Победитель Валькирий

Перепутались все -мои летные карты
 И стоит зачехленный мой голуб-самолет,
 Отобрали страну, обобрали и память,
 И теперь это « все»- не берут и в расчет!

 Нет вещей в мире тверже твердого шанкра-
 Обо мне внуки вспомнят через пятьдесят лет,
 Нет вещей в мире сложнее первого низкого страта-
 Как слетает с подошва с кожаных штиблет.

 Только путаются все, что за черт, в показаньях,
 На одну версту зла -и полмили добра,
 Подмели меня с мясом, скрутили об колено,
 Не хотел  бы, и не рвался. Дожить бы до утра.

 Да и хоть в доме повешенного не говорят о веревке-
 Надо все ж говорить, и терпеть, и терпеть!
 Подчитают барыш, все округлые сотки,
 Ну а мне на могилку, где бурьян- лишь кукиш…

 Неблагодарные дети, неблагодарные внуки,
 Не знал бы никого, никого б не рожал,
 Не страдал бы за всех в натянувшейся веревке,
 И а жил бы лишь тем. Что да мне, Бог послал!

 В моих жилах течет плоть и кровь Спиридона,
 В моем сердце клокочет солнечный удар,
 Но есть важная правда в офицерских жетонах,
 Победившая «Третий имперский угар!»

 Это я, так не сгорбленный, не постаревший.
 Это я поселившийся у вас за стеклом..
 Не дам вам спать, на том и на этом свете-
 Буду вам. Вашу совесть. Обварить кипятком.

 Это я, кто пришел бы, как гость, по соседству.
 Это я, кто выкрикивал «горько» и «бл..»,
 Это я, кто оставил детей, как наследство,
 Это я, не скопивший живожирного рубля.

 Это щелочь, смешавшая грязь между пальцев.
 Эта жижа грязи, что ползет по щекам,
 Эти подлые жизни, неумелые танцы-
 Где все фразу я отрепетировал как рассказ по ролям… (чтение по ролям)

 Это я, невыдувший медь из ваших горнов.
 Это я, не подсаживал вас на плечо,
 Это я, запретивший смотреть ваше порно,
 Это я, не утерший вам пот кумачом.

 Это я, ваш великий отец и родитель,
 Вы предали меня. И забыли завет,
 Это подлая память, как римский Пракситель-
 Снова лепит меня- но не в мрамор, в цемент!

 Это я, разуверившийся в настоящем,
 Это я,  так любивший, так «втюренный» в мать,
 Это я, как семейная тайна, стоящий,
 На цепи, под столбом, под забором, «лежать!»

 Это я похороненный в Княжьей Кринице,
 Смерть всегда презирал, и смеялся в лицо,
 Это я, от которого вы все родились,
 Заигравшись во дворе, вы расстались…с отцом..

 Это я, так собравший, всю грязь, по сусекам
 Не уложившийся в книжный формат
 Это я, зачумленный, и сдержан в советах.
 Это я, трепыхавшийся одноцветный флаг.

 Это я, и страдание, и месть, и убитый,
 Это я, не воскресший, отстрелянный храм,
 Это мне осязаемо, как кровопийце,
 Эти точки и росы, и пульс на висках.

 Это я, кто боюсь, припадая нижайше,
 Это я, тот кто кормится, плачет навзрыд,
 Это я, вами проклятый, и настоящий,
 Это я, как дамокловый меч, что висит.

 Это я, согрешивший, намоленый, и просветленный,
 Это я, кто за праздником просит «курить».
 Я висящий в петле деревенский учитель-
 Единственный из всех вас прошедший горнило войны.
 Меня вновь находят югославские дети-
 Это я, забивший ржавый гвоздь  в лоб фашистской Сатаны!

 Это я, получивший рождение в фальши,
 Променявший на быль комсомольский значок,
 Это я, кто не знает, что будет дальше.
 И теперь становлюсь, словно в строй, на учет.

 Это я , кто не верил богам и неправде,
 Это я, кто стремился обманывать всех,
 Мои многие дети не будут «внакладе».
 За мои школьные парты, и военный успех.

 Все что прожито мной, позабудется вскоре,
 Мое имя и смех, и награды, и дом,
 Моя красная «зирка» висит на заборе
 За забором лежу, за кладбищенским рвом..

 Умирать за себя, в первый раз очень страшно-
 Хоть и раньше, привык, умирать за других.
 Я торчащий в петле школьный математик-
 Но кого и чему теперь могу научить?

 Будут неблагодарные  внуки и дети,
 Я вставал на огонь. Со скамейки запасных-
 И ослепли глаза от лежания в воде
 Но не в коня этот корм, им не впрок этот  стих.

 Посылают на смерь -не слова, не тираны,
 А сердечный стук, в разряженной пустоте
 Первый штурман –бомбард из ночного отряда
 Всем «валькирии» в такт, я их бью, но уже в себе!