Всё будет хорошо. Я уверен.

- Вам надо идти?

- Да, мне нужно позвонить. Спасибо тебе, Малыш.

Он мог подарить ей только это. Но дарить он умел. Лору он так больше никогда не называл.


43

- Лора.

- Хайнц.

- Любимая.

- Любимый мой.

- Я не могу без тебя жить.

- Хайнц, радость моя, я люблю тебя.

- Родная моя, прости меня. Я не могу без тебя жить.

- Ты прости меня. Прости меня. Я не могла сказать. Я слишком боялась. Я не могла тебя потерять.

- Ты не потеряешь меня. Я не потеряю тебя. Мне всё равно как. Мне всё равно. Я себе придумал. Я так хорошо всё придумал, но это неважно. Мне всё равно как. Только будь со мной. Как ты захочешь. Кем ты захочешь. Только не исчезай. Моя жизнь - ты. Ты сама и есть моя жизнь. Не уходи. Как я мог подумать! Любимая.

- Любимый. Хайнц. Мой любимый. Где ты? Приезжай скорей. Я целую ночь сидела в прихожей.
- Я не могу сейчас. Я на Майорке.

- На Майорке? - она засмеялась:- Хоть не на Южном полюсе!

- Это почти одно и то же. Только теплее. Я весь сгорел вчера.

- Дурачок.

- Полный. Абсолютный. Я думал, что могу уйти. Прости меня.
- Когда я увижу тебя?

- Я вернусь завтра во Франкфурт, но раньше пятницы не приеду. Да и в пятницу буду поздно. Весь день забит до предела. Потерпи. Прилечу в Гамбург самолётом. Пару месяцев придётся обойтись без Карла.

- Ты разбил его?

- Нет. Он не дался... Но прав мне не видать. Хорошо ещё, если пару месяцев, не больше. Придётся позвонить адвокату.

- Что ты устроил? Будь осторожен! Приедь уже скорее!

- Ничего, радость моя. Всё уже прошло. Я буду очень осторожен. Завтра всю дорогу до Франкфурта буду махать крыльями изо всех сил, - он засмеялся. - Но задержаться там придётся. Я буду звонить. Я буду звонить каждые пять минут. Надоем тебе.

- Не бойся.

- Мы прорвёмся. Ты всё равно будешь со мною. Я не знаю как. Но ты - моя жена. Мы прорвёмся.

- Мне Динка звонила. Говорит: "Вы - такие гады! Вы всё равно прорвётесь!"
- Да. Она права. Передай, что я люблю её.

- Ни за что.

- Лора.

- Хайнц.

Они говорили почти без перерывов до самого понедельника. Из Франкфурта он тоже звонил ей по шесть-семь раз в день. А потом - из Гонконга. За ноябрь ему пришёл счёт на телефон на 1200 марок. Он звонил ей из Франкфурта в понедельник и вторник, но в среду после обеда Лора пропала.