Были сборы недолги

В первую военную зиму ему едва ис¬полнилось 16 лет, и он был очень нужен на колхозной работе. Женщины да подрост¬ки заменили ушедших на фронт мужчин. Но не суждено было Рафаилу Райкову па¬хать колхозные поля в ту, приближающую¬ся весну 42 года. Получил он повестку, обя¬зывающую явиться в военкомат через два дня. Размолола мать на домашних жерно¬вах полученные в колхозе по случаю мо-билизации сына два с половиной килограм¬ма ржи, испекла подорожники, с тем и от¬правился он в неизвестные дали.
Куда призвали, никто еще не знал. А поезд доставил его и еще сотни таких же подростков в Предуралье, в город Моло¬тов, ставший много поздней, как и прежде, Пермью. Там, в маленьком шахтерском го¬родке Губаха, за четыре месяца в школе ФЗО, а больше на практике в шахте, получил специальность машиниста врубовой машины. И сразу за дело. Угля стране и фронту требовалось все больше, парово¬зы ходили на угле, нужны были сталь и броня. И рубили ребята что надо. А на фронт хотелось, время уже подошло при¬зываться, выстраивались в очередь у при¬зывного пункта, но красная полоса брони от призыва перекрывала дорогу на фронт.
Здесь тоже был фронт. Все заработ¬ки отдавали на облигации да взносы на формирование Уральского доброволь¬ческого корпуса, потом возвращали и пачки облигаций, не ждали от государ¬ства возврата займа, раз страна оказалась в тяжелом положении. И вот уже 1945 год, все чувствовали приближение победы, но только нельзя расслаблять¬ся, угля не хватало. Южные шахты, разрушенные в войну, еще не восстановле¬ны, и молодежь не отступала. Объявля¬лись Сталинские сутки на шахте ; выдай на гора за эти сутки не менее полутора норм. Если вчера нарубил 300 тонн, то в Сталинские сути обязан выдать 500.
В эти дни повышенной добычи, видимо, забывали, что в шахте не бывает мелочей. И вот в такой день мая 1945 года и рухнула кровля в забое, где рубил уголь Рафаил. Не скоро их откопали, а когда подняли на-верх, трое его товарищей уже умерли. Креп¬ко помяло молодого шахтера, кровь шла горлом, переломана нога. Но молодость, ему ведь было только девятнадцать, да повышенная норма хлеба ; 1,2 килограм¬ма против 600 граммов тем, кто работал наверху, ; сделали свое, стал поправлять¬ся Рафаил. Но инвалидность осталась, а с ней и возвращение домой.
Кто хотя бы раз в жизни покидал род¬ной край, тот понимает, как хорошо опять вернуться домой, где отец и мать, где знако¬мы каждый куст и камень в поле. Работы в деревне хоть отбавляй, с войны ведь не вернулись многие. Кто-то рвался всеми силами тогда уехать из деревни в тот же лесопункт, на железную дорогу устроиться, только бы не остаться в колхозе. А Рафаил не рвался, хотя паспорт, дающий право на выезд из деревни, лежал у него в кармане.
Приглянулась ему тогда молодая и кра¬сивая девушка Фаина Ригина. Жениться бы на ней, да в чем ; рабочая роба, в которой приехал, износилась, а больше ничего нет. Выручила сестра Капитолина, дала ему рубаху мужа Максима. В ней, сатиновой рубахе розового цвета, и женился.
Да в том ли счастье, какая рубаха на женихе? Счастье виделось в семье, бы¬стро пополнявшейся. Не успели огля¬нуться, а уж восемь ребятишек вокруг стола. Все было в большой семье: и ра¬дости, и горести, и нужда поселялась, но никогда не унывал Рафаил. Шутки да прибаутки у него завсегда при себе, по¬слушать его, так ведь и вправду хорошо живет мужик. Да какое уж тут хорошо, когда детки вон еще не выросли, а жена тяжело заболела и вскоре умерла, оставила последних дочерей еще малыми.
Делать нечего. Из всякого положения есть выход. Нашел его Рафаил и на этот раз. Привел в дом другую жену, тоже вдо¬ву с малыми детками, и вот уже 33 года живут в согласии.
Отметил Рафаил в прошлом году свое семидесятипятилетие. С длинной палкой, как с посохом, идет он по родной ему де¬ревне Якушевской к своим землякам и юмо¬ром своим, оптимизмом вселяет в них уве¬ренность в хорошем нашем общем будущем, и все односельчане рады этим встречам.