Дневник VI-8 Общение с гениями даёт импульс

Дневник VI-8 Общение с гениями даёт импульс

15 июня 2005 г. Серёжа Лобов вчера говорил, кем он был в прошлых жизнях, говорил, что всю жизнь он грустит, однако, он не выглядит грустным человеком. Он спокоен, добродушен, услужлив, он стал танцевать с пожилой дамой, обнимая её, как молодую. Я под звуки музыки тоже подвигалась, импровизируя, я это делаю иногда на Алексеевской гимнастике. Однажды в меня влюбился знакомый, смотря, как я танцую.

Ко мне на выручку на велосипеде приехал, сразу отозвавшись на проблемы с велосипедом, поэт и композитор Андрей Чирков. Он всё исправил, накачал обе шины, вёл себя безукоризненно, с ним легко было беседовать. Я покормила его, спела ему пять своих песен, он играл на фортепьяно арпеджио. Чувство благодарности к нему. «Я тебе куплю насос...»,  - сказал он. «Погоди покупать, я пойду посмотрю цены», - отозвалась я.

16 июня. Приезжала ко мне знакомая Б., занимались стихами. Она мне помогла. Я заплатила ей за труд. Погулять не успели. У нас с ней много общих закидонов. Для людей мы чокнутые, странные, а мы друг друга понимаем.

Читала Вацлава Нижинского. Я потрясена этой душой: «Я хочу танцевать, рисовать, играть на рояле, писать стихи. Я хочу всех любить - вот цель моей жизни. Я люблю всех. Я не хочу ни войн, ни границ. Мой дом везде, где существует мир. Я хочу любить, любить. Я человек, Бог во мне, а я в Нем. Я зову Его, я ищу Его. Я искатель, ибо я чувствую Бога. Бог ищет меня, и поэтому мы найдем друг друга. Вацлав Нижинский ("Из Дневника")

«Для Вацлава танец был более естественным, чем речь, и никогда он не был в такой степени самим собой, таким счастливым и свободным, как в танце. В тот момент, когда он ступал на сцену, для него не су­ществовало ничего, кроме роли. Он самозабвенно на­слаждался самим движением, самой возможностью танцевать. Но никогда не старался выделиться, зат­мить других или придать собственной роли больше значимости, чем входило в намерения балетмейстера.

Нижинский был до конца гармоничным и нередко сдерживал себя, чтобы лучше вписаться в общий ан­самбль. И все же его исполнение было настолько великолепным, что он казался солнцем, освещающим остальных танцовщиков. Его присутствие на сцене до такой степени наэлектризовывало других артистов, что, они работали на пределе возможностей, и бытовало всеобщее мнение, что балет лишался части своего ве­ликолепия, если в нем не было Нижинского».

17 июня. Звонил Андрей Чирков, я сказала ему, что его посещение вчера оставило в моей душе светлый серебряный свет. «Ты, видимо, очень хороший человек, я людей чувствую», - сказала я Андрею.

19 июня. День святой Троицы. В храме отец Георгий Чистяков благословил меня, я ощутила благодать. Люди в притворе громко разговаривали, шумели. Они не понимают, что творят.

20 июня. Удары одной из моих подруг были таковы, что я стала к ней равнодушной, но она этого не понимает. Я не святая. Мне хочется молчать, душа закрылась.

21 июня. Июнь, Москва, Россия, Космос.

Звонил Толя: «Ты хочешь замуж?». «Давно уже не хочу, не вижу в этом смысла. Мне с тобой легко. Мы редко видимся, редко говорим по телефону, но когда ты звонишь, такое ощущение, что мы расстались  две минуты назад", - сказала я. Он говорит, что мы с ним не связаны мировозренчески.

Сын моей знакомой печатает мою дневниковую прозу в файлах, чтобы я смогла это позже напечатать где-нибудь, чужд моей душе, не понимает её. Ему понравилась только одна фраза: «От жажды умираю над ручьём». «Это Франсуа Вийон», - сказала я ему.

Я посетила Иру Ж., она была тиха, светла, добра, мила, подарила мне лекарствие, напоила кофе с тортом. Милое существо. Я хотела бы счастья ей.

Хочу купить статуэтку Будды.

24 июня. Надо напечатать стихи папы, дневники бабушки.

25 июня. День памяти Бори Талесника.

26 июня. Писала книгу жизни своей, сейчас начался период, где печатается текст о Володе Бунине. Теплеет сердце, когда прикасаюсь к этим источникам.

27 июня. В святилище Муз, в Консерватории внизу звуки танцев столь громкие, что терпеть нет мочи. Люди слушают этот дикий ор.

Композиции современных композиторов произвели на меня ужасающее впечатление. Из музыки вынута душа, то есть мелодия, такова современная музыка. Остался стук, удары по клавишам, шуршание бумаги. Я сидела и мучилась.

Звонила одна из подруг, осуждала Григория Петровича Грабового. «Ты такая  смелая. Я не берусь осуждать ни С., ни Грабового", - сказала я.

29 июня. По радио террор информации негативной.

Подруга сказала по телефону неприятную фразу, что большинство людей я раздражала. Я спросила, кто именно раздражался. Подруга сказала: «Слово «большинство» я убираю», она не давала мне говорить, перебивала меня всё время. Я, наконец, прорвалась и сказала: «То, что мне делали люди, я никогда не делала им. Я не была злой, я прощала многих».

Позвонил Толя. «Кто я?», - спросила я его. «Ты не заскорузлая. Ты стараешься быть живой». «Я не стараюсь, я живая», - сказала я.

9 часов подряд шли дожди. Я была на поминках по Боре Талеснику у его жены Лены.

Шаг, второй — под дождём.
Мы идём в Отчий Дом.
Через жизнь, не вдвоём.
Потолкуем о чём?

Если встретится нам
Всё равно суждено,
Если душу ветрам
Нам отдать дано...

То зачем нам роптать?
Будем жить и мечтать.

29 июня 2005 г.

Я люблю тебя, Володька (пианист В.В.Бунин). А.Н. я больше не люблю, он всё во мне убил. А ты что-то живое во мне оставил.

У меня остались записи о моих уроках фортепьяно с Володей Буниным. Кроме того я ходила на его уроки со студентами Консерватории, училась, наматывала на ус. Володя прекрасный педагог.

Общение с гениями даёт импульс к дальнейшему развитию души и способностей.

Дел на земле у меня очень много.

Мои стихи:

У царских врат, у райских врат
Прошу я – жалкий, слабый нищий:
Дай мне любовь ко всем подряд.
Её всю жизнь святые ищут.

Но я не свят, и я прошу -
Всю жизнь прошу Твоей любви.
Когда Ты рядом — не грущу,
Светлеют горестные дни.

Фотография Вацлава Нижинского.