Где летом холодно в пальто.. глава 22

      В течение полугода на «крытую» уехали еще четыре человека, среди них Афган и Чёрный. Вся зона наперебой обсуждала, что кто-кто, а Афган с Чёрным, в любом случае, заедут к нашим. Гузя уже  год сидел в режиме блокады: без еды, без поддержки, в постоянном жестком прессинге. 
      Когда осудили Славу, я пришел в барак к Студенту. Надо было нести продукты и деньги, положенные с общака. Мы с ним разговаривали около часа. И в конце концов пришли к выводу, что деньги для Гузи разделят на две части. Часть Чёрному, часть Афгану, хотя сомнений, что оба заедут к пацанам, ни у кого не возникали.
      Мне уже не составляло никакого труда пройти на ШИЗо, неся в кармане приличную сумму денег и огромную сумку с продуктами. Слава, как всегда, держался молодцом, ему дали два года. Значит, он еще вернется на полгода в колонию, и мы не прощаемся. Поговорив с ним минут двадцать через «кормушку», я пожелал ему удачи. Туда, куда он ехал, удача явно не будет лишней.

       Через месяц этапом пришла «малява». Какой-то этапник передал через завхоза карантина, что у него для меня есть послание с «крытой». Я сидел у себя на наре, читал и не верил своим глазам. Слава писал, что добрался нормально, братва встретила хорошо. И все в таком духе. Просил меня, чтобы я по возможности, через Кома помогал Ирке.
       После его пьяного выступления вскоре выяснилось, что за плечи приобнимал ее… как она сказала- родственник. В конце своего послания я прочитал фразу, которая перевернула мое понимание жизни «с ног на голову». Процитирую дословно:
      "Братишка, здесь на «крытой», все совершенно по другому, многие вещи воспринимаются чуть иначе, чем там, в колонии. Но это понимаешь, когда оказываешься здесь. Кстати, тебе огромный привет передает Боксёр. Мы с ним сидим в одной камере. Ну ладно, буду заканчивать. Всем нашим привет. С искренним арестантским уважением Слава «Афган»."
       Я прочитал это письмо несколько раз. 

       Ну, как же так, Слава, ведь мы ж с тобой тысячу раз говорили о положении на «крытой», у тебя были прекрасные отношения с Гузей. У тебя были отвратительные отношения с Боксёром. Ты вез деньги для Гузи, а привез Боксёру. Каким «нашим» мне передавать теперь привет? Что теперь в твоем понимании «нашим»?
       Пришел Моряк, я молча передал ему маляву.Он выругался матом и подытожил:
      -Да, подкинули нам братишки головняка. Мы автоматически теперь, как родственники репрессированных. Неприятная ситуация.
       Но я об этом думал меньше всего. В моей голове происходил «ледоход». Это как весной - вроде бы толстый, крепкий лед, а под воздействием солнца ломается и с грохотом несется по течению. Вот так и все мое сформировавшееся, вроде бы, понимание жизни, рушилось и неслось неизвестно куда. Со временем я смогу понять Славу. Осудить его могут те, кто там, на «крытой» поступил иначе. Именно так поступил Чёрный.

        Его не хотели пускать на подвал, где сидел Гузя с нашей братвой. Его избили и натравили собак. Он все равно не сломался и, в конце концов, выхватил спрятанное лезвие из одноразовой бритвы и пригрозил, что вскроет себе вены, если его не отведут в камеру к Гузе. Менты посмотели на него, как на чокнутого. Сам добровольно идет в камеру, где обрекает себя на серьезные проблемы.
        Когда дверь в камере Гузи отворилась, сидевшие там не могли поверить своему счастью. Им казалось, что к ним уже никто не решится заехать из нашей колонии.Чёрный привёз с собой немалое количество консерв и сигарет с чаем. Пировали несколько дней. До этого, в течение года, ели один хлеб и пили чай.
        Суть конфликта на «крытой» заключалась в том, что Гузя поднял вопрос, куда тратятся деньги и куда уходят продукты, которые с каждой колонии передают на общак. Из-за этого все и началось.
        Смотрящий за «крытой» послал маляву по всем хатам с четким указанием. В этом послании было руководство к действию, а именно: кто встретит где-либо, будь то на бане или кинофильме блатных во главе с Гузей, ломать беспощадно. Теперь в помощь к Гузе приехал Чёрный, им стало гораздо легче. Чёрный стратег, чего так не хватало Гузе.

         И потянулись долгие месяцы интриг и ожидание неминуемой расправы. В один из дней Гузю вызвали в оперчасть, а на обратном пути, вроде бы случайно, их пути пересеклись с тремя авторитетами из соперничающей группировки. Понятно, что все было подстроенно. Менты вывели Гузю на расправу. Но они плохо знали его, они никак не ожидали, что после встречи им придется спасать не его, а этих троих высокомерных местных воротил.
        Гузя рвал их, как бультерьер. За тот год, который он просидел в полной блокаде, в нем накопилась огромная ненависть к людям, которые в лицо говорили ему, что черное, это белое, и в итоге сделали его виноватым. Это была маленькая победа, которая придала силы остальным, кто поддерживал Гузю.
        В тот вечер, когда он вернулся в камеру весь разбитый, но со щитом, а не на щите, вся камера решила тренироваться каждый день. Все стали готовиться, так как понимали, что отныне их жизнь зависит от них самих. Было ясно, что провокации со стороны администрации продолжаться. Администрации не выгодны вот такие правдоискатели.

        Через три месяца, вся «крытая» знала, что в воскресение наших ребят выведут впервые за год на просмотр кинофильма. Там должна была состояться публичная казнь. Шестеро против трех - четырех десятков. Это вряд ли закончится благополучно для Гузи с Чёрным. Но в таких схватках все решает не физическая сила, а дух, который внутри тебя. Ты можешь быть хилым, но ты ни в чем не уступишь накачанному борову, если несёшь в себе силу духа.
        Когда их завели в помещение кинозала, толпа уже ждала их. Всем было ясно, что никаких словесных разборок не будет. И как только нападавшие услышали звук поворачивающегося с обратной стороны ключа, все как по команде кинулись на ребят. Оперативники и прапорщики толпились под дверью, они ничего не видели, они только слышали.  Менты думали, что все закончится через пару минут, но снаряд попал второй раз в ту же воронку.
        По прошествии десяти минут администрация решила вмешаться. Открыв двери, они увидели один огромный клубок тел. Наши парни не подарили ни грамма этой толпе. Уже сбитые с ног, они цеплялись за ноги, кусались, но не сдавались. Менты метались вокруг этой толпы, не зная, кого им бить дубинами. В итоге решили всех  травить слезоточивым газом – «черемухой» и пустить овчарок.
        Через несколько минут всё было кончено. Кто не мог идти, менты растаскивали под руки по камерам. Это была очередная победа. Как бы ни было, за Гузей была правда. И в большинстве случаев, всё-таки, за правдой всегда стоит сила.
                                         
                                                       

        Как-то вечером меня вызвал в кабинет начальник отряда. Мы поговорили с ним о положении дел на бараке, а в конце он неожиданно заявил:
       -Дим, я иду на повышение.Слуцкий делает меня начальником режимной части. У меня просьба к тебе, постарайся удержать барак, таким, каким он есть сейчас. Что в моих силах, я постараюсь помочь. Ты же знаешь, этот отряд родной для меня.
        За последние полгода все менялось с невероятной скоростью. Афган, Врач, Чёрный... И вот еще отрядник уходит. После конфликта с Афганом у нас с ним сложились очень ровные отношения. Все строилось на взаимном уважении. Поговорив еще с полчаса, я пошел спать. Где-то внутри, стало зарождаться ощущение, что спокойная жизнь закончилась.

        Через неделю меня уже вызвал новый начальник отряда. Передо мной сидел двадцатилетний юнец. Я и сам, в принципе, был не в годах, но в свои двадцать четыре я мыслил и поступал далеко не по возрасту. Он что-то долго мямлил о порядке, что не допустит разделения отряда по мастям. Этого паренька кинули в топку, даже не обьяснив правил игры. Он действительно думал, что он начальник отряда. Смешно...
       -Товарищ младший лейтенант, спешу Вас уведомить о том, что реальная власть на отряде в моих руках. Единственное, что Вы можете делать, так это ставить мне палки в колеса. Управлять процессом, Вы не сможете. Я ни в коей мере не ставлю под сомнение Ваши умственные способности. Просто, чтобы здесь быть своим, надо прожить с нами не один год.
       -Осужденный, Ильин, Вам не кажется, что Вы некорректно ведете себя по отношению к офицеру? - спросил отрядник.
       -Нет, не кажется. Вот как раз я и веду корректно себя по отношению к Вам, обьясняя Вам истинное положение вещей. Гораздо хуже было бы, если бы я не вводил Вас в курс, а в итоге Вы бы стали посмешищем для всех остальных зеков. Я хочу найти с вами контакт, а не воевать. Если у Вас на этот счет другое мнение, можете попробовать.

        После этих слов я развернулся и вышел из кабинета. Уже выходя, я сказал ему:
       -Наверняка  Вы знакомы с  майором Степановым? Так вот, при наших беседах он не курил в кабинете. Знаете почему? Потому, что я не курю. А Вам до  него, как пешком до луны.
        В правдивости моих слов отрядный убедился спустя два месяца. С утра, в кабинет к хозяину колонии, были вызваны все смотрящие отрядов. Старый, седой полковник, поздоровавшись, начал свою речь:
       -Как Вы все знаете, в октябре месяце у нас выборы выборы депутатов местной власти. Я перейду сразу к делу, можете поддержать меня, а можете в душе послать подальше. Но все очень просто.
        Есть команда свыше, все колонии должны проголосовать за нужного человека.В случае, если процент проголосовавших в колонии  будет ниже девяносто процентов, в зону войдёт спецназ и колонию засыпят проверками. И не мне вам обьяснять, какие последствия могут последовать.  Ни в коей мере я вас не пугаю, каждый из вас личность, и у каждого на плечах голова. Я думаю, мы особой погоды в общем проценте не сделаем.
        Но при отрицательном результате  мы можем постарадать. И еще... это уже моя личная просьба. В списке местных депутатов галочка должна стоять перед фамилией Иванов. Это мой друг и не последнее звено в обеспечении зоны продуктами. Ребята, я думаю, вы меня поняли правильно. Как вы это сделаете, мне все равно, но учтите, в зоне будет комиссия наблюдателей. Пожалуйста, аккуратнее.

        Еще через несколько дней от очень серьезных бандитов в зону был передан груз, состоящий из сигарет и чая, и каких-то сладостей. Всем смотрящим надо было раздать все это среди мужиков и как-бы между прочим озвучить пожелание спонсоров о кандидатуре, за которую надо проголосовать. Просьба хозяина и пожелания бандитов были идентичны.
        Настал день выборов. Настроения на отряде единодушем не отличались. Зеки знали прекрастно, что действующий глава округа когда-то подписал указ об усилении мер по борьбе с преступностью. Благодаря этому многие, сидящие здесь, получили не условные сроки, а реальные. Ситуация была непростая.
       Я в открытую не мог ходить и переубеждать. Надо было искать какой-то выход. Половина барака вслух выражала мнение о том, что будет голосовать за другого кандидата. Они прекрасно понимали, что никто за это им ничего не сделает. А пугать спецназом, как ребенка  Бабой Ягой, я не мог.

       Воскресный день выдался очень теплым. С утра меня вызвал отрядник и рассказал, во сколько наш отряд по времени должен проголосовать. Я осторожно у него поинтересовался:
      -А с отрядниками начальник колонии не разговаривал?
Лейтенант недоуменно глянул на меня и ответил:
      -А что он такого нам должен был говорить или Вы думаете, что будет подтасовка результатов?- спросил отрядник.
      -Да…, -  он действительно, так и не понял, куда он попал.  
       Отрядник, задумавшись, достал сигарету и уже стал искать зажигалку, как вдруг посмотрел на меня. Я уходить не собирался и он, нехотя, отложил сигарету в сторону.

       Выйдя в жилую зону, я встретился со Студентом, Слоном и Омаром. Разговарившись, стало понятно, что такая же ситуация на всех бараках. Надо было что-то предпринимать. На одной чаше весов лежали, вроде как, понятия, а на другой – здравый смысл.   
       На дворе был двадцать первый век и законы, придуманные в двадцатом веке, уже не вписывались в нынешние реалии. Я увидел выходящего из штаба начальника колонии, у меня в голове мелькнула мысль. Я подошел к полковнику и обратился к нему:
      -Если все будут голосовать, то к нам приедут "гости" через неделю во всем соответствующем обмундировании. У меня предложение, что если отряд вообще не пойдет голосовать. А во всех бюллютенях галочки поставит завхоз? Выберем время, когда наблюдательная комиссия пойдет обедать в столовую и все сразу «проголосуем». А Вы, для видимости, прогоните для комиссии несколько «козьих» отрядов, они-то точно проголосуют как надо.
       Полковник выслушал, на минуту задумался, потом обратился ко мне:
      -А ты с остальными бандитами это обсуждал?
      -Нет, но я думаю здравомыслящие меня поддержат.
      -В таком случае, слушай. Через полчаса я поведу комиссию на обед, времени будет, минут сорок. Успеете?

       Я кивнул головой.  Через пятнадцать минут я обговорил это со всеми. Прошло полчаса. Я приказал завхозу отряд никуда не выводить. Выходя из отряда, я увидел, что начальник отряда строит барак по пятеркам и готовит всех к демократическому волеизьявлению. Вокруг него метался завхоз и пытался что-то обьяснить, но он не слушал его. Я подошел к лейтенанту:
      -Заведи отряд в барак, не делай глупостей. Поверь, так будет лучше.
      -Вы, блатные, совсем охренели. Ты думаешь, вот так просто, ты можешь указывать офицеру, что мне делать?
      -Я не думаю, я знаю. И я буду тебе указывать!
       В ту же секунду я увидел, что из штаба хозяин выводит комиссию на обед. Я быстрым шагом направился к нему. Увидев меня, он с улыбкой неприметно отделился от толпы и направился мне на встречу.
      -Что случилось, Ильин?
      -Лейтенант хочет вести отряд на голосование, я же не могу ему морду набить!
       Лицо полковника побагровело, он быстрым шагом направился к нашему локальному сектору, где отрядник уже собирался двигаться в сторону штаба. Подойдя вплотную к лейтенанту, полковник полушепотом прошипел ему на ухо:
      -Слушай сюда, молокосос. В ближайший час твой начальник - осужденный Ильин. И не дай Бог тебе его ослушаться. Я самолично набью тебе морду, если ты и дальше будешь умничат

       Надо было видеть лицо лейтенанта, его хватило только на то, чтобы произнести:
      -Я Вас понял, товарищ полковник, будет исполнено.
       Хозяин кормил гостей больше двух часов, за это время завхозы отрядов проставили галочки напротив нужных фамилий. И все бюллетени были отправлены в урны.
       Вот такая у нас демократия. Но я плевать хотел на эту демократию, мы видели эту демократию, только в действиях спецназа. С нами не считался никто, мы были просто пушечным мясом. Может кто-то скажет, что это нечестно, а где эта честность?
Наша колония, проголосовала практически единодушно. За действующего президента было отданно девяносто семь процентов. Наша задача была выжить, а кто был главой округа нам было совершенно безразлично.