Баркарола. Юность в чистом виде

                Нежная девушка в белом
                Нежную песню поет...
                С. Есенин

                А. С. Ильину
                Е. Р. Россе
                Лене Зайцевой
                Всем Локтевцам

                С любовью



В детстве время ощущается по-иному.
И по-иному течёт.
И отсчитываешь, измеряешь его в детстве – тоже по-иному...
Но понимание этого приходит к тебе, когда ты сам уже далеко не ребёнок, когда есть уже свои дети....
И внуки, наверное, не заставят себя долго ждать.

В моём детстве время измерялось не только, как у всех, годами, месяцами (сколько до Нового года? до каникул? до Дня рожденья, наконец!), не только неделями, днями и, порой мучительными (сколько до перемены???), сорокапятиминутными уроками...

В моём... в нашем детском Закулисье оно измерялось... музыкой, песнями.

Ждёшь своего выхода, слушаешь...
Знаешь уже наизусть всю концертную программу: что за чем идёт. Танцы перемежаются песнями: через одну, через две. Хорошо, если между ними ещё какой-нибудь танец, в котором ты не занята: успеешь и переодеться, и переобуться, и причёску сменить. И добежать из грим-уборной до кулис да не перепутать, с какой стороны сцены выходить! Вот сколько всего надо было успеть! И ведь успевали.

Сколько уже песен прошло?
Сколько ещё осталось: две песни или одна?
Успеем!..

Две косички или – одна, но зато с белым широким бантом (совсем как у гимназистки!) из тонкого и лёгкого матового шёлка – это для “Школьной польки”; или такие, особенные совершенно, “бараночки” с двумя бантиками – это “Вместе весело шагать”; или вообще лент не надо, а нужна только вьетнамская коническая шапочка... или узбекская, с мехом и пёрышками...

И костюмы тогда тоже были из чистого шёлка, атласного или матового, такого же, как бант, и тоже – лёгкого-лёгкого!  Чистых, ярких цветов, с блёстками, с вышивкой!.. А шили их тогда в мастерских при Большом Театре... Так-то!.. Помню, как для нового танца с нас (с каждой! с каждого!) снимали мерки.
Обувь, и концертная, и репетиционная – сапожки, туфли – были из тонкой-претонкой натуральной кожи. Удобные... В обычной жизни таких просто не бывает. И чем более старыми, чем более истёртыми они были, чем больше фамилий было написано на кожаной подошве шариковой ручкой – тем мягче, удобнее и, наверное, “счастливее” они были... Но и новые были хороши, особенно белые – просто загляденье!

А ведь они не простые, совсем не простые, те сапожки... Потому и добежать, и вспомнить-не перепутать – всё успеешь...
И в нужном месте, в нужный момент успеешь, обязательно успеешь – вынырнуть, вырваться, выпорхнуть – на Сцену, сплошь залитую и тебя заливающую звонкими, горячими потоками золотого света, так, что просто невозможно не улыбаться... На Сцену, обрывом уходящую в Зрительный Зал, в абсолютную эту черноту – тёплую, живую, дышащую... И вдохнуть вместе с ней, и задержать дыхание, и – слиться с этим звуком, светом и цветом... И на одном-единственном этом вдохе, на одном дыхании, в общем потоке – в упоительном этом безвременьи – вихрем пронестись, пролететь, прозвенеть... И в ослеплении, в оглушающем плеске множества ладоней, снова – нырнуть... В тишину, в шёпот Кулис, в ожидание... И снова пошёл отсчёт: четыре песни, три, две, одна...

Песни...
Чудные, родные песни: “Уголок России”, “Криницы”... “Солнышко смеётся”... А ведь некоторых названий и не помню уже...
Ах да! “Весенний Вальс”! На музыку Штрауса! Как же мы восхищались им! Как гордились нашими солистками, Леной и Мариной, которые пели такими... “настоящими”, такими “взрослыми” и в то же время такими... ангельскими голосами!.. Сейчас такими, наверное, уже и не поют...

И была среди этих песен “Баркарола”. Лена Зайцева тогда пела её...

Вот если с “Уголком России” и другими всё было понятно, ясно хотя бы из одного только названия (да и слова мы, танцоры, часто знали наизусть), то с “Баркаролой” всё обстояло иначе.
Что означало это слово? Наверное, никто из нас, маленьких, шести-, семи- и десятилетних тогда не знал... Но тогда, видимо, это никого из нас не волновало, не смущало... Слов этой песни не знал никто, и я не знала, не помнила (или просто не задумывалась?), о чём в ней поётся... А название... Название перекатывалось хрустальным шариком... Кругляшом чистого и сладкого (до такой степени чистого!) льда: “Баркарола”... И хотелось удвоить это “л”, чтобы дольше перекатывалось... Что-то прекрасное, что-то “итальянское”, – казалось мне... А “барка” – наверное, это лодочка такая,  – думалось... Уж больно музыка была красивая... “мечтательная”...

Так вот, песнями и мерили время до выхода на сцену.
Как сейчас помню вытаращенные глаза Машки, закадычной моей подружки, её высоко-высоко подскочившие брови (аж лоб под кокошником так смешно сморщился! аж кокошник съехал! аж побледнел конопатый нос!) и: “Ты что?! Скорей давай! “Баркалола” уже!! Не успеешь!!..”
“Баркарола!!”... И никаких тебе минут с секундами. Ничего лишнего.

И только когда я уже сильно (ох, как сильно...) повзрослела, то вдруг, (как всегда, “вдруг”...) обратила внимание на то, что песни (оказывается!) длятся-продолжаются “столько-то минут” и “столько-то секунд”. Увидела на коробочке от компакт-диска... Раньше-то они делились все на “длинные” и “короткие”. На “успеем” и “не успеем”...

А сколько длилась тогда “Баркарола”?

И сколько длится она сейчас?...

И сколько длилось моё время без неё?

Тридцать лет. С лишним. Хотя, наверное, и в этих годах не было ничего лишнего... Ни одной лишней секунды...

И вдруг, через эти самые тридцать... с чем-то, вдруг понимаешь, что их... как будто и не было вовсе!..

Только почему-то изображение успело поблёкнуть, плёнка успела поистереться. И когда успела-то?!.. Я ведь так ни разу и не видела себя ни на плёнке, ни по телевизору...
Как будто это меня кто-то выключил...

И вдруг включил. Через тридцать... с небольшим.

А там – “Весенний вальс”... ангельские голоса... и лица ангельские... и кружение, парение...

                Ты помнишь весною, при свете алой зари,
                Как в сказке, по лесу бродили долго мы...
                Росою алмазной сияли там цветы...
                “Ах, как хорошо здесь!”  – сказали нам они...

И ВДРУГ... Да ведь это же... Да ведь это же – Я!! Вот она! Вот, вот! Да вот же! Вот она я – танцую!..

                Ах, как хорошо...

И этот танец, и то, что через тридцать... три, если уж совсем быть точной...
Через тридцать лет и три года!..
...Я – ВДРУГ – совершенно – СЛУЧАЙНО – увидела – себя – маленькой – танцующей... Оцифрованной в YouTube...

И то, что уже ушли, навсегда ушли многие из тех, кто учил нас...
И это... и это тоже...

Но почему-то, почему-то... сильнее всего тронули – именно песни...
Почему-то именно “Баркарола”. Теперь уже знаю, что Шуберта...
И слова теперь понятны и памятны... и название... действительно, “про лодочку”...
Которая скользит, плывёт по воде...
Знай себе плывёт...
Так и плывёт... с тех самых пор...

                Плавно, как лебедь, по влаге прозрачной,
                Тихо качаясь, плывет наш челнок...

И переливаются, перекатываются по клавишам... хрустальным шариком... первые звуки мелодии... и вот уже выплывает, вырастает прекрасным лебедем юный голос... высокий и чистый... и плывёт, и сияет, и светит прозрачным и призрачным, скользящим, неуловимым светом... И от этих звуков, и вместе с ними что-то растёт в груди, в душе, в самой её глубине... или оно там и было всегда?... и раcцветает шёлковым заревом, тонким и лёгким... и тихо плывёт, отражаясь в тёплых, волнах, атласно-зеркальных, нежно-розовых, насколько хватает глаз... и рассыпается, сеясь тончайшей, золотой взвесью по воздуху, невесомой золотистой пылью по воде...

                В небе заката лучи догорают,
                Розовым блеском окутан челнок...

“...Блеском окутан челнок!...” – подхватывает хор... Ах, эти голоса!... Ах, эти лица!...

Ах, эта музыка!...“...Блеском окутан...”

                Здравствуй, златое затишье...

Здравствуй, златое, светозарное наше цветение!...
Здравствуй и... прощай... Златым лучом ускользающее время... И зыбкое, почти уже призрачное, уплывающее лодочкой “милое счастье”...

                ...cвежая розовость щёк...

Ясное, дивное отражение в зеркале чистой воды!.. Не наглядеться... На эти отблески, на этот свет, который всё плывёт, всё плавится, всё льётся-переливается... и всё тает, тает... в самом сердце... потому что сердцу жарко... или жалко?... и всё вокруг – тоже – переливается... колышется волнами... расплывается... дрожит... и невозможно смотреть, потому что и глазам тоже жарко... и жалко... ах, как жалко... и хочется только слушать, только дышать этой музыкой, этим голосом... но и слушать невозможно, и дышать тоже... так горячо, так тесно в груди...

                Час незаметно за часом проходит,
                Дальше скользим мы по зеркалу вод...

И кажется... Да нет, точно: ничего лучше никогда в жизни я не слышала...

                Сердце, как волны, светло и спокойно...

И почему-то, почему-то я всё плачу... плачу, плачу...

“Баркарола”...

Сколько песен прошло?
Сколько ещё осталось?
Успеем?...



18-22 октября 2012, Барселона



_____________________________

Иллюстрация: "Лебедь" (добавлена 3.11.13) – фото Нины Аксёновой http://www.proza.ru/avtor/talisman2

Примечания:

* “Весенний вальс”. Фрагмент из фильма “Путь к концерту” 1980 г.



(с 6:03 по 6:16. "Весенний вальс" – девочки в школьной форме, мальчики в белых костюмах. Я появляюсь справа в паре с мальчиком, мы танцуем и кружимся, после чего скрываемся из виду в левой части экрана.)

** Баркарола – (итал. barca — лодка и rollar — качать) песня  итальянских гондольеров.

**  “Баркарола”. “Путь к концерту”


http://muzon.ws/music/+++++#.UIEchRjf8y4

** “Баркарола” – музыка Ф.Шуберта, стихи А.Н.Апухтина

Плавно, как лебедь, по влаге прозрачной,
Тихо качаясь, плывет наш челнок,
О, когда сердце легко и спокойно,
Нет и следа в нем минувших тревог.

В небе заката лучи догорают...
Розовым блеском осыпан челнок.

Час незаметно за часом проходит...
Дальше скользим мы по зеркалу вод...
Сердце, как волны, светло и спокойно,
Нет в нем ни тени минувших забот...

О, неужели на крыльях туманных
Утро с собою их вновь принесет!

*** C.Есенин

Вот оно, глупое счастье
С белыми окнами в сад!
По пруду лебедем красным
Плавает тихий закат.

Здравствуй, златое затишье,
С тенью березы в воде!
Галочья стая на крыше
Служит вечерню звезде.

Где-то за садом несмело,
Там, где калина цветет,
Нежная девушка в белом
Нежную песню поет.

Стелется синею рясой
С поля ночной холодок...
Глупое, милое счастье,
Свежая розовость щек!

****...Юность в своем чистом виде (если допустить, что такое бывает) встречается лишь как вспышка отраженного света в сердце того, кто утратил ее навсегда. (В.О.Пелевин S.N.U.F.F.)