Ложе. Мечта Эммы

 -Вот такой расклад, -грустно глядя на дно пустого стакана, протянул Александр Васильевич. -Я пообещал к следующей годовщине нашей первой встречи.

 Сидевший напротив бородатый мужчина вздохнул и взялся вновь за бутылку. Бульканье, словно песня лесного ручейка, потянуло философствовать.

 -Понимаешь, брат,-обратился Александр Васильевич к собеседнику, -этот предмет играет в жизни любой женщины первостепенную роль. Ни шмотки, ни машина. Это её гнездо. Её самая суть. Все остальное-видимость. А здесь крепость.

 Они вновь выпили. Хорошо иметь такого собеседника, прислушиваясь к теплоте, разливающейся по телу, подумал Александр Васильевич. Митек, хоть видом страшен, но понимает все. Талантище. Это сейчас он в основном обитает в своем гараже, среди вещей подобранных с помойки. А так они крупный физик. Не так давно разрабатывал теорию дискретности силового поля, обусловленной взаимодействием равноудаленных частиц. А как открыли кафедру теологии в родном НИИ, так пришлось заняться реставрацией более крупных объектов. Штаты-то институтское начальство оставило прежние.

К тому же Митек, а вернее, Дмитрий Иосифович Штабельман, никак не хотел вступать в добровольную православную дружину. То ли это было связано с его корнями, то ли с прежними убеждениями, но повод был найден. Так страна вместе со Штабельманом  и не познала до конца загадочного взаимодействия силового поля и равноудаленных частиц. Зато сколько безжалостно выброшенных вещей преобразилось в его чутких руках и подарило радость своим новым хозяевам.

 -Да, -посочувствовал Митек, -процессы в голове женщин не подвластны даже ядерщикам. Это другой уровень. Возможно, портал в неизвестные миры. Но опасно исследовать.

 -Вот и я говорю, -поддержал Александр Васильевич.-Голый шантаж. В смысле, ультиматум. По мне-то ещё сто лет диван простоит. А Эмма, всё. Стыдно, видите ли, ей. Подавай кровать. А где я деньги возьму? В прошлый месяц иконостас новый купили, на всю стенку. Куда сейчас без иконостаса? Тебе-то хорошо. Платишь налог за свой атеизм.

 -Схоластика все это, -улыбнулся в седую бороду Митек, -а вот пустая тара-жестокая реальность.

 Он протянул другу смятые доллары. Александр Васильевич, поняв намек, встал с ящика.

 -Гитару, дружище, прихвати, -крикнул вслед Митек.
                ***

 Эммы дома, к счастью, не было. Александр Васильевич заглянул в холодильник. Прикинув, что можно взять без дальнейших разборок, ограничился солеными огурцами, половинкой плавленого сырка и парой куриных яиц. Отрезал четвертушку хлеба, сложил нехитрую закусь в пакет и прошел в зал. Рука привычно дернулась ко лбу, когда глянул на строгий лик, освещенный фотодиодом лампадки. Но отвел глаза с блеснувшим в них огоньком дерзости. Рука привычно обхватила гриф старенькой гитары, ожидающей хозяина в противоположном углу.

 В соседнем подъезде набрал знакомый код и произнес условленный пароль. Поднялся, оглядываясь, на третий этаж. Своих здесь не слишком опасались. Сухой закон, хоть и закон, а людям иногда расслабляться надо.

 -Это куда же Вы, Александр Васильевич, с гитаркой-то,-стрельнув блудливо крашенным глазом и запахивая розовый халатик на белой груди, протянула соседка Алла.-Не грех ли? В пост-то.

 Он мысленно выругался. До сих пор не может освоить церковный календарь. Пробубнил, отводя взгляд от рвущейся на свободу белой груди:

 -Не себе. Нужно, дачу вскопать.

 -Знаем мы ваши дачи, -протянула игриво Алла, -Пригласили бы хоть разок. С вас тысяча.

 Жестокая реальность развеяла наметившиеся было эротические фантазии.

 -Сколько?! Побойся Бога.

 -Тысяча,-отчеканила уже другим тоном Алла, -А как вы, любезный, думаете? НДС, подоходный налог. Полиция, санэпидстанция, пожарные, МЧС. А с этого месяца церковная десятина. Казаков-то из дружины потчевать надо. Ну, что, на дачу пригласите? Я такие псалмы знаю.

 В гараже Митек с усмешкой выслушал последние известия о повышении.

 -Надо было мне пойти, -сказал он веско, -Она, Алка-то, хоть прикидывается монашкой, а до атеистов охоча. Драть их надо, монашек этих. Как сидоровых коз.

 Александр Васильевич мысленно усомнился в митьковском потенциале. Хотя, кто знает? Разноименные заряды притягиваются. Он разлил по стаканам самогон, нарезал хлеб и огурцы.

 -Прими, Господи, не во грех.

 -За ядерщиков, -ответил Митек, поднимая стакан.

 Он взял гитару и они потихоньку запели.

 -Коммунисты мальчишку споймали...
                ***

 Дома, стараясь не шуметь, снял куртку и заглянул в зал. Жена стояла на коленях перед иконостасом. Опустился рядом. Она, демонстративно размашисто перекрестившись, встала резко.

 -Как ты можешь?

 На кухне загремела посудой, а он ещё долго смотрел на взирающего с него с иконостаса. Словно хотел пересмотреть вечность. Но пустотой отдавалась она с этого лика, с этой лампадки с фотодиодом посередине. Как окружающая его жизнь. Внешне наполненная обрядами и праздниками, но давно пустая внутри. Разобщенная, притихшая в квартирках и особняках. В старых, покосившихся деревенских хижинах, где чудом доживали свой длинный век старики и дворцах, где чуть помладше их искали свою вечную молодость.

 Диван, недовольно скрипнув, принял его. Александр Васильевич попытался положить руку на мягкое плечо жены. Эмма ещё больше вжалась в уголок. Он откинулся на спину.

 -Я же пообещал. К следующей нашей дате обязательно куплю.

 Где он возьмет деньги на эту чертову кровать? Перед глазами неожиданно возникла белая грудь соседки Аллы. Она была гигантских размеров и покоилась на роскошном ложе с розовым балдахином. Вместо сосков на Александра Васильевича глядели строгие глаза Создателя, а в середине вызывающе торчала четверть, заткнутая кукурузным початком. Самогон стекал по белой коже, заливая глаза смотрящего. А кукурузный початок вдруг выскочил из горлышка и стукнул легонько Александр Васильевича по лбу. Тот вскрикнул испуганно.

 -Что ты?-Эмма склонилась над мужем, отирая прохладной рукой его лоб, покрытый испариной.

 -Привиделось, черт знает что.

 Она нежно прикрыла его рот своей узкой ладошкой.

 -Не надо. Он же слышит все. А ты точно?

 -Что?

 -Ну кровать...к нашему дню?

 -Глупенькая, -он привлек жену к себе, -Я же сказал. С розовым балдахином.

 -Почему с розовым?-недоуменно спросила Эмма.

 -А разве тебе не нравится? -постарался отогнать он навязчивое виденье, -Хорошо, подумаем. А пока...

 Его рука нежно легла на грудь жены. Эмма потянулась к нему, подставляя под поцелуй свои пухлые губки...

 Старый диван возмущенно и привычно заскрипел под ними.