Сон о Блоке и Клебеке. Фантазия

Мне приснился странный, невероятный сон.
Очнувшись от него, я долго лежал с открытыми глазами, пытаясь отделить реальное от фантасмагории.
Но у меня ничего не получилось.

Прошло уже несколько дней. А я всё раздумываю над увиденным.
И с каждым часом отчётливее понимаю, что прикоснулся к тайне,
которая лежит вне сознания обычного смертного человека.

Посудите сами.
В том сне мне было восемнадцать лет, и я путешествовал по Германии.
На дворе стоял двадцатый век, самое его начало.
О себе я мало чего знал, но догадывался, что происхожу из интеллигентской семьи,
что родители мои причастны к литературному творчеству и, может быть,
составили себе на этом поприще определённое имя.

Ещё я в подсознании хранил и другое знание – о моих еврейских корнях.
Но всё это было обозначено штрихами.
Золотой век русской поэзии уже потускнел,
а век серебряный ещё только робко обозначил свою грядущую неповторимость.

В том сне я не сочинял стихов, но каким то образом был к ним причастен.
Ещё несколько слов о себе, вернее, о том молодом человеке, который выступал от моего имени.
Он был довольно высок, худ, сутул, застенчив, скромно одет и говорил, слегка заикаясь.
У него в чемодане, наряду со сменой белья и двумя сорочками, бережно хранились томики стихов Лермонтова и Гейне.
Он был романтик и фантазёр. Вновь напоминаю, что он – это я.
Вот такая запутанная ситуация.

Я приехал в популярный  курортный городок, что расположен на самом юге
Германии,
в гористой, поросшей хвойными лесами местности, на рассвете.
Городок спал.
Я прошёлся по тихим, совершенно безлюдным улицам,
озабоченный поиском пансиона или хотя бы какой-нибудь случайной квартиры,
но ничего стоящего не обнаружил. Тогда я  взволновался.
Мне хотелось прилечь с дороги хотя бы на часок.

Утро обещало быть солнечным.
Навстечу мне шла очень красивая, очень уверенная в себе женщина.
Она вертела в руках жёлтый блестящий зонтик и улыбалась.
- Простите, фрау, – запинаясь обратился я к женщине по-немецки.
Она посмотрели на меня и расхохоталась.
- Говори по-русски, малыш. Так мы лучше поймём друг друга.
- Вы русская? – обрадовался я.
- Самая что ни на есть. Более того – москвичка.

Она назвала свою фамилию.
Это была известная дворянская фамилия, носили её богатые и знатные люди.
Я, в свою очередь, тоже  представился незнакомке.
- Простите, – сказала она, – но мне кажется ваши однофамильцы причастны к литературному творчеству.
- Да, – с восторгом закричал я, – это мой отец. Он…
- Я читала, – мягко перебила меня новая знакомая, и, оглядев мой дорожный костюм, спросила:
- Вы уже нашли пристанище?
- Нет, – признался я.
- Тогда идите за мной.

Мы пришли в чистенький, уютный пансион, и мне посчастливилось снять недорогую комнатку,
окна которой выходили в сад.
- Завтрак в девять, - сказала хозяйка пансиона, очень аккуратная старушка.
И добавила.
- Кстати, у нас живёт мальчик вашего возраста – Саша Блок.
- Что? – закричал я. – Как вы сказали?
Старушка испугалась.
- Саша Блок, – с обидой произнесла она, – домашний мальчик, из хорошей семьи.

Наш разговор услышала моя новая знакомая, как раз в этот момент вышедшая на веранду.
- Простите, – обратился я к ней, – речь идёт об Александре Блоке, нашем знаменитом поэте?
Собеседница с удивлением посмотрела на меня.
- Знаменитом поэте? – переспросила она. – Почему знаменитом?
Да, Саша пишет стихи, и вроде бы весьма недурные. Но один Бог знает, что из него получится.
Женщина понизила голос до шёпота:
- Саша очень упрямый и своенравный мальчик. Вбил себе в голову, что влюблён в меня.
Ходит по пятам, иногда просто проходу не даёт.
Посвятил мне несколько виршей, называет Прекрасной Дамой.

- Вы, – мне показалось, что я ослышался, – это вы?
А учёные до сих пор ломают голову, кому посвящены первые страницы сборника.
Женщина посмотрела на меня испуганным взглядом:
- Я не совсем понимаю, о чём вы говорите?
Да, Саша здесь, на водах, мой верный рыцарь, он благороден, как сам Айвенго.
Он смотрит на меня умоляющими глазами и ждёт подачки в виде небрежного поцелуя.
Но о какой книге вы говорите?

Я хотел ответить. И не смог. Сон не прервался, а как-то потускнел.
Женщина, беседовавшая со мной, и хозяйка пансиона, и другие люди, проходившие мимо нас,
стали на время бледными, расплывчатыми тенями. Картинка потеряла свою яркость.

Я перевёл дух и уже хотел совсем стряхнуть с себя остатки этого странного сна.
Но неожиданно он возобновился с прежней силой.
И я увидел Блока.
Конечно, я его сразу узнал.
Хотя это был ещё не тот «лунный поэт», известный по многочисленным портретам.
Это был высокий кудрявый мальчик, очень прямой, с открытым взглядом.
Он дружелюбно посмотрел на меня и протянул руку.

- Простите, – залепетал я, – Александр Александрович…
- Саша, – мягко поправил меня он, – называйте меня Сашей. Ведь мы ровесники.
При слове «ровесники» что-то мягко толкнуло меня в грудь.
Я посмотрел на молодого Блока и похолодел.

Это был вовсе и не Блок, а мой одноклассник Ёжик, а правильнее – Юра Клебек, из ссыльных,
мальчик дворянского происхождения, чистый, гордый, благородный, не сумевший найти себя
в коммунистическом раю и рано сошедший в могилу. Я оцепенел от ужаса.

Блок-Юра положил мне руку на плечо. Рука была холодная и тяжёлая.
- Друг мой, – сказал этот странный человек, вместивший в себя две близкие и дорогие мне личности, –
друг мой, не удивляйся. В одной жизни я Саша Блок, в другой Юра Клебек.
В одной я поэт, в другой – талантливый математик. Главное не это. Я сохранил душевную чистоту и любовь к людям.
Надеюсь, я не изменю своей натуре и в будущем.
- А сколько их, этих жизней, –  закричал я.
И проснулся.

Я лежал и лихорадочно думал:
- Что это?
Предзнаменование? Предупреждение? Случайное совпадение лиц и картинок?

Странный невероятный сон!

                Р.Маргулис