Работа 7

Post mortem http://www.proza.ru/2009/10/17/768

Сергей Булыгин

(первое место на конкурсе ЛК "Золотой Огонь")

               
Желание резко обернуться было сильным и навязчивым, чтобы не поддаться ему, требовалось изрядное усилие воли.  До чего они живучи, эти детские страхи! Когда Адаму  было пять или шесть лет, он вот так же мучительно боролся с желанием быстро оглянуться, застигнуть врасплох черную пустоту, притаившуюся за спиной. Все, что он видит перед глазами – лишь иллюзия, морок, наведенный кем-то неведомым, злобным или в лучшем случае равнодушным. А на самом деле… Нет, представить, как все выглядит на самом деле, он не решался даже в детских фантазиях.

И вот теперь, спустя без малого полторы сотни лет, они вернулись.  ''Давно пора''- подумал он, - ''В моем возрасте впасть в детство даже и не стыдно. С другими это случалось, как правило, намного раньше''. Впрочем, это было мимолетное и совершенно невероятное допущение. Уж он-то  знал, что  застрахован от старческого маразма, как и от всех других неприятностей, связанных с нарушением функций его полного сил и  не подверженного старению  тела. Может быть, дело в слишком долгом одиночестве? Пять лет – это много, даже для бессмертного,  пережившего конец света и оставшегося единоличным хозяином всей планеты. А если не верить в существование внеземного разума, то и всей Вселенной. А в инопланетян в сложившихся обстоятельствах не очень-то верится. Что-то не спешат они колонизировать Землю.  Казалось бы – какого хрена им еще надо? Сопротивления не ожидается – некому тут сопротивляться. Города, заводы, транспорт – все на месте. Ни тебе радиоактивных пустынь, ни отравленных морей. Ну, экология слегка подпорчена, не без этого. Так она ж восстановится, если на нее не давить. Уже почти восстановилась. Где еще во Вселенной такая халява обломится? Но что-то не сыплются с неба летающие тарелки, не выскакивают из них зеленые человечки с раздувшимися от избытка серого вещества головами.  А значит, никто не помешает ему, Адаму Ласту, осуществить то, что составляет теперь единственный смысл  жизни. Времени у него в избытке, ресурсов тоже хватит. Только бы крыша не поехала от одиночества, эти навязчивые состояния из далекого прошлого – нехороший симптом. Надо будет пройти внеочередное обследование.
               
                * * *

Самим фактом своего существования Адам Ласт опровергал распространенное мнение, что выдающийся ученый должен быть всесторонне образованным человеком. ''Современный ученый,'' – сказал он в своей Нобелевской лекции, - ''напоминает мне Алису в Зазеркалье. Чтобы оставаться на месте, то есть на переднем фронте науки, он должен очень быстро перерабатывать поступающую информацию, а если хочет двигаться вперед, то должен делать это еще в два раза быстрее''. Подобно Шерлоку Холмсу, не желавшему знать, что Земля вращается вокруг Солнца, он считал неразумным забивать свой ''маленький пустой чердак'' научным мусором, не относящимся к делу. Великолепный микробиолог и генетик, он проявлял поразительное невежество во многих вопросах, не касающихся избранного им научного направления.  Зато в  области генной инженерии он был Богом. Именно так, с большой буквы и почти в буквальном смысле слова. Тасуя гены, как колоду карт, разрывая и соединяя, как ему вздумается, спиральные цепочки ДНК, он мог заставить бесполезный сорняк вырабатывать ценнейший антибиотик, а зловреднейшую бактерию – честно трудиться в человеческом кишечнике, расщепляя целлюлозу и другие неудобоваримые компоненты пищи без малейшего вреда для организма. Поэтому, когда он во всеуслышание заявил, что в недалеком будущем собирается подарить человечеству предмет его давних несбыточных мечтаний – бессмертие, даже самые злобные завистники не рискнули назвать его  хвастуном и авантюристом. Быстрого успеха, впрочем, никто не ожидал, в том числе и он сам. Год за годом он выводил все новые штаммы вирусоподобных организмов (слово ''вирус'' к ним не подходило ни по своему буквальному латинскому значению, ни по устойчивому представлению людей о вирусе, как о чем-то крайне вредном и опасном), призванных не разрушать клетку, в которую внедрились, а наоборот, защищать ее от других микроорганизмов и внешних воздействий, в том числе и блокировать механизм старения. Если бы речь шла о каком-то одном органе, он решил бы задачу за год- два, но как заставить микроорганизм, наиболее комфортно чувствующий себя в клетках печени, защищать стенки сосудов или нейроны нервной системы? Всего на создание комплексной ''вакцины бессмертия'', состоящей из трех десятков видов ''защитников'', ушло двадцать три года. И это было далеко не все. Никто не решился бы на массовое применение столь сильнодействующего средства без тщательной проверки, включающей и анализ отдаленных последствий. На это потребовалось бы больше времени, чем на создание вакцины. И тогда он без колебаний ступил на путь, проторенный врачами-подвижниками прошлого – привил вакцину самому себе. Теперь, когда бешеная гонка за результатом осталась позади, он  наконец смог перевести дух и оглядеться по сторонам. И вдруг понял, что безнадежно опоздал. Конец света надвигался неудержимо, время, когда его еще можно было остановить, было безвозвратно упущено.

А ведь еще недавно казалось, что основные угрозы позади. С распадом одной из сверхдержав ушел в прошлое кошмар ядерного противостояния, в любой момент грозивший катастрофой. Призрак коммунизма, сотню с лишним лет бродивший по Европе и изрядно покуролесивший по всему миру, выродился в чучхэ и, засев на своей последней вотчине, еще пытался огрызаться оттуда на весь остальной мир, но уже никого не пугал. Сменивший его призрак исламского фундаментализма пугал гораздо сильнее, но все его потуги на мировое господство выглядели всего лишь мелкими пакостями по сравнению с былыми подвигами предшественника. Более основательные претензии на мировое господство были у единственной оставшейся сверхдержавы, но после нескольких не очень успешных и очень дорогих локальных войн и последовавшего за ними экономического кризиса и ей стало ясно, что мировых проблем в одиночку не решить и надо искать компромиссы, даже если военная мощь, казалось бы, позволяет обойтись без них. Так или иначе, дело шло к беспрецедентному в истории международному согласию, которое позволило бы решить стоящие перед  человечеством политические, демографические, экологические и многие другие проблемы. Кто знает, насколько устойчив был бы новый порядок, сколько бы он продержался… Теперь уже никто не ответит на этот вопрос.

С древних времен человек строил сценарии конца света, экстраполируя в будущее и обостряя до последнего предела современные ему проблемы. Страдания гонимых и избиваемых первых христиан отразились в гигантском кривом зеркале Откровения Иоанна. А что могла породить фантазия  викингов, проводящих свои дни в бесконечных сражениях? Естественно, Рагнарек – последнюю битву, в которой сгинут и люди, и боги. Во второй половине двадцатого века прогнозы стали куда более конкретными. Сценарий ''ядерной зимы'' был разработан на основе строгой теории с применением мощного математического аппарата. Возможность глобальной экологической катастрофы тоже была вполне очевидна. Даже вполне фантастические прогнозы, вроде столкновения с астероидом или кометой, сопровождались расчетами их вероятности. Но кто мог предположить, что гибель человечества таится в таком полезном и безобидном на вид ящике с электронной начинкой, мирно стоящем на его рабочем столе?

Компьютер… Адам Ласт родился в конце  семидесятых годов двадцатого века, когда первые, еще громоздкие и маломощные машины еще только прокладывали дорогу из офисов наиболее продвинутых фирм в дома наиболее продвинутых граждан, и все этапы никем не замеченного Армагеддона прошли перед его глазами. Захватывая все новые плацдармы в различных областях человеческой деятельности, компьютер сделался незаменимым в работе, начал вытеснять книги,  газеты и средства связи, почти полностью оккупировал   сферу развлечений. Появился Интернет, превративший непрерывно растущую, но неорганизованную толпу наступающих в регулярную армию. Совершенствовались графика и звук, быстро стирая грань между реальным и виртуальным миром. Потом появились первые жертвы и первые предупреждения, но и они никого не насторожили – травмы были в основном психические, и доказать полное отсутствие тараканов в голове пострадавшего до его знакомства с  обвиняемым было нелегким делом. Да и не так уж они опасны, эти компьютеры, пока общение с ним сводится к нажатию кнопок мыши и клавиатуры. Разве что глаза испортишь, пялясь в экран.

Русские ученые из Института Мозга, вырвавшие у предмета исследования его главную тайну – код мыслительных процессов, будь они все гениями, вряд ли смогли бы предсказать судьбу своего блестящего открытия, а американцы, использовавшие его для создания компьютеров нового поколения, скорее всего вообще   ни о чем не думали, кроме ожидаемой фантастической прибыли.

С головой погруженный в работу, Адам Ласт попросту не заметил трагического перелома. Нет, конечно он что-то слышал о новых компьютерах, с которыми можно общаться, непосредственно обмениваясь мыслями, о мнемошлемах и вживляемых в мозг микрочипах, с помощью которых можно рыться в необъятной памяти Сети, как в своей собственной, об экспериментах по переносу информации с человеческого мозга на другие носители, но, как всегда, старался побыстрее выбросить из головы все не относящееся к делу. И только услышав слово ''бессмертие'', которое к его делу очень даже относилось, он на время вынырнул из глубины своего сознательного невежества. То, что он узнал, вызвало у него лишь презрительную усмешку. И это они называют бессмертием? Пусть им удалось скопировать всю информацию с мозга и перенести на другой носитель, предположительно более надежный. Замечательно! Эдакая консервированная личность. И будет она, несчастная, висеть, как пойманная муха, в гигантской паутине Сети, и считать за праздник, когда ее будут выпускать погулять в виртуалку. Ну и что с того, что виртуальный мир при современной технике практически неотличим от реального? Человек-то мертв!   Опоздали они маленько со своим открытием. Если бы пораньше, века три-четыре назад, когда люди еще верили в сказки о рае… Трудно, что ли, в виртуалке райский сад нарисовать и ангелочков  туда запустить или там, гурий? А для грешников – смолу кипящую и чертей с вилами. Никому бы и в голову не пришло сомневаться, куда он попал. Только ведь через сотню-другую лет им эти ангелы и даже гурии настолько осточертели бы, что все поголовно стали бы материалистами и предпочли небытие. Успокоенный, он снова отгородился от мира и ушел в работу на долгие пять лет. И вот настал день, когда он закатал рукав и точным движением ввел себе в вену два кубика мутной желтоватой жидкости – эликсира бессмертия. Потом сел в глубокое кресло и еще раз прикинул план дальнейших действий. Кричать о своих успехах  пока, пожалуй, не стоит. Это ж какая свалка начнется, будут просить, угрожать, предлагать бешеные деньги… А ведь нельзя, пока не завершена проверка. Теперь – строгий режим, ежедневные обследования, чтобы самым подробным образом проследить динамику изменений в организме. Но такой гонки, как в последние двадцать с лишним лет, больше не будет. Можно немного расслабиться, по крайней мере в первое время.

Джулия, молоденькая ассистентка, уже около полугода работающая в его лаборатории, сидела на диване в холле, запрокинув голову и устремив застывший взгляд в потолок. Еще вчера, как и месяц, и год назад, Адам прошел бы мимо, просто не заметив ее, как не замечал и других сотрудников в нерабочее время.  Но сейчас, впервые за очень долгое время, ему захотелось  поговорить с кем-нибудь не о работе, а просто так, о чем угодно. К тому же вид девушки, ее неподвижная поза вызывали некоторые опасения за ее душевное состояние и одновременно служили предлогом  для не привыкшего к свободному общению ученого. Он подошел и тронул ее за плечо:
- С вами все в порядке?
Девушка вздрогнула от неожиданности и удивленно посмотрела на шефа.
- Д-да… вроде… Почему вы спросили?
- Ну… у вас был такой вид…
- Ах, это, - она слегка покраснела, как будто он застал ее за каким-то предосудительным занятием, - Нет, я просто была в виртуалке. Хотите посмотреть? Там сейчас самое интересное начнется. Подсоединяйтесь!
Адам беспомощно посмотрел на нее:
- Видите ли, Джулия, я несколько отстал от жизни и даже не знаю, как теперь смотрят фильмы. Куда я должен подсоединиться?
- Фильмы? Кто их теперь смотрит? Это же виртуалка! Там люди, живые. Ну, то есть те, кто уже умерли и попали туда, - девушка на мгновение задумалась, вероятно пытаясь сообразить, нет ли в ее словах противоречия, потом вдруг нахмурилась, - Ах, да, ведь у вас нет чипа, вы не сможете подсоединиться. Хотя… Кажется, где-то тут шлем валялся.
Она легко вскочила, подошла к встроенному шкафу и достала с верхней полки нечто напоминающее строительную каску, только без козырька и завязки на подбородке. Сдув со шлема пыль, она критически осмотрела его и нажала зеленую кнопку на лобовой части.
- Вроде работает. Надевайте, я сама на вас настроюсь.

Сначала он почувствовал легкое, даже, пожалуй, приятное покалывание  на коже головы, потом взгляд его словно раздвоился. Он по-прежнему ясно видел просторный холл, диван и девушку на нем,  но одновременно перед внутренним взором возникла совсем другая картина. Она вроде бы и накладывалась на первую, но в то же время существовала отдельно, как будто он был теперь одновременно в двух мирах. Правда, в виртуалке из пяти чувств остались только три – естественно, откуда возьмутся вкус и осязание, если нет тела?
 
С высоты птичьего полета виртуальный мир мало чем отличался от реального. Разве что природа, это сразу чувствовалось, сохранила здесь девственную чистоту, какой на Земле не найдешь уже ни в джунглях Амазонки, ни на вершинах Гималаев. Впрочем, судя по внешнему виду людей, пробиравшихся по дну глубокого ущелья с крутыми стенами, экологические проблемы  в ближайшие  десятки, если не сотни, тысяч лет этому миру не грозят. Их было человек двадцать, воинов, покрытых лишь собственной шерстью, если не считать чисто символических набедренных повязок, и вооруженных заостренными палками и увесистыми дубинами.  Быстро и бесшумно двигались они в предрассветном сумраке. Когда идущий впереди поднимал руку, все замирали на месте, прислушиваясь, потом шли дальше.

 Они не дошли всего метров десять до невысокого каменного вала, перегородившего ущелье, когда из-за него вдруг ударил град камней. Защитников вала было всего трое, но их удар был настолько внезапным, что передние ряды нападавших отступили и смешались с задними. И тогда скалы дрогнули. Две огромные глыбы, лежавшие на разных краях ущелья прямо над головами сгрудившихся в кучу людей,  поддетые бревнами, лениво приподнялись и запрыгали вниз, тяжело ухая и сгребая со склонов все, что не было частью  скальной стены. Две лавины с грохотом встретились, похоронив под собой изуродованные трупы тех, кто не успел стремительным броском вниз по ущелью уйти из смертельной ловушки. Успели чуть больше половины, но радоваться спасению  им было рановато: противники преследовали их по верху, сбрасывая вниз заранее приготовленные камни. Так или иначе, поле боя осталось за хозяевами ущелья.

- Вот ведь уроды! – Джулия стукнула кулачком по валику дивана, и картина исчезла. - Они их предупредили! Не хочу  больше  смотреть!
Адам снял шлем и задумчиво поглядел на чуть не плачущую от досады девушку. Да, многое предстоит ему узнать, если он не хочет выглядеть полным идиотом.
-Джулия, - осторожно начал он, - в последние годы я был слишком поглощен работой и несколько, как бы это сказать, отстал от жизни. Поэтому я был бы очень благодарен,  если бы вы объяснили мне, что я сейчас видел и кто кого и о чем предупредил.
- Ну-у, - протянула девушка, явно не зная с чего начать, - это виртуалка. Там живут люди, которые умерли... здесь.
- Они помнят что-нибудь о реальном мире?
- Нет, конечно. Был же референдум, почти все проголосовали за стирание памяти. Кому охота родиться стариком в теле младенца? В Сети их память, само собой, сохранилась, когда они опять умрут, то все вспомнят.
''То есть тогда, когда уже ничего не изменишь,'' –  подумал Адам. - ''Хорошенькая дилемма – или живи, или помни''. И не без иронии спросил:               
- Если не ошибаюсь, в большинстве компьютерных игр  дается несколько жизней. На сколько же жизней могут рассчитывать ваши покойники?
- Вы неправильно ставите вопрос, – снисходительно улыбнулась девушка. – Не ''сколько'', а ''как часто''. Мы позаимствовали идею из древних религий. Вера в переселение душ намного старше веры в единого Бога.
- Но почему – каменный век?
- Ну, это  же  естественно.   Жизнь  человека  начинается с младенчества, а человечества – с каменного века. На самом деле виртуалка, как и реальный мир, началась с нуля, то есть с Большого Взрыва. Мы можем управлять временем виртуального мира, так что первые миллиарды лет пролетели очень быстро, а когда в результате эволюции появилась обезьяна с достаточно развитым мозгом, чтобы вместить человеческое сознание, их время синхронизировали с нашим.
- Неужели вы думаете, что ваша Сеть настолько долговечна, что позволит им развиться в цивилизованное общество?
- Этого никто не знает. На то есть ученые, они что-нибудь придумают.
 Как же, придумают! А впрочем... Когда он, Адам Ласт, подарит людям реальное бессмертие, численность населения виртуального мира перестанет расти, и когда-нибудь в будущем их можно будет принять обратно. Поселить в молодые, здоровые тела с абсолютно чистыми мозгами, полученные путем клонирования или как-то еще, это уже несущественно. Не то чтобы очень привлекательная идея, что-то в ней  чудится противоестественное, но сойдет в качестве оправдания всех этих виртуальных игр. Кстати, об играх...
- Джулия, мне показалось, что вы сильно разочарованы исходом сражения. Вы что, делаете ставки на победу той или другой команды?
- Ну что вы, какие ставки? Нет, на деньги мы не играем. У нас тут... что-то вроде фэн-клуба. Род Волка – как бы наша команда. Мы постоянно следим за ними, обсуждаем их жизнь, подсказываем, если надо.
- Подсказываете?!
- Вообще-то правительство этого не одобряет, но кто его теперь слушает? А для них это часто вопрос жизни и смерти – где найти богатые дичью места, или воду, если засуха. И если в роду есть шаман...
- Какой еще шаман?  - спросил Адам, не имевший ни малейшего представления о верованиях народов Крайнего Севера.
- Ну, экстрасенс. У нас же есть экстрасенсы, и среди тех, кто ушел туда, их не меньше. Только они могут слышать и более или менее правильно понимать нас. Если в роду есть экстрасенс, он почти всегда становится шаманом. Ведь он разговаривает с нами, невидимыми бесплотными существами. По их понятиям – с духами предков, хотя на самом деле как раз наоборот. У нас, то есть в роду Волка, шаман не очень сильный, пока мухоморов не поест, в транс не войдет. А от мухоморов он сильно животом мучается, потому на связь выходит редко. К тому же и на подъем тяжел, что его и погубило. А ситуация сложилась критическая. В поисках дичи откочевали слишком далеко на север, уже зима на носу, и зима, по всем признакам, суровая. В теплые края до снега  не успеть, надо пристанище на зиму искать. Но мы-то знали, что не найдут. Во всей округе – одна только пещера, и та занята. В общем, нам ничего не оставалось, как выгнать оттуда род Лисы. У них воинов раза в три меньше, да и те как раз на охоту собрались. Мы все шаману растолковали: где эта пещера, и как туда пройти, и что спешить надо, пока охотники не вернулись. А он – пока животом маялся, пока раскачивался, считай, два дня потеряли. А у Лисы тоже шаман есть, и посильнее нашего, ну и фанаты, само собой. Конечно, его предупредили, вот нас и встретили...
- И что же теперь будет с вашими, как их там, Волками? – спросил Адам, впрочем, без особого сочувствия. По его мнению, агрессор получил то, что заслуживал, хотя по справедливости самое суровое наказание заслужили те, кто натравливал одно племя несчастных троглодитов на другое.
- Да уж ничего хорошего. Будет большой удачей, если хотя бы половина их переживет эту зиму. А хуже всего, что за это шамана, если он не найдет способ как-то отмазаться, могут выгнать или убить, это без разницы на самом деле. Что толку быть фанатом, если не можешь помочь своим?
- Это теперь называется помочь? – не удержавшись, съязвил Адам. – Если они в самом деле люди, хотя бы только по их собственным ощущениям, как вы можете играть с ними в эти игры? Неужели вас не смущает, что и вы рано или поздно окажетесь на их месте, и уже ваши дети будут играть вашей жизнью?
- Лучше рано, чем поздно, - грустно усмехнувшись, ответила девушка. – Потому что их жизнь, как бы мы с ней не играли, остается жизнью в полном смысле слова, со всеми ее радостями и страданиями. У них все впереди – великие открытия и нелепые заблуждения, поражения и победы, взлеты и падения. А нам осталась  только игра. Нам ничего больше не нужно. Зачем учиться, если любую информацию можно просто ,,вспомнить”, подключившись к Сети? Производство полностью автоматизировано, к науке большинство из нас, и так перегруженных информацией, абсолютно равнодушны. Литература, искусство – та же виртуалка, только дальше от реальности. Удовольствия в отсутствие других занятий очень быстро достигают пресыщения. Мы просто слишком много знаем. ''Во многой мудрости много печали, и кто умножает познания, умножает скорбь''.

Представить себе это юное создание читающим на досуге Экклезиаста можно было разве что в сюрреалистическом кошмаре, но Адам был не силен в литературе, его поразило и встревожило совсем другое. Еще не осознанная до конца тревога вылилась в досаду и раздражение против девушки, вся вина которой заключалась лишь в том, что она была представительницей свихнувшегося вконец человечества. С несвойственной ему грубостью он буркнул:
- Пошла бы тогда и повесилась, раз жить надоело!
Джулия нахмурилась, скорее удивленно, чем сердито:
- Да, вы совсем оторвались от реальности с вашей работой. Наверное, вы единственный человек на Земле, который не знает о запрете на самоубийство. Сколько было споров, протестов, судебных исков...
Как ни муторно было на душе, Адам едва не расхохотался.
- И какое же наказание полагается за нарушение запрета? – с нескрываемым ехидством спросил он.
- Очень суровое. Самоубийцы не попадут в виртуалку, по крайней мере, в обозримом будущем. Отказался от жизни здесь - значит, и там не получишь! Нечего без очереди лезть!У нас и так на одного рожденного там приходится несколько тысяч умерших здесь. Вот если бы случайно под машину попасть...
В мечтательной улыбке на ее лице Адам ясно прочел окончательный приговор делу всей его жизни... и человечеству.

Адам не сдался ни тогда, ни потом. Вопреки первоначальным намерениям он постарался как можно скорее опубликовать результаты своей работы, хотя уже и не надеялся, что человечество с благодарностью примет его бесценный дар. Убедившись, что предчувствия  не обманули, он стал искать выход если не для всех, то хотя бы для себя. Холодное злое отчаяние первых дней постепенно отлегло, теперь он мог трезво оценить свои возможности.
Что ж, насильно он никого спасать не будет. Если уж этому человечеству суждено погибнуть, лучшего способа, пожалуй, и не найти. Что-то вроде эвтаназии. А его задача – создать нового, бессмертного человека, который войдет в этот мир после ухода последнего из смертных. Не раньше, чтобы новые люди не заразились этой страшной болезнью, уничтожившей их предшественников.  Он расскажет им правду, чтобы они не поддались соблазну сотворить себе убийцу. Конечно, без компьютера прогресс сильно замедлится, но уж чего-чего, а времени у них будет достаточно. И у него тоже хватит теперь и времени, чтобы дождаться своего часа, и сил для достижения великой цели. Последние анализы показывают, что процессы старения не только остановились, но и двинулись вспять. Юношей ему, конечно, уже не стать, но сейчас, в свои пятьдесят пять, он выглядит лет на десять моложе.

Он начал с переоборудования лаборатории. Она должна была стать полностью автономной, чтобы работать, когда городские системы энергоснабжения и водопровод выйдут из строя. Проблемы с аппаратурой и материалами, необходимыми для осуществления его новых замыслов, он решил одним махом, за бесценок купив имущество разорившегося фонда ''Евгения''. Этот проект, возникший лет двадцать назад и основанный на технологии выращивания человеческого зародыша ''в пробирке'', имел целью создание людей, генетически предрасположенных к той или иной деятельности, главным образом творческой. В дальнейшем предполагалось путем направленного воспитания и обучения развить ''полуфабрикат'' в полноценного гения. В качестве бесплатного приложения к оборудованию и аппаратуре фонда Адам приобрел самое ценное: надежно законсервированные сверхнизкой температурой специально подобранные, без единого генетического изъяна, пары мужских и женских половых клеток. Фактически – генофонд элиты человечества.

Чтобы не повторить прошлой ошибки, Адам внимательно следил за тем, что творится в мире. Поскольку средства массовой информации тихо скончались за ненадобностью,  ему приходилось пользоваться компьютером, подключенным к Сети. Такой способ добывания информации выглядел нелепым и архаичным по современным меркам, но надеть мнемошлем, не говоря уже о вживлении микрочипа, он не согласился бы и под угрозой расстрела. Если весь мир поддался этому самоубийственному соблазну, где гарантия, что он устоит при любых обстоятельствах? Не дурнее его люди были. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что его спасло только добровольное затворничество и ясно видимая перспектива реального бессмертия.

А мир стремительно катился к пропасти. Люди становились все более равнодушны к тому, что раньше составляло смысл их жизни – к власти, славе, богатству. Почти во всех областях деятельности наступил полный застой, и только благодаря высокоавтоматизированному производству уровень жизни почти не падал. Наука продвигалась лишь в тех направлениях, которые были так или иначе связаны с виртуальным миром, вернее, мирами, число которых стало вдруг быстро расти. Первыми мир ''только для своих'' создали исламисты, не пожелавшие делить загробный мир с неверными. Потом – неожиданно – отделились латиноамериканцы, припомнив, очевидно,  все унижения,  которые они терпели на протяжении веков от ''этих проклятых гринго''. А там и Россия, как всегда, решила пойти своим особым путем...  Если бы не расчеты, показавшие, что минимальная численность населения, необходимая для развития человечества – неважно, реального или виртуального – в полноценную цивилизацию, составляет около двухсот миллионов, процесс мог бы зайти очень далеко. Наверняка нашлись бы  мизантропы, достаточно богатые, чтобы заказать себе индивидуальную виртуалку.  Потом, впрочем, выяснилось, что запрета на воплощение личности одновременно в двух и более мирах нет и ее прижизненные  желания учитываются только при первой инкарнации.   Специалисты знали это, естественно, с самого начала, но держали, сколько могли, в секрете: множественность миров существенно расширяла возможности наблюдения и эксперимента. А эксперименты, надо отдать должное ученым, проводились довольно смелые. Если программы первых виртуалок просто копировали фундаментальные законы реального мира, то в последующие уже вводились некоторые изменения. Поле для подобной творческой деятельности было, правда, невелико: законы природы уж очень хорошо сбалансированы, только тронь какую-нибудь постоянную, к примеру, в законе слабых взаимодействий, у тебя не то что жизнь не возникнет – атомы не слепятся, первозданный хаос так хаосом и останется. Однако кое-какие успехи все же были. Дальше всех от проторенного пути ушли японцы, создавшие свой мир последними. У них, правда, с обезьянами не получилось, носителями разума стали какие-то головоногие, вполне, впрочем, симпатичные, если привыкнуть.

 Последним крупным достижением науки стало открытие структуры вакуума. Адам так и не понял, каким образом пустота может иметь  сложную структуру, да еще где-то вне обычного пространства, но имена авторов открытия и их научная репутация делали неуместными всякие сомнения в их честности и компетентности. Самое интересное, что структурный вакуум, не подверженный никаким материальным воздействиям, оказался идеальным носителем информации с бесконечной емкостью. Как только была разработана соответствующая технология, виртуальные миры перекочевали с серверов Сети на необозримые просторы вакуума. Новая, сверхнадежная Сеть могла поддерживать их существование без участия человека в течение многих тысячелетий, но не бесконечно.

А потом... Как будто сама Природа, уставшая носить на своем лоне неблагодарное человечество, решила ускорить его уход. Что это было – новый вирус или результат воздействия всеобщего безразличия к жизни на физиологию? В старину внезапно постигшее все человечество бесплодие назвали бы Божьей карой. За каких-то пять лет рождаемость упала до нуля. В последний раз мелькнула тогда у Адама безумная надежда: может быть, хоть теперь они поймут, одумаются, бросят все силы на борьбу с неведомой болезнью... Нет. Никто и ухом не повел, как будто даже вздохнули с облегчением.

К этому времени Адам закончил оборудование лаборатории. Последним его приобретением была передвижная электростанция на термоядерном реакторе малой мощности в качестве автономного источника энергии. Полностью автоматизированная и, согласно инструкции, абсолютно безопасная, она имела запас топлива на двести пятьдесят лет непрерывной работы, а ''малая'' мощность была малой только для термоядерных реакторов. Все мыслимые потребности лаборатории она превышала раз в пятьдесят. Цена у этой штуки была, естественно, запредельная, но продавец легко согласился на фантастическую рассрочку в двадцать пять лет. Адам, который с трудом мог бы наскрести четверть требуемой суммы, никогда не пошел бы на подобную авантюру, если бы не полная уверенность, что  через пять лет никто не пришлет ему письмо с напоминанием о просроченном платеже. На самом деле он прекратил выплату уже через три года.

Теперь оставалось только ждать, понемногу совершенствуя ''вакцину бессмертия'', и так уже почти доведенную до  идеала, и тщательно обдумывая свои будущие действия. Создание нового человечества – дело ответственное, тут лучше не ошибаться. А мир за окном постепенно затихал. Все реже слышался шум проезжающего автомобиля, все меньше становилось по вечерам освещенных окон в доме напротив. Дни проходили медленно, зато годы неслись с чудовищной скоростью. Однажды он заметил, что столб дыма, появившийся над южной частью города, стоит уже более недели, и понял, что город умер. Он еще стоит, как засохшее дерево, но уже никто не потушит случайно возникший пожар, не починит проржавевшую трубу, и вода будет затапливать дом, пока работают насосы автоматической водопроводной станции. Люди еще где-то жили – если не в городе, то в других местах, возможно, на другом континенте. В компьютере время от времени появлялась новая информация, ненужная и малоинтересная, при желании можно было установить, кто и когда входил в Сеть и попробовать связаться с ним. Но Адам Ласт не хотел ни с кем общаться. Он ждал.

Тот телефонный звонок раздался в его кабинете пять лет назад. Он даже не сразу понял, что это такое – телефон так долго молчал, что Адам уже забыл о его предназначении и воспринимал как предмет мебели. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить последовательность действий – поднять трубку и включить видеоэкран. На экране появился  человек, более всего напоминающий неумело мумифицированный труп: желтоватая пергаментная кожа, плотно натянутая на абсолютно лысый череп, неподвижные костлявые кисти рук, торчащие из слишком просторных для них рукавов. Старик сидел в роботизированном инвалидном кресле  - штуке, которая слушается мысленных команд не хуже, чем собственные руки и ноги, и с успехом их заменяет. Правым манипулятором он прижимал к трубку к уху.
- Ну, здравствуйте, шеф! – раздался надтреснутый голос. - Судя по вашему виду, вы все-таки решили свою маленькую проблему. Поздравляю. Вы меня, конечно, не узнаете? Я Боб Клуни, когда-то имел честь работать в вашей лаборатории. Только это было очень давно.
Адам вспомнил его – высокого рыжего парня,  когда-то промелькнувшего в его жизни и исчезнувшего, как и все другие. Н-да, меняет время людей. Впрочем, его собеседник, по-видимому, не был озабочен состоянием своего здоровья. Чего же ему еще надо, через столько-то лет?
- Я случайно  напал на ваш след в Сети, - как будто отвечая его мыслям, сказал собеседник, - и мне стало любопытно, чем вы живете сейчас. Пытался связаться с вами по Сети, потом вспомнил ваши причуды и понял, что вы так и не вставили себе микрочип. Наудачу решил позвонить, хотя и не думал, что линия еще работает.
- Я тоже, - отозвался Адам.
- Помню, вы были фанатиком идеи бессмертия. Для вас, наверное, было тяжелым ударом, когда мы пошли по другому пути?
- Это я уже пережил, – сухо ответил Адам.
- Да, но как вы собираетесь выбираться из ловушки, в которую сами себя загнали?
- Это вы про что?
- Про ваше индивидуальное бессмертие, конечно! Вы, по всей видимости, скоро останетесь последним на старушке-Земле, и присоединиться к остальным сможете только одним способом, - Боб выразительно поднес к виску манипулятор с одним выставленным вперед металлическим пальцем и щелкнул двумя другими. – А это, как вы знаете, наказуемо.
Адам сдержал желание рассмеяться и скорчил озабоченную мину:
- Я даже и не знаю... Уж очень суровое наказание. Пожалуй, у меня есть еще время, подожду пока, а там, глядишь, амнистия выйдет.
Собеседник, похоже, не уловил сарказма.
- Ну-у, - нерешительно протянул он, - вообще-то  законы  менять уже некому, но у вас особый случай, может быть, он и предусмотрен...
Адам, конечно, понимал, что рано или поздно человечество перестанет контролировать ход событий, но его шокировала мысль о том, что этот день уже настал.
- То есть вы больше ничего не решаете? У вас что, не осталось нерешенных проблем?
- Да вроде нет. Структурный вакуум – очень надежная матрица. Программа, обеспечивающая существование виртуального мира, не будет работать вечно, рано или поздно произойдет сбой, но, по расчетам, виртуалка будет существовать достаточно долго, чтобы человечество успело пройти весь цикл. Мы снова изобретем компьютеры, создадим виртуальные миры, откроем структурный вакуум... Ну, и так далее. Чем не бессмертие?
- Бессмертие Сизифа, - весьма кстати вспомнил Адам миф о человеке, пытавшемся обмануть смерть. В последние десятилетия у него было не так уж много работы, и он мог позволить себе кое-что почитать. – Неужели вас это устраивает – тысячелетиями карабкаться к вершинам цивилизации, чтобы в одночасье рухнуть обратно в каменный век?
- Не буду вдаваться в подробности, но даже из общефилософских соображений следует, что это все же не замкнутый круг. Все во Вселенной развивается по спирали, почему здесь должно быть исключение?
- А если вы все же не успеете изобрести компьютер? Что тогда – Апокалипсис?
- Какой Апокалипсис? – удивился старик. - Мы создали семнадцать виртуальных миров, не могут же все они потерпеть неудачу! Даже при самом серьезном  сбое программа позволит всем живущим на этот момент спокойно дожить до старости, уж это-то мы теперь точно знаем. Их смерть тоже не будет окончательной - личность переходит из старой Сети в новую с памятью обо всех воплощениях во всех мирах, как ''оставивших потомство'', так и тупиковых. Это бесконечное древо виртуальных миров. Одни ветви отсыхают, другие – дают новые побеги... И древо судьбы каждого пунктиром воплощений повторяет древо миров.
-Что ж, с философской точки зрения это весьма интересно, но все же, согласитесь, в качестве модели развития человечества реальная прямая предпочтительнее виртуальной спирали.
- Разве что теоретически... Конечно, прямой путь всегда короче, но куда нам торопиться, теперь, когда мы знаем, что впереди – вечность?
Адам никогда не был особенно вспыльчив, но это было для него уже слишком.
- Какая, к черту, вечность? – взорвался он. -  Неужели вы не понимаете, что ваш уход – это и есть самоубийство, только отсроченное на неопределенный срок созданной вами иллюзией жизни!
- Постой, постой! Ты можешь не верить в то, что созданные нами миры способны совершить полный цикл, но чтобы так категорически отвергать проверенный путь, нужно иметь хоть какую-то альтернативу!
- Альтернативу? – вскричал Адам. – У вас была альтернатива. Я предлагал вам вечную жизнь, бесконечное развитие, а не хождение по замкнутому кругу. И она осуществится, только уже не для вас. Я создам новое, бессмертное человечество здесь, в реальном мире, и позабочусь, чтобы оно никогда не поддалось соблазну уйти вслед за вами.
Адам  с вызовом посмотрел на собеседника в ожидании ответа. Тот выглядел  скверно: на лбу выступили капли пота, дыхание стало хриплым и прерывистым, но в глазах не было ни страха, ни боли, скорее они выражали недоумение.
- Ты так ничего... и не понял... – медленно, с одышкой произнес он.
- Так объясни мне, чтобы я понял, чем виртуальный каменный век лучше реальной цивилизованной вечной жизни!
- Тем, что он реальнее... – бульканье в его горле, возможно, означало смех.
- Это почему же? – быстро спросил Адам. Ему вдруг показалось, что этот умирающий человек знает какую-то страшную тайну, которая объяснит все.
Но тот не успел ничего объяснить, последние слова его были  невнятны и совершенно несуразны:
- Потому что в нашем мире... сбой программы... уже...
На посиневших  губах выступила кровавая пена, голова резко откинулась назад, словно желая оторваться от парализованного тела, манипулятор бессильно упал, и трубка брызнула осколками по кафельному полу.
Адам так и не решился нажать кнопку отбоя, он остался сидеть,  глядя на неподвижное тело в инвалидном кресле, пока через десять минут линия не отключилась автоматически.
               
                * * *

За окнами стемнело, и Адам, привыкший соблюдать режим с тех пор, как поставил эксперимент над собой, направился в свою любимую спальню, ту, что с прозрачным потолком. В ясные ночи он перед сном обычно подолгу любовался звездным небом, испытывая странное ощущение бесконечности Вселенной, влекущее и тревожное. И сейчас, вглядываясь в сверкающую черную бездну, он в который раз ломал голову над последними словами Боба Клуни. Что же он, черт возьми, имел в виду? Если он хотел сказать, что в их мире сбой  программы уже произошел, значит они все обречены. Но почему тогда он заявил, что их путь реальнее того, которым пошел Адам? Непонятно. Может быть, сбой произошел у него в голове? Неудивительно, учитывая его возраст и состояние. Пожалуй, это будет наиболее правдоподобным объяснением.

Он давно  понял, что остался один на планете, и уже не раз засыпал с твердым намерением завтра же с утра приступить к работе, но каждый раз откладывал по тем или иным причинам. Похоже, он стал слишком мнительным. Последняя отсрочка, например, была связана с исчезновением  запахов. Но ведь обследование показало, что с ним все в порядке!
'Все, хватит, больше никаких отговорок. Завтра с рассветом – за работу! Знать бы еще, когда он наступит, этот рассвет.  Вчера солнце взошло только в девять, а три дня назад и вовсе в половину двенадцатого. Надеюсь, завтра рассветет пораньше, работы будет невпроворот”- подумал он, устанавливая будильник на шесть тридцать.  Через минуту он уже спал здоровым, крепким сном. А звезды одряхлевшего мира глядели на него укоризненным взглядом усталого официанта, не смеющего выпроводить последнего, засидевшегося за полночь посетителя.