Мизагония по-соседски

Тетя Катя недолюбливала тетю Клаву. Мало сказать недолюбливала. Порой она ненавидела ее всеми фибрами своей мелкой души. И, насколько могла позволить себе, вкладывала страсть в это чувство неприязни. Но об этом мало кто догадывался, как и сама тетя Клава. Потому что при встрече с ней тетя Катя мило улыбалась, выказывала всяческие знаки внимания, шумно приветствовала подругу, зазывала в гости, делала комплименты и одаривала лучезарными улыбками. От этого еще горше ей становилось, и когда тетя Клава скрывалась в своем подъезде, она наливалась новой порцией щемящей зависти и колющего в сердце неприятия. "Вот мучаюсь я, а этой и дела нет!"

Больше всего тетю Катю расстраивало, что тетя Клава довольно равнодушно и холодно воспринимала ее угоднические приношения на жертвенник дружбы. И как ни старалась тетя Катя добиться расположения соседки, ей это никак не удавалось. Тетя Клава спокойно выслушивала речи, кивала головой, отмахивалась на предложения: "Да некогда, Катя, дел по горло", выкрикивала на прощание: "Спасибо, может как-нибудь. Будь здорова!" Это неподдельное спокойствие и горделивая осанка вызывала бурю эмоций в душе тети Кати. Она возмущалась про себя: "Ишь цаца какая! Да больно надо! Иди-иди себе, кому ты нужна!" Но чем больше речей подобного толка лилось в сторону тети Клавы, тем более  величественной становилась ее поступь, тем больше достоинства было в ее жестах и улыбке.

Единственная месть, которая приносила некоторое облегчение - стоя у окна поджидать соперницу. И, увидев ее, постучать в стекло костяшками и расплыться в улыбке, махать рукой и приправлять ядом замечания в адрес тети Клавы. Все равно не слышит, можно не стеснять себя в выражениях. После такого сеанса слезы настигали тетю Клаву, и она долго и горько плакала о своей судьбе. А после боль отпускала. Она утешалась рюмочкою наливки и парой ложек квашеной хрусткой капустки, после чего усаживалась перед телевизором и рассказывала ему, какая дрянная женщина живет в соседнем подъезде и как она портит жизнь тете Кате.

В это же время тетя Клава высказывала в лицо дикторше телеканала, какая негодная женщина донимает ее своей лестью и лукавыми речами. Что какой страшный человек эта тетя Катя, прямо змеюка какая-то, и как ей страшно, и как она старается прошмыгнуть мимо ее окон, чтобы она не заметила. Что никогда и шагу не сделает в ее проклятую квартиру. "И чего она ко мне привязалась, вот скажите мне на милость? Весь дом против меня настроила, люди на улице косятся и сторонятся, – не унималась тетя Клава перед экраном, – Что ей надо от меня? Я не хочу ее видеть! Из-за нее я стала нелюдимая, всех людей боюсь, от всех прячусь". И слезы лились по щекам тети Клавы, и чувство несправедливости не оставляло ее. Злоба укоренялась в сердце и нагло усмехалась в адрес тети Кати.