Яблоко для Поэта

Октябрь. Осень.
   Осень, которая, на самом-то деле – лето. Иначе, чем и как можно объяснить  почти тридцатиградусную жару и теплое, абсолютно по-летнему ласковое море в октябре? Впрочем, какая разница, что за сезон, как он называется. Не это ведь важно… Важно то, что происходит в нас, с нами, вокруг нас. Весной можно стыло зябнуть душой, а зимой гореть и плавиться от обуревающих нас жарких чувств. Сезоны условны. А нам, людям, так хочется упорядочить, как-то понятно, удобно и доступно организовать мир, что вокруг нас. И мы порой так погружаемся в это занятие, что не замечаем главного-того, что происходит в нас. В нашей душе. А душа о чем-то тихонько бормочет, куда-то настойчиво зовет, уговаривает. И я поддалась на эти уговоры.
...Моя душа давно рвалась в Коктебель. По рассказам побывавших  там - удивительное, нереально красивое и мистическое место. Столько слышала о нем, столько читала, но бывать - не приходилось. И вот - свершилось! Коктебель…Само название - завораживает. Версий перевода две: «край голубых холмов» и «серый конь со звездочкой на лбу». Верно, мне кажется, и первое, и второе. Голубые, с желтовато-фиолетовыми переливами холмы, и степи, по которым проносились табуны коней в набегах кочевых народов. Удивительно, но Коктебель оказался еще волшебнее, чем я ожидала. Листая альбом с репродукциями картин Максимилиана Волошина, я удивлялась ирреальности красок, оттенкам  акварелей, их прозрачности и…призрачности. И думала, как необычно, как затейливо художник смешивает краски, добиваясь такого эффекта космической нереальности пейзажа. Оказалось, что эта нереальность - самая что ни на есть реальная. Да, вершины  и холмы, поросшие разнотравьем склоны, обрывы, бухты и гроты в них, уходящие на много метров вглубь моря - они именно такие, какими их  увидел и написал  Волошин. Серо-лиловые, сине-зеленые, розово-коричневые цвета и еще тысячи оттенков природной палитры ошеломляют, смешивают все представления о том, что горы - серые и коричневые, море - синее, и никак иначе. Здесь ВСЁ иначе. Закрываю глаза, открываю вновь и как-будто нахожусь внутри гигантского калейдоскопа, похожего на тот, из далекого детства. Незатейливая игрушка, малейший поворот обклеенной яркой, цветной бумагой  трубочки  вызывал такие волшебные картины, что совсем  не верилось в то, что я могу быть как-то причастна к возникновению такой красоты. А однажды я уронила калейдоскоп, и он рассыпался. Оказалось, что весь тот волшебный мир, которым я любовалась и восхищалась, состоит из нескольких разноцветных стеклышек весьма неприглядного вида. И что нет никакого чуда…Пожалуй, это было одним из самых сильных моих разочарований в жизни. Может, потому  что - первое. Отец  помог  собрать всё, мама дала мне несколько красивых бусинок, обрывок цепочки от дедовых часов. Я старательно нарезала кусочки фольги от обертки шоколадки, всё это «богатство» поместили в трубку, склеили, закрепили, и…Я с волнением заглянула в глазок калейдоскопа. Чудо! Новые узоры, блеск и переливы мишуры! Но это был уже не мой мир. Не тот, к которому я привыкла, который любила и  хотела вернуть. Позже, много позже я поняла, что мы сами можем многое изменить в жизни. Убрать или добавить краски, блеск, настроить  свой мир на черно-белое или цветное. Нарисовать или построить свою картину мира. А тогда…Я обменяла во дворе обновленный, яркий и красочный «не-мой» мир на какую-то безделушку у кого-то из друзей. Не помню подробностей обмена…Но помню, до сих пор помню тот, мой мир, до его такой, как оказалось, ненужной и напрасной реставрации.
 
   Почему-то именно Коктебель вызвал эти воспоминания. Может быть, потому, что рядом - Карадаг, потухший вулкан? Сколько мощи, ярости, гнева, силы природной было, когда он извергался, изменяя всё вокруг: рельеф гор, моря, степей, холмов. Гигантский калейдоскоп. Взрыв, огонь, страсть. И ничто уже не будет таким, как прежде. Так бывает и в любви. Любовь ведь тоже стихия. И - калейдоскоп, в котором мы видим свой устоявшийся, привычный мир через призму другого мира. Мира того - кто твой. По природе, по предназначению свыше. И из двух миров создается новый мир, который всё же бесконечно хрупок. Который хочется оберегать и рассматривать вновь, и вновь…Который так страшно уронить и…разбить…
Такие вот мысли бродили у меня в голове, когда я под жарким солнцем карабкалась на вершину Кучук-Янышара. Там, на вершине горы, похоронен художник и поэт, Максимилиан Волошин. Теперь  эту гору называют Волошинской. По праву. Макс, как звали его и друзья, и знакомые, был удивительным человеком. Большим ребенком с хрупкой, прозрачной и чистой душой. К нему тянулись люди. Разные. И он со всеми умел ладить, всем старался помочь. Он был безрассудно отважен и сентиментально раним. Он был-Настоящим. Как окружающие его горы и море. Он знал что-то такое, что не было дано знать другим. Он был избран самой природой. Его профиль, с буйной гривой непокорных кудрей, высоким лбом, глубокой впадиной глаза высечен  ветрами на склоне Карадага. С вершины горы, где похоронен Максимилиан, открывается вид на залив, на Карадаг, на бухты и холмы. Ощущение полета. Кажется, что ты стоишь на самом краю земли, а перед  тобой - Вечность и Бесконечность. Ветер здесь, на вершине, то ласково поглаживает кожу, то яростно треплет, стараясь сорвать одежду, как-будто проверяя: «Кто ты, пришедший сюда? С добром  ли? С чистой душой или злым умыслом?» А потом-утихает. Значит, принял и допустил. И такая вдруг наступает  вокруг  тишина…Торжественная и волнующая. Тихая радость и пронзительная грусть. Каменная плита. На ней – имена, даты жизни и смерти Волошина и его жены. Всё подножие могилы усыпано галькой. Её снизу, с берега моря, приносят сюда те, кто приходит почтить память Поэта и Художника. На многих камушках-надписи. Читаю: « Макс, спасибо тебе за Коктебель. Помним. Любим. Вернемся». «Я очень хочу, чтобы мои дети были счастливы, а мама не болела. Алина». «Хочу верной любви и вечной». Питер, Ужгород, Москва, Севастополь, Норильск, Брест... Не прочесть, не охватить взглядом все эти камушки-послания. Монетки, тряпичные куколки, ленточки, заколки, рисунки. На плите – большое, красное яблоко. Сочное и свежее. Щедрый дар крымской земли. Видимо, совсем недавно принес  его сюда тот, кто пришел к Максу, не побоявшись крутого подъема по узкой, с осыпающейся, крошащейся землей и глиной, тропе. Собравшись спускаться вниз, увидела оставленный кем-то маркер. Нашла серый, плоский и пыльный камушек, протерла его до матовой гладкости  и тоже написала Главные слова. О чем? О том, что составляет главную ценность и смысл человеческой жизни. Об этом знал Максимилиан, об этом мечтает каждый человек. Об э том мы просим Того-Кто над нами. На этом, как яблоко на ветке, держится наш мир.
Пока держится…