Купчино, могила Волынщика Гл. 3

      Глава третья
      Рыжая мымра и Красная бригада

      Рабочий день начался с полноценного рабочего совещания – понедельник, как-никак. Это во вторник, среду и четверг принято было ограничиваться коротенькими планёрками, мол, текучка заедает. А, вот, понедельник и пятница – дни практически святые. Обязательно надо всласть посовещаться: в понедельник – наметить недельные планы и поставить перед подчинёнными тактические задачи, а в пятницу, соответственно, подвести какие-никакие итоги с локальными выводами и вставить достойным участникам драмы по первое число. По крайней мере, именно так было заведено в российской милиции (теперь уже в полиции), причём, со стародавних, ещё советских времён.
      «Какой толк от всех этих бесконечных совещаний и планёрок?», - не зная устали, возмущался прямолинейный внутренний голос. - «Говорильня бестолковая и мутотень мутная. Всё, блин, переливаем из пустого в порожнее. Мол: - «Надо неуклонно повышать процент раскрываемости преступлений. Необходимо, в свете последней речи российского Президента, сосредоточиться на эффективной профилактической работе с населением…». Таблички всякие. Диаграммы хитрые. Графики цветные, изломанные.…И как, спрашивается, сидя по кабинетам и залам для совещаний, можно «повышать» и «сосредотачиваться»? Никак, ясен пень…. То ли дело – работа «на земле». Прошёлся по улицам и переулкам, присмотрелся к реальной обстановке, прислушался к разговорам, поболтал с умными и информированными людьми. И тогда многое становится понятным. Понятным в практическом ключе, я имею в виду…».
      Но, заняв высокую должность начальника Фрунзенского РУВД, Сомов так и не решился – отменить устоявшийся распорядок.
      «Не нами заведено, не нам и отменять», - расхаживая по служебному кабинету, грустил Пашка. - «Принципы и традиции, мать их всех, дело святое, нетленное и краеугольное…».
      Конечно, время проведения совещаний было кардинально сокращено. При покойном Глебе Петровиче Назарове (прозвище – Тощий бастард), последнем – до назначения Сомова – Начальнике РУВД Фрунзенского района, по понедельникам и пятницам заседали часа по два с половиной, а то и по три. Пашка, естественно, решил, что достаточно будет и тридцати минут. Мол, сугубо для пользы общего дела. Но, как ведётся, не тут-то было. Он провёл первое получасовое совещание, а уже к вечеру раздался-прозвучал нравоучительный начальственный звонок.
      - Что же ты творишь, новоявленный подполковник? - вкрадчиво поинтересовался из телефонной трубки мужественный голос генерал-лейтенанта Тургаева, возглавлявшего городское УВД. - Своевольничаешь. Каноны рушишь. Методиками, наработанными за долгие-долгие годы, пренебрегаешь. Белены, никак, объелся?
      - Не понимаю, о чём вы толкуете, - засмущался Сомов. - Что случилось, Трофим Иванович?
      - Стучат на тебя, братец, - сладко зевнул генерал-лейтенант. - Старательно стучат, настойчиво ябедничают и назойливо кляузничают. Мол, не понимаешь важности личного общения со списочным составом. Важничаешь без меры. Брезгуешь лишнее слово сказать. Опытом – с молодёжью – совсем не делишься. Молчи, не возражай…. Значится так, слушай сюда. Все полезные дела надо осуществлять постепенно, не раздражая понапрасну старые кадры, привыкшие к определённому служебному распорядку. Пусть утренние совещания – по понедельникам и пятницам – пока длятся ровно по два часа. Недели через три переходи на час пятьдесят. Потом на час сорок. Ну, и так далее. Вплоть до пятидесяти минут. У этого знакового рубежа – настоятельно и по дружбе – рекомендую остановиться.
      - Почему?
      - По осеннему капустному кочану. Так Москва белокаменная рекомендует. Мол, цифра – «пятьдесят» является оптимальной. Пятьдесят минут. Пятьдесят грамм. Пятьдесят тысяч. Пятьдесят лет. Всё, надеюсь, ясно?
      - Так точно, - покорно вздохнул Пашка. - Обязательно учту. Только причём здесь – «пятьдесят лет»?
      - Не велено господ полковников – до перехода через пятидесятилетний рубеж – генералами делать, - язвительно хмыкнул Тургаев. - И, вообще. Надо, Сомов, проще быть. Люди к тебе и потянутся. Если, понятное дело, мечтаешь, чтобы тебя – через энное количество лет – положили в казённый гроб одетого в форменные штанишки, украшенные симпатичными генеральскими лампасами. Гы-гы-гы! Всё, на сегодня шутки закончились. Служи, родной. Сашутке передавай мой горячий и искренний привет. Конец связи.
      - Роджер…

      Перед началом совещания Пашка, освежая память, заглянул в блокнот с рабочими записями.
      «О, преодолён очередной временной рубеж!», - обрадовался бодрый внутренний голос. - «Сегодня уже можно сократить бестолковую утреннюю говорильню до одного часа десяти минут. День начался, что называется, с позитивной новости. Значит, будет насыщенным, продуктивным и богатым на различные события. Многократно проверено…».
      Озвученные проблемы были обычными, то есть, кочующими с одного рабочего совещания на другое: острая нехватка толковых оперативников, сжатые сроки, неадекватное и наглое поведение прокурорских работников, хроническая лень вальяжных и самовлюблённых экспертов, устойчивое нежелание купчинских граждан и гражданок становиться полноценными свидетелями, то бишь, подписывать официальные бумаги…
      - Отставить, - по прошествии сорока пяти минут, велел Сомов. - Разнылись тут, понимаешь, как сопливые девчонки детсадовского возраста. Пустыми разговорами, как известно, серьёзных проблем не решить. Как говорит наш юморной генерал-лейтенант: - «Все нытики и болтуны подлежат незамедлительному увольнению из славных Рядов, причём, с дальнейшим профильным трудоустройством. Депутатами в Государственную Думу, ясен пень…». 
      - Гы-гы-гы! - охотно заржали подчинённые.
      - Отставить. Теперь, бродяги, слушаем сюда…. Во-первых, по наркокурьерам господина Сазонова. Пасти неустанно, но не форсируя тему преждевременно. Копите информацию. Надо взять голубчиков неожиданно и в полном составе. Причём, так взять, чтобы у прокурорских крючкотворов не возникло бы ни малейших сомнений по доказательной базе…. Во-вторых, по сектору квартирных краж. Отвратительно трудитесь, господа офицеры. На твёрдую и однозначную «двойку». Совсем запустили агентурную работу…. Капитан Батурин.
      - Я!
      - Вольно, капитан. Присаживайся, в ногах, как известно, правды нет. У тебя есть «свои» люди на Купчинской овощной базе?
      - Никак нет, господин подполковник.
      - Почему? - грозно нахмурился Пашка.
      - Был там у нас один человечек. Грузчиком трудился и стучал исправно. Да, вот, казус произошёл. Три недели назад агент поскользнулся, упал, сломал ногу и загремел в больницу. Двойной открытый перелом. Замену пока не нашли.
      - Уверен, что твой агент сломал ногу самостоятельно? Не допускаешь версии, что ему помогли?
      - Всякое может быть, - вздохнув, признался капитан.
      - Ещё как может, - подтвердил Сомов. - Лет семь тому назад вор в законе по кличке – «Сяма», возглавлявший тогда купчинских «домушников», в качестве дежурного склада и перевалочного пункта использовал, как раз, тутошнюю овощную базу. Мы их, негодников, понятное дело, накрыли, повязали, накопительный пункт ликвидировали, а самого Сяму отправили на архангельский лесоповал, типа – на социальную перековку. С годик назад означенный уголовный авторитет вышел на свободу. Говорят, что, мол, перековался и завязал. Ну, и что из того? Говорят, что кур доят…. Короче, капитан. Незамедлительно, в течение двух ближайших суток, внедрить на Купчинскую овощную базу нового агента.
      - Есть, внедрить!
      - Необязательно на должность грузчика широкого профиля. Наши молодые сотрудники, как утверждают их выпускные дипломы, ребята образованные и – однозначно – разносторонне-развитые. Разве они не смогут претендовать на должность маркетолога? Или, к примеру, директора по развитию бизнеса?
      - Всё понял. Сделаем…   
      Минут за двенадцать-пятнадцать Пашка успешно раздал все начальственные советы и указания.
      - А кто будет заниматься отрезанными руками пропавшего корреспондента? - напомнил майор Осипов. - Он, собственно, проживал на территории, подведомственной моему отделению. Но отрезанные конечности, тем не менее, обнаружили в другом районе города. Могу, конечно, попробовать…    
      - Не стоит. Отдыхай, майор, - коротко махнув рукой, милостиво разрешил Сомов. - Расследованием этого досадного происшествия займётся РУВД. Так генерал-лейтенант Тургаев велел, мол: - «Дело – со временем – может стать резонансным. Журналисты и корреспонденты, мать их зараз трепетных, создания нежные. Любят раздувать из крохотной искры жаркое пламя, а из обыкновенных навозных мух делать ушастых африканских слонов…». Лично я, в данном конкретном случае, полностью согласен с руководством. Непростая история намечается. С душком и мистическими вариациями…. Старший лейтенант Савченко.
      - Я!
      - Займёшься поисками пропавшего Михаила Волынщикова. Или же его хладного трупа. Тут, уж, как получится.
      - Есть!
      - А чего это ты так обрадовался, охламон веснушчатый? Я – строгим устным приказом Начальника питерского УВД – назначен куратором по этому делу. Так что, никакой самодеятельности и расхлябанности не потерплю. Понял? Ладно, орлы в погонах, все свободны. Разлетелись по служебным местам, предусмотренным штатным расписанием, и усердно принялись за работу…. Эй, Савченко! Куда это ты направился? Да ещё практически вприпрыжку?
      - Дык, это. Работать по делу безрукого корреспондента. Отдельную папку надо завести…
      - Отставить – папку.
      - Есть, отставить!
      - У тебя, старлей, что было в училище по строевой подготовке? - поморщился Пашка.
      - «Пятёрки», господин подполковник.
      - Оно и видно. Вернее, слышно. Орёшь, как на плацу. Неужели, нельзя говорить тише? Ладно, проехали…. Через пятнадцать минут встречаемся на автостоянке, возле моего «Опеля». Покатаемся немного, заскочим в одно местечко. Вопросы?
      - Э-э-э…. А что прихватить с собой?
      - Обычный набор среднестатистического купчинского сыщика: портфель с блокнотом, ручкой, всякими и разными казёнными бланками, офисной бумагой формата А-4 (для написания протоколов), фотоаппарат, а также пистолет. Желательно заряженный…    
      Подчинённые, негромко переговариваясь между собой, разошлись по рабочим местам. Сомов собрал со стола и убрал служебные бумаги в массивный сейф, сделал несколько телефонных звонков и, заперев входную дверь, спустился на первый этаж. Там он поставил кабинет на сигнализацию, сдал дежурному комплект ключей, расписался в журнале, после чего вышел на улицу.
      «Дождик моросит, а некоторые деятели зонтик забыли дома», - принялся ворчать склочный внутренний голос. - «Чёрт знает что…. Ага, Савченко уже топчется возле машины. Нервно ножками сучит. Как молоденький боевой конь перед лихой кавалерийской атакой. Или же, как любит выражаться генерал-лейтенант Тургаев, словно весенний медведь перед первым – после зимней спячки – сраньём. Ёмкий и меткий эпитет, ничего не скажешь. Чисто генеральский…».
      - Присаживайся, старлей, - сняв автомобиль с сигнализации, - предложил Пашка. - Нетерпеливый ты наш.
      «Опель» тронулся с места.
      - А куда мы сейчас едем? - поправляя на носу пижонские очки, спросил Савченко.
      - На квартиру, где проживал исчезнувший журналист.
      - Вы, шеф, успели подписать в прокуратуре ордер на обыск?
      - По-простому всё осмотрим, без излишней бюрократии. Зачем нам, отважным сыщикам, нужен дурацкий ордер?
      - Ну, как же. Так полагается…. Проникновение в квартиру потерпевшего без ордера, оформленного по всем правилам, чревато. Можно, запросто, и без погон остаться…
      - Боишься, старлей, штатской жизни? - поворачивая руль направо, неопределённо хмыкнул Сомов. 
      - Не то, чтобы боюсь, просто…э-э-э, опасаюсь немного. Не хотелось бы, честное слово. Может, господин подполковник, вернёмся? Типа – за ордером?
      - Возвращаться, брат Савченко, плохая примета. Кстати, с чего ты взял, что мы собираемся злостно нарушать российское Законодательство?
      - А что…
      - Что будем делать?
      - Ага, - громко сглотнул слюну старший лейтенант.
      - Ничего особенного. Цветы польём. Накормим аквариумных рыбок. Учись, старлей, пока я жив. И, понятное дело, мотай на ус…      

      «Опель» свернул с Будапештской улицы на Альпийский переулок и, проехав порядка трёхсот пятидесяти метров, остановилась рядом с панельным жилым домом.
      «Типовая девятиэтажка, построенная в семидесятых годах прошлого столетия по чехословацкому проекту», - отметил Пашка. - «Такими уродливыми «коробками» добрая половина Купчино застроена. Да и мы с Сашенцией проживаем точно в таком же доме, только на улице Ярослава Гашека».
      Они покинули машину.
      - Куда дальше? - поинтересовался Савченко.
      - Третья парадная от торца.
      Возле нужного подъезда неторопливо прогуливалась Александра в компании с костистой рыжеволосой тёткой.
      - Привет героическим сыщикам, - заговорщицки подмигнув, поздоровалась Сашенция. - Опаздываем? Нехорошо. Мы с Валерией Васильевной уже заждались.
      - Лера, - игриво улыбнувшись, представилась рыжеволосая особа. - Соседка пропавшего Миши Волынщикова.
      Сомов ограничился вежливым кивком головы, а старшей лейтенант неожиданно засмущался и принялся неразборчиво бормотать:
      - Женя. То есть, Евгений. Очень приятно познакомиться…
      «Что это с ним?», - удивился внутренний голос. - «Лебезит, как шестнадцатилетний прыщавый юнец, переполненный глупыми подростковыми комплексами…. Сражён наповал красотой рыженькой Леры? Вряд ли. Пошловатый и насквозь прозрачный типаж – уже за тридцать пять, одинокая, крашенная, склочная, неудовлетворённая. Далее по списку. Мымра законченная, короче говоря…. Стоп. Костистая дамочка здесь, похоже, не причём. Наш старлей, помощником областного депутата буду, так отреагировал на встречу с Александрой. Знает, что она имеет непосредственное отношение к Дозору? Очень похоже на то. Вот же, конспираторы хреновы…».
      - У Валерии Васильевны есть запасные ключи от квартиры Михаила, - пояснила, тем временем, Санька. - В нашей редакции все знали про это.
      Глазами же она сообщила: - «Соседка ничего не знает про отрезанные корреспондентские руки. Думает, что Волынщик просто перестал ходить на работу, поэтому работники редакции и обратились в полицию…».         
      - Имеются ключики, имеются, - с интересом посматривая на старшего лейтенанта, зачастила тётка. - Мишенька и Верочка, они очень забывчивые и рассеянные. Постоянно всё теряют: мобильные телефоны, сумки, зонтики, документы, ключи. Вот, и держали у меня – на всякий случай – запасной комплект. Доверяли…. Кроме того, они часто уезжали – в отпуска, в командировки, отгулы брали. Надо же кому-то, во время отсутствия хозяев, поливать цветочки и рыбок аквариумных кормить? Надо. А мне и не трудно…. Желаете осмотреть квартирку? А…э-э-э, это законно? Извините, конечно, господин подполковник, но сейчас времена такие – странные и мутные. Не успеешь оглянуться, как в суд потянут. Мол, нарушен – ненароком – один из многочисленных законов, принятых нашей плодовитой Государственной Думой.   
      - Разве я похож на человека, способного пойти на нарушение законов, подзаконных актов и многочисленных ведомственных инструкций? - демонстративно прищурился Пашка.
      - Вообще-то, есть немного. Глаза у вас…м-м-м, с характерной авантюрной искринкой…
      - Это вам, Валерия Васильевна, показалось. Я человек сугубо серьёзный, дисциплинированный и положительный. Вот, супруга, если что, может подтвердить…. Да и не собираемся мы осматривать квартиру (подчёркиваю, не опечатанную квартиру!), потерявшегося господина Волынщикова. Зачем? Так, цветочки польём. Аквариумных рыбок покормим. Если вам, уважаемая, можно это делать, то почему, спрашивается, возбраняется другим гражданам России? Диалектика, обоснованная железобетонной житейской логикой…. Ну, родные, чего стоим? Кого ждём? Проходим, купчинцы, проходим. Раньше начнём – раньше закончим…
      Когда они поднялись на площадку первого этажа, Сашенция картинно закашлялась и многозначительно посмотрела в сторону обшарпанных почтовых ящиков.
      - Валерия Васильевна, вы же недавно говорили про полноценный комплект запасных ключей? - остановившись, уточнил Сомов.
      - Не понимаю вопроса, господин подполковник…
      - Ну, входит в состав этого комплекта ключик от почтового ящика?
      - Конечно, входит. Открыть ящичек?
      - Будьте так добры.
      - А это законно? - засомневалась рыжеволосая мнительная гражданка. - Нас потом не обвинят во вторжении в частную жизнь?
      - Не обвинят, обещаю. Вдруг, там находится письмо от коварных похитителей с требованием выкупа? Как по-другому, не заглянув в почтовый ящик, мы сможем узнать про это? Логично?
      - Логично…
      Через минуту соседка Волынщика доложила:
     - В почтовом ящике мною обнаружено следующее. Квитанция об оплате услуг ЖКХ за прошлый месяц. Рекламные листовки магазинов «Карусель» и «Колесо». Белый конверт безо всяких надписей и рисунков. Причём, незапечатанный…
      - Валерия Васильевна, передайте конверт мне, - попросил Савченко, которому, по всей видимости, наскучила неблагодарная роль молчаливого статиста.
      - Лера. И, пожалуйста, на – «ты».
      - Что? Ах, да…. Лера, передай мне конверт.
      - Без вопросов, Женя. Держи.
      - Одну секунду…
      Старший лейтенант вытащил из портфеля тонкие латексные перчатки, ловко натянул их на ладони, взял из рук женщины конверт, аккуратно вытащил из него лист бумаги, сложенный пополам, развернул, всмотрелся, после чего печально резюмировал:
      - Только политических разборок нам и не хватало – для полного и безоблачного счастья.
      - Что там такое, Евгений? - забеспокоилась любопытная Александра. - Зачтите, если не трудно.
      - Зачти, братец, - разрешил Пашка. - Чего уж там…

      - Как скажете, кха-кха, - солидно, с осознанием собственной значимости, откашлялся Савченко. - Попробую быть максимально-корректным и вежливым. Трепетные дамы, как-никак, присутствуют…. Итак. Здесь написано следующее: - «Если ты, пик-пик-пик скотина, ещё раз напишешь своими пик-пик-пик ручонками хоть одно поганое слово про нашего светлого Ильича, то мы тебе, пик-пик-пик, жлобу дешёвому, эти пик-пик-пик ручонки отрежем на фиг. Гнида пик-пик-пик подзаборная. Берегись. Это последнее китайское предупреждение». Чуть ниже располагается подпись: - «Красная бригада». Вот, собственно, и всё…