Предок с хорошим голосом

В этот день снег выдался на редкость красивым, который вспыхивает в солнечных лучах тысячами желто-синими искрами на инее, словно по всей земле рассыпали бриллианты с вертолета веселые миллионеры. Снежные кусты, ели, сосны, березки застыли лучшими произведениями гениев художников. Небо практически безоблачное, светило лениво обкусывает лучами стройный лес, даже не пытается нагреть морозный воздух, что чист, как родниковая вода, так и хочется его дышать и дышать и пить. Только в благолепии природы раздаются хрустящие шаги и тяжкое дыхание, кусты возмущено задрожали, снег посыпался водопадом хлопьев. И как будто, наверно показалось, господин Мороз скривился от нежданного гостя. Кто помешал холодному сну? Первое что появилось это взлохмаченное бородатое лицо с коричневой кожей, сетками морщин в уголках узких глаз прицельный взгляд, кустистые брови и большой мясистый фамильный нос. После выползло коренастое тело метр пятьдесят с кепкой, одетое в малицу, кусты трещат, ворчливо гнутся. Не самый гармоничный объект с царством снега и мороза.

- И где же это я потерял моток веревки? – прогудел под нос Гаврил.

        Хоть невысок он, но голосом велик. Что сказать про характер? Так обычный нрав для коренных северян. Снаружи спокоен, как глыба льда, а внутри, прыгая от мозгов до сердца или от сердца до мозгов, потом к желудку, в печень, после в ноги, руки носится клокочущая магма энергии.

- Тогда я рыбачил в лесу Коми, ходил искать веревку. Забыл или потерял, не помню, - расплылся в улыбке Гаврил, почесывая седую голову. В кухне за столом молча, уставились удивленными глазами три внука и четыре внучки с характерными носами-пятаками, фамильной гордостью. Оставили в няньках, а что лучше для тишины среди взбушевавшихся маленьких хулиганов как не рассказанные воспоминания путешествий из молодости или шить, штопать, колоть, таскать, хором чистить и солить рыбу. Неплохо рассказывать сказки, опять после них голова котлом. Но на детские истории иногда не хватает выдумки, а вот что-нибудь из прошлого с приукрашиваниями в нужных местах для эффекта это, пожалуйста.

Гаврил перевел дыхание и с прищуром продолжил:
- Заработался, отвлекли, и из головы вылетело, что да где...

- А зачем по кустам ходил? – подал голос старший Петя, смахивающий чем-то на деда.

- Почему пришел медведь? – пропищала Мариночка с куколкой в руках, которую можно назвать розовое облачко.

- Кушать хотел, глупая! – почти закричал в ухо сестре Сережка хулиган и постарался с воплями отобрать игрушку.

- Сам такой! Отдай. Э! И зимой медведи спят! – Мариночка победила в короткой схватке за куклу, чья шея удлинилась на пару сантиметров и теперь болталась из стороны в сторону.

- Ты чего ударяешься! – звонко крикнул Сережка.

- Испортил поганка!.. – сестра занесла кулачок для удара, но Петя разнял и щелчками по лбу утихомирил ребят.

- Не мешайте слушать! Вот придет ночью за вами волосатая рука и утащит! – сшиблись брови старшей сестры Маши главной помощницы матери, пригрозив, сказала. – Будете до седьмого пота воду таскать.

- Не! Я уже сегодня ходил. Это Сашкина очередь, – возмутился Сережка.

- Тихо, тихо. Рассказать не смогу в таком шуме, - Гаврил быстро раздал по лепешке внукам, забелела посередине горочка соли. – Макайте... О чем это я? А!.. Этот медведь был необычным. Его с ног до головы покрывала багровая толстая шерсть, которую не всякой пуле взять.

У внуков открылись челюсти, расширились глаза. Муха залетит в рот, не заметят.

Голос Гаврила упал до шепота, дети подобрали ножки:
- Это был единственный медведь с красной шерстью и тремя рогами на голове. Вот такой!
Жестикуляция толстыми дубленными от ветров пальцами еще тот эффект, отгадывай до первых лучей солнца, но зарождаются мысли, крутят картинки, страх поднимается из глубин души и три пальца уже страшный зверь с длиннющими клыками. Ясно только как были расположены рога на лбу.

- Таких животных не бывает! – звонко воскликнула Мариночка.

- Да! Не бывает! – повторила Маша.

- Повторюшка – хрюшка! – высунул язык Сережка.

Вновь завязалась потасовка. Две самые младшие сестренки и братик восторженно завопили, повторяясь за ребятами, лепешки обслюнявленными кусками полетели по кухне. Одна лепешка попала Гаврилу в глаз. Он громогласно закашлялся и вновь заговорил, подумав: «Что-то родители не торопятся».

- Дед ваш был самым храбрым человеком в молодости! Бывало, такие расчудесные подвиги совершу, что сам себе не верю. Правда! А медведя, тьфу! – плечи расправились, подбородок вверх, лицо строже начищенной сковородки. Даже малость сам поверил в свое хвастовство, зато детвора затихла, слушая Гаврила.

Если бы на картину «В сосновом бору» Шишкина капнули чернил, то получившаяся клякса приняла облик Гаврила. В общем, он пошел вчерашней дорогой к озерку, где предусмотрительно поставил сети. Только из головы вылетело, где мог затеряться моток веревки. Вчера вроде снега было меньше, кусты не такие плотные, солнце пониже и зайцы толще. Может, на какой ветке висит, поэтому пополз в дебри. Ноги проваливаются по колено, хрустит снег. На природу обращать внимание было некогда, хоть она первозданно красива. И как раз Гаврил влез туда, где не ступала нога человека, то есть к свежевырытой с лета берлоге. А погода в тот год была совсем непонятная, зима теплая, почки на ветках, лето подобно промозглой осени. Вчера мороз и вьюга, сегодня солнце и капает, а завтра непонятно чего с плясками и добрым матом. Старики устали жаловаться на кости, глотать горькие медицинские порошки и пить пахучие отвары. Вот и обычный бурый медведь мается бессонницей, соображает, когда сосать лапу в сладком сне или идти поедать впрок что шевелится.

Когда теряешь нужную вещь в хозяйстве, то всегда сокрушаешься на дырявые руки, пустую голову, плохую наследственность и косые взгляды соседей «Ведьма, черный, леший, дух нечистый, тьфу тебе в спину!». Гаврил подобным образом замаялся от долгого поиска, начал гудеть, как шмель, загрызла совесть: «Где еще найдешь хорошей вещи?». Руки привычно раздвигают кусты, ноги проваливаются в сугроб, небо потихоньку темнеет.

- Пустоголов... ротозей, - в подобном тоне слышалось бубнение Гаврила. – Это что такое? Мягкое и теплое.

Шершавой ладонью погрузился в серый ком, размером с две добрые двухсотлитровые бочки. Оцепенение пришло, когда роящиеся мотыльками мысли в голове разбежались от осознания того, что перед ним медведь. Гора зашевелилась, голова начала поворачиваться танковой башней.

- И что ты сделал? – вырвалось у Пети.

- Да! Что сделал?! – повторилась Мариночка.

- Он был страшный? – брови Маши взлетели до середины лба, косички встали, словно пришелся удар током.

- Тото тата ака ка! – вторили малыши.

- Конечно, зверь ужасный! Клыки сантиметров двадцать каждый, капает едкая слюна, глаза светятся красным, пахло горелым злом, - Гаврил, выпучив глаза, поднял руки и растопырил мозолистые пальцы, - рога метровые, лапы с вот такими когтищами. Я! Я прокричал грозный клич, и медведь размером с дом дал деру, как шелудивый щенок! А он был размером с две горы...

Медведь от прикосновений зашевелился. Гаврил хотел шевельнуться, но окоченел рыбой об лед. Зверь его даже не почуял, обгрызая кости жертвы. Сытый, живот набитый навыкат, счастье, еще чего нужно. Испортил все человек, чья луженая глотка нагадила в самую медвежью душу. После чего лохматый три дня гадил по лесу, пугливо икая от всякого шума.

Зачем детям рассказывать правду, если она не самая героическая. То, что Гаврил вцепился в шкуру медведя да как заорал на всю округу, что кроны снежных деревьев задрожали, хлынул водопад снега. А в старину, как рассказывал дед Гаврила, которому когда-то рассказал его дед, что хороший испуг может завалить на повал лесного хозяина. Сердце разорвется. Так и медведь вскочил, Гаврил клещом висит, орет рупором. Держится и кричит на весь лес. Эх, какой голос был у Гаврила. Лепота. Ему бы выступать в Большом театре, в опере петь. Но не всегда природному таланту попасть в нужное место и в нужное время.

- Больших медведей не бывает, – прервала размышления деда Маша.

- Бывает! Еще как бывает. Я сам видел, – Сережка сверкнул глазами, соображая какую гадость сделать умной сестре.

- Тихо! Трещотки! – взревел старший брат.

В тамбуре заскрипели половицы, послышались шаги. Гаврил в душе выдохнул облегченно. Родители пришли, часть роли няньки снимается. На плите засвистел носик чайника. Очень вовремя подоспел чай. Можно газетку почитать, а может и вздремнуть в мягком кресле, благо тапочки домашние купили на рынке. Завтра в больницу на прогревание, массаж. Хорошо быть дедом, когда тебя любят и уважают дети, внуки в восторге, что смахиваешь на Деда Мороза с мешком подарков, и знаешь много занимательных историй. Гаврил блаженно потянулся и полузакрыл глаза.