Лохматый. Глава 11

                11.
           Лёня Новиков, возвращаясь с заседания горсовета, испытывал противоречивые чувства. На заседании сообщили о том, что Министерство обороны ищет место для строительства своего «предприятия», и в Совете Министров указали  их город. Вопрос, в общем-то, уже решён – в следующем году приступить к строительству. Таким образом, за пять последующих лет город должен увеличиться только по численности населения в пять раз.
           Во время сообщения Новиков поглядывал на председателя исполкома, его замов, директрису торга. Реакция на услышанное была разной.
          Председатель пытался и никак не мог сдержать улыбку; от этого мясные щёки его дрожали, и лицо будто плыло в сторону, потом вдруг, оглядев собравшихся, он суровел, осанился, выпрямлял спину, корежа из себя уж не хозяина заштатного городка, а, по меньшей мере,  -  предсовмина.
           « Дурак. Не понимает, что его-то снимут в первую очередь, - размышлял Новиков. – А сидит, воображает себя капитаном… Первый зам полетит, конечно, тоже. А вот  второй – хитрый кореец Ти – прорвется! Спрыгнет пониже, но сам, куда-нибудь ближе к отделу строительства жилья. Шутка ли, в пять раз население должно увеличиться. Этот уж ручонки погреет, правда, осторожненько. Родню корейскую всю пропишет и по новым квартирам рассуёт… Директриса… Эх, птица залетная, красавица…»
           Новиков, встречаясь с нею в основном здесь, на заседаниях и оперативках, ловил себя на том, что и глаз-то от неё отвести не может. Он с незнакомым для себя трепетом и волнением разглядывал ее лицо: эти глаза огромные, идеальные дуги бровей, будто по блюдечку маленькому нарисованные, фарфоровые ушки, носик точёный.
         «…Сейчас-то она одна, пожалуй, и спокойна. Сидит, ресницами хлопает. Цену себе знает. Не пропадет, конечно. Но до чего же хороша! Вот природа – одним всё, другим… Журавлиха в небе, - вздохнул Новиков и перевел взгляд опять на корейца. Тот сидел на стуле, накрепко зацепившись за передние ножки коричневыми полуботинками производства местной фабрики «Патриот».
          Представитель обкома вещал с трибуны:
          - Товарищи, руководство в полной мере сознаёт, какую ответственную задачу поставила перед нами страна, партия. С высокой ответственностью, с полной отдачей сил мы должны подойти к любому нашему решению. Такое доверие, оказанное нам, говорит о многом. Но, товарищи, неизбежны и определённые изменения. Прошу понять правильно в частности кадровую политику, и чтобы без затаенных обид…
           Новиков понимал, что представитель не случайно заговорил о кадровой политике, но главврач никак не мог здесь сосредоточиться и объективно оценить собственное положение.
           Сейчас же, по дороге домой, он и прикидывал шансы.
          «С одной стороны, - размах другой. СЭС увеличат: не старушки-лаборантки, не крысы-тараканы, а подразделение человек в тридцать перейдет под его начало. Целая лаборатория, хоть диссертацию пиши, а с другой, - все надо начинать и налаживать одному, готового-то ничего нет, ноль, пустое место. Работы навалится столько, что ни дня тебе, ни ночи! Детские садики, школы, дети, как грибы повалят, масса новых, незнакомых людей, понаедут не знамо откуда. То эпидемии, то отравления. Ты – виноват! И время сейчас неподходящее. Жена родит – год ни сна, ни отдыха. Какая диссертация! Какая работа… Да и утвердят ли в должности? Молодой, беспартийный. Новое начальство наверняка со своей командой придет. Пожалуй, уходить надо. Самому. Пока не поздно. Не дожидаться пинка под зад… Но и достигнутой высоты не потерять бы…»
          Он откладывал, будто костяшки на счётах, «за» и «против», и получалось у него, в конце концов, больше «против». Надо уходить, но вот куда?! Этого Лёня пока не знал.
          Был тот сумеречный, редкостно тихий декабрьский денёк уже на исходе, когда с неба начал падать первый снег.
          Лёня невольно остановился, ему захотелось услышать, как падают снежинки. Неужели они не производят никакого звука? Ему думалось, что он услышит серебряный звон. А может быть просто шорох? Но нет. Полная тишина; лишь становилось всё светлее и светлее, и свет этот шел не сверху, а снизу, от земли: призрачный, без теней, зимний.
         «Надо с женой перед сном погулять, - подумал Новиков.
         Они недолго походили перед сном: Аллочка быстро устала, ей, как она сказала, нездоровилось.
         Малыш бегал взад-вперёд, совал нос в заиндевевшие травы, фыркал, чихал. На тротуаре от лап оставались круглые, черные следы, но через минуту опять всё становилось белым, и в конусе света от фонаря кружились и путались снежинки.
         Вечер в доме закончился тихо. Ни о чем не говорили, не спорили; по очереди попили чаю на кухне и легли спать.

Продолжение:  http://www.proza.ru/2012/10/25/832