Растворяй и сгущай

1.


В мире без греха.

       Сашка Шестов решил Русь от греха спасать. Он шел по лесу и думал о том, что люди забыли себя. Новости они смотрят сутками и не понимают главного - жизнь - это чудо…И так, он по-своему славил Бахуса, выпив пару литров виноградной чачи в лесу, он понял, что лень ушла, теперь и думать стало в кайф. Славил кайф и дело теперь в шляпе. Он тихонько бродил по лесу и шизофренически пристально смотрел на свои руки. Он ощущал, что разгадал тайну своей прошлой жизни. Внезапно видение ушло. Это видение нарушило его покой ума и ему резко так вдруг захотелось девицу и пивка для рывка. Но этого тут не было, ему просто чудилось, что он попсовый мудак. Ему хотелось улететь на Марс, ведь там сейчас живут его далекие предки. Вновь новая личность взяла его в свои объятия. Славяне заселили все планеты солнечной системы, но на Марсе их самая большая колония. Он ходил по лесу и обдумывал свои дела земные. Снова видит свое прошлое: кем был в ту пору, когда динозавры жили на планете Земля. Ему ой как срочно надо в деталях «вычертить» и «построить» новую модель себя. Нужно иметь план храма, который надо будет воздвигнуть в душе.

Горы не в радость.

     Он вспоминал как по горам шел с Мэри, та еле шла, падала и молила бога о пощаде. Он не мог ей помочь. Они заблудились, еле нашли дорогу домой. Только через пару дней нашли ее. Она вся в слезах, он тоже. В домике охотника он ей говорил, сидя за столом, попивая черный чай. Она стонала от боли. Поход не дал того самого чуда.
- Эх, Маша…Мне нужна пища для мозга, а не для глаз. Я – объект опыта. Меня не пытают, ни бьют, меня просто переместили в иное измерение, в иной мир, где я не могу жить, ибо здесь сплошная боль. Можно сойти с ума, если внутри тебя нет мира, который бы ты мог противопоставить этому искусственному, нечеловеческому миру. Я до сих пор помню свою прошлую жизнь. Я был профессором Киевского университета, увлекся идеями Л. Толстого, Бакунина, Ницше. Я бросил профессуру, «опростился», пошел в народ-богоносец, дабы духа святого впитать, поселился в деревне. Меня посчитали сумасшедшими  и насильно отправили в институт психиатрии им. Сербского. До сих пор помню случай, как  в полусне услышал голос: «Дядя Саша, вставай, время твое пришло! Страна твоя ждет тебя, милого героя, озорника, хурму будешь есть и девиц за попу трогать, только стань императором Руси». Я проснулся, поднялся – никого. Неужели с ума схожу? Там страшно! Ведь все неясное, подспудное, настораживающие, неосознанное, что дремлет в человек, может проснуться и сожрать живьем.  Трудно сказать было, кто там был болен, а кто здоров. В миру все больны точно так же как и там. Мы все тяжело больные звери. Я старался общаться с теми, кто казался мне более или менее здоровым. Я тогда получил от жены «Славяно-Арийские Веды». Вот это дурь! Я торчал на этой теме плотно, словно маньяк торчит на героине. Они меня там спасали, я зачитывался ими до утра, постоянно размышлял над прочитанным, спорил с врачами  на эту тему, они посчитали меня предателем учения Толстого. Мне всего-навсего надо было доказать им, что я вовсе не фанатик Л. Толстого, что мне противно непротивление злу насилием. Ницше я не правильно понял. Туманный он какой-то был для меня. Когда–то я был под его вилянием, но то было в прошлом.  Я представлял собой тот тип испуганного интеллигента, которого бы в лагере, если бы меня не признали невменяемым, был бы легкой добычей уголовников. Да, мои вирши смешные были тогда весьма не в мою пользу. Крутишь ручку телеглаза – а кругом одна зараза. Хари Рама. Видишь агитатора, а на деле провокатора.  Только знаю, верю – кончится ненастье. Коммунизму нет пути  - вот, в чем наше счастье. Меня мучили экспериментами с быстро движущимися картинками,  да – датчики, кресло – все это было невыносимо. Я был готов на лагерь. Я так врачу и сказал: «Я не кролик вам! Давайте-ка меня лучше переводите отсюда, не хочу, чтобы вы из меня сделали ненормального, уж лучше там буду, хоть себя смогу сохранить». Он сказал мне: «Молодец, ибо психиатрическая тюрьма калечит человека намного сильнее, чем лагерь. Симулировать безумие  вы не сможете – это довольно не просто». Да, на следующий день меня перевели из института Сербского в специальную тюрьму КГБ, в Лефортово. Она построена лет двести назад в честь Екатерины, поэтому построена в виде буквы «Е», причем каждая перекладина этой буквы – пятиэтажный дом, в котором находятся камеры.  Между зданиями  - открытое пространство, затянутое сеткой для предупреждения самоубийств. Я не один, у меня есть вера. Она дает мне силу. Кто-то наверху, рядом со мной, он вселяет в меня уверенность и дает радость жить дальше. Всю ночь беззвучно молюсь в камере. Утром капитан КГБ зачитывает мне о «продолжении следствия». Мир спасен от безумия. Ни радости, ни надежды. Тогда ни один советский адвокат, не мог бы мне помочь, ибо  я был обвинен в  предательстве учения Ленина. Ни один адвокат не сказал бы: «Он не виновен! Каждый человек имеет право изучать любую философию и исповедовать любую религию, какую не пожелает». Разве набор догм способен изменить человека? Я всегда чувствовал Бога, и как всякий верующий, был в постоянном поиске. Эх, думаю, люди, как впустую вы тратите силы.
   
Разговор ни о чем.

     Выйдя из леса, он у реки увидел полянку, на которой сидела сельская девица Мэри. Она рисовала на бумаге фломастерами мирок свой и думала о друге, которого не было. Увидев ее, он мигнул ей правым глазам, она встала и поправила белое платье, улыбнулась парню и хлопнула в ладоши.
- В лесу что делал? – поинтересовалась она.
- Думал о своей жизни. Тяжко мне уж больно. Я все-таки все понимаю, все вижу. Думаю о судьбе мира. Всего мира! Вам не понять, барышня, у вас мозгов нет для этого. Вы просто животное. Красивое, но тупое. С ума сойти можно, как чудесно жить на свете! Смерти нет!
- И ты все время об этом думаешь? А тот поход не в кайф. Я теперь болею сильно. Мне плохо, ужасно плохо. А ты все такой же шутник. Ты еще на небесах или уже на земле? Мы будем жить вечно? – радостно поинтересовалась Мэри.
- А что еще делать? Скучно же ни о чем не думать, - грустно ответил Сашка.
- Шутите? Мир есть благо. Добро. Любовь! Мир красив, интересен, в нем столько всего есть сказочного!
- Тоска смертная сидит во мне! Тоска. Барышня, вам не понять, вам бы жениха, детей, дом, уют. Вы милая, но глупая. Вы меня не поймете. А знаете, я считаю, что мы все любим друг друга. Люди все на свете любят друг друга просто так.
- Эх, какой вы право хмурый и тщеславный. Ох, вы поэт! Я тоже так считаю - мы ушли за край луны. Мы по ту стороны изгороди. На обратной стороне луны.

Пост-панк?

        Стас ушел из дома, ибо ему надоело пить. Оставил мертвый город, ибо устал жить. Теперь же приют нашел в селе одном на краю земли. Тут ему нравилось лежать на сене и глядеть ночами на звезды. Они радовали его своим сиянием. Он просил их забрать его к себе в гости. Они же мигали ему и говорили, что рано или поздно он окажется на звездах, но всему свое время. Жизнь научит и расскажет, что да как.
     Стас тихо шел к темной реке, когда-то он мечтал утопиться, но теперь хотел погибнуть в ледниках, что были высоко в горах. Он думал, что возможно, в скором времени всем католическим монахиням придется принимать противозачаточные средства. Не с целью, предотвратить беременность, а с целью избежать страшных заболеваний. Постмодерн не смешит его.
       Стас благополучно искупался в реке и понял, что тут есть кто-то еще, что тут не все так просто, ибо тут вообще одна лишь неизвестность присутствует, следовательно, нельзя никак обозначить границы ощущений.
       Он вылез на берег реки, потрогал свои мокрые ноги, а потом увидел, как в лодке к берегу плыл мужик. Борода седая до пояса, волосы длинные до копчика. Он быстро вылез на берег. За спиной нес мешок, в котором угадывалась огромная дичь. Он  походил на морского титана, который не видал ничего кроме морского пейзажа. Словно бы он и не жил никогда на суше. Он  посмотрел  пристально на Стаса и сказал приятным голоском: -  Как тебе купание в реке-то, милый человек? А вот от работы лошади дохнут, а вы, простите меня за дерзость, оказались героем, что ушел из горячей тоски в область ума, где можно ощутить себя во всей красе. Меня Емельяном величать. А вы, друг любезный, вы знаете, что значит радость?    Стас перекрестился, пошептал молитвы, а потом ответил, как бог на душу положил: -  Может быть - знаю, но толку никакого в том нет, ведь я в пионерском лагере видел страшный сон. Это был сон про то, как дождь льет на крышу лагерного барака. Как крыша протекает, и капли дождя капают на тумбочку, где стояли апельсины к корзинке. Я проснулся и увидел, что действительно, дождь идет за окном, что крыша протекает, что стол весь мокрый. Пришла пионервожатая и начала дождь ругать при всех детях. Она говорила, что это проклятие господнее, что только солнце одно ее радует, а луна и дождь навевает ей мысли о бренности всего сущего. Я же молился, лежа на кровати за ее душу грешную. Я любил поход в горы, дабы там пить вино. Еще я любил греческие сигареты «Ассос».  Я в восьмом классе уже начал курить и пить, я больше не молился богу, стал холодным к любой вере. У меня были дружки из милиции, я был дружинником у них там. Я с ними день и ночь бухал и курил в кабаках. Я решил стать легавым, чтобы ловить бандитов. Я был рад, что у меня теперь есть такие друзья, и, что я больше не цепляюсь за учебу. Я знаю толк в табаке! Хочешь? Пошли, я тебе дам покурить, в моем сарае куча самокруток, а табачок я подбирал на вокзалах и в переходах российских городов.
Емельян достал из мешка большой нож и стал угрожать:
- Убью, мужик, ты просто скотина, ты меня тут не победишь в споре, ибо я знаю, что еще в молодости убил свою мать!
- Какой злой! Зря – умрешь здоровым. Да ты попробуй хоть! Хочешь, я тебе налью алкоголя?  У меня в огороде одном закопаны бутылки мадеры, а в избе бабы Нины стоят в погребе ящики, в котором шампанское лежит.
- Не надо, ох, не надо - грех – то! Не могу позволить себе совершать медленное самоубийство, – выбросил уже нож на землю, глядя на речку, отвечал уже тихо Емельян.
- Оставь свои предрассудки – уже весь мир пьяный давно…Дымок над головами – не видишь разве? В мозгах собаки завоют, так кайф сразу,  и все – вот он рай! Не дури, батенька, пошли по рюмочке выпьем, – искушал яростно Стас. – Я же бес мелкий, Джа на нашей стороне, Сатана с нами. Мы буддисты, всегда будем пить и курить коноплю.
- Вижу и потому не буду. Не могу позволить себе самоубийство медленное. Не хочу мочиться своими мозгами.
 Емельян был противником лукавого настроения Стаса.
       Вдруг их разговор нарушили парни, что шли на речку купаться. Стас позвал их поближе и предложил выпить и покурить у синего сарая, где было спрятано ядовитое исполинское гнездо с бутылками и закуской. Они согласились, он  напоил и накурил их, как следует, ибо малышам полезно убивать себя. Это были деревенские пацаны – Сашка Шестов и Юрик Милон. Они недавно были на дискотеке в городе, и с удовольствием там провели время, ведь там были сиси и писи, обтянутые юбками и лифчиками. Алкоголь и девицы – это то, что волновало Юру и Сашу. Они хотели бы иметь их всех, но им никто не давал, они были слишком дерзкими и грубыми. Одевались броско: цепи на шее пудовые, кожаные ремни, кожаные штаны и рубахи. Мещане говорили, что это подонки, а не парни. Девицы тоже считали их бесами.
      Они рассказывали про то, как там падал черный снег на крыши домов, как было хорошо от осознания того, что Русь умерла, как было славно пить водку до потери сознания, крича, что Европа никогда не проиграет, ведь делать-то теперь нечего абсолютно, но надо жить назло всем либералам. Им понравилась выпивка в городе и толпа, пляшущих под бешены ритмы девиц, которых так хотелось отправить в койку на пару лет. Огоньки фар мотоциклов, банды местных рокеров и флюиды боли и страдания. Они там попробовали наркотиков, успели влюбиться в двух девиц: одна с красными волосами, а другая с синими волосами. Эти девицы оставили им телефоны, но это были левые телефоны, ибо они не ангелы, да и не бесы. Теперь они мечтали заработать денег для нового выхода в город. Им нужно было срочно достать новую одежду, иначе они не смотрятся там солидно, и вряд ли смогут взять успех среди городских акул. Они попросили Стаса, чтобы он дал им ящик пива, вина и сигарет, они могли бы продать их в глухом селе. В селе живут старики и кое-кто из молодых, которые давно уже спились и не хотят никуда ехать. Стариков легко споить, они глупые и все деньги отдадут на пиво, да вино.
        Сашка признался, что готов на все, лишь бы заработать много денег и переехать в город и там жить по – полной программе, ведь жизнь дается только раз, потому нет времени читать книги, ведь надо ловить быка за рога, ковать железо пока еще стоит член. Книги читать нет смысла, ведь гнать надо на полную катушку: пить, гулять пока молодой, а там и суицид сделать можно. Под сорок лет, когда стареть начнешь.
«Отлично, мы парней видим насквозь, они просто наши ребята» – подумал Стас.  Он увидел у Юрки и Сашки блеск хищника в глазах. «Это то, что надо, они раса волков, раса победителей, раса шакалов» - подумал радостно Емельян.
- Стас, а у тебя часы хорошие,  я хочу такие же часики, - жадными руками Сашка тянулся к руке Стаса. – Дай поносить, дядька! Мы новые европейцы. Хотим жить в Англии.
- Да, я тоже такие хочу, ведь право имею, вы все умрете, а я буду жить. Часы такие хочу и точка! О боже какой гуру, я хочу от него просветления! - с завистью сказал Юрка. -  Я хочу такие часики, крестик золотой не помешает мне. Бабы все на танцполе будут мои. Джип куплю широкие и все городские девицы мне дадут тогда. Я ведь буду, словно новый немец, хотя, конечно, я могу даже пистолет себе купить, чтобы играть в бандита. Буду нападать на машины, что едут в центр. Буду убивать их, чтобы вещи их потом собирать и продавать ворам на черном рынке.
- Отлично, вы славно гоните, на ваших могилах будет написано: «Парни к успеху шли, гнали, как могли, гонщиками были славными». Вы умрете, но мафия бессмертна, ваши памятники будут броскими, крутыми, все будут видеть, что тут бандиты похоронены, - сказал тихо Стас, - молодцы, парни, будет вам золото, я устрою вас к себе на работу, ведь я сейчас золотые прииски в Сибири пытаюсь найти, помните про партийное золото? Человеческая психика очень подвижна.
        В небе летали самолеты, люди видели из окна Тайгу, реки, леса. Буранные полустанки улыбались им, кометы падали на землю. Гагарин в космосе летал и латал свои собачьи портянки острой иглой.
- Хочу так же летать, - сказал Сашка. – Хочу ворочать материю, буду татарской ордой и ханом Гиреем в одном лице. Молодой и дурной. Хочу урвать ловко так свое золото, не пропущу девицу, дам ей миллион рублей и она даст мне свое тело.
- И я тоже так хочу летать, девицу возьму с собой в космос, буду с ней сто лет в космосе летать, буду на ней в ракете лежать, двигаться буду, лежа на ней, а она убьет в себе старую и обыденную топ-модель, она будет моделью лишь для меня одного, для Марса, Юпитера и Венеры, - не отставал Юрка.
- Отлично,  будете так летать, ведь космос есть народная тропка до самых седых волос. Вороны вам глаза выклюют.
        Сашка в слезах признался, что давно уже мечтает о гитаре, чтобы все бабы были его, а Юрик о барабанах мечтал. Его дедушка жил в горном ауле, где люди пасли лошадей на горных склонах, и там он впервые в восемь лет он играл гимн СССР на барабанах. Дедушка был барабанщиком в ансамбле местном и взял внука на репетицию. Показал, как играть и внук сыграл.   
        Сашка признался, что в семь лет увидел по телевизору выступления группы «Joy Division»  и решил, что это его путь. Он пел днем и ночью про свою боль, но гитару ему никто не собирался покупать. Это его угнетало, словно бы он находился в страшном подземелье, где пауки ползают по стенам, а он их созерцает и умирает каждую ночь от холода. В каждом доме есть умный дядя, и люди села легко узнают обо всем в мире.   
- Вот смотрите,  по тропинке идут волосатые звери, -  хихикал Санька, - идут волосатые, они про любовь знают не больше нас с вами, дядя Стас!
- Да, ну их – они бесноватые, - сказал мрачно Саня.
- Молодцы – рассуждаете  верно, - толку в этом никакого, ведь таким образом мелкие бесы выражают так свой протест, ведь у них там какой-то план есть против свиней. Глупцы, все как один потребляют мою убийственную продукцию, ядовитую и ужасную, я же король  мира сего. Ха-ха-ха, глупцы, они не видят, что я создал общество потребления, что  их протест есть лишь пшик, мыльный пузырь, не более того, что без меня их нет, ибо они утрачивают смысл бытия. Они у нас на поводке, все проще простого. Их протест против конформизма на самом деле и есть конформизм. Все будет сделано нами для того, что бы они и их высшее «я» не проявило себя, чтобы они стали аморфной управляемой деградированной биомассой, без веры в себя, без принадлежности к культуре гениев. Пусть будут атеистами и нигилистами. Отличный план.
      К речке не спеша подходили ребята с ирокезами и длинными волосами. Они были пьяны. Они залезли в реку купаться. Долго купались. Кричали друг другу что-то на своем, только им понятном языке.
      Один из них вышел на берег раньше других, он подошел к Стасу и попросил сигарету. Стас взял из пачки сигарету и протянул парню с синими волосами и кольцами в носу, губе и ушах. Парень представился Бесом. Бес исповедовал тотальный нигилизм и отрицания какой-либо власти. Он говорил о концерте панк – рок групп, которая единственная  в их селе, что для того, чтобы попасть туда, нужно лишь доехать до города, там сесть на пятый автобус, потом доехать до общежития номер восемь, а потом проникнуть в подвал и там все и будет. Концерт закрытый.  Мусора не дремлют, потому и без афиш все делается, ведь приглашаются лишь свои люди, те, кто в теме.
   Юрка с Сашкой сидели на бревне и смотрели с презрением на этого дядьку, прибывшего не понятно с какой планеты. Вышли из воды другие хлопцы. Все в водорослях зеленых с ног до головы. Они медленно к костру и стали просить сигарет и выпивки. Ребята были не местные, как оказалось, они жили за Уралом. Сашка с Юркой смотрели на этих чудовищ. Сашка выронил из руки хлеб и на лице его застыл тихий  ужас.
     Он увидел одного из парней. Лицо было очень бледное, глаза подведены черным, а на губах была красная помада. По всему телу шли странные  надписи и рисунки существ с черепами и рогами, копытами и хвостами. Он был татуирован полностью, даже на лбу были пентаграммы. Саня твердо знал, что хочет себе такие же татуировки и сережки. То же самое подумал и Юра. Лучше бы они не встречали этих ребят. Теперь в голове у них происходила ломка мировоззрения. С одной стороны хотелось красивых девочек и машину крутую, а с другой стороны,  быть как эти монстры. Сашка посмотрел на реку, там проплывали рыбаки, спешившие домой к ужину. Вечер был в разгаре, но не было весело, было ощущение тягостного потока бытия, без цели, без желаний, без сожалений и порицаний.
       Стас с тоски взял лодку и поплыл по реке, куда глаза глядят. Его быстро утомило это занятие. Вот уже он снова на берегу. Стас привязал лодку к иве и вернулся к ребятам. Разговор шел о политике. Емельян  в ней хорошо разбирался, он любил говорить на эти темы с людьми.
- Знаю мысли всех людей, знаю,  и секретов для меня нет. Хватит бухать, засорять мир. Чем презреннее представлял я себе мир, тем выше казались мне страдания, тем глубже самонаслаждение. Будем жить в мире, где правит Сердце, ведь полюса на Земле меняются. Радуга будет над миром, но до этого будет жуткий ливень, который затопит все города. Живите в своих Сердцах, никого страха там нет. Любовь есть ответ на все вопросы. Интеллект подвержен утомлению, а воля всегда идет вперед как вол. Воля – дно души, подсознания - способ выживания. Воля – глубина, сущность, первооснова.  Разум  - поверхностная оболочка воли. Разум прежде всего и скользит по реке всего неопознанного.  Вся нервная система – как бы усики или щупальца воли, которые воля вытягивает наружу и втягивает внутрь. Нельзя судить о человеке, не зная о его ночной стороне. Мы здесь пришельцы. Я не злой, я положительный человек. Не тот достоин преклонения, кто завоевал мир, а тот, кто преодолел его ради тотальной свободы. Люди «пользы» бесконечное превращают в конечное, вечное делают временным, безусловное обуславливают, они низводят бесконечное содержание до себя – единственного индивида, ограниченного временем и пространством.  Надо искать свое истинное  Я.
          Смерть примем как исцеление, друзья! Я занят тем, что вечно очищаю зеркало. Как грязен мир, никто меня не знает. Самое лучшее не родиться, а родившись, умереть. Людей следуют оплакивать при рождении, а не по смерти. Страдание – движитель существования, источник творчества.  Поскольку воля не имеет цели и конца, ее нельзя удовлетворить никаким  достижением. Боль заставляет ее творить. Даже любовь поют гораздо сильнее, когда она безответна. Хотя страдание и гибель отдельного  индивида  природе безразлична, в них берет начало культура рода. Не будь Сталина, были бы Булгаков, Платонов, Солженицын?  Я отрицаю все – и в этом суть моя. Затем, что лишь на то, чтоб с громом  провалиться. Годна вся эта дрянь, что на земле живет. Не лучше ль было им уж вовсе не родиться.  Все, кто навязывает нам врагов – провокаторы! Почему ты жил? Почему ты страдал? Неужели это все – только огромная, страшная шутка. Единственная форма жизни мировой воли – настоящее, настоящее без конца и начала. Когда тяжело – легко, когда легко – тяжело.
     Компания притихла, Стас быстро выхватил из пакета газету и начал читал новости, где говорилось, что китайцы никогда на Россию не нападут. Потому что китайцы видят, как вдоль границы ходит женщина, вот точно с этой иконы, которая лежала в кармане у Емельяна. Женщина ходит вдоль границы и все грозит кулаком китайцам.
     Люди налил водки, выпили и не знали, что ответить на это, но Сашка решил задать свой вопрос, что мучил его сильно много лет.
- Скажите, пожалуйста, люди добрые, а как мне стать Иеговой? Хочу создавать миры, людей создавать, самому творить вселенные новые.
- Никак, Сашка, стань собой, лучше исполнить свой долг на половину, чем чужой отлично! Нас убивает страх смерти, чувство собственной важности, жалость к себе! –  пулеметом выстрелил Емельян.
- А я думаю, что девицы – это все, что мне надо в жизни этой. Секс и только секс! Я думал выращивать травку и продавать ее мелочи пузатой, а еще лучше закупать у разных людей со всего мира травку и создать сайт с разными видами травки, и люди будут заказывать у меня ее, и я рано или поздно стану богатым и знаменитым. Эх, девицу бы найти себе красивую, чтобы фигура модельная была, на арфе бы играла мне, молчала бы все время.
- Ты раб материального мира! Доминирующим чувством социального человека есть его собственная важность! Социальный человек есть бесчувственный автомат!  –  сурово молвил Емельян.
       Емельян забавлял всех тем, что играл роль простого мужика. Он был открыт, словно ребенок. Он мигом решил исповедоваться народу у костра, он встал с бревна, подошел к костру и в слезах заговорил, сидя на коленях:
-  А знаете,  дяденьки,  мне ведь и вправду очень много-много лет. Я очень древний. Я помню себя до рождения. Была полотняная дорога, я несся по ней с огромной скоростью и остановился только у глубокой пропасти, она была без дна, из нее никак не выберешься. А рядом с собой я увидел высокого человека, одетого как бы в монашеские одежды. На самом кончике указательного пальца у этого человека висела маленькая, горящая лампадка. Случайно чуть-чуть отогнувшийся край одежды открыл ослепительный свет, на который невозможно было смотреть. Этот человек спокойно перешагнул через пропасть и остановился на другой стороне. Повернувшись ко мне, он внимательно посмотрел на меня и сказал: «Прыгай!» Я разбежался, прыгнул и еле-еле удержался на противоположном краю пропасти. Потом я остался один, прошел немного вперед. Свернул в сторону на какую-то твердую, темную дорогу, как тоннель и… оказался у вас, дяденьки! Мои друзья дали мне понемногу от себя силы. И я отправился к вам сюда на грешную землю. Когда – то я чуть не умер. Лежал дома – умирал и  видел того же человека в темной  одежде, которого помнил еще до своего рождения и он сказал мне победоносно, чтобы я вставал и шел людям помогать. Я - ангел в человеческом теле, ясно вам теперь? Я не удержался от соблазна и стал пить и курить, но в душе я – ангел, знайте это, братцы, я не смог исполнить задание. Я не смог спасти людей и сам заразился людскими бедами, как жаль мне, но теперь я и летать не умею уже - не то, что раньше, эх, что за жизнь такая, не успел с неба к вам прилететь, а уже в калу, словно свинья, я извалялся по уши, как глупо. А ведь мог устроить вам рай на земле, но искусил меня желтый бес и все – теперь я больше не могу ничего делать полезного, ничего святого во мне уж и нет, одна пошлость, да и осталась...
       Сашка вдруг ощутил тошноту, что подкатывала откуда-то из глубины живота, он закрыл глаза и испытал тихий ужас от услышанного, от страха не знал, куда себя деть. Стас задумался напряженно. В его голове вспыхнул хитрый план. Он откусил кусок  хлеба, медленно стал жевать, обдумывая план, глядя на звездочку, что падала в костер тихонечко.
Вдруг раздался голос Аркаши. Молодого готического парня, увлекающегося каббалой. Он носил кресты на теле.  Он был во всем черном и  смахивал на схимника. Аркаша жадно спросил:
- А избавить от пьянства меня можешь, отец? Милый мой, избавь! – стонал Аркаша. – Все отдам! Гитару, книги по магии, компьютер, подключенный к сети.
- Ох – легко могу, сынок, легко! Вот, недавно был случай. Пил парень сильно в одном городе. Мать не знала что делать. Обращалась ко всем – без толку. Я приехал  в  их город,  и людей набежало много на мой сеанс. Подошла ко мне мамаша и рассказала свою беду, что с ее сыном бесы творят. Я сразу вижу, что он пьет из-за того, что его молодая жена изменяет.  Я ей говорю, что проблема пьянства мужа в измене жены. Она приходит домой и все говорит обоим. Жена кается и прекращает блуд. Сын больше не пьет.
- У меня нет жены. Вряд ли будет когда–либо, видишь ли, у меня все иначе. Я противник буржуазного общества и жена – это слишком большая обуза, ведь надо убить систему! – доказывал вселенскую правду Аркаша, выпив стакан чачи.
- Вижу, что иначе. Потому-то  я и тут! Читай по четкам молитву Богородицы Пресвятой, потом иисусову молитву, а потом и всем святым. Вот, держи четки мои. Читай целыми днями молитвы эти и уйдет бес пьянства от тебя, как пить дать уйдет, вот увидишь, луч солнца золотого зажжется в глубинах твоей души. Просто гуляю на свободе, пью, грешу, живу как скот.
      И тут вдруг Стас мрачно изрек:
- Сатана наш рулевой, мы идем за ним. Все это поповские басни всего лишь, ведь  коммунисты доказали, что бога нет и быть не может, а кто верит в это, тот на уровне деревенской бабки прибывает, такие дела, парнишки.  Стадный инстинкт у вас всех. Мы желаем девиц и стакан вина. Мы хиппи галимые. Мы кроме бухла и девиц ничего не хотим. На гитарке еще поиграть любим.
          Один из ребят выронил бутылку пива из рук, на лице его застыла маска страдания за все человечество. В детстве мать его водила в церковь,  и он слышал о бесах, что искушали людей. Он смотрел на Аркашу и ощущал, что он не совсем человек. Ужас был и на других лицах ребятишек. Ребята замерли и замолчали. Стас решил, что пора завязывать со всем этим опиумом для народа:
-  Я учил материализм в школе и знаю, как доказать, что бога нет, могу часами об этом говорить. Хотите, я вам лекцию по научному атеизму до утра сейчас устрою? Я атеист и горжусь этим. Белая раса выбирает славянское родноверие. Черномазые пусть молятся в мечетях.
      Емельян перебил его, продолжив свою исповедь.
- Я был в разных странах и в Иерусалиме был и там я получил дар. Я ходил голый по той земле, по которой ходил Иисус. Я стал еще более могущественным, еще сильней, чем был раньше! Я – альфа и омега! Всемогущий спаситель – вот кто я теперь! Падший ангел – это все в прошлом, теперь же я Господь Бог. Люди во многих городах мира спрашивают друг у друга: «А ты не знаешь, когда приедет Емельян?». Нет у меня мобильного телефона – я не поддаюсь на уловки людей, которые хотят, что бы я был на связи в любой миг – нет – вы можете вызвать меня лишь по четкам.
        Ребята рот открыли рты от удивления. Никогда они прежде ничего не слыхивали. Сашка принес  сока и все пили яблочный сок , ибо водка кончилась, ужас был у всех так силен, что чувствовалось , что нужно идти в село за добавкой, нужно было напиться так сильно, чтобы мысли о бесах не лезли в голову. Сашка отошел от компании к реке,  слушал шум мелкой волны, сел в позу лотоса,  зажег свечку и начал думать о Мэри, о  куртке, что была  на нем, которую ему подарила  Мэри на новый год. Они познакомились на дискотеке ,  теперь эта куртка была напоминанием о ней и о том, что он должен достать много денег для совместной  счастливой жизни, а где же их взять, может ограбить универсам? Сашка просил огонь и воду, чтобы они унесли его печаль и вылечили его душевные раны. Река тихонько усмехнулась, но обещала помочь.
- Скажите, отец, вы банк грабили в Одессе? Если не вы, то кто? А я иду, гуляю по Москве! - громко сказал мальчик в черной майке с черепом белым, - а вы можете сделать так, чтобы родители меня больше никогда не доставали упреками о том, что мне уже восемнадцать. Что я нигде не учусь и не работаю, а провожу все время в компании друзей и слушаю металлическую музыку, чтобы были бы ласковыми и добрыми по отношению ко мне?
Емельян же, не задумываясь ни секунды, шпарил:
- Я вижу, что ты не знаешь, откуда ты родом.  Вижу твое  далекое детство и садик детский, там ты постоянно пил воду из луж и кричал матерные слова. Плывешь по течению, сынок. Любишь есть рыбу и ловить ее мастер. Пьешь водку, значит пособник дьявола. Паразиты стригут рубли на вас, безумных, а вы им и свое здоровье и свое время отдаете, безумные  вы, чудаки, сироты, горемыки.
Мальчик с черепом на майке был рад несказанно. Все совпадало – все, слово в слово.
Из деревни прибежала Мэри, она принесла макарон с маслом и консервы рыбные.
- Вы макароны любите? -  спросила она у всех.
- Любим! – хором ответили все, и выпили пару банок пива.
- Тогда скоро будут готовы. Алкаши вы что ли? Когда план курить будем?
- Не курим и не пьем! И баб не…
Мэри ушла к реке,  где у берегов ее сидел грустный Сашка Шестов.
- Ты чего такой сегодня не веселый? Ты вроде пост-панк слушаешь, а такой грустный, ты прям не в себе что ли. С ума сошел, да?
- Готом стал я, так вот. Слушаю пост-панк и теперь мне пофигу на всех вас. Вы меня не волнуете. Вы все гады. Панки и хиппи – это полный отстой. В них нет глубины. Готик-рок – вот наш ответ на эту попсу. Этот мир кажется более чем странным. Он скуку и тоску на меня лишь нагоняет. На Руси хочу жить, а не в мегаполисе.

Гоп-стоп.
 
       На берегу, выпив чачи, гоп-компания пела песни о черепах и костях, эта пьяная компания мечтала жить на Руси. Емельян посмотрел на звезды и усмехнулся в бороду:
- Русь – это страна великих свобод. Мы туда хотим поехать и пожить там. Там люди умные, милые, красивые. Там врагов у нас нет. Стас, а  у вас- то враги есть в этом советском быту? Вы любите выпить крепких напитков, а потому они есть и у вас и их имя легион. Они у вас на предприятии, ой смотрите – могут же саботаж устроить. Вся вселенная мне доступна, ведь я работаю самим господом Богом. Я временно управляю этим циклом. Я абсолютная сущность.
- Кто-кто, скажите? Имя скажи, отец, не томи душу! – взволнованно кричал Стас. – Я вас люблю, отец, дайте сведения о врагах моих.
- Погодите –  сейчас еще получу информацию и выдам – задумчиво молвил Емельян. – Пару минут дайте хотя бы!
- Скорее бы, скорей, эх мой заводик был на грани банкротства: ничего не выходило, не хватало денег, кредит брал, а толку – все ушло, а вернуть нет мочи, но я убил кредитора выстрелом из пистолета в голову. Он пришел ко мне за долгом, но я всегда был смелым малым. Пулю в лоб так пулю в лоб ему пустил и поделом ему, собаке, он тварь, а не политик. Теперь, когда распался СССР, когда культ материализма изжил себя, народ хотел святости, им был не приятен пафос буржуазии. На Руси святость лишь. Это оплот силы добра. Светлые эльфы на Руси живут. Мы же вот сейчас напились у костра сока вишневого, чачи яблочной и будем петь песни, а за водкой всем лень идти, но я люблю всех, кто сидит у костра. Мы все хотим лишь святости. Гофман – это наше все. Мы молимся ему, ведь он клеил на чем свет сибаритов.
       Головешки в костре весело подпевают им. Люди на звезды все смотрят, развалились на  травке и думают, что скоро будет осень, а там и зима, потом весна. Вот на Руси лишь жизнь чудная. Там все бесплатно и все в кайф.
       Стас вытащил из чехла гитару и разорался на весь мир:
- Дом, родной дом, где же ты, где, в поле завяли цветы, я один на краю мира сижу, брожу среди лилий и дикой акации. Я пьян одной лишь волей. Волюшка моя. Дороженька. Веточки. Рученьки. Реченьки. Колышки. Огни дальних миров за горизонтом манят меня в путь. Русь – это моя Родина.
       На бревнах сидели мальчишки и кричали что-то ласковее о партизанской войне. Они были смешными в своем неистовым порыве  быть взрослыми. Их дома матери ждали, а они сидели у костра и мечтали убивать буржуев. Костер дал им всем приют, друзья весело пели песню о войне, про пытки, про ГУЛАГ, про отряды НКВД, про революцию, про красное знамя и кровь дедов и отцов.
       Ночью друзья ушли в лес. Там каждый ходил сам по себе среди спящих дубрав. Сашка и Юрка пошли бродить по берегу с Емельяном. Он рассказывал им о чудесах. Об Индии и великом Шиве.
      Сознание Стаса  растворилось в ночной мгле, захотелось пойти туда, где нет ничего известного. Он взял лодку и плыл к острову, а костер уже догорел. Из-за туч вышла луна, ее серебряный свет залил пространство реки и берегов.
      Стас решил закрыть свой рот и успокоить ум, а для этого ему надо жить у реки в избушке, ибо поднебесный огонь жег его в эту ночь изнутри так сильно, что сил нет терпеть это дерзкое пламя.
      Стас причалил к острову, оставил лодку, вышел к холму, ощутил легкий ветерок, что бегал по острову, а в это время в городе у ресторанов стояли люди, которые потеряли себя. Люди с нелепыми лицами. В глазах их пустота. Города, в которых жили люди со своими жалкими мечтами. Они стояли у стены, пели песню под гитару про  зайцев. Смысл такой песни:  на любимый новый год им подарят красивые платья и туфли и всякие яркие украшения, и все будут счастливы. В шкафах будут новые вещи. Припев был вот такой: «Дед мороз, ты приди и все нам подари, все то, что мы хотим так долго, ты нам подари. Дед мороз, подари, подари, подари, приходи, до зари, ах-ах-ах! Я убью систему в голове своей. Мы весь год в послушании провели и нами рабы все довольны. Мы старались, как могли, чтобы всем угодить. Дед мороз, дед мороз, приди и дай нам  все то, что мы так ждали, долго ждали и мечтали, ой как мечтали об этих вещах. Сладкие мечты царят в этих городах. Новый год пришел и нам велел жить по-новому».
     Стас тяжко думал, что было б здорово уничтожить все эти города и пойти строить избушки и жить за счет натурального хозяйства. Он вспоминал, что было время, когда находясь в этом удушающем городе, он слышал звуки реки сквозь тяжелые стены домов, ощущал ее приятную прохладу, глядя в свое окно в час ночной. Стас сонный лежал на траве. На острове был лес, из лесу доносились крики совы. В лесу было тихо и темно. Огромные деревья раскинули свои ветви до самой земли. Караван невидимый шагал мимо острова. Стас думал о том, что не ясно ему, кто же он такой на самом деле. Стас будет жить в лесу.
      Река бежит себе по горам день и ночь и питает наши города своей водой. Река, скоро не будет городов, скоро люди поймут ущербность цивилизации и белая Европа воссияет тогда навечно. Вот о чем Стас, когда утром, стоя у ресторана и смотря на девушку, которую он хотел спасти из цепей мракобесия, он видел, что она пьет водку и отдает тело свое за деньги, а все потому, что пустота внутри разъедает тело, что хочет она сладкой жизни за счет буржуя. Стас же даст ей объяснение на все вопросы.  Страх смерти силен и не отпускает, он только сейчас понял это, он был рад, по-настоящему рад, что пришел к тому, что все ответы в нем самом. Страх смерти есть и никуда не делся.

Против шерсти.

       Стас угнал мопед, сидит с гитарой на берегу реки и поет свои песни. «Вам поэзия шипится, а мне пишится». Он кричит изо всех сил, как Высоцкий надрывается, мальчики слушают его и молчат. Тут он герой села. Все пойдут на его концерт в ДК. Реки он все переплывет ради той самой, что любит его. Нет преград. Он будет плыть сам и никто не помешает ему в этом. Он самый лучший воин на свете. Он сам все решил. Никому не скажет куда плыть будет. Нет смысла сидеть в баре. Карлсона на крыше уже видел. Теперь Алису в стране чудес увидеть ему охота. В балке сидит у костра и смотрит на алую луну, в лунном свете мерещится ему призрак своего времени. Время Сети, бургеров и колы. Это не то все. Это не по плану. Это чужое. Все оно чужое.