Ехал жениться

Не береги репу к лету, а девку – к старости.
Поговорка
Уместно бы вспомнить здесь воспетые в русских, ставших народными, песнях о ямщиках, да где ныне те тройки почтовые?! Почту теперь доставляют современные транспортные средства, хотя письма к нам приходят не так быстро, а то и вообще зашлют куда подальше.
Как прежде ямщики почтовых троек влюблялись в красавиц, так и теперь от этого никуда не уйдешь. Нечто подобное случилось и у нас.
Молодой парень, собой не дурен, вернувшись с армейской службы, стал ездить водителем почтовой машины с опознавательными знаками этой службы. Загрузит с утра мешки с газетами, письмами, уложит штабелями посылки и колесит по району от почты к почте. А там, на сельских-то почтах, девчата молодые, щеки румяные. Доездился парень до того, что жить без одной уже не мог. Сказал об этом матери своей, дружкам, что жениться намерен. Дружкам – повод повеселиться, и зовут они парня погулять напоследок. Мальчишник устроили, погуляли порядком, откладывать задуманное не стоит. После угощения с дружками взял парень машину на работе, никого не предупредил, поехал за невестой.
Зимняя ночь уже наступила, вьюга гуляет по полям и дорогам, а парень знай едет, к утру вернуться обязан, машину на место поставить, а матери невесту представить. Вот и поворот уж с главной дороги, а там до цели – два поля да три перелеска. Ехал, ехал парень, а перелески все не кончаются, а поля не начинаются. А когда выехал в поле, оказалось – это не то поле и поворот, видимо, не тот был. Давай обратно, пока луна еще светит. Да узка дорога зимняя. Поворот еще не означает разворот. Ревет мотор, надрывается, а машина все ни с места, а тут и совсем все остановилось. Запас горючего оказался не так велик. Вышел парень из сугробов на дорогу. Куда теперь идти, не знает. Пошел, куда глаза глядят. Долго так шел иль коротко, избушка перед ним, запорошенная снегом, а через сугроб тропочка расчищена, видать, живут в избушке. Стал стучать парень в дверь и оконце. Дверь в доме скрипнула, услыхали, значит, его, свет в окне появился. Опасливый голос женщины спрашивает: «Кто там?».
– Нет ли в деревне трактора, помочь машину из сугроба вытащить?
– Да какой тут трактор, милок, в деревне всего три пенсионера живут, за трактором совсем в другую деревню идти надо, верст восемь будет.
– Так не пустите ли до утра у вас побыть, а то замерзаю совсем уж.
Долго думала женщина, пускать или не пускать, а, может, зашла снова в избу, чтобы одеться. Вышла снова и отперла дверь незнакомцу. Глянула на него, и в правду замерз парень порядком. Чайник на плите не остыл еще, чаю ему предложила, диван устелила да чем потеплее укрыть его.
«Ну, ложись вот тут, а утром разбужу, все и расскажешь, что у тебя за дела приключились», – и выключила свет. Но не успела она и шагу шагнуть, чтобы на печку забраться, не поняла даже, как вдруг оказалась в объятиях парня и вот уже лежит под ним на диване. Кричать бы, так сил нет, да и не услышат соседи, далеко дом от дома стоит. А парень отогрелся уж, видимо, свое мужицкое дело справляет.
Испугалась женщина только тогда, когда парень успокоился и на бок возле нее свалился. «А вдруг он опомнится и убьет ее, а она ведь всю жизнь одна прожила, замуж не выходила и не познала того, что с ней вот только что случилось на семидесятом году. А позор-то какой, ведь люди все равно узнают!» и слезы обиды за случившееся ручьем хлынули из ее глаз. Долго лежала с открытыми, но мокрыми от слез глазами, боялась пошевелиться и разбудить парня, потом тихонько перебралась на печку, где и забылась на миг. А очнулась от того, что вроде бы дверь скрипнула, да кто бы мог, ведь дверь сама запирала. Так и лежала почти до рассвета, дрожала от страха, а дверь опять скрипит и голос соседки слышится. Та окликает, жива ли, ругает, что дверь не запирает на ночь. Пережила еще раз весь страх и стыд этой ночи, пересказывая случившееся соседке, которая увидела уже смятый диван и след утраченной невинности. Выглянула на улицу, не видать ли где того супостата, да того уж и след на дороге замело, стала рассказывать подруге, что испытала ночью.
Судили, рядили недолго, оделись и пошли в сельсовет заявлять, пусть дознаются, кто грех на душу взял и ее на старости лет обесчестил. А дознаться не трудно было, парень сам ведь кое-что рассказал. Поглядела потом на него у следователя в кабинете. Узнала и имя, пожалела уж было, да поздно, говорят, нет поворота назад в таком деле. Слышала, как над тем молодым дурачком в кабинете подсмеивались: «Ты, говорят, как честный мужчина, теперь жениться на ней обязан». Только и услышала от него, что жениться в тот вечер и ехал, да с дороги сбился, не там повернул, метель да вьюга помешали.
Когда вот теперь исполнится это благое намерение, да и исполнится ли?
А имя того парня и почтенной женщины не прозвучали в рассказе намеренно. Уж очень деликатное дело.