Монолог старого дома

                - Где та зыбка, в которой тебя качали?

                - За ненадобностью в печке сожгли...

                - Где те качели, на которых ты играла?

                - Верёвка от времени сгнила...

                - Где та тропинка, по которой ты бегала?

                - Давно травой заросла...

                (слова автора)


  ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ.

  Каждое явление природы удивляет своей необычной, многогранной красотой. Слушая голос

малиновки,шелест листвы, наблюдая за кругами над поверхностью озера,пытаешься понять, о

чём они хотят тебе сказать. Стоишь, смотришь, слушаешь, а сердце переполняется

бесконечной нежностью. Попробуй объяснить эти чувства кому-нибудь другому - ничегошеньки
 
не выйдет. Ещё и посмеются:"Когда ты избавишься от детских привычек?" Всегда знала, что у

каждого дождя свой голос, мелодия, принадлежащая только ему, сегодняшнему (один другого

не повторяет никогда), что дожди умеют разговаривать...

...В деревнях всё больше и больше становится домов со слепыми окнами, с дворами,

заросшими бурьяном, репейником и горькой полынью. Их семена зимой с удовольствием поедают

снегири. Не звенят в таких домах по утрам подойниками хозяйки,не кудахчут куры, не

тявкает пёс, не скрипит калитка. Брошенный сад никого, кроме стрекочущих сорок, не

привлекает. И не ведёт к воротам расчищенная от снега дорожка...

...Однажды я беседовала с одним таким домом. И вот что он мне поведал...


                ГЛАВА ПЕРВАЯ

  Есть у меня имя и номер. Да. Знаете, как обо мне говорят? "Дом Элчивий". А на моих

воротах нарисованы цифры 3 и 6. Я - брошенный дом. Зачем мне тогда адрес и для кого он

нужен? Может, пожарной службе? Мне уже много лет. Снаружи потемнел, состарился,

сыплется мох, заложенный между брёвнами. Деревня наша состоит из одной улицы, а я самый

крайний. Рядом начинается овраг, поросший ольховыми кустами. Возле меня нет места для

другого дома.

  Никто, никогда не посмеет назвать меня некрасивым: построили-то из деревьев лучших

пород, строевой лес рубили в полнолуние. И печь внутри сложили с толком - дым в избу

не шёл. Элчивий с Павлом дожидались окончания стройки с любовью, радостной мечтой,

трепетом. Помню, как сегодня. Они справили новоселье. Оттого, что был желанным кровом,

я весь пропитался гордостью. Петли дверей хорошо смазали. Открывались-закрывались

беззвучно, будто их и не было вовсе. Молодые хозяева мне понравились. Они прямо светились

от чувств, тщательно скрываемых от людских глаз, чтобы ненароком не сглазили. Соблюдали

все обычаи, всякая работа у них спорилась, ладилась. Мне оставалось только тихо

радоваться и верно им служить.

  Павел оказался добрым человеком, мастером на все руки. За что ни возьмётся - сделает:

любо-дорого поглядеть. В доме вся мебель была изготовлена и прилажена его руками. Стол

же удлинялся по мере того, как росла семья.

  Элчивий. О-о! О ней надо рассказывать отдельно. Её лицо с чистой персиковой кожей,

тёмно-васильковые глаза - два неразгаданных омута, обрамлённые пушистыми ресницами,

и брови у неё были - заглядишься. Две толстые косы перекатывались по стройной гибкой

спине. Крепко сбитое тело занимало умы не одного мужчины. Я видел, как смотрела на

Элчивий мужская часть жителей нашей деревни. Но к ней подступиться было нельзя.

  А ещё я знал, как она обращалась с Павлом: при людях "Павлуш, это мы ведь сделаем так?"

"Павел, ведь мы с тобой именно так договаривались. Помнишь, дорогой?"

  Мягкие, грудные мурлыкающе вкрадчиво произнесённые слова производили обвораживающее

действие. Но стоило им оставаться наедине, по дому гремело властное, не признающее

никаких возражений:"Ты здесь не так сделал! Немедленно переделай! Зыбка висит не на месте.

Что, я каждый раз должна ходить и задевать её?! Перевесь сейчас же!.."

  Приготовившийся уже ко сну Павел, ни слова не говоря, принимается перевешивать колыбель.

Будь хоть два часа ночи - Элчивий дела нет.

  Живущие у меня на чердаке домовые дед с бабкой даже подпрыгивают от страха, услышав

стук вколачиваемого большого гвоздя в матицу. Они пришли сюда ещё в ту пору, когда возили

лес для моего сруба. Павла жалеют. Постоянно порываются чем-нибудь насолить Элчивий, да

я их останавливаю:"Хватит бегать юргылдым-юргылдым, надоели уже с вашими мыслями о мести

нашей хозяйке, ворчуны вы этакие! Хозяин несказанно любит Элчивий, поэтому готов сделать

для неё такое, чего никто другой в мире не сделает. Выспитесь ещё, успеете. Я вон как

чутко сплю, прислушиваюсь к каждому шороху. Не жалуюсь же!"

  Притихают, успокаиваются. Очень интересные, симпатичные, эти домовые. Спасибо, что они

выбрали меня под место своего обитания. Я с ними дружу. А! Пусть возятся в углу. Они

мне не мешают...

  ...Добрее Павла нет человека во всей деревне. С виду он напоминает маленького мальчика.

А его голубого цвета глаза с солнечными лучиками словно впитали в себя всю земную

доброжелательность. Волосы у моего хозяина светлые, мягкие. И сердиться-то он вовсе не

умеет. Мною, домом своего творения, тихо гордится, а я - хозяином. Много знаю, немало

вижу. Но об этом никто не ведает. Кто будет разговаривать с домом? Такой человек и

дураком может прослыть. Запросто! А Павел, оставшись один, погладит мою стену жёсткими

натруженными ладонями, ласково похлопает по брёвнам, улыбнётся про себя. Элчивий его

такого не видит. И не поняла бы она мужа.

  ...Вспоминаю, вспоминаю, весь переполнен воспоминаниями. Ай-ай! Мышь пробегает по

бревну нижнего яруса. Мне же щекотно! Сердито надутый паук торопится по своим паучьим

делам. Навешал по всему чердаку шали-паутинки, мух наловил,насушил. Запасливый...


                ГЛАВА ВТОРАЯ

  Не запряжёшь, между оглоблями не поставишь, вожжами не удержишь время. Берегов ему не

подаришь, как речке, чтобы не расползалось. Как летит, так и летит оно - только крыльями

помашет, невидимо - как его обзовёшь, виноватым признаешь? Кукушкины подсчёты для времени

- тьфу, смех один. Часы люди придумали для себя. Ну и что? Висят, например, одни такие на

моей стене. Пощёлкают, потикают, да и затихнут. Разве само время подчинится часам? Давно

улетело! Домовые, желая дать Павлу хоть немного отдохнуть,вбегают в дом, останавливают

ходики и, - юшт! - снова ныряют в чердачный полумрак. Хулиганят! Взяли, и спутали волосы

Элчивий, когда та спала. Она потом еле расчесала, чуть не плакала.

  Ладно, ладно! Продолжу я. У "ладно" голова не болит, а у меня вон лоб трещит. Дятел

на нём долбится. Чего шарится? Наверно, нашёл, что выковыривать... Доски моей крыши

начали гнить. Как раз на самой верхушке. Косые дожди летом, снег - зимой становятся

нежеланными гостями домовых деда с бабкой.

  Люди думают, что дом не умеет плакать. Ещё как за всё переживаю, горюю! Стёкла на окнах

потеют - люди спешат их вытереть. Кто вот ведает - может, это мои слёзы стекают? На

подоконнике для скапливания влаги специальные углубления имеются. Кошка обычно из них

любит пить...

...За восемь лет Элчивий родила пятерых детей. В зыбке постоянно кто-нибудь да качался.

Лена. Шурик. Зоя. Леонтий. И самая младшенькая - Галюк. Красота Элчивий и Павла на

детях отразилась пополам. Малыши росли послушные, аккуратные и шустрые.

  Я любил праздники. В такие дни было особенно хорошо. Всё во мне мыли, протирали,

чистили.Выносили в солнечный жаркий двор большие вещи. Сушили и выхлопывали из них

пыль. Даже мой потолок от чистоты исходил бликами. Вся семья мылась в бане, одевалась

в новые одежды. А я пропитывался запахом пирогов.

  Прямо ко мне примыкал большой и густой сад, разведённый хозяевами. Разных

деревьев посадили, некоторые названия я даже не помню. Во дворе водилось много всякой

животины, а кур и гусей была целая тьма. Всё шевелилось, как в муравейнике. В овраге,

у края которого я стою, Павел сделал запруду, куда втекала и оттуда по маленькой трубе

вытекала маленькая речушка.Вода всегда была чистой. Здесь гусям было привольно плавать и

барахтаться. Гогот стоял на весь овраг. Природа кругом благодатная. Малиновка пела,

представляешь, на спор с соловьём. Ни которая из птиц не хотела уступать.

  Пчёлы носились целыми днями от ульев к леткам и обратно. Бывало - одна из рабочих пчёл

шалела, падала в воду, а гусь её съедал. Потом он долго мотал головой и нырял - видно,

пчёлка успевала ужалить его рот. Воспоминаний, связанных с пчёлами, у меня найдётся полно.
Сколько себя помню, столько и они у нас жили. По весне вылетал роем молодняк,цеплялся за

край моей крыши шевелящейся авоськой на самом труднодоступном месте. Невысокому ростом

Павлу приходилось нелегко: надо было умудриться лезть по лестнице, окуривать пчёл

дымокуром, брызгать на них веничком из веток с листьями, макая им в воду, потом таких

нейтрализованных собирать в мешок. Мой хозяин складывал их голыми руками, словно ягоды.

Павел и горячие угли из печки брал так и складывал в самовар. Даже на пальцы не дул.

  Мои хозяева два года растили одного быка Мишку. К нему привязаны были и дети. Играли

с ним, катались на нём. Да и Мишка особых хлопот не доставлял. Характером смирный, не

пугал никого, хоть его вида кто угодно бы напугался. Однажды Мишка сломал калитку, влез

в сад. Походил, потоптался.

  Элчивий находилась дома, возилась с клубочками шерстяных ниток, перебирала, проверяла -

не побила ли моль.

  Мишка сорвал несколько головок георгинов, пожевал,отошёл от них, стал тереться мордой

об улей. Пчелиный домик опрокинулся, и незваного громадину быка облепили крылатые жалящие

существа. Буквально накрыли, как цыганской шалью. Мишка сначала не понял, потом это его,

как видно, стало раздражать и он начал крушить все ульи подряд. Успел раскидать и

растоптать четыре штуки. В сад забежал Павел, закричал, позвал Элчивий. Прибежала моя

хозяйка, еле выгнала через боковую калитку Мишку, погнала в овраг к запруде. Бык ухал,

фыркал, ревел, как паровоз. (Его голос я слышу по ночам из-за леса). На этом ещё не

закончилось. Элчивий, убедившись, что Мишка по шею в воде, метнулась обратно в сад. Она

была одета в марийское холщовое будничное платье с едва заметным мелким узором. На

белое пчёлы не нападают почему-то. Моя хозяйка знала об этом. Ушла во двор, а там воюют с

пчёлами Павел с Леонтием. Элчивий стала по очереди заталкивать мужа и сына в сени.

Ставила Павла на ступеньку, не торопясь, тихо и спокойно, снимала с мужа одежду за

одеждой - пчёлы на них просто кишмя кишели. Пиджак сняла - отбросила. За ним рубашку,

брюки. Повернула Павла к себе спиной, приказала снять и трусы. Он исполнил всё так, как

требовала ситуация. Оставшись совершенно голым, метнулся в дом. Точно так же Элчивий

раздевала сына. Спасла обоих. 

  Погоди. Вернусь к тому дню ещё. Элчивий вынесла все вещи, аккуратно расправляла,

развесила вдоль забора, чтобы пчёлы с них снялись. Оглянулась, заметила гусака. Бедный

гусь! У основания каждого пера на его теле сидело по пчеле! Элчивий схватила тяжеленную

птицу,сунула в бочку с дождевой водой. Прижала, притопила и держала так, пока пчёлы не

выплыли наверх. Тем временем, ища, на ком бы ещё выместить ярость и злобу, пчёлы

перелетели через улицу во двор дома напротив. Через пару минут оттуда послышались

истошные вопли соседки-старушки. У них забор из сетки-рабицы. Я видал, как выскочили на

её зов родичи,и давай лить на бедную женщину холодную воду. Сотворили ей воспаление

лёгких и всю искусанную, отёкшую увезли на "скорой" в город. Бык Мишка потихоньку

оклемался. Гусак дня три лежал, но выжил. Несколько дней провалялись Павел с Леонтием.

Обошлось без больницы. Мёд из раскиданных и раздавленных рам пчёлы потихоньку собрали

сами. Павел построил новые ульи...

...А потом кто-то крепко позавидовал нам. Однажды утром Элчивий вышла в сад, а там по обе

стороны главной дорожки рядами воткнуты в землю гусиные крылья. Я видел того, кто это

сделал, но объяснить хозяевам не умел. Элчивий, конечно, сильно огорчилась, повыдёргивала

те принадлежности к гусиному сословию,сожгла их за огородом. Потом пыталась узнать в

деревне, не знает ли кто да что, за что такое сотворил. Одних поспрашивала. Других.

Никто ничего не подсказал. Но с того времени с моего двора гуси стали сичезать. Посадят

гусыню на яйца в корзину под койкой. И что? То яйца стухнут, то вылупятся штуки три и тех

ястреб унесёт - не углядят. То непонятно отчего - сами собой сгинут. Не стало толку птиц

разводить...

  Вырастали дети. После окончания школы стали уходить по одному на сторону. Вот когда

характер Элчивий раскрылся в полной своей крутости и жестокости. Верь после этого, что

красивые люди не могут быть злыми. Ещё как могут! А я, сколько ни стараюсь, по сей день

не могу растолковать поведение Элчивий и причины, из-за которых так меняется человек. Я

ведь всего лишь деревянный дом. Кто будет считаться с моим мнением?


                ГЛАВА ТРЕТЬЯ


  Лена, старшая дочь Элчивий и Павла, работала по дому больше остальных. Элчивий старела,

становилась всё злее и ворчливее. Ходила с вечно недовольным лицом. Никто ей не мог

угодить. Ну чего, к слову, не хватало человеку? И так все жили под её волею. Так нет

ведь! Ругается, придирается. Что с ней поделаешь? Я от неё устал. А другие терпели.

  Лена похожа на отца. Немногословна. Своими маленькими ручками всё переделает, без

устали трудится: и полы помоет, и скотину со стада встретит, обиходит. Когда остаётся

одна, напевает про себя тихонько, встанет у зеркала, густые длинные волны русых волос

распустит, расчёсывает. Элчивий не могла терпеть, когда Лена садилась читать книгу.

Кричит:"Опять ты за своё! Лентяйка! Выйди, грядки прополи, во дворе прибери, предбанник

почисти!" А двор у нас без того чистый. Лена ни одной соринки не оставляет, ни одного

угла не обойдёт. Не ходила она играть вместе с другими детьми. Только соберётся - мать ей

сунет прялку в руки.

...Мало к нам кто заглядывает, да и сами к соседям не идут. Говорят, некогда им. В одно

ясное утро Лена возилась на кухне возле печки рядом с матерью. Чистила картошку для супа

на всю семью, завела тесто, намеревалась испечь блины. Младшие ещё спали. Павел в саду

занимался пчёлами,чего-то там для ульев мастерил. Я прислушивался к тому, что происходит

в чулане. Неожиданно Лена, засмущавшись и притупившись, сказала:

- Мама, я выхожу замуж.

- Что-о?!- грозно выпрямилась Элчивий.- Я тебе покажу "замуж. На! На! С краю очага кипела

в чугунке картошка в мундире. Мать схватила сверху одну большую картофелину и буквально

вдавила её в лоб дочери с такой силой, что превратила картошку в лепёшку. От боли

обожжённой кожи и унижения, нанесённого матерь, Лена так закричала, что из её глаз

брызнули слёзы.- Когда это ты успела сговориться? С кем?- Голос Элчивий становился

яростно-негодующим.- Небось, возле навозной кучи с ним спала?! Говори, тварь!

  Хлестнула ещё и прихваткой по плечу дочери. На лбу Лены набухал большой волдырь.

Услышав женские вопли, в дом забежал Павел, обнял рыдающую дочь.

- Ты что творишь, мать? А? Белены объелась?

- А-а-а, защитник объявился! Любимица-то твоя замуж собралась,- Элчивий набросилась на

Павла.

- Пусть выходит. Хочешь вечно рядом с собой её держать? Бесконечной работой загрузила,

свежего воздуха девчонка не видит. Меня тебе мало издеваться?- грустно и вяло сказал

Павел, и обернулся к дочери:

- Пусть твой жених сватов присылает. По-человечески ведь надо, по-людски.

- Голос у кого-то, кажись, прорвался!- Элчивий усиленно гремела ложками.- Не говорит она,

в какую сторону собралась.

- Недалеко совсем - за овраг,- прошептала Лена, всхлипнув, и прижалась к отцу.

  Павел закурил. Сел на табуретку.

- Не плачь, моя хорошая. Передай жениху: хотим сначала с его родителями, мол,

познакомиться. Раз судьбу свою нашла, значит, он парень неплохой. Я тебе, дочь, верю.

Знаю - ты у меня девочка серьёзная, непутёвого к себе не подпустишь.

  На другой день к приходу гостей Элчивий немного остыла, даже принарядилась, да и на

стол собрала. Сдерживалась от обычных колкостей.

  Жених Лены мне понравился. Спокойный. Колькой зовут. Посадили Лену рядом с ним за стол

- будто птенцы, оба славные.

  В день их свадьбы шёл дождь. Такой ненужный. Я не люблю дождь. Только и мечтает, чтобы

незаслуженно на меня поливать. На травы, ещё ладно, они растут. А к чему мне та небесная

мокреть? А-а-ай, как подумаешь...

  Женщины в свадебных нарядах, в украшениях в монетах,промокли тогда. Но пели хорошо! И

гармонист попался толковый, заводной. Эх, и плясали! Я даже за свою печку поопасался -

вдруг развалится? Да и сам ходуном ходил, хоть и прочным считаюсь.

  Увезли нашу Лену. Прощалась, не переставая, плакала. Сердечко у неё доброе...

  Муж Лены больше у нас не бывал. Не довелось увидеть его: уехал в украинские степи за

соломой, колхоз в командировку его направил. Много тогда мужиков в те края уехало, тюки

слали оттуда на родину,и в вагонах, и на машинах везли, говаривали потом. Все домой

возвратились, а Колькина машина перевернулась и он погиб, бедненький. Лена осталась

вдовой, с первенцем в животе. Элчивий на похороны зятя не пошла. Сказала:"Лена теперь

домой вернётся". Но Лена не пришла. Я её ждал, она ведь такая хорошая. А наша девочка

осталась с Колькиными родителями навсегда.

  После её свадьбы я видел: Элчивий перед печкой переломила свечку пополам и бросила в

огонь. Сама всё чего-то бормотала. Прокляла, окаянная! Потом, позже, когда Коли не стало,

я понял, о чём Элчивий ворожила. Страшная женщина - моя хозяйка...


                ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

...Ласточки под стрехой свили гнездо. Очень рано встают. Счастливая пара. Ночью

переговариваются вполголоса. Так ласково, особенно, когда у них появляются птенцы.

Родители целыми днями охотятся за мошками, кормят малышей. Я благодарен им, что они со

мной. На старости лет к моему одиночеству ласточки - подарок. Жду каждую весну их

прилёта, зимой без них скучно.

  ...В семье у Элчивий произошло немало изменений. Зоя окончила школу, устроилась

почтальонкой в местное отделение связи. Объезжала на велосипеде пять деревень. Сумка у

неё нетолстая. Народу в округе мало, на зиму многие дома закрывают. А от летних жильцов

какой толк? Те газеты с собой приносят, сюда не выписывают.

  Зато Зоя наладилась привозить всякие новости. Вечером, сидя за рукоделием, с упоением

пересказывает обо всём, что узнала, что услыхала.

  Павел болен. Он уже не может, как раньше,заниматься пчёлами. Из дома не выходит. Рядом

с ним возле койки ставят ведро, поднимают, хватая его под руки. Прихода Зойки с работы

Павел ждёт, от дверей взгляда не отводит. Потом слушает и слушает, закрыв от бессилия

глаза. Мучается Павел. Не можется ему. Врач приезжал, а помощи никакой. Лежит под

одеялом старик и кажется мне ребёнком - так он исхудал.

  Павел скончался рано утром. Упрятавшись между сушившихся берёзовых веников на чердаке,

обнялись и плакали домовые дед с бабкой. Стёкла на моих окнах тоже сильно запотели. Когда

Павел был жив, нам всем было спокойно. А домовых он подкармливал: складывал им еду в

холщовую сумку, приговаривая благодарные слова, просил беречь дом, то есть меня, от бед и

печалей. Павел, конечно, домовых деда с бабкой видеть не мог, но знал, что они есть и

верил в их существование. Только плохо справлялись домовые с оберегом. Может, что-то

сильнее их находилось среди домочадцев?

  На похороны отца Лена пришла вместе с маленьким сыном. Как и отец, бывало, погладила

она мои стены, ласково похлопала. Заплакала...

  Свезли Павла на кладбище. Не прошло и сорока дней после смерти моего хозяина - Зойка

выскочила замуж. Ни тебе свадьбы, ни гулянки. Собрала вещи в чемодан, уложила его на

велосипедный багажник. Обмотала верёвкой, чтоб не выпадал, и ушла. Говорили - в город

подалась.

  ...Элчивий снова сломала перед печкой свечку...


                ГЛАВА ПЯТАЯ


  ...Шурику пришла повестка в армию. А он у нас такой стройненький, умный, уважительный

парень. Красив - слов не найти, чтобы описать. Одна улыбка чего стоит! Учился всегда

отлично, из школы таскал грамоты и подарки.

  Увезли его куда-то далеко. Прощаясь, вышел в сад, обошёл всё кругом. Не знал я, что

вижу его последний раз именно в те часы. Провожали в военкомат. Плакала одна только

Галинка, сестрёнка его. И письма в армию писала она одна: в каждый конвертик вкладывала

то листочек, то высушенный полевой цветок. Пусть напомнят Шурику родину. Отслужив, Шурик

домой возвращаться не стал. Поступил в институт, учился. Женился, создал семью. И всё

проходило мимо нас. Выслал много-много фотографий. Галя разложила их по всему столу,

вклеивала в альбом.

  Элчивий на фотографии сына даже не взглянула. Была сердита, что и сын свою жизнь

устроил сам. А что было нам ждать от неё? Недовольство своё Элчивий, словно в мешок

складывала, копила. Он у неё, чай, до краёв наполнился? Поэтому, и спать не могла.

Ходила, бродила. Заходила, выходила. Наверняка, опять что-то худое надумала. Не выдержала

ведь, сатанинское отродье, и на этот раз взяла в руки свечу. Для Шурика.

  ...Домовые хотят меня покинуть. Я уговариваю их остаться, но они неумолимы. Им здесь

неуютно, тревожатся, беду чувствуют. Они всё знают заранее. А я не умею. Я только дом.

  Так и случилось. Пришло известие, что Зойкин муж спился и умер в одночасье. Затем не

стало на этом свете и Шурика. Жена его отбила телеграмму. на похороны брата съездил один

Леонтий...


                ГЛАВА ШЕСТАЯ

  ...Леонтий. Меня записали по документам на его имя. В армию этого сына Павла не взяли

по причине слабых лёгких. Леонтий держит себя как хозяин. Курит. Выпивает с друзьями.

Дома бывает редко. Явится ночью, приносит с собой запах фермы, силоса. С даяркой гуляет.

И в кого он такой кобель? Я ведь только дом. Не все людские дела мне понятны. Слышал, как

Галинка пыталась урезонить брата:

- Перестал бы уж ты таскаться по фермам, Леонтий! Неужели не стыдно? Она тебя намного

старше, дети у неё. Твоего, братик, ребёнка она проносила в животе шесть месяцев и

вытравила. И друзья твои туда же ходят: гляди - одна из доярок родила, у другой сынишка

бегает. Главное, дети-то на отцов похожи - не скроешь. И чего вы безотцовщину да

подкрапивников взялись плодить? Ты, Леонтий, не думай, что твои "любовные" похождения до

добра доведут. Имя своё позоришь. Фамилию нашу. Отец бы тебе не простил. Стреножь себя,

пожалуйста.

  Я бы не сказал, что наш Леонтий плохой парень. Балованный немножко. Достались ему

лучшие черты от Павла: и на руки мастер, и аккуратен во всём. Домашние заботы, что

труднее, старается переложить на свои плечи. Одевается Леонтий хорошо. Его обувь не знает

пыли. Серо-голубые глаза смотрят на мир внимательно, ястреба быстрее его взгляд - всё

мгновенно примечать успевает. Правду говорю - можете мне поверить. Ко мне мой молодой

хозяин относится с заботой: крышу перекрыл - раз, внутри всё покрасил блестящей масляной

краской - два. Разве этого мало?

  Пока краска не высохла, я целиком ею пропах. Было такое. Сами люди спали в клети. Тогда

ещё сверчок прилип к свежей краске. Помню, как он верещал, пищал. Потом смолк.

Задохнулся, наверное.

  ...В один прекрасный летний день Леонтий вернулся с праздника Цветов (каждый год в

деревне его устраивали). Настроение у него, вижу - хоть взлетай! Даже на косые

оглядывания Элчивий внимания обращать не стал. Переоделся во всё новое: в голубую

(к глазам!) рубашку, но рукава тут же закатал, так как длинные не любил, нарядился в

иссиня-чёрные брюки. И стал наш парень как картинка! Мало того: сбегал в палисадник,

нарвал охапку цветов. А сам нет-нет и начинает насвистывать. Влюбился Леонтий! Так, так!

Давно пора. Галина, вернувшись от колодца, поставила вёдра с водой, глянув на брата,

засмеялась:

- Всё равно узнаю - кто она. Ишь, как вырядился! А как нас зовут? Расскажи-ка, иначе не

дам цветы рвать. Я сажаю, ухаживаю, а он их раз - и взял для какой-то незнакомки!

  Галина шутливо толкнула брата и встала в выжидательную позу.

- Так тебе сразу и выдай,- широко и торжествующе улыбнулся Леонтий.- Одно лишь могу

сказать - такая в мире только одна, единственная. Слушать её можно без конца. Знаешь,

Галюшка, сестрёночка моя крохотулечка,какой у этой девушки голос? Голос... как у

искупавшейся в росе мальвы. А имя? Имя у неё нездешнее. Сентябрина. Как и месяц моего

рождения.

  И убежал, счастливый донельзя. А я вот подслушал их, и будто заново родился.

  Сентябрину мне довелось увидеть лишь дважды. В светлую ночь, когда зрели яблоки, была

пора звездопада, Леонтий привёл любимую в наш сад. Уж такая она была славная! "Вот бы к

нам жить пришла!"- засуетился на радостях, размечтался дед домовой. И что ты думаешь?

Сглазил - старый. Отвернулась от нас судьба...

  Леонтий часто любовался фотографией Сентябрины. Достанет из закрытого на ключик стола,

тихо и задумчиво смотрит на фото,будто старается запомнить надолго-долго. На снимке

девушка стоит с грустной полуулыбкой на красивых губах. На голове венок из жёлтых

кленовых листьев. Освещённые солнцем пушистые волосы рассыпались по плечам.

  ...Зойка появилась, как всегда, внезапно. Сказала - на денёк. Такая же говорунья,

трещит без умолку. Они с матерью ладят. Шепчутся. И что ты думаешь? Не с добрыми

намерениями она приехала. Скандал получился грандиознейший!
 
- Мама,- голос Зойки так поразительно мне напомнил Элчивий в молодости.- Леонтия нужно

женить. Взять в снохи Римму. Она из прочной семьи. Чего только у них в хозяйстве нет!

Серьёзный род. Да знаешь ты их, мама! А Сентябрине всякой там, с которой мой брат

хороводы водит, ходу в наш дом нет, и не будет. Бабушка у неё ворожея, колдунья - я

узнавала. Не иначе - это она их присушила.

- Зойка, прекрати!- подал голос молчавший доселе Леонтий.- Ну, чего ты мелешь? Веришь

людским наговорам, морочишь матери голову. Сам смогу выбрать, с кем мне жить. Кого

захочу, того и приведу! А тебе здесь нечего командовать! Хозяин в доме - я!

  Не думал я раньше, что Леонтий может быть и таким. Только оказалось - хватило его

ненадолго...

- Родилась и выросла в этом доме,- не унималась Зойка.- Не только твоя, но и моя доля в

нём имеется. Не станет матери - как миленький, поровну разделишь, по досточкам разберёшь.

А я на тебя в суд подам! Хозяин, видишь ли, нашёлся!

  Ушла. Хлопнула дверью. А след от злых слов остался. И меня делить взялась. Про Лену и

Галинку вспоминать не хотела, как будто их и нет...

  Элчивий распалилась ещё больше - Зойкины "шебуршания" пустили корни. Недаром, так

старалась - вылитая мать! И Леонтий... уступил. Что-то его напугало. Может, материнского

проклятья не стал дожидаться?


                ГЛАВА СЕДЬМАЯ


  ...Съездили, сосватали Леонтию девушку. Снова вовсю крутилась Зойка. Суетилась так,

будто женить брата для неё - главная задача жизни. Э-э-э-х, и готовились к той свадьбе!

Удивить всех хотели: бочку домашнего пива наварили, медовухи наделали, а самогонки

нагнали - море. Молодым отгородили угол. Теснее у меня внутри стало. Да Бог с ними,

с людьми! Я ничего не решаю. Я только дом...

  ...В тот год подпол залило водой. Такой весны не видал я на своём веку. А подо мной

не только картошка, много других запасов хранилось. Спасибо, пчёлы в омшанике зимовали,

за двором. Когда ульев было мало, их тоже ставили в подполье. Тогда топать по полу не

разрешалось, чтобы их не беспокоить почём зря.

  Правду говоря, затопило-то почему? Зима была долгой, снега на крышу навалило столько,

а скинуть вовремя всем было недосуг, что я еле выдержал. Обидно так! Раньше же не

забывали...   

  ...Выйдя в сени, Леонтий без конца курит. Как только ему охота столько дымить? Бывает,

что снова достанет фотографию Сентябрины. Глядит на неё, не отрывая взгляд. Потом снова

прячет в ящик.

  Пьяный стал появляться. И на ферму, к той доярке, опять похаживает. Запах, приносимый

им оттуда, мне не нравился.

  ...О чём это я? Да. Когда вода просочилась в яму подо мной, выполз наверх, поднялся в

божницу и свернулся вокруг иконы уж (который всегда жил со мной, просто людям не

показывался). Элчивий чуть с ума не сошла - её лицо исказилось от ужаса, но шума

поднимать не стала. Вышла тихо на улицу, встретила возвращавшегося с работы Леонтия и

сказала о необычном поступке змеи. "К чему бы это?"- вопрошала вслух моя хозяйка и истово

осеняла себя крестом.

  Леонтий ужа бедного убил, затем выкинул в овраг. Его тут же облепили мураши...

  Когда подсохли дороги, сыграли свадьбу. В моём дворе собралось много нарядных людей:

молодых женщинах в свадебных нарядах из серебряных монет, парней в белых рубашках с

яркими лентами через плечо. В руках ребята держали плетки из полосок кожи с закрученными

на них разноцветными шерстяными нитками - кистями. У Леонтия оказалось немало друзей, все

они пришли на его праздник лепки семьи. Да и уважали его за надёжность, за безотказность

в оказании помощи.

  Перед воротами высроились два небольших автобуса и семь легковых автомашин с

прикреплёнными к капотам воздушными шарами. Леонтий расхаживал в новом костюме. Выглядел

серьёзным и озабоченным. Давал распоряжения отрывисто, коротко, чаще жестами. Свадебный

поезд тронулся, под колёса одного из автобусов метнулся неизвестно с кем из гостей

пришедший пёс. Его раздавило насмерть. Он так и остался лежать посреди дороги. Старухи,

собравшиеся поглазеть, как Леонтий отъезжает за невестой, перешёптывались, показывая на

мёртвую собаку:"Не к добру, бабы. Ой, не к добру! Хоть бы до приезда молодых его убрали с

видного места скорее..."

  Вечером привезли сноху для Элчивий. Снова собралось тьма народу. Всем было интересно,

какое приданое будет раздавать Римма. Дорогими подарками одарила своих вновь обретённых

родственников молодушка. Сама выглядела такой довольной.

  Утром, нарушив обычай, сноха блины сама не пекла. Их Галинка наша стряпала. Ели и

нахваливали Римму.

  Элчивий после свадебных сует заболела. Увезли её на некоторое время в районную

больницу, потом на некоторое время Зойка забрала мать к себе. Галина сдала школьные

экзамены и уехала в Йошкар-Олу. Учиться поступила.

  Леонтий с Риммой зажили ровной спокойной жизнью. Между собой разговаривали мало.

Леонтий уходил ранним утром на работу, приходил поздно совсем. Поест-попьёт и спать

ложится. В его отсутствие Римма сломала замок стола, открыла тот ящик, где хранилась

дорогая для моего хозяина фотография. Вечером жена выставила Леонтию ультиматум:

- Выбрось, или я его уничтожу!

  Леонтий оскорблённо вскинул брови. Сердито, но твёрдо сказал:

- Не твоего ума дело! Поняла? Не смей худого слова насчёт Сентябрины ни говорить, ни

слушать от кого бы-то ни было. Не имей привычки лазать по чужим схронам.

  Римма заплакала, со слезами ушла спать. А Леонтий положил снимок Сентябрины в альбом со

своими детскими фотографиями, бесшумно поднялся на чердак, сложил всё в тумбочку, за

которой гнездились домовые дед с бабкой. Я понял - это он мне отдал на хранение самое

бесценное.

  ...Вернулась Элчивий. По мере сил помогала по хозяйству. Со снохой, как предполагалось

раньше, общего языка она не нашла. С появлением у Леонтия с Риммой их первенца-сына,

свекровь стала ко всему равнодушной. Сноха подолгу спала. Ляжет возле ребёнка и про весь

свет забудет. Леонтий натаскает воды, моет полы, топит баню, да и с пчёлами возни ему

хватает. Исхудал. Сына любит, хоть и не похож тот на отца - весь, до капелюшек, в мать.

Зыбку, которой раньше пользовались Элчивий с Павлом, Римма отвергла. Купила детскую

кровать с решёткой.

  Зойка бывает. Опять, слышу, обо мне речи заводить пытается. Тема эта Леонтию не по

душе, но он сдерживается, не грубит сестре. Римма по ночам вышёптывала ему про то, что

надо построить отдельный дом и уйти отсюда. Предлагала жить не в нашей деревне, а в трёх

километрах отсюда.

  "Как? А меня на кого оставят?"- всполошился я. Ведь хочется, чтобы со мной была семья,

чтобы я был наполнен их радостями, жил с их горестями. Ради этого под небом стою. Старею,

конечно. Но не могу представить себя одного. Не сгнию, так могу сгореть. Самого себя

чинить, поправлять, где гакую доску поменять - без людей же всё это не сделаешь.

Невозможно. А вдруг другая какая-нибудь напасть? Тревогу поднять не сумею. Вообщем,

запереживал я сильно. Грустно и худо мне стало. Нет, чтобы Леонтий с Риммой о своём

решении уйти где-нибудь отдельно поговорили. Не сразу бы мне об этом знать...

 
                ГЛАВА ВОСЬМАЯ


  ...Построил Леонтий дом для своей семьи. Вот бы увидеть - какой он. Наверное, не мне

чета? Лучше. Вот приехала большая машина. Много всего сложили на неё: вещей, посуды,

мебели. Я и сам не знал, что столько добра было накоплено за долгие годы. Чтобы совсем

уж меня пустым не оставлять, старый, сделанный руками Павла стол, деревянную кровать и

длинную лавку решили не забирать. Да и на что они им? Под конец подмели в клети, сенях и

дома. Вымыли везде полы, оставили двери настежь. День был жаркий, ветер напоминал дыхание

печного огня. Уехала машина. Всё. Мне на прощание никто рукой не помахал. Синичка прыгает

по краю крыши и дразнится:"Остался, остался! Тинь-тинь! Остался!" Ворона выбрала самое

вкусное яблоко, выковыривает, дыравля фрукт, семена из него длинным гладким носом,

сердито бормочет, косясь на синицу:"Кар-р-р! Кар-р-р! Ду-уу-ррра! Дом сам виноват!"

  Осталось только птицам насмехаться надо мной. авантюристки!

  Элчивий на недельку осталась. Вместо живого замка. Леонтий её успокоил:"Мы там всё

расставим, мама, разложим. Погоди немного, малость потерпи. Тебе отдельное место

организуем, и придём, заберём.

  Старуха лишь рукой отмахнулась, ничего не ответила. А вечером неожиданно пришла Галина.

Мне так её недоставало! Соскучился я по ней. Такая она у нас баская! Зашла, огляделась,

ничему не удивилась. О переезде брата видно знала. Достала матери гостинцы из сумки,

сложила на стол. Хотела поставить самовар, а его нет. Налила себе из чайника чай на

травах, выпила с дороги. А лицо у Галины такое, будто сказать что хочет. Да не решается.

Ходит по избе, молчит. Вышла, нарвала в саду цветов. Много, еле притащила. Отдельной

посуды не нашла, приспособила горшок с отломанным краем вместо вазы. Не может она без

цветов. Что с ней поделаешь? С матерью переговариваются, но Элчивий слушает без участия,

вяло как-то.

- Выучилась?

- Ага.

- Куда на работу?

- Там же.

- А домой?

- Нет.

- Расцвела больно. Нехорошо это.

- Сама такую родила. Мама... Я...

- Откуда он?

- Издалека.

- Поближе не нашёлся?

- Не было.

  Галина вышла. У задней калитки в сад её ждал молодой человек. Элчивий не догадалась,

что дочь здесь не одна. Юноша в офицерской форме. До разговора с матерью Галина не стала

приглашать его в дом. Что это она? Не на ночь ли хочет его на улице оставить?

- Подожду хоть до утра,- говорит, целуя Галину, жених.- Постарайся объяснить матери, что

мы собираемся уехать в часть. Надо бы самому, да ты меня останавливаешь. Какие могут быть

препоны? Не понимаю, что за таинственность такая?

- Тс-с-с! Пошла я. Подожди чуток. Вон в глубине сада скамейка. Иди и сядь там.

  Галина зашла в дом. Приготовилась ложиться спать рядом с матерью. Потушили свет. Галя

лежит у стенки, глаза закрыла. Элчивий тихо встала, босиком пошла до божницы. Ой, что мне

делать?! Она вновь нащупывает свечку. Нашла. Вернулась к кровати, встала у изголовья

дочери. Прислушалась. Двумя руками подняла над её лбом свечу и... переломила надвое.

  И тут Галина резко села, нажала рукой на кнопку выключателя, по комнате разлился свет.

Элчивий стояла с распущенными длинными седыми волосами, в широкой ночной рубашке, губы

у неё посинели. Широко раскрытыми глазами Галина смотрела на мать, на её руки со

сломанной свечкой. Потом закричала, заплакала, запинаясь, задыхаясь, ползла на коленях по

постели, свистящим шёпотом выталкивала в лицо Элчивий:

- Так это ты... Шурика... Кольку... Зойкиного мужа... Теперь... Моя очередь... Меня...

Тебе не хватало... Мама! Какая ты... Почему?! За что?! Волк и тот не съест своего

волчонка, а наша мать оказалась женщиной с испорченной кровью. Как с тобой папа жил? О-о!

Тебя Земля не примет. Живи! Вечно! А умрёшь - меня возле твоего гроба не увидят. Я теперь

всё поняла, мне стало яснее ясного. Напрасно я приехала. Погляди на себя в зеркало. На

кого ты стала похожа? Хочешь, чтобы я тебя поблагодарила за материнское молоко?! Не-е-ет!

Никогда! Слышишь?! Оставайся гадиной! Живи!

  Не закрывая за собой двери, Галина метнулась в сад. К своему другу подошла, уже твёрдо

ступая, с невидимыми в полумраке следами слёз и муки на лице от перенесённого потрясения.

Обняла парня, прижалась к нему, не доставая ему даже до плеч, затем взяла его под руку и

они исчезли в ночи.

  ...По пению соседского петуха я понял, что скоро будет светать. Во дворе тишина. В доме

тенью бродит Элчивий. Затопила печь. Чего это она? Села на табурет, глядела на

разгоравшийся огонь, затем тяжело поднялась, пошла к столу. Повернулась в сторону икон,

хотела перекреститься, но не смогла поднять руки...

  ...Через неделю Леонтий забрал мать к себе.


                ГЛАВА ДЕВЯТАЯ


  ...Оставили мне маленький радиоприёмник. Постоянно гыр-гыр-гыр: то поёт, то борпмочет,

лишь к полуночи успокаивается. Нарочно оставили что ли? Хоть бы сломался!

  ...А когда в полночь радио умолкает, я тоскую, как в бреду, ко мне приходят детские

голоса. Вот Шурик:"Папа! Я научился на лыжах ходить! Знаешь, как здорово с горки

скатиться?" У Шурика смех такой звонкий, чистый. "Кто тронул мой песенник? Мама, опять

Леонтий берёт мои куклы!" Это Зойка. "Братик, братик! Поноси меня на киргофи!" Галинка

любила, когда Шурик таскал её на спине...

  ...Что помню, а что позабыл... А однажды со стороны ольховника поднялась ко мне молодая

женщина. Незнакомая. Ба! Да ведь это, пожалуй, Сентябрина! Я крайний в деревне, поэтому

её никто и не заметил. Робко подошла. Нерешительно. Левой щекой прижалась к моей стене.

Долго стояла в таком положении... Плакала. Сказать хочу:"Зайди. Никого же нет. Фотография

твоя в сухом месте, храню её по воле Леонтия..." Но разве меня кто-нибудь сможет

услышать? Я только дом. Как появилась, так и исчезла Сентябрина. Так мне её жалко...

  ...Копали по осени картошку в огороде. Леонтий привёл друзей, чтобы те помогли быстрее

управиться. Зойка появилась как всегда из ниоткуда. Помогла сортировать клубни,

приготовила ребятам обед. Выпили с устатку водки, поели, сложили полный кузов мешков, а

сами сели ещё немного поболтать. С удивлением увидели, что гружёная доверху машина

возвращается. Вышел водитель и Леонтию на его молчаливый вопрос сказал:

- Жена твоя вернула. Не нужна, говорит, мне из того дома картошка.

- Сдурела что ли?

- Не знаю. Тебе разбираться. Ваши проблемы, друг! Вроде недовольна, что Зойка здесь.

  Выгрузили корнеплоды в мой подпол, уехали и забыли. Печь сама не топится, избу не

согреет. Картошка вся и замёрзла. Сам-то я окоченел в ту зиму от холода. Весь вызнобел,

так как и ухитить меня уже считали без надобности. Домовые ушли к банным деду с бабкой.

Вчетвером им легче...

  А я жду весну. Пусть придёт. Не может не прийти. Всё кругом расцветёт и будет

радостно: сад вокруг меня, птицы разные щебечут. Так не хочется обрастать лапугой.

  Был Леонтий как-то раз в меженный день. Похлопал меня по стене хлоп-хлоп-хлоп и

вполголоса сказал:

- Нет теперь в этом мире ни Галинки, ни матери. Сестрёночка моя умерла от рака. Была

любимой, счастливой. Двое детей у неё... А у меня уже четверо детей растёт. Все сыновья.

А ты стой. Может, внуки мои когда-нибудь захотят здесь поселиться...

  Ушёл. Оставил мне табачный дым. Долго запах держался.

  Ушёл. А я остался. Спасибо - от радио освободил. Тихо теперь...



                Авторский перевод с марийского.