Купец сказка

В стародавнем древнем царстве,
да в Российском государстве,
жил известный всем купец,
был народу как отец,
людям добрым помогал
и нужды ни в чём не знал.
И была у него дочка,
будто маковый цветочек
и красива, и нежна,
жаль без матери росла,
умерла при родах мать.
Всех творений не понять!
И купец, ее отец,
больше так и не женился,
Богу искренно молился,
и исправно в Боге жил
потому и нетужил.
Радовался милой дочке,
то он купит ей платочек,
то красивый сарафан,
та ж цвела и расцветала,
и нужды ни в чём не знала,
и причудами своими
всех дивила-забавляла.
Трелью дивной соловья
запоёт на всю округу,
то, как пламя заискрясь
закружится, да и в пляс,
то соткёт из бела льна
кружевницу зимней сказки,
то летит стрелой она,
то от робости нежна,
и отец всегда дивился
над Забавою своей.
-Ну, Забава!
Впрямь  забава, 
для своих и для людей.
Как-то снится сон купцу,
видит он во сне жену,
та в ногах его валялась
и сердечно умоляла: 
- Далеко за океаном,
да на краешке земли,
остров есть, зовут Орланом,
ты туда отец плыви.
Коль не хочешь горя дочке,
ты возьми её платочек,
и отдай тому, кто там
отзовётся на твой гам.
Утром встал купец, дивится...
"Сон как явь...
С судьбой сразится?
Или чудится ему".
Вслух сказал:
- Коль быть сему,
на вторую ночь придёт
и на остров позовёт.
Вот вторая ночь пришла,
а купцу то не до сна,
только лишь глаза сомкнул,
как убитый вмиг заснул,
и покойница жена
снова сей наказ дала:
- Далеко за океаном,
да на краешке земли,
остров есть, зовут Орланом,
ты туда отец плыви.
Коль не хочешь горя дочке,
ты возьми её платочек,
и отдай тому, кто там
отзовётся на твой гам.
Не испытывай судьбу
душу пожалей мою,
а как только ночь пройдёт,
под подушкой плат найдёшь.
Вмиг проснулся, утро-рань,
под подушку свою глянь,
а там шелковый платочек,
тот, что так любила дочка
лишь на праздник одевала...,
сна как будто не бывало.
Вот корабль свой снаряжает
и по Белой уплывает,
в Бело море, по морям,
через много-много стран.
Видел много он чудес...
Почитай их целый лес.
Есть страна Восхода Солнца,
вся земля как мало донце,
глазки у людей - как рыбки,
с скромной почестью, с улыбкой,
поклонившись, всех встречают,
чудным чаем угощают.
Так скромны и так учтивы,
в целомудрие красивы,
и купец дары им клал,
купец скромность уважал.
А потом была страна,
то Китайская Стена,
управлял ей император.
Ах, какие там палаты!
Император этот чтим!
На коленях перед ним
вся страна в ответ кивает...
Вот какой почёт бывает!
И посуда у него - чисто злато...,
серебро видно только на коне...
Удивишься лишь казне!
Дальше наш купец плывёт:
- Ох, забавный всё ж народ,
их дома как терема,
крыши, словно паруса,
в кротости своей милы,
жаль, что  Богу не верны.
Вот плывёт он на просторе,
вдруг поднялись волны в море,
и раздулись паруса,
и корабль как щепа,
по волнам, и по волнам,
прям в открытый океан,
а последняя волна
нашего купца снесла,
выкинув его на брег,
где людей в помине нет.
Среди моря лишь гора,
в ней пещера как нора,
дым с пещеры выплывает:
- Делать нечего, узнаю,
что в пещере может быть?
Всё одно теперь здесь жить.
Входит он в пещеру,  глянь,
будто солнце утром в рань,
алым пламенем блестит,
как звезда в горе горит. 
Он на огонёк пошёл,
царство новое нашёл.
Лес затейливый пред ним,
красотой своей пленит,
и тропинка с бела камня
за собою в глубь манит.
По тропинке он идёт
птица дивная поёт,
перья птицы в ярких красках,
да в затейливых витках,
и пылает как заря,
лесу чудный свет даря.
Наш купец остановился,
чудной птице подивился,
а она, взмахнув крылом,
поманила в чащу леса.
- Чудно!- стало интересно,
и пошёл купец ей в след,
всё одно держать ответ.
Вышел к озеру:
-  Ах, диво!
Лебедь плещется в пруду,
лишь крылом своим взмахнёт, 
засияет горы свод,
звёзды весело поют,
в небе хоровод ведут.
Лебедь белая вспорхнёт,
будто озеро зажжёт,
а в нём рыбки золотые,
жаром чешуи горят,
среди них коньки морские
изумрудные блестят.
- Не видал ещё такого!
Правда, диво!
Не то слово!
Дальше наш купец пошёл,
и в саду дворец нашёл,
белокаменный стоит,
крыша золотом горит!
А затейлива, какая!
В парусах все купала,
в середине как игла
внутри гору подпирает.
Врата сами распахнулись...,
купец даже всполохнулся,
где он только не бывал,
но такого не видал.
Ах, какое здесь убранство!
Из огромного богатства!
Зеркала из хрусталя!
А по ним идет кайма
из сапфиров и рубинов,
понаделаны цветы
небывалой красоты!
Изумрудные листочки,
ох мудрёны завиточки,
и по той красе роса
из алмаза вся она!
С бела мрамора полы,
на них дивные ковры,
мягкие как мох в бору.
- То ли умер, то ли сплю?
В залах замка купец бродит,
одну комнату находит,
там стоят в ряд сундуки,
переполнены казны.
Подивился наш купец,
добродетельный отец.
Вот вошёл в другой он зал,
в нём огромный стол стоял,
и янтарные скамьи,
по скамьям лежат ковры.
На скамейку лишь присел,
и сказать то не успел,
лишь помыслил:
- Что за чудо...!
яства на красивых блюдцах,
вмиг покрыли стол большой,
будто пир идёт горой.
Наш купец так удивился,
встал, учтиво поклонился,
Богу искренне молился,
за кусок что Бог подал,
и чтоб Бог оберегал
добродушие хозяев,
он в молитве за всех чаял.
Вот попил он и поел,
даже чуточку вспотел,
захотелось и приснуть...,
дверь раскрылась, виден путь.
Смотрит он, постель готова,
перед ним стоит кровать
поперёк аршинов пять,
как лебяжий пух, перина
и подушек двадцать пять.
Наш купец лишь только лёг,
сладкий сон его увлёк.
Утро свежестью дышало
из открытого окна,
ветер лёгким покрывалом
пробудил купца от сна,
он открыл глаза и смотрит, 
как с зари летят лучи,
просыпается жар-птица,
вся пылает и искрится,
будто юная девица,
все движения нежны.
Вот встаёт купец с кровати,
перед ним с водой кувшин,
чаша с чисто серебра,
в ней душистая вода,
полотенец с бахромой,
а пушистый то какой!
Он умылся и утёрся.
- Хорошо встречают гостя!
Хоть и родом не велик,
а по сей казне мужик.
Снова Богу помолился,
добру дому поклонился:
- Будьте в здравии всегда!
Божья радость чтоб была!
Он с утра поел, попил,
и по саду всё броди.
И пришёл опять к пруду,
на лебяжью красоту
поглядеть, полюбоваться.
- Ой, забавное здесь царство!
Вот к пруду подходит он,
а в пруду нещадный звон,
- Это что же за напасти?
А в пруду то головастик,
всех клюёт, как бы играет,
и на воздух подлетает.
Вот один раз подлетел,
а купец поймал,
- Пострел!
Тут вскипели разом воды,
поднялись как неба своды,
в них огромная змея:
-Отпусти моё дитя!
И купец наш обомлел,
выскочил с руки пострел.
А змея главу склонила,
взглядом пламя опалила,
в шею бедного купца
двоеклинье языка,
будто лезвие вонзила.
И купца то пристыдила:
- Чем тебе не угодила?
Как почётного встречали,
Тебе яства подавали... .
И постель тебе стелили... .
И забавы разложили... .
В благодарность мне за всё,
ты схватил моё дитё?
И по телу прошипела...
Сердце у купца сомлело,
оправдаться купец хочет,
только вся душа клокочет,
а сказать, уж нет и мочи,
страх стоит перед лицом,
с затерявшимся словцом.
А змея его схватила,
и за ноги потащила.
Богу...! Истинна! Хвала!
Плат сорвался с кушака,
как на воду только пал,
белым светом засиял,
огнём вспыхнула вода,
растворилась вдруг змея,
закружилась вороньё,
превращаясь в пламя - стрелы,
на купца всё полетело,
тот как крикнет:
- Боже! Правый!
Вмиг затихло сразу всё.
А когда купец очнулся,
глядь, царица перед ним,
а с царицей рядом сын,
улыбаются, смеются:
- Видно честен, коль один
чары колдуна разрушил,
значит, Богу ты послушен.
И поведали они:
- Жили мы в великом царстве,
в Поднебесном государстве,
был мой муж великий царь,
даже маленькая тварь
его сильно почитала,
даже птица, пролетая,
принесёт в его ладошку
то алмаз, то злата крошку...
Царь всем сердцем всех любил,
от того и в славе жил.
И родился уже сын,
но коварный господин,
на всё царство загляделся,
зачерствело его сердце,
в чёрной зависти коварной,
продал дьяволу он душу,
и покой в себе нарушив,
батюшку царя убил
и на троне во царил.
Но слетелись с неба птицы,
и давай клевать в десницу...
Видно Бога был указ,
кто царя хоть раз предаст,
тому Мира не видать,
и людей не доставать.
Тот, кто дьяволу продался,
значит, с колдовством связался,
град колдун от птиц накрыл,
тьмою город весь покрыл.
Тут все твари набежали,
кто приполз, кто прискакал,
как они его терзали...
Кто бы видел?
Кто бы знал?
И он разом поделился,
в чёрну стаю превратился,
превратил меня в змею,
а ребёнка моего
кинул в пруд, и нет его.
Потом рыбки подсказали,
головастика видали,
и такого удальца,
и похож на малыша,
он смеётся и кричит,
только что не говорит.
Ну а дальше видел сам.
Слава Богу! Небесам!
Ты прости нас гость любезный,
нам не будет в граде тесно,
оставайся и живи,
а коль нужно что, бери.
- Бог помилуй от всего!
У меня своё добро.
Жаль по волнам не ходок,
через воды путь далёк...
Как там доченька моя...? 
Долго уже ждёт отца.
И царевич улыбнулся:
- Выдай дочку за меня!
Достаёт из под сорочки,
дочкин шёлковый платочек,
а он пламенем горит,
и в руке как бы стучит
малым трепетным сердечком,
обручальное колечко
по серёдочке лежит,
доброту души сулит.
Тут купец наш всполохнулся,
как щегольчик встрепенулся:
- Я по чину не велик...
Я не князь, считай мужик.
Почесть слишком велика...
Не дойти бы до греха...
И царица рассмеялась:
- Всякий чин такая малость,
там где в чине нет души...,
почитай все мужики.
Ну а в ком душа то есть,
и от Бога дана честь.
Есть у нас одни врата-
водопадная стена,
только вздумаешь где быть,
зеркало само покажет,
вот тогда в него входить.
Коль захочешь возвернуться,
топни ножкой,- Хочу в дом,
в тот же миг под каблуком,
под тобой земля от рая,
Поднебесная страна,
рады где тебе всегда.
– Ну, так что, на чём поладим?
- Эх! -сказал купец,- коль свадьба,
значит быть ей на Руси!
Так что всех с собой веди.
Ой! Какой был славный пир! 
Отгулял честной весь мир!
Шах плясал в простой рубахе. 
Раб в купеческой папахе.
А Забава впрямь царица
и глаза блестят зарницей.
А жених то рад в стократ....
У  двоих сердца горят!
Так затейливо гуляли...!
Бог создал тогда скрижали.
В Божий почести храни,
разум, сердце - часть души.
Топчут все теперь дорогу,
к сатане,
а кто-то к Богу.
Все владенья через край
будь то жерло, или рай,
как-то сам уж выбирай.