Почта полевая

6 апреля 2002 года
Кому – война, а кому – мать родна.
Поговорка
Война в деревню ворвалась не разрывами бомб и снаря¬дов, не пожарами и лязгом танковых гусениц, а пачка¬ми повесток райвоенкомата о срочной мобилизации. Что по¬том началось, помнят плохо. На сборы дали так мало време¬ни, что уходившие на фронт не успевали, оставляя жен с куча¬ми детишек, даже сделать наказ, как без них жить. Были про¬воды всей деревней, играла гармонь, и пьяные мужики, пе¬реполненные горем и победным энтузиазмом, пели:
– Мы фашистскую Германию на голову  разобьем, а сателлитов и союзников в капусту иссечем.
С таким настроением уходи¬ли воевать мобилизованные защитники. В деревне заметили, что только Паша Ветров держал¬ся в стороне, ни с кем не про¬щался. Шёл, обхватив за шею жену, но всем казалось, что его тощая фигура не падает только потому, что опирается на торс жены.
– Ох, и тяжело ему на фрон¬те-то придется, – посочувство¬вали в толпе те, кто проводил своих мужей и сыновей.
– Да найдут где-нибудь мес¬то в обозе или около кухни, от¬кормят на казенных-то харчах, – возразил кто-то.
Кажется, только проводили на фронт мужиков, а в деревне уже получили печальные изве¬стия о павших в боях за Роди¬ну. Но оказалось, что первыми погибли не те, кого и назвать-то защитником не решались, а крепкие и отчаянные мужики. Они не прятались за спины дру¬гих, и в атаку их поднимать не надо, такие сами поднимались.
О Паше жена вскоре сообщи¬ла, что служит он тоже на пере¬довой, называла и номер поле¬вой почты, показывала письма-треугольники. Когда люди по¬чувствовали уверенность в по¬беде, от Паши жена получила посылку. Присланные обновки не все подошли ей и трем до¬черям. Кое-что пришлось обме¬нять на муку и другие продук¬ты. Прошло немного времени, и Паша прислал вторую посыл¬ку, она уже была отправлена из чужой страны. Присланные вещи отличались качеством и фасоном. Потом посылки ста¬ли приходить чаще и чаще. Председатель уж не отпускал жену Паши за каждой, так как на дорогу в райцентр, где их получали, требовалось три дня.
По деревне поползла молва, что служит Паша вовсе не на передовой, а при той самой по¬левой почте. А вернувшиеся ин¬валиды рассказывали всякие истории, что в разбомбленных жилых домах и магазинах добро валяется прямо под ногами. Кто имеет возможность, те и присылают. Но во всем сельсовете посылки посылал только Паша.
Видимо, он там потерял бдительность, да и жена его не досмотрела. Ребятишки подо¬брали как-то у дома фанерку с посылочного ящика. И оказал¬ся на обратной стороне ещё один, совсем незнакомый, ад¬рес. Пошли пересуды да разго¬воры, что Паша чужие посылки домой отправляет.
На работе бабы плачут с горя об утрате мужей да сыновей,
стали и жену Паши попрекать за те посылки. Говорили, что каждая посылка – тоже слезы чьи-то.
К окончанию войны подсчи¬тали, что Паша прислал домой 43 посылки всякого иностран¬ного барахла. Когда с войны во¬ротился, встречать пришлось на подводе: чемоданы да баулы, привезенные им, на себе не унесешь. Подсчитали в дерев¬не даже то, что только из-за получения посылок жена Паши за время войны четыре месяца не работала.
Вернулся фронтовик откор¬мленным, целым и невредимым и с боевой медалью. И опять к народу его не тянуло. Думал, заживет он теперь лучше и кра¬сивей всех в деревне за шелко¬выми занавесками на окнах, бу¬дет на таких же простынях спать и любоваться на разнаряженных дочерей. Да где там! Жена вскоре так сильно заболела, что половину богатства пришлось спустить на лекарства да ворожеям всяким. А проку никакого, умерла вскоре, а дочери  – еще не помощницы. Растолкал их отец по своим и сестрам умершей жены, все-таки под присмотром и накормлены будут. А сам пошел на почту устраиваться на работу. Да не нашлось ему там места, видать, весь район уж знал ловкого мужика.
Пришлось лошадь запрягать да колхозную ферму обслуживать: навоз убирать, воду возить. Гладкие-то щеки, что привыкли было к холе да неге, теперь уж редко брились, румянец куда-то подевался, морщины пошли по лицу, а руки огрубели от вил да лопаты.
Стал задумываться Паша, что пора новую хозяйку в дом приводить, но не очень-то бабы радели теперь за него выходить. Привел из соседней деревни женщину, которая думала, что много еще богатства сохранилось, да скоро разуве¬рилась, ушла. Нашел потом Паша вдову, у которой тоже, как и у него, трое сирот было, той деваться некуда. Но и Пашиным девчонкам, вроде бы, –  некуда, мыкались они у теток.
Не было Паше покоя длин¬ными зимними ночами, вспоминались большие города далеких стран, по которым он проехал со своей полевой по¬чтой. Какие богатства накоплены людьми в тех странах! Слезы навертывались на глазах при одном воспоминании обо всем виденном. Эх, остаться бы служить там и после войны! Да докопались до его делишек особисты, многое бросить там пришлось, ладно хоть так все обошлось. Обида еще сильней раздирала его душу, когда он видел, как вернувшиеся с войны мужики собираются иногда все вместе, а о нем как будто все забыли, не вспомнят, не пригласят. А куда пойдешь, некому пожаловаться, сам виноват. Иногда мужики соберутся все вместе на работе, потешаются:
– Пообносился ты, Паша, ждешь, наверное, когда опять войну объявят?