История пленённого сердца

                -1-
    - Ну и порученьице!! И не спросили даже, может, у меня с девчонками сюсюкаться-то и не выйдет… «Геннадий, несомненно, оправдает доверие».… А, если, нет?! - так, спокойно выплеснув свое возмущение, шёл из школы  средней успеваемости ученик Антонов Гена в окружении весёлых одноклассников.
 А солнце светило так ярко, что впору было надевать «тёмные» очки не только на улице, но и в просторных классах новой, трёхэтажной, лучшей школы в городе с большим, хорошо оснащённым спортзалом, и двумя прилегающими пришкольными стадионами. Весна то улыбалась яркими бликами, то горевала щебетаньем ласточек, низко-низко летающих перед дождём, и облюбовавших простор над стадионом, окружённым по кругу стройными тополями.
 И этим ярким, весенним днём Гена шёл с заданием от классного руководителя и всего девичьего актива. Он, хоть и учился средне, отличался врожденным тактом, доброжелательностью и смекалкой. Дело в том, что в десятом «А» классе числилась ученица, но ей почти весь учебный год приносили задания на дом по причине слабого здоровья. В этот раз нужно было дополнительно занести ей «прихрамывающую» алгебру, тем более что у этого ученика математика отнюдь не хромала. «У девчонок, видите ли, постановка, подготовка… А мне это на кой?  Ладно, уж, болеет всё-таки! - усиленно размышляя, свернул по направлению к книжному магазину Геннадий. - Может, и вправду о профессии врача подумать, Серёга так уверенно учится…»
   В  книжной лавке задумчивый Геннадий всё ходил-выбирал, медленно измеряя шагами узковатые проходы. Несмотря на то, что он определённо точно полагал – по магазинам нужно ходить не иначе как по необходимости, к магазину книжному это утверждение, всё же, не относилось. «Книжная» атмосфера, сверкающие томики… Радость и удовольствие от этого печатного окружения он, наверное, перенял от своей матери-библиотекаря, относящейся к книжке, как к долгожданному новорожденному чаду.
 Перелистывая страницы, парень чему-то улыбался. А улыбка у него действительно была особенной: уголки губ мягко ползли вверх, на щеках играли неглубокие ямочки и лицо, преображаясь, светилось добросердечностью. К нему подошла продавец: «Молодой человек, Вас конкретное интересует?» Возникла небольшая пауза. «Мне нужна книжка с очень крупным шрифтом»,- ответил Гена. «Это где для детей младшего школьного возраста»,- она показала в сторону. «Нет, мне для старшего, совсем старшего школьного, но шрифт должен быть очень крупным»,- тон у Гены был серьёзный. «Может, к сказкам подойдете. Сказки все крупно печатают»,- не унималась продавец. На мгновение они обменялись пристальными взглядами. Продавец натянула улыбку. «Хорошо, а «Слепой музыкант» Короленко Владимира Галактионовича у Вас есть? Желательно в разных изданиях - меня очень интересует шрифт!» - отвечал Гена с уже излишне-напускной  серьезностью, сделав акцент на последнем слове. Продавщица, три секунды поморгав, отправилась за книгой. «А, чтоб её вспучило!» - в сердцах пробормотал Гена  вослед настойчивой, упитанной, глуповатой сотруднице книжного отдела. Он уже немного волновался, не находя ничего подходящего как ему казалось. Продавец  демонстративно показала ему две книжки Короленко В.Г.. У одной из них шрифт действительно был несколько крупнее.
 Новенькая, пахнущая типографией, в твердом переплёте… «А «Мой аквариум» уже появилась?» - уточнил он, вспомнив вдруг основную цель своего визита. «Да, завезли…» - услышал Гена безразличный голос с мученическим вздохом. «Яркая, как Ваша кофточка! - одобрил парень с небольшой «шпилькой», когда была принесена и эта книга. - Хорошо, я возьму обе!»  Гена направился к кассе. Женщина, одернув кофточку на талии и приглаживая волос на висках, отправилась за ним. «А эту же книгу в аудио варианте можно купить?»- спросил парень у неё, отсчитывая купюры. У той удивлённо поднялись брови, и дама, чётко проговаривая слова, ответила: «Ну… Уточните в отделе рядом! То ж на рынок надо!»
 Её удивление повисло в воздухе - за спиной уходящего Геннадия. Женщина негромко продолжила, пожимая плечами сама себе: «Давеча один перьями гусиными интересовался и китайским словарём…». Продавца переполняло возмущение, это было видно по её резким движениям и недовольной физиономии. Она, перекладывая книги на стеллаж, более не могла молча сдерживать эмоции: «То малыши уросят*, то всяким тут интересуются.… Ну и работка! Вот в ювелирном отделе - всё честь по чести.… И куда тебе с добром! А тут «Гелактионыча» подавай!»
 А  Генка уже думал об этой странной первой встрече с одноклассницей, которую он и не
видел ни разу (встрече, надо сказать, скользнувшей яркими чернилами по его жизни).
 «Ладно, поищу что-нибудь в Рунете, раз здесь не найти...» - пробормотал юноша на выходе у широкой стеклянной двери. А вслед ему оглядывались одинокие прохожие,
 праздно поднимающиеся по широкой бетонной лестнице, ведущей к единственному в сорокатысячном городке трехэтажному универсальному магазину с множеством больших отделов.
 Девушку, к которой направлялся Гена, звали Анной, и поступила она в эту школу всего как год назад. Её мама тоже год от года видела всё хуже но, всё же, не такими темпами. Заболевание, вероятно, усугубилось, передавшись по наследству – Аня стремительно теряла зрение. Геннадий этих подробностей ещё не знал, но его настойчиво просили помочь ей, если нужно, с выполнением заданий, и предупредили о ранимости страдающего человека. «Девушка с иностранной фамилией… - думал добродушный молодой человек, - Как же её? Напоминает известную спортивную фамилию какой-то чемпионки - Вяльбе, Шульбе… Надо же, вылетело…».
 Он шёл к её дому по грунтовой дороге под ярко мелькающим среди проснувшихся веток
 майским светилом.  Калитку открыла мама Ани. Знакомым маршрутом, с неизменной тросточкой… Она пригласила одноклассника в дом, и на веранде спросила:
- Молодой человек, Вы вместо девочек задания принесли?
- Да, у девчат мероприятие … Меня  зовут Гена Антонов, - представился он.
-Рада познакомиться, Геннадий. Янина Игнатьевна. Проходите, Гена, за дверь и сразу  правее - Анна у себя, - указывая рукой, пригласила его  хозяйка.
- Спасибо, Нина Игнатьевна, я найду комнату, - ответил Гена, подходя к массивной двери.
- Хорошо. Только, Геннадий, - она остановила его интонацией, - Вы немного не
расслышали: Нина и Янина - разные имена. Видите ли, я - полячка, гданьчанка. А Янина
- это польское имя, в отличие от Нины, - улыбнулась пареньку светловолосая, гладко причёсанная, опрятная женщина.
-Я прошу прощения, Янина Игнатьевна, - вежливо ответил школьник, не удержавшись от улыбки, - О, какие у вас фиалки! - заметил гость, задержав взгляд у окна. На длинном, широком подоконнике светлой веранды стояли ухоженные, сортовые, в большинстве своём насыщенно-синие фиалки в одинаковых горшочках. Он прошёл за дверь, при этом подумав: «Интересно, мать полячка, дочь - немка…». Гена без труда нашёл комнату Ани. Многозначительно кашлянул перед входом: «Разрешите?!» Через секунду после ответа вошёл, и осмотрелся. «Полочек-то недостает!»- подумал он, едва взглянув на заваленный тетрадями стол да сверху весь заложенный  книгами комод на гнутых ножках. «А на это бы место, где «Три богатыря» висят - полочки, а картину бы в гостиную…» - как-то мгновенно подумалось старшекласснику. «Привет, Аня. Я - Гена Антонов. Заданий тебе принёс - вагон!» - выпалил он на одном дыхании. «Привет! Проходи, Гена. Ты еще у меня не был. А девочки не придут?» - подходя ближе и показывая на старенький диван, спросила удивлённая Аня. «Нет, меня командировали», -  усаживаясь, ответил паренёк уже спокойно. «Давай чайку попьём! Я сейчас», - предложила девушка, отправляясь на кухню.
 Анна его просто поразила - с первого взгляда! «Красавица!» - парень восхищенно наблюдал за одноклассницей, пока та собирала на стол. Действительно, девушка была такой хрупкой и большеглазой, это сразу же производило впечатление.  Большие, нет, огромные! чёрные глаза с густыми, длинными ресницами сбивали с толку, и человек, впервые увидавший Аню, долго и пристально смотрел на неё - в упор, в затылок ли, забывая о приличиях в принципе. Аня, быть может, привыкнув с детства к подобному вниманию, не только не смущалась, но уже перестала замечать его. «Такие глаза - огромная редкость!» - думал Генка, и он был совершенно прав. Маленький, чуть вздернутый носик, губки бантиком, круглое личико, и слегка вьющиеся, темные волосы этой худенькой девушки давали повод для зависти подругам, если бы они у Анны были. Но кому захочется дружить взаперти?
 «Ань, я не знаю, ты любишь читать, или тебе совсем нельзя?» - спросил Гена, когда от чашек со сладким, крепким чаем шёл парок. «Вообще-то, много нельзя, конечно… Ни за компьютером, ни с книжкой… Но я отдыхаю часто, глазами зарядку делаю, при хорошем свете». Она с придыханием подула в белоснежную невысокую чашечку коллекционного фарфорового сервиза, осторожно отодвинула её вместе с блюдцем от края, размешала тающий рафинад. «Знаешь, а я тебе Короленко принёс, читала такого? В аудио варианте, правда, не нашёл», - Гена внимательно посмотрел на неё, не обидится ли. «Нет, не читала. Библиотечная?» - спросила Анна, близко  разглядывая книгу. «Дарю… Слушай, я попробую скачать её на звуковой дорожке… У меня интернет быстрый, безлимитка», - ему уже вовсе не хотелось уходить.
  Девушка, несмотря на пронзительно печальный взгляд с близоруким прищуром, была естественна и уверенна, окрылённая весной, отчего и парню становилось легко и радостно. Когда Анна пригласила его на террасу, Гена уже знал, что не только задержится у неё сегодня, но и придёт в следующий раз.
  «А на террасе у вас здорово!»- оценил он, осматриваясь. Терраса и впрямь была удачно расположена. В стороне от дороги, в зарослях сирени, яблонь и черешни. Справа от трёх ступенек  рос роскошный, зацветающий куст красной смородины. «Этот дом остался от бабушки, - ответила Анюта, она спустилась по ступенькам, постояла, поднялась, и будто сама себе продолжила, - Тут справа, снаружи у крыши ласточки поселились, так щебечут…» Гена внимательно посмотрел на погрустневшую Аню. «Слышно, - согласился парень, чуть помолчав, -  Ань, а ты слушаешь музыку?» Аня накинула на плечи кофту, и предложила однокласснику другую, висевшую на спинке стула. «Больше по радио. Иногда на компьютере, но тут только самое любимое… А мне нравится разную музыку слушать, совсем разную…. Так себя понять легче…».
 Стулья были старые, но добротные, покрытые лаком. Накидывая на плечи женскую шерстяную кофту, Гена спустился со ступенек, сел на среднюю, любуясь смородиновым кустом. Анна, облокотившись о перила, смотрела наверх на раннюю розово-белую яблоню, обещавшую быть рясной в этом году. Немного погодя она спросила: «Гена, а, может, ты меня проводишь на математику, когда она будет последним уроком?» Он будто ждал: «Завтра. Я уйду с физкультуры - и за тобой!»
 Они ещё немного посидели на «сиреневой» террасе, болтая о разном, и, вскоре зашли разбирать домашние задания. А «сиреневой» терраса была не только потому, что пахло сиренью, но и потому, что голубая краска совсем выцвела: деревянные поручни, балясинки, стены были подстать светло-фиолетовой сирени. «Не помешало бы подкрасить, летом помогу!» - уходя, подумал посерьёзневший парень.
                -2-
  При первой встрече Гена заметил, что Анна и в очках ходила плавно, медленно, слегка сутулясь.   На её плечах был незримый, тяжелый груз несбывающихся надежд. Мелькнувшее было сожаление в его взгляде мгновенно сменил испуг, затем недоумение и печаль. Возможно, это показалось бы тягостным, пожалуй, даже оскорбительным, но мимолётность мгновения и заигравшие добродушием ямочки на щеках сгладили острые углы. Генка сразу решил тогда – только деятельное участие, никакой жалости, никогда больше!
 К своей большеглазой однокласснице Гена ходил через день. Он сам просил вменить ему это в обязанность, и с удовольствием её выполнял на исходе учебного года. Они с Аней быстро подружились, и неспешно взрослеющая девушка тоже стала бывать у него в гостях. Безусловно, об этом вскоре стали перешёптываться. «Девочки, похоже, Генка очарован нашей освобождённой!» - твердила соседка по парте. Действительно, шило в мешке не утаишь.
 Наконец, учебный год закончился с переменным успехом - в отличники Гена не стремился, а Анна занималась, как могла. Оставался всего один учебный, выпускной год.
 Каникулы начались безжалостной жарой. Отчего установилась такая редкостная для первых летних дней погода в этой сторонушке, интересно было бы выяснить у синоптиков, да только те убеждали как-то неуверенно и размыто, дескать, аномалии происходят и случаются.
  На это удивительно жаркое лето девушка возлагала большие надежды – её взгляд нуждался в новейших медицинских технологиях, её пространство нуждалось в новых возможностях, её мысли хранили хладнокровное спокойствие анаконды перед броском. А Гена… Генка переживал за двоих.
…Когда Анюте были сделаны две успешные операции, пройден нелёгкий восстановительный период, новый учебный год только начался. Девушка понемногу стала посещать школьные занятия. Неизменным сопровождающим был Антонов Геннадий, такой же новичок в этом классе, как и Швальбе Анна.
  «Решительный юноша… Поди-ж ты, и не испужался слипеньких… А она-то расцвела, будто фиалочка», - болтали вполголоса соседки, частенько после обеда занимавшие скамеечку у её калитки.
 Ласковое солнышко перестало оголять свой крутоватый нрав. Тепло перемежалось с порывистым северным ветром, бабы неиссякаемо обсуждали невиданно затяжное, благодатное бабье лето в широком, цветастом, огненно-остывающем платке. Анна сияющим чистым взглядом наблюдала беззаветно увядающее буйство природы, только расцветшее в её прояснившихся глазах. В этот день она возвращалась с уроков одна, без Гены, который ещё занимался дополнительно иностранным языком.
-Анечка, доченька!- на ломаном русском услышала она у крыльца, и опешила, едва не запнувшись о собственную ногу.
- Папа?! Папа! Папочка!! – только и бормотала всхлипывающая девушка, обнимаясь с высоким, красивым, рано седеющим иностранцем, - Так долго… Я думала…
- Идём в дом,bitte… Мама всё сказать… Я так ждать… Ах, фройляйн Анна!
 Этим вечером выяснилось, что случаются в жизни форс-мажорные семейные обстоятельства, похожие, как внешне так и внутренне, на непредвиденный серьёзный недуг. Девушке ещё предстояло во всём этом разобраться, понять и принять нынешнюю действительность. К тому же, её отец, помимо прочего, был связан очень жёстким и серьёзным контрактом и работал не покладая рук на закрытом секретном объекте, кстати, порядком подзабыв русский язык. «Милые мои, я получал ваши короткие письма, но не имел возможности отправить ответы… Вот… Я их часто перечитывал, а потом стал отвечать на них и класть в них же свои ответы… Видите, как конверты потолстели… Они со мною сидели на новой модной диете» - пытался шутить он по-немецки, когда обилие нахлынувших чувств не давало возможности продолжать разговор его дочери.
 А она до глубокой ночи рассказывала и рассказывала ему обо всём, путая языки – о глазах, операциях, о новом друге… «Я непременно хотел бы познакомиться с этим юношей! - настаивал счастливый мужчина, - Мы пригласим его в гости…». «Мы…» - с упоением подумала счастливая, несмотря ни на какие обстоятельства, юная девушка. «Мы…, - с упоением думала рано поседевшая молодая женщина, - Разве когда-нибудь  поздно быть счастливой?».
 Следующие школьные занятия проходили без «освобождённой», так и не успевшей привыкнуть к одноклассникам. Девушка готовилась к внезапному отъезду, полностью не осознавая ещё странной перемены в своей жизни.   
   Последними гранатовыми зёрнами раскидало уставшее солнышко свои раскалённые угольки. Ласточки не щебетали, они покинули насиженные гнёздышки, обещая вернуться…

Уросить* - капризничать, плакать (обл.; прим. авт.)