Не выходи из комнаты

*Версия предварительная. Возможны изменения и дополнения.*

Она была достаточно маленькая, угловатая, с двумя окнами-глазами, в которые заливались яркие лучи солнца, обнажавшие захватившую все пространство пыль. Комната.
Стены синие, обклеенные обоями горчичного цвета выглядывали из-под оторванных кусков бумаги. Интерьер комнаты был самый простой, но  в то же время мог похвастаться  своей «индивидуальностью». Действительно, даже в самом огромном мегаполисе невозможно встретить абсолютно идентично обставленные комнаты: один человек украсит ее в стиле готики, другой – доверится дизайнеру, третий – своему вкусу, а четвертый и вовсе смешает все в одну кучу. Многоликая комната.
...
Он лежал на кровати, обняв одеяло и пуская слюну на подушку, одетую в светлую, хорошо выглаженную наволочку. Мужчина, возраст которого был неизвестен, обладал легкой щетиной, растрепанными темными волосами, завивающимися на концах. Одет он был в пижаму, довольно старомодную, что нисколько не заботило ее владельца, ведь кроме него самого сие одеяние видеть никто не мог. Мужчину звали Клод. Это его комната.
Мужчина, причмокивая, сглотнул очередную выступившую слюну, открыл глаза и медленно опустил ноги с кровати на пол. Ходил Клод всегда босиком, и его ничуть не смущало, что в комнате не было ковра. Вид у хозяина комнаты был крайне потерянным, озадаченным и выражал определенное беспокойство. Он уставился в одну точку и сидел так неподвижно неизвестное количество времени: часы он давно куда-то забросил.
Его задумчивое состояние прервал звонок. Это был старенький телефон с позолоченным диском и трубкой, прикрепленной толстым проводом к самому аппарату. Клод взял трубку в руку.
- Алло, алло! Клооод! – Раздалось на другом конце провода. – Я уже ищу вас почти неделю! Вы меня слышите?
 - Да…А кто это? – не понимал владелец телефона.
 - Я руководитель отдела «Общество» в научно-познавательном журнале. Мы заключили с вами контракт на прошлой неделе, но свою статью вы мне так и не прислали. Сколько я могу ждать? Через три дня мы отправляем материал в печать.
После этих слов Клод положил трубку, выдернул шнур из телефонной розетки и, подхватив аппарат вместе с тумбой, на которой он стоял, понес их к входу в комнату, будто пытаясь забаррикадироваться.
Но тумбочка была всего лишь по пояс женщине, которая, услышав разговор по телефону и сделав вывод о том, что Клод проснулся, вошла в комнату, без труда отодвинув тумбу с телефоном. Это была соседка Клода.
Она вошла в полупрозрачном халатике, обнажавшем ее тонкую шею с маленькими складочками, розовых тапочках на небольшом каблуке, которые хотя бы на несколько сантиметров увеличивали ее рост. Она была как всегда ухожена и на приведение себя в соответствующий вид не жалела времени. Трудно было встретить эту женщину хоть раз без маникюра.
Она встала посередине комнаты - прямо напротив Клода, который продолжал бездвижно сидеть на диване. В тот момент, когда гостья громка произнесла: «Доброе утро, Клод!»,  у него в голове промелькнуло: «Она мне определенно кого-то напоминает…». Потом она сказала еще что-то, чего Клод пропустил мимо ушей.
- Клод, ты скучал? – повторила она.
В ответ он посмотрел на нее краем левого глаза. Дама, посчитав молчание знаком согласия, не стала дожидаться ответа, а начала рассказывать о своих подругах, их женихах, шубке, которую она купила на вчерашней распродаже. Казалось, ей не нужен был слушатель, да Клод и не претендовал на эту роль. Она щебетала без остановки, а хозяин комнаты сидел неподвижно. Наконец, он тихо произнес слово, которое женщина услышала далеко не с первого раза. Это слово было «вон».
Расслышав свой приговор, женщина сначала посмотрела на него угрожающе, будто хотела укусить воображаемым жалом, но когда Клод повторил: «Иди отсюда. Вон.», она высоко приподняла голову, прикрылась халатом и быстро вышла за дверь, опрокинув стоящие рядом телефон и тумбу.
Когда дверь закрылась, Клод поставил тумбу снова около двери, подобрал телефон, но на этот раз подставил еще и массивный стул, чтобы пробраться в комнату было сложнее.
«Кого же напомнила мне эта соседка?» - Снова подумал он – «Действительно, кого..? Я ведь даже имени ее не помню.»
Тогда Клод подошел к своему письменному столу. Когда-то он стоял посреди комнаты, потом хозяин передвинул его к окну, а теперь он находился в темном углу между двух стен. Стол был почти как новенький, и Клод его раньше очень любил, но теперь, заваленный кучей бумаг, рукописей и слоями пыли, любимый предмет стоял один-одинешенек  и был не нужен ни хозяину, ни самому себе.
Клод подошел ближе к своему бывшему любимцу, протер рукой верхний слой пыли, потом достал первую попавшуюся бумажку, и, прочитав ее содержание, заплакал. Осознав, что не стоит вводить себя в состояние слабости, Клод со злобой стал двигать стол ближе к двери. Достигнув цели, мужчина не успокоился, а подошел ближе к шкафу, стоящему неподалеку, и стал выкидывать из него старые газеты, пожелтевшие журналы. Все это он относил к двери, а из книг строил баррикады.
Совершенно обессиленный, он рухнул на кровать. И тогда его внимание привлекло зеркало. Оно висело напротив входа в комнату. Клод, не вставая с постели, взглянул на свое отражение. Он заметил, что перестал следить за собой,  ведь щетина становилась все заметнее, а волосы собрались в единый комок, похожий на птичье гнездо. Хозяин комнаты вспомнил, что не выходил из своего убежища больше двух недель, но это его нисколько не смущало. «Это нормально, что я сижу дома, у меня…простуда наконец.» - подумал он. Потом прокашлялся и понял, что давно уже выздоровел. «Все равно не буду никуда выходить.» - заключил он, сдернул злополучное зеркало со стены вместе с гвоздем и отнес все в то же место – к двери.
«Точно, эта женщина напомнила мне давнюю подругу детства. Она была такая маленькая, тоненькая, все время разбрасывала свои игрушки, а я за ней ходил и собирал. И как же ее звали? Теперь уж остался от нее в моей памяти лишь образ.» - снова пронеслось у Клода в голове. И тогда поползли перед его глазами картинки из его детства, словно кто-то перематывал пленку знакомого, но всеми забытого фильма. Эта мысль заставила его взбодриться, выйти из оцепенения, его быстрый взгляд скользнул к двери, потом к тумбе с телефоном. Он решил позвонить той, чей образ мгновенно и болезненно всплыл в памяти. Клод даже дошел до своего телефона, нагнулся, чтобы перетащить его вместе с тумбой на прежнее место, чтобы провод от аппарата дотянулся до нужной розетки. Но что-то вдруг остановило его, то, чего не мог понять он сам. Как будто внезапно возникшее неотложное дело потребовало быстрого решения. И Клод остановился, выпрямился, оставил все стоять по-прежнему.
Со стороны могло показаться, что доля сомнения, присущая его последнему действию, напротив, убедила хозяина комнаты в правильности и оправданности своих действий. Не думая больше «ни о чем постороннем», Клод подошел к кровати, резко дернул и стал двигать к двери. Благо комната была небольшого размера, так что перетащить последний ее предмет мебели не составило большого труда для Клода, хотя он и не отличался хорошей физической формой.
...
Она была все такая же маленькая, угловатая, с ободранными обоями горчичного цвета, когда свет луны уже проник в ее окна. Та же комната, тот же ее хозяин. Только внутри них что-то изменилось. Рабочий стол, весь в пыли, ободранный, заваленный рукописями и книгами, насильно выброшенными из шкафа, стоящего неподалеку, загромождал проход в комнату. Ему в этом нехитром деле помогала тумба, также приставленная к двери, на которой гордо восседал его величество телефон. Болтавшийся от него провод огибал вокруг зеркало, которое было почти в человеческий рост, образуя на нем петлю. Завершали композицию кровать и стул, поставленный прямо на нее вопреки всевозможной логике. На этом самом стуле, словно на троне сидел Клод.
Он оглядел комнату и счастливо заметил, что визуально она расширилась, и душа его самого как будто возросла и могла вместить столько всего, о чем он сам даже и подумать не мог, она стала шире, но и пробраться в этот мир стало тяжелее, ведь он закрылся от всего. Все равно один день похож на другой, потому и нет совсем смысла покидать эту комнату. Утром ты выходишь из комнаты, а вечером возвращаешься совершенно таким же, а, может быть, и более подавленным, расстроенным, изувеченным произошедшим.
И когда Клод подумал обо всем этом, окно в комнату отворилось. Ворвавшийся в комнату ветер зашевелил пожелтевшую от времени тюль, пролетел быстрым вихрем через все помещение и вырвался через дверь, которая с грохотом отварилась. А ведь столько стараний Клода было потрачено, чтобы запереться, забаррикадироваться, не видеть никого и, веря в то, что он простужен, не выходить из комнаты, чтобы не видеть ни людей, чтобы не замечать событий. А тут обычный сквозняк как бы изнутри прорвал его «оборону».
А ведь Клод совсем забыл, что дверь открывается в другую сторону.