В Лухтонгу по муку

22 августа 2001 года
– Долго сегодня не бегай, – сказал мне вечером отец, – завтра утром рано разбужу, поедем в Лухтонгу, да не говори об этом никому.
Я был уже, наверное, второклассник, понимал да и обязанностей по дому было немало. Раз отец берет меня с собой, значит, дело серьезное. Разбудили меня, когда запряженная в бричку лошадь стояла у дома.
– Обувай сапоги, – сказал отец, когда мы собрались, – дорога лесом, комары да оводы заедят.
Так оно и вышло. Было еще раннее утро, а комары так и впивались в тело, а чуть стало теплей, от лошади на нас перелетали злые, как осы, оводы. Дорога дальняя, от нашей деревни до Михеевской будет километров пять, одних отводов пооткрываешь, пока доедешь, а от Михеевской все лесом до станции Лухтонга еще с десяток километров. Лухтонга – станция на железной дороге, но это уже Архангельская область, и дорога до нее еле заметная, сырая, вся заросла кустами и высокой травой. В одном месте, только отъехали от Михеевского поля, на покосах такие лужи стояли, едва лошадь ноги из них вытаскивала. Отец забеспокоился и посмотрел, как лучше обратно проехать. К кому и зачем едем мы в Лухтонгу, я не знал, отец не сказал вечером, видимо, побоялся, что сболтну кому, а говорить было нельзя. Оказалось, в Лухтонге пекарем работал мужик из нашей деревни, и он обещал отцу продать два мешка муки: один – ржаной, второй – пеклеванной*. Что это была за мука, я не знал. Пекарь Алексей жил далеко от железнодорожной станции, и отец мой, видимо, знал его дом. Отец привязал лошадь у забора и дал ей сена. Мы зашли в дом. Я, конечно, никого не знал, а отец запросто разговаривал с хозяевами. Нас накормили обедом, но не таким, какой был у нас всегда дома, но что именно ели, теперь уж не помню. Отец с Алексеем выпили, еще о чем-то порядочно времени говорили.
– Ну, пора ехать домой, – сказал отец. Тут Алексей собрался, и мы подъехали к пекарне, где он работал.  Оттуда они вынесли и положили в бричку два мешка муки, которые отец укрыл какими-то тряпками и сеном. По знакомой дороге и ехать веселей. Едем, о чем-то разговариваем с отцом. В том месте, где отец опасался и присмотрел объезд еще утром, лошадь все же завязла и не могла вытащить телегу с мешками. Я уже сошел с телеги, но это мало облегчило воз. Отец хлестал лошадь кнутом и матюгался, но и это не помогло. «Батька, не хлещи лошадь, давай перенесем лучше мешки, все равно ей не вытащить!» – взмолился я перед отцом. Тащить пришлось не мне, а отцу, мал я еще был, но старался поддержать. Облегченную телегу кое-как лошадь вытащила, зато сама перевалялась в грязи до спины. На сухом месте отец распряг лошадь, обтер ее травой и велел мне, держа за поводья, попасти на траве с полчасика. «Пусть передохнет и перекусит немного», – сказал отец, да и спешить было некуда.
Уже близко деревня Михеевская, а это уже свои места. Лучше вернуться домой в сумерках. Зачем людям было знать, что мы везем и где взяли?! Все обошлось благополучно, но на семью два мешка муки – невелик запас. Все же он поддержал нас неплохо. Это уж я не тогдашним, а нынешним умом соображаю.
*Пеклеванка – высший сорт ржаной муки, хорошо очищенной от отрубей.