Крыши

Я сидел на крыше пятиэтажного дома свесив ноги вниз. Всё вокруг казалось маленьким: и люди, и машины, только серое небо нависшее над Питером казалось большим. Оно почти всегда серое и служит хорошим фоном для красных крыш. Я был немного пьяный и совершенно счастливый: мне стукнуло 17 лет. Счастье делает человека бесстрашным, вернее равнодушным к страху. В страхе есть что-то неуверенное, боязливое, а бесшабашный человек 17-и лет – бесстрашен.

Наша компания собиралась в одной квартире, переделанной из чердака, вернее – мансарде. Окно выходило прямо на крышу и часто служило для нас дверью. С крыши видна была «Владимирская» церковь. В то время там был центр скорой помощи, а теперь восстановлена церковь в честь «Владимирской иконы». Но это внизу, а там наверху царствовали мы, студенты совершенно разных факультетов института Культуры, теперь уже Университета. Там были все: и балетные, и хоровики, заходил один парень с оркестрового и, конечно, девица с библиотечного, самого красивого ф-та в институте. Самые длинноногие и смазливые девчонки почему-то желали стать библиотекарями. (Как показала жизнь работать в библиотеку идут почему-то самые страшненькие, но учатся – просто красотки). Вот у одной из них и завёлся ключ от этой квартиры, встроенной в чердак, то ли мастерской художника, то ли «запасной» квартирой какого-то киношника.

Собирались мы поздно, посидев предварительно в баре и чуть-чуть набравшись коктейлей. Зажигали свечи, начинали хохмить, танцевать, потом лезли на крышу и часами разгуливали по ней, иногда смотрели там салют. Вы представляете, как выглядит салют с крыш старого города? Не поленитесь, залезьте и посмотрите.

По статистике суша Земли составляет 1\6 часть всей планеты. Примерно тоже самое и с крышами: улицы в городе – это 1\10 – остальное дворы и крыши. Крыши – это другая планета, это лунный пейзаж, Марс или Юпитер. Там всё по-другому: холмы, ущелья, непреступные стены, которые мы перелезали по пожарным лестницам. Главным в нашей забаве было как можно дальше забраться от исходной точки и преодолеть все препятствия. У себя на Невском я доходил до Полтавской улицы в одну сторону, а в другую не мог сделать ни шагу, там был перепад в два этажа. Даже когда я шёл по тротуару, я мысленно представлял: возможно ли здесь перелезть с этой крыши на ту или нет? Так я и ходил, задрав голову кверху.

Почему я это пишу – потому что было хорошо и счастливо. Жизнь не имела того солёного вкуса труда и забот, как в дальнейшем. Мы учились и валяли дурака, как умели. Например: насмеявшись и налазавшись по крышам, мы падали в повалку на разные матрасы и спали вперемежку. В этом не было ничего неприличного. Часто кто-нибудь из девиц устраивался у меня на плече, но это только для удобства.

Влюбляться я начал уже потом, постепенно и неотвратимо, не зная к чему это приводит. А приводит это к душевной маяте, заботам, семье, детям… потом скандалам и разводу. Влюблённость – это шикарная увертюра перед большим спектаклем под названием «ЖИЗНЬ», а то недолгое время, когда ты свободен и от этого счастлив, как птица, проходит очень быстро. Создаётся впечатление, что человек рождается с крыльями, но зачем-то их сбрасывает и ведёт уже жизнь земную, трудную и не всегда счастливую. И только иногда, подняв голову вверх, глядя на крыши, я вновь ощущаю то настоящее счастье, которым пропитана юность. Благословенные времена…