Впрочем, ни минуты не сомневаясь...

ВПРОЧЕМ, НИ МИНУТЫ НЕ СОМНЕВАЯСЬ…


- Надо увидеться! Я завтра же тебе позвоню, – сказал Петухов, ни одной минуты, впрочем, не собираясь звонить этому малоприятному носатому типу.
- Обязательно! – согласился носатый, не сомневаясь, что этот индюк ему и не подумает звонить. Как он ни напрягался, так и не смог вспомнить, кто это такой.
Петухов еще раз пожал носатому руку, сел в машину и поехал на работу, ни минуты, впрочем, не собираясь там задерживаться. Отметиться, показаться на глаза начальству и – слинять.
- Петухов, – озабоченно сказал начальник, –  зайди ко мне в конце рабочего дня, у меня есть некоторые замечания по твоему отчету.
- Часа в четыре? – по-деловому спросил Петухов, ни секунды не сомневаясь, что в это время начальник уже испарится: в четыре начинался матч «Спартак» – «Динамо», а шеф был известен – кто бы мог подумать! – как настоящий фанат «Спартака», не хуже этих орущих юнцов с серьгой в ухе.
- В четыре, – кивнул начальник, подстраховываясь, чтобы не наткнуться на этого бездельника на стадионе – вроде тоже «спартаковец»?
- Юленька, ты сегодня неотразима, – сказал Петухов секретарше шефа и поцеловал ей ручку. – У меня к тебе просьба: если твой будет меня спрашивать, скажи, что я уехал к заказчику, лады? За мной шоколадка.
- Пористая, – кокетливо улыбнулась Юленька, ни минуты, впрочем, не сомневаясь, что никакой, даже соевой, шоколадки не будет, что Петухов прямо сейчас смоется на дачу, прихватив с собой Селезневу из техотдела, а шеф отбудет часа в три, потому что в четыре начнется футбол, и, учитывая это, у нее у самой на четыре уже назначено было рандеву с Марком – новым редактором многотиражки.
- Наталья Георгиевна, можно вас на минутку? – сухо и официально проговорил Петухов, приоткрыв дверь технического отдела.
 Селезнева поднялась и, сохраняя  деловитое и озабоченное выражение лица, прошествовала в коридор.
- Через двадцать минут двигаемся на дачу. Всё куплено. Дома предупреди, что раньше двенадцати вряд ли освободишься. Жду в машине у «Бакалеи».
Селезнева не сказала ни слова, только кивнула. Вернувшись в комнату,  она пожаловалась:
- Ну ничего не могут сами! Просят, чтобы я пересчитала все параметры в их новом проекте. Что-то там у них не сходится. Но, скажите, интересно: чуть что – сразу к Селезневой!..
Техотдел дружно и сочувственно ей кивнул, ни минуты, впрочем, не сомневаясь, что через полчаса, максимум час, она сядет в машину Петухова, которую тот прячет возле «Бакалеи» на соседней улице, и поедет с ним на дачу в Фирсановку.
- Малыш, это я, – сказал Петухов, набрав номер жены, которая только-только вошла в свою контору и даже еще не успела сесть за машинку. – Все в порядке. Буду, как и договорились, в семь, погладь мне рубашку. Но если вдруг меня заказчик все же выдернет с места, то после половины восьмого не жди, иди одна. А своим объясни.
- Но я все-таки надеюсь, что мы пойдем вместе? – расстроенным голосом сказала жена, ни минуты, впрочем, не сомневаясь, что муж явится за полночь, и, честно говоря, радуясь этому, потому что Константин уже начал дуться, и сегодня, наконец, они смогут встретиться. А родители… Ну, она что-нибудь придумает – в первый раз, что ли?

Был час ночи – великолепной июньской ночи, благоухающей сиренью, когда явь так похожа на сон, а сон – на облако, плывущее среди звезд.
 Петухов неслышно повернул ключ в замке, бесшумно разделся и лег рядом с женой, радуясь, что она уже спит.
 Селезнева, застав дверь закрытой на щеколду, подробно рассказала мужу через дверь про параметры проекта, которые она до сих пор пересчитывала, про то, что устала, как собака, а он!.. И все-таки сумела убедить его в необходимости впустить ее в дом.
Дружный техотдел, распавшись в пять часов на отдельных граждан, пребывал сейчас в разных точках города Москвы и в основном крепко спал, за исключением, правда, тех, кто мучился бессонницей, и, ожидая, когда подействует снотворное, представлял себе оргии, которые устраивают Петухов и Селезнева на даче в Фирсановке.
Юленька лежала в темноте с открытыми глазами и от обиды не могла уснуть. Все ясно: Марку нужна вовсе не она, а шеф, имеющий связи в каком-то там издательстве. А  все его конфетки-цветочки – сплошное притворство.
Начальник Петухова, тихонько посапывая, спал рядом с толстой и теплой женой. Рука у него свесилась с кровати, а лицо выражало полное умиротворение: «Спартак» выиграл, причем не как-нибудь, а со счетом 4:1, перескочив таким образом в турнирной таблице на второе место.
Носатый вспомнил, наконец, как фамилия того типа, которого встретил во дворе утром.
Петухов.
Они несколько раз оказывались в одной очереди за пивом, каждый раз заново знакомились и, простившись, тут же забывали о существовании друг друга. «Петухов… –  подумал носатый. – Неприятный тип. Говорит с тобой, а смотрит мимо, будто ты и не человек. Небось, начальник какой-нибудь… Ему бы больше подошло – Индюков…» 
И он уснул тихо и безмятежно, как ребенок