Глава-7 последние годы жизни А. Я. Коронелли

та самая икона из ЛЮТИКОВА МОНОСТЫРА


ГЛАВА СЕДЬМАЯ

                ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ А.Я. КОРОНЕЛЛИ

             Война 1812 года. Заграничный Поход 1813 года

    В связи с прекрасным исполнением миссии по переселению болгар в 
Валахию и Бессарабию, карьера Антона Яковлевича становится безоб-
лачной. Время бежит, меняется эпоха.
    К 1812-му году Французская революция уже полностью себя изжила. 
В 1799 году, в результате блистательного похода русских войск под ко-
мандованием А.В. Суворова позиции Франции в Европе настолько ос-
лаблены,  что  французы  боятся  вторжения  в  свою  страну  со  стороны 
Австрии и Англии, а возможно, и России. Опасения иностранной агрес-
сии подталкивают Францию отдать власть в руки популярного генерала 
республиканских войск Наполеона Бонапарта, который в 1804 году про-
возглашает себя Императором, а в 1810 году, желая подтвердить само-
провозглашенный  титул,  женится  на  дочери  австрийского  императора 
Марии-Луизии. Но, если с Французской Республикой было покончено, то 
внешняя агрессия революционных лет очень скоро переросла в «напо-
леоновские  войны».  Новый  Император  быстро  поработил  почти  всю 
континентальную Европу. Одна только Испания продолжала вести пар-
тизанскую войну.
    Война с Турцией Наполеону не льстила, и Император обратил свой 
взор на Россию. Поводом к войне послужило желание заступничества 
за Польшу. Лозунг этот был прост и понятен – мы видели в предыдущих 
главах,  что  Россия  очень  много  делала  для  освобождения  болгар  и 
сербов, но в тоже время, буквально поработила другой славянский на-
род – поляков. В 1795 году у польского народа фактически отняли соб-
ственное государство, подавив восстание Тадеуша Костюшко. Противо-
стояние между русскими и поляками было достаточно велико: во время 
Войны  Четвертой  Коалиции  1806-1807  годов,  поляки  воевали  на  сто-
роне Франции. Учитывая вышеизложенное, призвать поляков под свои 
знамена, пообещав им свободу, было достаточно просто. 

   Александр  I прекрасно  знал  о  планах  Наполеона  Бонапарта  и  ста-
рался им противостоять: выведя Молдавскую армию из войны и прикрыв 
границы  России  от  возможной  агрессии  Австрии  – нововой  союзницы 
Франции, а также перебросив лучших своих генералов на оборону пред-
полагаемого направления наступления французских войск. Но 24  июня 
1812  года  французские  войска  все  же  захватывают  город  Каунас.  Так 
начинается  Отечественная  война  1812  года.  Мы  не  будем  подробно 
расписывать  подвиги  героев,  планы  сражений  этой  войны.  Отметим 
лишье; характерную особенность: исход войны решило не генеральное 
сражение, штыковые атаки, кавалерия, скачущая под огнем артиллерии, 

а  маневры,  тыловое  обеспечение  войск:  обмундирование,  провиант, 
доставка фуража и сена, партизанское движение –  весь опыт, который 
накопил   русский   генералитет   в   предыдущей   русско-турецкой   войне 
1806-1812 годов. Есть в этом и личная заслуга Антона Коронелли
    К началу войны 1812 года Антон Яковлевич Коронелли – 60-ти лет-
ний  старик,  которому  война  в  тягость,  но  Кутузов  нуждается 
в  проверенных не на одной войне друзьях. Он их не отпускает, ни на покой, ни 
в другую часть. 
    В ноябре 1812 года указом Коллегии Иностранных Дел Антона Яков-
левича  приписывают  к  дипломатам,  состоящим  при  великом  полко-
водце. В тоже время, близкий друг и соратник Кутузова, сослуживец и 
коллега Антона Яковлевича, Иван Степанович Бароцци в 1812 году по-
лучает  назначение:  стать  директором  высшей  полиции  (начальником 
контрразведки) в 3-ую Западную армию. Должность это была почетной 
и ответственной. Но он отказывается от этого поста, заявив по прибы-
тии  в  3-ую  Армию,  что  имеет  от  командующего  Молдавской  Армией 
«особое поручение к Царю».156    Позже Иван Степанович служит при ставке 

Кутузова вместе с Антоном Яковлевичем Коронелли. 
    Вскоре неприятель будет пусть не разбит, но все же изгнан из Рос-
сии. К несчастью через полгода (16/28 апреля 1813 года) умрет Михаил 
Илларионович Голенищев-Кутузов  Смоленский,  а  уставший  от личной 
потери  и  войны  Антон  Яковлевич  почувствует  себя  усталым  и  невос-
требованным. Он отправится на отдых в Италию:

    «Государь Император снисходя на всеподданнейшее прошение находившегося 
при действующей Армии Коллегии Иностранных дел действительного стат-
ского советника Коронелли, Высочайше повелеть, соизволил г. Коронелли для 
поправления расстроенного  его здоровья уволить в отпуск к теплым водам, с 
произвождением ему во время отпуска получаемого им теперь жалования».157

    Следом за А.Я. Коронелли, в декабре того же года из армии уволь-
няется его сослуживец  Иван Степанович Бароцци и отправляется, че-
рез Киев, в свое Волынское имение в Бухаресте, (где у него 200 крепо-
стных).158

                Смерть братьев, отпуск в Италии

    Давно заслуженный отдых не дает Коронелли расслабиться, вслед 
за смертью Кутузова, продолжится в его жизни «черная полоса».
    В следующем, 1814 году (11 ноября), в чине надворного советника 
умрет брат Антона Яковлевича – пенсионер Коллегии Иностранных Дел 
Регис Яковлевич Коронелли, а всего год спустя, скончается от ран на 
поле брани (в октябре 1812 года) еще один его брат –  майор Москов-
ского Гренадерского полка,  участник Бородинского сражения –  Иосиф 
Яковлевич Коронелли, командовавший Московским Гренадерским Полком,
«после ранения его командира И.Я. Шатилова».159  Лишь пребывание 
во  Флоренции с  женой,  графиней  Констанцией де Фалькенау, скрасит 
боль утрат старого дипломата, его окружает родная итальянская речь и 
милые, близкие сердцу лица давно знакомых ему людей.
    На «теплых водах» встречает он назначенного в 1815 году времен-
ного поверенного в делах России во Флоренции генерала Николая Фе-
доровича Хитрово – мужа любимой дочки М.И. Кутузова Елизаветы Ми-
хайловны,  (вдова  первого  своего  мужа  графа  Тизенгаузене),  которая 
собрала здесь, вокруг себя, почти всю русскую диаспору. 
    Среди  прочих  знакомых  отдыхающих  в  Италии,  на  балах  можно 
встретить подруг ее дочери Долли, и среди  них красавицу Изабеллу  –
дочь  Адама  Чарторыйского,  который  когда-то  причислил  (в  1805  году) 
Антона Коронелли к Сардинской Миссии, а также много других предста-
вителей известных русских фамилий. 
    Семья Хитрово стала для Коронелли почти родной; сколько пройдено 
дорог и войн вместе с отцом Елизаветы Михайловны, сколько радостей 
побед  и  печалей  поражений  прожито  за  всю  длинную  жизнь  пожилого 
человека. Есть о чем вспомнить и погрустить.
    Отголоском  этого  русского  кружка  во  Флоренции  в  последующем 
станет петербуржский литературный салон повзрослевшей дочери Н.Ф. 
Хитрово и Е.М. Хитрово, Долли – Дарьи Федоровны Фикельмон (Тизен-
гаузене), вышедшей замуж в 1821 году за австрийского посланника во 
Флоренциигенерала графа Карла-Людвига фон Фикельмона.
    Салон этот будет известен благодаря тому, что его постоянно посе-
щает неудавшийся дипломат и великий русский поэт Александр Серге-
евич Пушкин.

                Рождение сына

    Следующий  1816  год  оказался  для  Антона  Яковлевича,  наверное, 
самым главным в его жизни. Отдохнув от войн  и тревог, наконец-то, в 
шестьдесят  четыре  года  он  становится  отцом  своего  первого  и  един-
ственного сына.
    Из документа:

    «Я нижеподписавшийся Секретарь Приходской Церкви Святой Марии За -
бениго  в  Венеции,  удостоверяю,  что  метрическим  книгам  оной  Церкви  зна-
чится следующее: «Декабря 1-го дня 1816 года Александр Антон, сын дворя-
нина, тайного советника (так в документе – прим. авторов) Его Величества 
Всеросийского  Императора  кавалера  разных  орденов  Антона  Коронелли  и 
супруги дворянки Констанции графини де Фалькенау дочери покойного Франче-
ска из Вены родился первого числа прошлого ноября месяца в 11 часов утра, и, 
будучи опасно болен, был крещен преподобным священником Пьеваном Джио-
вани Фульдо (…)»».160 Это была огромная радость для старика Антонио.

             Консульство в Иллирийском королевстве

    Давно закончился отдых, чуть подрос Александр, названый, в честь 
 великого русского Императора. И,  несмотря на преклонный возраст, в 
 1819 году Антон Яковлевич Коронелли снова на службе России. 
    Он получает новое назначение от Александра I на должность Гене-
 рального Консула в Далмации и Рагузе. Патент для направления Кон-
 сулом выдан действительному статскому советнику Коронелли:

    «Божию  милостью  Мы  Александр  Первый  Император  и  Самодержец 
Всероссийский и прочая и прочая и прочая.
    Всем  кому  сие  объявится  наше  здравие!  Заблагорассудив  определить  Гене-
ральным Консулом нашим в Рагузе и Далмации действительного статского со -
 ветника Коронелли дабы подданные наши приезжающие туда для отправления 
торговли и других промыслов своих могли иметь нужное вспомоществование и 
защиту, просим его Величество Императора Австрийского, а от наместников 
 его и других чиновников требуем, дабы помянутому действительному статскому 
 советнику  Коронелли  дозволено  было  в  Рагузе  и  Далмации  отправлять  долж-
 ность его и пользоваться всеми правами, преимуществами и вольностями како-
 вые к данному от нас ему званию принадлежать могут и которыми Генераль-
 ные Консулы других держав во владениях Его Величества пользуются. Во взаим-
 ство чего обещаем и Мы в подобных случаях равное воздавать, когда нам о том 
 прошение учинено будет. 
    Во свидетельство того сей Наш патент собственноручно подписав повелели 
Мы утвердить оный нашею государственной большею печатию. Дан в С. Пе-
тербурге июля 29 дня 1819 государствования нашего 19 год».161

Город Дубровник, в котором располагалось Консульство, находится 
 на периферии огромной Австрийской Империи и главной дипломатиче-
 ской  задачей,  помимо  защиты  русских  подданных,  это  налаживание 
 контактов с правительством Черногории. 
    В те года управлением делами консульства занимался энергичный и 
талантливый дипломат Иеремей Михайлович Гагич.
    Именно к нему поступило известие о назначение Антонио Коронелли 
 12(25)  августа  1819  года  И.М.  Гагич  доложил  Коллегии  Иностранных 
Дел о том, что получил два конверта на имя Коронелли, который живет 
 во Флоренции. 
    Этими письмами он уведомил его о назначении консулом в Рагузу и 
Далмацию.
Второе   письмо   касалось   денежного   содержания сестры  Антона  Яковлевича –  Елизаветы  Яковлевны  и  ее  мужа  Белло.162  После длительной               
переписки  для  получения  денег  на  дорогу, 163 А.Я. Коронелли               
прибывает в Дубровник и 13/26 июля 1820 года вступает в должность         
Консула. 164
                Купцы Мальцевы

    Тем временем дом Коронелли во Флоренции не пустовал. В Италию 
приезжает  семья  известных  промышленников-старообрядцев  Мальце-
вых.  Сергей  Акимович  с  супругой  Анной  Сергеевной.  Граф  Михаил 
Дмитриевич Батурлин писал: 

    «Осенью того же года приехал во Флоренцию Сергей Акимович Мальцев со 
своим семейством. Мальцевы поселились на всю зиму во Флоренции, в отдален-
ной части города, за площадью «Дело Каролине», в доме рагузского уроженца 
Коронелли.  Жена  была  из  обреченных  на  смерть  неизлечимым  недугом. 
Сопровождали их известный московский врач г. Левенталь».165

    Мальцевы  надеются,  что  мягкий  климат  Флоренции  поможет  Анне 
Сергеевне, но их надеждам не суждено было сбыться. 24 апреля 1820 
года Анна Сергеевна скончалась.

                Греческая революция

    В 1821 году, на родине Антона Яковлевича – острове Наксос, грече-
скими революционерами  распространяется  воззвание Александра 
Испиланти, с которым он вместе служил в Молдавской армии. В своем 
обращении  Александр  Испиланти  призвал  греков  к  восстанию  против 
турецкого  гнета.  Так  началась  Греческая  революция,  завершившаяся
через девять лет обретением  независимости Греции. Для семей като-
лических Приматов (первых лиц острова) – это означало потерю власти 
и  богатства.  Им  предстояло  стать  рядовыми  гражданами  Греческого 
Королевства,  что  для  вчерашних  господ  было  унизительно  и  непри-
вычно. Здесь мы можем оценить всю мудрость выбора Джакопо Коро-
нелло, отправившего своих детей на службу в Россию.

 Старый долг М.И. Голенищева-Кутузова. Тяжба с его наследницей 
                А.М. Хитрово

    В исторической литературе, в частности сербским профессором ис-
тории  Раде Петровичем приводится  мнение, что  Антон  Яковлевич  не-
достаточно  уделял  внимание  консульской  работе,  по  причине  своего 
небрежного отношения к службе и чрезмерным амбициям:

    «Никто так халатно не относился к своей работе, как А. Я.  Коронелли.
С 1823 по 1827 гг. он и вовсе пребывал в Петрограде, так как был недоволен 
командированием в Дубровник и постоянно требовал перевода в, крупнейший в 
то время, австрийский порт и более оживленный и интересный город Триест. 
Такое  отношение  свидетельствует  об  атмосфере,  царившей  в  Дубровнике  во 
время австрийского правления (…). В 1825 г. он получил повышение по службе 
и был назначен русским генеральным консулом в Иллирийском королевстве, а с 
 1827 по 1834 гг. – работал в Триесте. На его место в Дубровник приехал 
Еремей  Михайлович  Гагич,  который  уже  работал  в  русском  консульстве  в 
Дубровнике с 5 декабря 1815 г., а с 1823 г. – в то время как А.Я. Коронелли 
гулял  по  Петрограду,  исполнял  обязанности  генерального  консула. 3 января 
 1825 г. он был назначен вице-консулом, а в марте 1845 г. – консулом».

    Изучив материал, хранящийся в Архиве Внешней Политики Россий-
ский Империи, мы установили следующие:
    Спустя три года, финансовые проблемы вынуждают А.Я. Коронелли
прервать свою консульскую миссию в Далмации и ехать в С. Петербург,
для того чтобы получить деньги  по старому долгу М.И. Голенищева-Ку-
тузова и уладить конфликт с братом Спиридоном, который требует раз-
делить с ним наследственное имение под Феодосией.  Покидая Дубров-
ник, Коронелли передает свои полномочия И. М. Гагичу, формально со-
храняя за собой консульский пост. Он пишет:

    «В Государственную  Коллегию  Иностранных  Дел.  От  Действительного 
Статского Советника Генерального Консула в Далмации и Рагузе. Донесение:
Вследствие Высочайшего повеления сообщенного мне Государственной Коллегией 
Иностранных Дел о позволении мне отлучиться от моего поста, препоручил я 
здешнему  начальство  Господину  Титулярного  Советника  Гагича,  яко  управ-
ляющего здешним консульством нашим впредь до рассмотрения нашего Мини-
стерства поручил ему печать с архивом и отправляюсь в дорогу, о чем честь 
имею оной Коллегии донести».166

    Должница – дочь Кутузова (1782-5.2.1848), фрейлина Их Император-
ского Величества, по смерти матери получала «кутузовский пенсион» в 
17 тыс. рублей, которая, как и Елизавета Михайловна Кутузова-Тизен-
гаузене, породнилась с фамилией Хитрово, и вышла замуж за Николая 
Захаровича Хитрово (1779-27.1.1827) – сына действительного статского 
советника   Захара   Алексеевича   Хитрово   и   Масловой   Александры 
Николаевны. Из писем Кутузовак дочерям:

    «Я надеюсь, что Вы, Аннушка и Лизанька, напишите, как вы дежурите, 
что у Вас за порядок, и ужинают ли нынче дежурные с Государем, и с кем вы 
на балах танцевать будете. (0к.1800)».

    «Друг мой, Аннушка, мне  очень  жаль, что  ты  так  печалишься  о своем 
отъезде. Ты молода, тебе надобно когда-нибудь из Петербурга выехать. Нико-
лай Захарович имеет теперь почтенный чин и время; учиться службе.  Нет 
худа без добра. Ваше состояние меньше расстроится, и с нами часто будете ви-
деться. Поцелуй  Николая  Захаровича.  К  нему  буду  писать  наставление  о 
службе. (Из имений в Житомирской губ. 2 сент. 1803?)».

    Николай  Хитрово  был  флигель-адъютантом императора  Павла  I, 
затем  генерал-майором.  Участвовал  в  войнах  1800-1811,  но  в  самом 
начале  Отечественной  войны  удален  в  Вятку,  (обвинен  по  делу  Спе-
ранского), где пробыл около года; затем жил в своем имении под надзо-
ром  полиции,  от  которого  был  освобожден  лишь  по  просьбе  своего 
тестя, М. И. Кутузова-Смоленского. Помещик Нижегородской губернии,
он имел там 900 душ крестьян, а так же был хозяином имения в Тарусе, 
и владел 600 душами (1817-1821).
   А еще Николай Захарович Хитрово был славен тем, что в 1824 году 
выкупил у московских погорельцев после пожара 1812 года земли. Рас-
чистил их и подарил городу. Место это стало называться – Хитровская 
площадь, на которой расположился знаменитый московский рынок или 
просто  –  Хитровка.  Владимир  Гиляровский  в  своей  книге  «Москва  и 
москвичи»  пишет:  «Большая  площадь  в  центре  столицы,  близ  реки 
Яузы, окруженная облупленными каменными домами, лежит в низине, 
в которую спускаются, как ручьи в болото, несколько переулков. Она 
всегда курится. Особенно к вечеру. А чуть-чуть туманно или после 
дождя поглядишь  сверху,  с  высоты переулка – жуть берет  свежего 
человека: облако село! Спускаешься по переулку в шевелящуюся гни-
лую  яму.  В  тумане  двигаются  толпы  оборванцев,  мелькают  около 
туманных, как в бане, огоньков. Это торговки съестными припасами 
сидят рядами на огромных чугунах или корчагах с «тушенкой», жаре-
ной протухлой колбасой (...)».
    В качестве характеристики Николая Захаровича мы приводим исто-
рический анекдот:
    Генерал-майор Хитрово слыл за историка серьезного. Он был поче-
тным членом Московского Университета. Как и у лидера православных 
аристократов Кикладского Архипелага Константиноса Коккоса (о судьбе 
которого мы писали в предыдущих главах – прим. авторов), у Николая 
Захаровича Хитрово тоже  имелся семейный монастырь, прозванный –
Лютиков (Троицкий Лютиков монастырь), который располагался в фа-
мильном поместье Калужской губернии на реке Оке. Здесь находилась
и родовая усыпальница Хитрово.
    Однажды, наслушавшись рассказов Антона Яковлевича Коронелли о 
том, как он в детстве молился в пределе Святого Розария в Латинском 
соборе  острова  Наксос  иконе,  на  которой  изображены  его  предки  –
Приматы острова Андрос, Николай Захарович Хитрово решил не отста-
вать от древнего рода Коронелло. Он приказал дорисовать на храмовой 
иконе Лютикова монастыря портрет своего предка –  Богдана Хитрово, 
служившего Царю Алексею Михайловичу. И все было бы ничего, если 
бы не вышел конфуз – Лютиков монастырь был освящен в честь Пре-               
               
святой Троицы  и храмовой  иконой стал  образ  «Гостеприимство  Авра-
ама»,  весьма  почитаемый  русским  народом,  особенно  крестьянством. 
Николай  Захарович,  не  будь  дураком,  просто  взял,  да  и  закрасил  на 
старинной иконе образ Сары вместе с дарами, а поверх верной жены 
Авраама, изобразил своего предка Богдана.
    Пикантность  данной  ситуации  придает  еще  и  то,  что  Лютиков  мо-
настырь был  мужским.  Но,  увы,  никто из монахов и  крестьян  Хитрово
так  и  не  посмел  возразить  барину  о  богохульстве.  И  лишь  спустя

                Икона из Лютикова 
                монастыря

двадцать лет после смерти Николая Захаровича, срамное изображение 
было спрятано под серебряный оклад.

    Вот  как  Н.  З.  Хитрово  призвал:  «Сеять  в  миру  хлеб духовный», –
своих сторонников и последователей. Что же  касаемо самого Богдана 
Хиторво, именитого предка Николая Захаровича Хитрово, который был 
одним из основателей Симбирска. То, видимо, это вполне заслуженная 
кара  человеку,  который  заведовал  Оружейной  палатой  Московского 
Кремля,   чьи   иконописцы   буквально   глумились   над   древнерусской 
живописью.

    Современник   и  оппонент  Богдана   Хитрово   протопоп   Казанского 
собора на Красной площади Аваакум Петров писал:

    «(...) Пишут Спасов образ Еммануила, лице одутловато, уста червонная, 
власы кудрявые, руки и мышцы толстые, персты надутые, тако же и у ног 
               
           бедры толстыя, и весь яко немчин брюхат и толст учинен, лишо сабли той 
при бедре не писан».

    Николай  Захарович  подарил любимому  городу  Хитров  рынок,  в  то 
время, когда его супруга  не могла  расплатиться  по  долгу своего отца 
М.И. Голенищева-Кутузова перед Антоном Яковлевичем Коронелли:
    «В 1815 году при разделе между наследницами имение  покойного Генерал-
Фельдмаршала  Князя  Михаила  Ларионовича          Голенищева-Кутузова  Смоле-
нского дочь его Генерал-майорша Анна Михайловна Хитрова приняв в вечное 

                Единственный дошедший до нас 
                портрет Богдана Хитрово основателя
                Симбирска

и потомственное владение, лежащее во Псковской Губернии в уездах Псковском 
и Опочинском, имение с тем вместе согласнораздельному акту приняла на себя 
и  платеж  занятый  покойным  ея  родителем  у  г.  статского  советника  (что 
ныне  действительный  статский  советник)  Антона  Яковлевича  Коронелли 
серебром 10  000 рублей. 
    После чего она г-жа Хитрово уплатив в разное время  г. Коронелли боль-
шую часть означенного долга, остальную затем сумму 32  170 рублей ассигна-
циями, включая в то число и проценты, обеспечив доставшийся ей после роди-
теля с имениемв Псковской губернии состоящим, на которое и дана ему г. Ко-        ронелли  г -же.  Хитровою  от  крепостных  дел  С.Петербургской Гражданской 
 палате с формальных закладных, с таковой в оной оговоркою, что буде она 
 Хитрово тех денег по показанной сумме всех сполно не заплатит, то посроке 
 волен он г. Коронелли ту закладную, где следует явить и удовольствие полу-
 чить, как законы повелевают. Каковою сделкою и прекращена претензия по по-
 койного  Князя Михаила  Лареоновича  Голенищева  Кутузова. По  прошествии 
 срока закладной г. Коронелли через поверенного своего относил к г-же Хитровой 
 и  просил  об  уплате  должной  ему  суммы,  но  она  на  сие  отозвалась,  что  не 
 имеет  в  наличии  денег  для  удовлетворения  долгу,  представляет  ему  г.  Коро-               
 нелли с принятым в залог имением поступить по закону».167

    Теперь поразмыслим, а что это были за деньги? Сумма-то немалая.
 Жалование действительного статского советника составляло 2 000 руб-
 лей серебром в год, при этом он на них жил, то есть Антон Коронелли 
 одолжил своему старому другу свое жалование за 5 лет!
    Антон Яковлевич Коронелли имел виноградники под Феодосией, но 
 едва  ли  это  доход  с  них.  Для  Коронелли  сумма  долга  А.М.  Хитрово, 
 несоизмеримо больше, чем доход с виноградников, а именно – 32 тыс. 
 рублей  ассигнациями, что  составляло порядка  6,5  тыс.  рублей  сереб-
 ром. Остается только предположить, что это деньги от продажи садов, 
 дома и виноградников на острове Наксос, о которых есть упоминания в 
 главе «Русские консулы». Эти деньги Антон Яковлевич хранил на «чер-
 ный день», зная точно, что Михаил Илларионович всегда их вернет. Но 
 Михаил Илларионович почил в Бозе, а наследница отдавать долги не 
 торопилась. В имении дочери Кутузова Анны Михайловны Хитрово, ко-
 торое было отдано в залог уплаты долга, проживало семьдесят  шесть 
 крепостных, многие из которых по старости были непригодны к работе. 
 Такое имение никто бы за тридцать тысяч рублейне купил.168

    Госпожа  Хитрово  в то  время жила  в  Неаполе  и на  претензию А.Я. 
 Коронелли ответила письмом: «  …не знаю,  …не в курсе». Посему
 А.Я. Коронелли вынужден обратиться в Коллегию Иностранных Дел:

    «Государственному Министерству Иностранных Дел от  действительного 
 статского советника Коронелли. Записка.
    Истекает  уже 15-ый   год,  как   нижеподписавшийся   действительный 
 статский советник Коронелли дал в заим покойному Генерал-Фельдмаршалу 
 Князю  Голенищеву-Кутузову  Смоленскому  десять  тысяч  рублей серебром  сро-
 ком на 6 месяцев по истечении коего срока неоднократно побуждал он покойного 
 Князя  к  заплачению  помянутой суммы с  указанными  процентами,  но  всегда 
 обнадежен был им провожаем положительными обязаниями, что скоро будет 
удовлетворен.  По  кончине  Князя,  неизм енно  писавшийся,  находясь  в бедствен-
 ном положении, будучи в чужом крае, болен и без жалования многократно и 

      разнообразно  побуждал  наследницу  покойного  Князя,  чтобы  прислали  ему 
 насчет помянутого долга их Родителя, немного денег к его содержанию».169

    Вот как пришлось унижаться за свое доверие и доброту души заслу-
женному  консулу, чтобы он смог прокормить свою семью.  Кроме того, 
 брат  Антонио  Яковлевича  –  Спиридон  Яковлевич  Коронелли, высту-
 павший доверенным лицом при взыскании долга с покойного  Генерал-
 Фельдмаршала  князя Смоленского Михаила Илларионовича Кутузова, 
 сам заявил о денежной претензии в адрес брата:

    «(…) С ноября месяца 1808 г. почитаю на брате моем долга капитальной 
 суммы с интересом более 30 000 рублей».170

    В 1818 году Спиридон Яковлевич заявляет свои претензии к Антону 
Яковлевичу:

    «(…) Сверх того, по высочайшему повелению блаженной и вечной памяти 
 достойных  Императрицы  Екатерины  II  в  1794  году  вдовствующей  роди-
 цельнице нашей Флоренции де Коронелли на переселение из Архипелага со всею 
фамилиею  всемилостевейше  было  пожалована  и  отдана  земля  казенному 
 ведомству принадлежащая состоящая Таврической Губернии Феодосийского уезда 
 к округе деревни Сарыголь и по случаю кончины матери нашей наследовал ту 
землю 20 ноября 1796 г(…), Антон Коронелли».

    Со слов Спиридона Яковлевича, Антону Яковлевичу был выдан от-
 крытый лист, по которому он должен был разделить землю между 3-мя 
 братьями:  собой,  Константином  и  Спиридоном.  Земля  была  освоена: 
 был построен дом, разбит виноградник, однако за отсутствием хозяина               
 она пустовала.171
    Мистика какая-то – когда переселяли болгар и строили все на 
 трудолюбии и патриотизме, то через 70 лет появилась страна 
 Болгария, а на месте зажиленного долга бывшего боевого това-
рища (Николай Захарович Хитрово служил в Молдавской Армии), 
 появилась воспетая Гиляровским Хитровка или Хитров рынок.
    После  длительной  переписки  разных  чиновников,  Коронелли  все-
таки сумел получить  часть  причитающейся  ему суммы. А. М.Хитрово 
 пишет в Коллегию Иностранных Дел:

    «По сделанному мной в настоящее время распоряжению не премину предста-
 вить в Министерство Иностранных Дел к 1-му апрелю 1823 года, причита-
 ющиеся процентные деньги, для удовлетворения требования г. Коронелли».172

    «Вексель  в  2  720  рублей,  считая  рубль  9  15/32  пенни,  доставленных  в 
 оную Коллегию Господином Генерал Майором Хитровым на счет должных 
мне  покойным  князем  Голенищевым  Кутузовым  Смоленским  сумму  первый
 векселем  мая  2/14,   а  второй  же  мая  9/21  дня  сего  года  мною  исправно 
 получены. Рагуза мая 11/23 1823 г.».173

    Из Коллегии Иностранных Дел к Антонио Коронелли:

    «От другой дочери Фельдмаршала графини Прасковьи Михайловны Тол-
 стой  выданы  процентные  деньги  брату  вашему  капитану  Спиридону  Коро-
 нелли по данной ему от Вас доверенности, а от Дарьи Михайловны заплачены 
 процент самому Вам».174

    Чем  закончилась  претензия  Спиридона  Яковлевича,  и  получил  ли 
 Антон Яковлевич деньги с г-жи Анны Михайловны Хитрово нам допод-
 линно неизвестно. 
    Последний документ в деле, относящийся к 1828 году, содержит про-
 шение  Антона  Яковлевича  Коронелли  к  Коллегии  Иностранных  Дел  с 
 просьбой: «принять непосредственное участие, дабы не лишился он прав своих за 
 истечением законодательных сроков на рассмотрение дела». Сумма  долга  на 
 тот год составляла – более 30 000 рублей ассигнациями. Но ясно, что за 
 17 лет мытарств Кутузовы-Хитрово весь долг так и не отдали.

                Назначение консулом в Триест

    В  1825  году  Антон  Яковлевич  Коронелли получает  свое последнее 
 назначение –  принять  Генеральное  Консульство  в Триесте,  само пре-
 стижное во всей Австрии:

    «Генерального Консула в Рагузе  действительного статского советника Ко-
ронелли перевести в Триест с жалованием, которое он получает по нынешнему 
 его  посту,  а  именно  2  000  и  почтовых  300. На  проезд  выдать ему  годовой 
 оклад 50 штаверов».175

    По получении нового назначения, Антон Яковлевич Коронелли отме-
 тил  заслуги  Иеремея  Михайловича  Гагича,  исполнявшего  консульские 
 обязанности  в  Дубровнике,  в  то  время,  когда А.Я. Коронелли получал 
 свои деньги с г-жи Хитрово:

    «Генеральный Консул Коронелли особенно одобряет титулярного советника 
 Гагича  и  исправлявшего должность  вице-консула  (…)     поручика  Мекиссо  и  за 
усердие их испрашивает их награждение орденом св. Анны 3 степени ».176

    Рескрипт  находящемуся в Вене  по  особым  поручениям  действи-
 тельному тайному советнику Татищеву:

    «Определить действительного статского советника  Коронелли Генеральным 
 Консулом в Королевство Иллирийское, а титулярного советника Гагаича консу-
 лом в Рагузу и препровождая к Вам изготовленные для них патенты повелеваем 

     Вам известить о токовом соизволении нашем Австрийское Министерство и учи-
нить домогательство как о признании в возложенных на них званиях так и о доз-
                177
волении им пользоваться всеми правами преимуществами и вольностями».
    В  1825  году  И.М.  Гагич  получил  лишь  должность  вице-консула.178

Столь  энергичного  и  умного  дипломата,  видимо,  просто  «зажимали».
Вероятно, из-за «недворянского происхождения». Тем ценнее для исто-
рии оценка его заслуг Антоном Яковлевичем Коронелли, которую Иере-
мея Михайлович Гагичполностью оправдал, сыграв значительную роль 
в русско-черногорских отношениях. Его переписка с Петром II Негошем 
– неоднократно была издана и в Сербии, и в России.
    Поистине, Иеремея   Михайлович  заслуживает отдельной книги. 
Найдется ли автор, который напишет ее, покажет время. В том же году, 
родной  брат  Антона  Яковлевича  –  Константин  Яковлевич  Коронелли 
просит  Коллегию Иностранных  Дел  отправить  его служить переводчи-
ком при  брате,  и  вежливо  напоминает, что  уже  служил переводчиком 
1786-88 годах, но ему отказывают без указания причин.179 А не возвра-
щенный долг со стороны г-жи Хитрово мешает Антону Яковлевичу  Ко-
ронелли вернуться к службе.

        Продолжение тяжбы о долге М.И. Голенищева-Кутузов

    Его положение поистине бедственное. Жена Констанция Коронелли 
(урожденная  Фалькенау из Вены)  с  малым сыном Александром живет
заграницей, а Антон Яковлевич ждет денег в России.
    Ради справедливости следует отметить, что Анна Михайловна Хит-
рово  потеряла,  за  год  до  этого,  своего  супруга  Николая  Захарьевича 
Хитрово, скончавшегося в Москве 27 января 1826 года.
    16  октября  1826  года Констанция де Фалькенау  пишет  в  Коллегию 
Иностранных Дел:

    «Уже прошло шесть месяцев, как я, вместе с сыном моим Александром не 
получаю писем от моего доброго супруга действительного статского советника 
и  Генерального  Консула  Антона  Коронелли,  который  как  я уже  давно  слы -
шала, располагал выехать из С.Петербурга.
    Неизвестность о его состоянии, жалостное положение, в коем я нахожусь, 
вместе  с  сыном  моим,  подало  мне  смелость  отнестись  к  известной  благо-
склонности и к великодушию Вашего Сиятельства. Прошу  покорнейше уведо-
мить  меня,  для  моего  спокойствия  выехал  ли  мой  муж  из  Петербурга  или 
проведет там зиму, сверх того покорнейше прошу вашего Сиятельства дабы 
Вам  благоугодно  было  дать  знать  моему  супругу,  чтобы  он  принял  нужные 
меры, к нашему содержанию, поелику здешний Российский в Феуле Агент Каве-
лер Мелессино, коему мой супруг меня рекомендовал, сославраспоряжения о вы-               
 даче мне пенсии, отказывается мне впредь ее выдавать, так что я нахожусь в 
унизительном   положении  для       содержании  себя   просить   пособие   местного 
 начальства поскольку характер г-на Мелессино слишком для меня опасен, по 
 причине претерпенных здесь от него неудовольствии и по тому, что я не могу с 
 ним переписываться по незнанию им грамоты. Притом я мучаюсь тем, что 
уже  шесть  месяцев  не  получала   писем  и  не  имею  причины  сомневаться  что 
 оных  удерживает  Мелессино.  Пользуясь  случаем  дабы  поручить  себя  и  сына 
 своего благосклонности и высокому покровительству Вашего Сиятельства».180

    Мы  убеждены,  что  такую  жалобу  жена  подала  по  просьбе  мужа,  с 
 одной единственной целью – заставить Коллегию Иностранных Дел по-
 мочь семье заслуженного дипломата. 
    Наше  предположение  подтверждается  письмом  Антона  Яко-
 влевича Коронелли:

    «Милостивейший Государь Василий Алексеевич! Имею честь получить от 
 Вашего Превосходительства приказание Его сиятельства Графа Карла Васи-
 льевича, чтоб я отправился в начале наступающего апреля к своему посту в 
 Триесте долгом почитаю объяснить, что для выполнения того всеми мерами 
 старался и стараюсь не взирая на все трудности во вред моего здоровья и на из -
 держки  ввергающие  в  вящее  разорение. Его Сиятельству небезызвестно,что 
 если я не успею получить хотя бы половину части суммы от наследниц Князя 
 Смоленского на расплату некоторых возникших для меня долгов. То я и семей-
 ство мое доведены будем до совершенного разорения. В охранение себя от того, 
 так как из оных наследниц Анна Михайловна Хитрово и Прасковья 
 Михайловна  Толстая (вторая  дочь   М.И.  Кутузова,  жена  сенатора 
 Матфея Федоровича Толстого, умершего в 1815 году, их сын Павел наследо-
 вал фамилию деда Голенищев-Кутузов, упомянут в главе  «Ланжерон и Коро -
 нелли» – прим. авторов) торжественно обещали удовлетворить меня в скоро-
 сти. Я считаю необходимым, чтоб достигнуть намеченной цели, для которой 
 единственно прибыл сюда, пробыть недоле исхода наступающего апреля.

                Марта 28 дня 1827 год».181

    Долгие отпуска, потраченные на возращение долга покойного Фель-
 дмаршала,  отрицательно сказываются  на  карьере Антона  Яковлевича 
 Коронелли. Ему было отказано в  получении   весьма   престижной 
 награды тех лет – «Знак отличия беспорочной службы», с формулиров-
 кой: «находился в отпуске более 2 -х лет в протяжении 5 -и лет-
него срока, т.е. 1823 по 1827». В отличие от орденов, такой знак да-
 вали один только раз в жизни в самом конце карьеры, тем самым давая 
 официальную оценку трудам и усердию. Это был настоящий удар для 
 пожилого и заслуженного дипломата. Никакие заслуги за 60 лет службы 

 
не были учтены, зато припомнили вынужденный отпуск. Если бы Колле-
гия Иностранных Дел вовремя помогла Антону Яковлевичу, не было бы 
таких мытарств из-за долгов, и попуска в службе. Стоит отметить, с ка-
ким достоинством принял Антон Яковлевич Коронелли этот отказ:

    «15/27 ноября 1830 в Государственную Коллегию Иностранных Дел. Ге-
нерального Консула, действительного статского советника А. Коронелли. Ра-
порт. Честь имею донести Государственной Коллегии, что получив сообщение 
оной  от  1  Апреля  1829  года  под  №  2446  о  знаке  отличия  беспорочной 
службы; Я с крайним удивлением известился о сем и дабы отвечать сообразно с 
важностию предмета принужден был употребить время нужное для убеждения 
себя в оном. 
    Вследствие сего я пересмотрел все бумаги мои того времени, дабы с точно-
стью  отвечать  Государственной  Коллегии  по  делу  сему;  но  все  розыски  мои 
остались  тщетны,  ибо  я  именно  ничего  не  нашел,  что  могло  бы  хотя  не-
сколько  пояснить  мне  сие  обстоятельство  и  могу  уверить  Государственную 
Коллегию что, сколько помню, никогда даже и не думал каким бы то нибыло 
образом  просить увольнение от службы.  Покорнейше  прошу Государственную 
Коллегию приказать учинить  наиточнейшие справки в Архиве того времени 
для  совершенного  удостоверения,  что  я  никогда  не  просил  увольнения  от 
службы».182

                Смерть Антона Яковлевича Коронелли

    О  службе  Антона  Яковлевича  Коронелли  в  Триесте  нам  удалось 
узнать следующее: по воспоминаниям правителя Черногории Петра II 
Петровича  Негоша,  Антон  Яковлевич  передал  ему  корреспонденцию 
от Синода Русской Церкви с богатыми дарами:

    «Господин  Коронелли  предоставил  мне,  2  конверта  от  Святейшего  Си-
нода, чрез Дмитрия Павловича Татищева, посылка на мо; имя, содержащая 
крест, перстень и золотую цепь, дошла».183

    Это и есть прямое доказательство того, что политические контакты 
с Черногорией являлась приоритетом в работе Антона Яковлевича до 
самых последних его дней.

    16/28  октября  1834  года  в  Триесте  на  службе,  в  почете  и 
уважении, скончался Антон Яковлевич Коронелли в возрасте 81 
года.

    На его место пророчат Гагича. Великий сербский филолог, историк 
и общественный деятель Вук Стефанович Караджич писал: 

    «Ви гледаите од Ваше стране да Гд. Гаги ћа натерате, да како jе  конзул 
овде  Россиски  Коронели  умро,  да  гледа  преко  свои  приjатела, 
а ту б яму и Владика могал добро послужити, овде у Трсту конзулом постане».184

    Под  владыкой  подразумевался  Черногорский  правитель  и  поэт 
Петр II Негош. Сын Петра I Негоша. Негоши были известны, как друзья 
России,  связь  с  которыми  поддерживалась  через  Дубровник,  а  кон-
кретнее через Иеремею Михайловича Гагича.  Петр II Негош, как раз в 
то время собирался посетить Россию:

    «Негош был знаком с поэзией Державина и Пушкина задолго до своего вто-
рого  визита в Россию в 1837 г. Известно также, что Пушкин проявлял боль-
 шой интерес к сербскому народному творчеству: он не только имел о нем пред-
 ставление  благодаря  П.  Мериме,  но  и  сам  был  читателем  сборников  Вука 
 Стефановича  Караджича.  В  библиотеке  Пушкина  был  «Српски  ријечник»,
 огромный, заключавший в себе около тысячи столбцов, сербско-немецко-латин-
 ский словарь (Вена,  1818),  в  котором  русский  поэт своею  рукою заключил  в 
 скобки  текст,  относящийся  к  городу Цетинье, реке Цетинье  и  цетинцу (жи-
 телю Цетинье). 
    В конце 1836 г. Негош собрался в Россию, чтобы просить помощи для своей 
 страны. Однако из-за происков и интриг австрийских шпионов поездка задер-
жалась. Русские власти долго не давали ему разрешения на въезд в Россию. 
    С 13 ноября 1836 г. по 4 февраля 1837 г. Негош находился главным обра-
зом в Вене, ожидая решения этого вопроса. Наконец разрешение было получено, 
 и Негош через Варшаву направился в Петербург. Однако в Луге его встретил 
 офицер Ф. С. Ракеев и, выполняя указание К. В. Нессельроде, попросил Негоша 
 вернуться в Псков, где он должен был ожидать разрешения продолжать путе-
 шествие. 22  февраля  Негош ответил  графу Нессельроде, что  покоряется его 
распоряжению и, как только отдохнет от длительного пути, поедет в Псков.
    В Псков он прибыл 25 февраля, и в своем письме оттуда сообщил Нессель-
роде, что виновным себя не чувствует, но что против него плетут сеть интриг 
 сторонники Австрии и Турции.

    Пока Негош оставался в Пскове, русское Министерство Иностранных Дел 
изучало вопрос о возможных связях черногорского владыки с Францией. Однако 
для подобного  обвинения  не  оказалось  никаких  оснований, и  12  мая  1837 г. 
Негошу было разрешено прибыть в Петербург. 18 мая 1837 г. он приехал в 
столицу России, где и находился до 15 июня того же года».185

   Встретиться Петру Негошу с великим поэтом Александром 
Сергеевичем Пушкиным, было не суждено. Пушкин погиб на дуэли 
зимой 1837 года.
    Но  мы  хотим  рассказать  о  другом,  любимом  авторами  этой  книги, 
великом русском поэте. И как он связан с А. Я. Коронелли, вы узнаете, 
дочитав этот параграф до конца. Из школьной программы всем нам из-
вестно  знаменитое  стихотворение  М.Ю.  Лермонтова  «На  смерть  по-
эта»:

    « …А вы, надменные потомки 
    Известной подлостью прославленных отцов, 
    Пятою рабскою поправшие обломки 
    Игрою счастия обиженных родов! 
    Вы, жадною толпой стоящие у трона, 
    Свободы, Гения и Славы палачи! 
    Таитесь вы под сению закона, 
    Пред вами суд и, правда – все молчи!».

    Сам  Михаил  Юрьевич,  как  и  его  современники,  особого  значения 
этим  пафосным  строкам  не  придавал,  как  он  показал  на  следствии  в 
дальнейшем:

    «Тем не менее, я слышал, что некоторые люди, единственно по родствен-
ным связям или вследствие искательства, принадлежащие к высшему кругу и 
пользующиеся заслугами своих достойных родственников, – некоторые не пере-
ставали омрачать память убитого и рассеивать разные, невыгодные для него 
слухи. Тогда, вследствие необдуманного порыва, я излил горечь сердечную на бу-      
магу». 186

    Однако стихотворение молодого поэта искренне  возмутило  вышеу-
помянутую  должницу  А.Я.  Коронелли,  бывшую  фрейлину  Ее  Величе-
ства А.М. Хитрово. 
    Вот что об этом пишут ее современники:

    «Государь об  них (стихах  Лермонтов)  ничего  не знал, потому что граф 
Бенкендорф  не  придавал стихам  значения,  пока  дней  пять  или  шесть  назад 
был  бал  у  графа  Ф(икельмона),  где  был  и  граф  Бенкендорф  в  числе  гостей. 
Вдруг  к нему  подходит  известная  петербургская болтунья  и,  как ее  зовут,  la 
lepre  la  societa  (язва  общества),  Х(итрово),  разносительница  новостей,  а  еще 
больше клевет и пасквилей по всему городу, и, подойдя к графу, эта несносная ве-
стовщица вдруг говорит:
    – А Вы, верно, читали, граф, новые стихи, на всех нас в которых la creme 
de la noblesse (сливки дворянства) отделаны на чем свет стоит?
    – О каких стихах Вы говорите, сударыня? – спрашивает граф. 

    – Да  о  тех, что  написал  гусар  Лермонтов  и  которые  начинаются сти-
 хами:  «А вы надменные потомки… », – то есть, ясно мы все, toute l'aristo-
 cratie russe (вся русская аристократия).
    Бенкендорф  ловко  дал  тотчас  другое  направление  разговору,  и  столь  же 
 ловко постарался уклониться от своей собеседницы,  которую, как известно, по-
 сле всех ее проделок, особенно после ее попрошайничеств, нигде не принимали, 
 кроме дома ее сестры, графини Ф(илькемон), которая сама, бедняжка, в отча-
янии от такова кровного родства. Однако после этого разговора на рауте граф 
 Бенкендорф на другой же день, перед отправлением своим с докладом к Госу-
 дарю Императору, сказал Дубельту: «Ну Леонтий Васильевич, что будет, то 
 будет, а после того, что Х(итрово) знает о стихах этого мальчика Лермон-
 това, мне остается ничего больше, как только сейчас же доложить о них Госу-
 дарю».
    «Когда граф явился к Государю и начал говорить об этих стихах в самом 
успокоительном тоне, Государь показал ему экземпляр их, сейчас, им получен -
 ный по городской почте, с гнусной надписью: «Воззвание к революции». Многие 
 того  мнения,  что  это  работа  de  la  lepre  de  la  societe,  которая  недовольная 
уклончивостью  графа  на  рауте,  чуть  свет  послала  копию  на   Высочайшее 
 Имя».187

     Государь в злой умысел молодого поэта не поверил, но ради прили-
чий отправил Лермонтова в ссылку на Кавказ.


читать далее
Джулия Коронелли, Евгений Иванов 2011