Не увлекайтесь географией

Как-то весенним вечером Барановский Валентин Эдуардович сорока четырех лет от роду, учитель географии обычной средней школы, вышел погулять с собакой. Собака правда была не его, а супруги Тамары, но гулял с ней Валентин Эдуардович, потому что у Тамары была аллергия на весну, лето, осень и особенно зиму. Неплохая такая псина была, породистая, шит-су называется. Но уж больно была она волосата, и каждый вечер Валентину Эдуардовичу приходилось ее расчесывать. А жене нельзя было собаку чесать, у жены - аллергия! А детишек им Бог не дал.
Вот идет Валентин Эдуардович по весенней аллее со Стеллой (это супруга так собачку назвала, сам Барановский Жучкой бы обошелся, но что поделать, животина ведь не его - женина), липы вдыхает. Стелла рядом бежит, изредка останавливается, если что-то ее собачий интерес привлечет. Вот так чинно прогуливаются они вдоль скамеечек, выкрашенных в веселый весенний коричневый цвет. Идут,  воздухом дышат, приветствуют знакомых каждый по-своему. Как вдруг с ближайшей скамейки поднимается  довольно неопрятный гражданин в ватнике и направляется в их сторону...
- Ба! Кого я вижу! - вдруг растопырив ручищи в разные стороны, обратился незнакомец прямо к Валентину Эдуардовичу.
- Простите, мы знакомы? - оглянувшись на всякий случай по сторонам, вежливо спросил Барановский.
- Да ты что как неродной, - обиделся субъект, - братуху не признал что ли?
- Вообще-то я - единственный ребенок в семье и к тому же сирота... Мои папа с мамой умерли еще в младенчестве. То есть в моем младенчестве. Несчастный случай. Меня бабушка по папиной линии воспитала, - со скорбью в голосе сказал Барановский, - так вот бабушка мне ни о каких братьях не рассказывала...
- Так я по мамкиной линии-то, вот поэтому и не рассказывала! Ты ж Валёк? - уже с напором спросил незнакомец, однако не опуская раскинутых для объятий рук.
- Ну, положим, Валентином Эдуардовичем меня зовут...
- А я - Русик! Братан твой двоюродный с Красноярска, - отрекомендовался незнакомец. - Мне мать так тебя и описывала: мол невысокий, лысоватый, в сером плаще, с собачкой мохнатенькой. Она ж ведь тебя вот с таких лет помнит!
И Русик указал, наклонившись, расстояние от земли и до своего отвисшего на штанах колена.
- Позвольте, - с некоторым сомнением спросил Барановский, - если вы - мой двоюродный брат, то ваша мама приходится мне родной теткой, а моей матери - родной сестрой?
-  Ну да! А об чем я тебе говорю? Вот я к тебе и приехал, чтоб тебя посмотреть, себя показать. Ты рад? - вновь распахнул свои объятия субъект.
- Вы позволите ваш паспорт? - аккуратно осведомился Барановский. - Понимаете, трудное время, неспокойное...
- Ну ты даешь! К нему брат приехал, а он докУмент требует, как мусор поганый! - обиделся Русик, однако достал замусоленную книжицу и протянул Барановскому.
- Плодоедов Руслан Исмаилович, - прочитал вслух Барановский.
- Он и есть, собственной персоной! - чему-то обрадовался небритый собеседник. - Ну, теперь, когда все точки над "i" расставлены, веди в дом , хозяин.
Плодоедов нежно приобнял Валентина Эдуардовича и довольно настойчиво повел его в сторону его, Барановского, дома.
Валентин Эдуардович как под гипнозом, зажав чужой паспорт в руке, направился к собственному подъезду. Стелла сначала упиралась всеми лапами, но не имея возможности противостоять силе Плодоедова, смирилось с собственной недогулянностью.
Консьержка с любопытством пронаблюдала поверх очков данную процессию: испуганного Барановского, тащившего его амбала и волочащуюся сзади Стеллу.
- Брат я его, - обратился к консьержке Плодоедов, - с детства не виделись - вот и сомлел от радости!
Дверь им открыла Тамара... Глянув на нее, Барановский сначала решил, что этажом ошибся: Тамара была при полном параде, с укладкой на голове, при макияже и даже платье надела, которое обычно надевает на Новый год! На ногах правда были тапочки.
- Ах, Валентин! Что ж ты не предупредил, что у нас гости будут, - кокетливо спросила Тамара, - я бы хоть домашнее переодела!
И она лихо поменяла тапочки на лаковые туфли.
- Доброго вам, как говорится, вечера, хозяйка! - отодвинув Барановского в сторону, впихнулся в прихожую Плодоедов.
- Меня Русланом зовут.
- Тамара, - смущенно вытянув руку вперед, проворковала Барановская.
- Очень приятно, - поцеловав даме руку, сказал гость, - вы даже не представляете себе как!
Тут наконец в прихожую втиснулся Валентин Эдуардович.
- Вы позволите узнать, что здесь происходит!? - сверкая глазами, обратился он к обоим.
- Вообще-то,  милый, - невозмутимо процедила сквозь зубы Тамара, - это я должна задать тебе подобный вопрос! Я сижу дома, жду мужа, готовлю семейный ужин, и вдруг ты вламываешься в дом пьяный, да еще под руку с совершенно незнакомым мне мужчиной! Вечно ты в своем репертуаре!
- Это в каком еще репертуаре!? - вопреки обычаю, заспорил Валентин Эдуардович. - Это мой двоюродный брат! И я имею право приводить в свой собственный дом в любое время суток и в любом количестве своих родственников и друзей!
- Да нету у тебя никаких ни родственников, ни друзей! - привычно осекла мужа Тамара.
Вдруг в дверь позвонили...
- Здесь проживает Барановский Валентин Эдуардович? - спросил невысоко роста гражданин в спортивном костюме.
- Я... я - Барановский, - прижав Стеллу к груди как щит, прошептал Валентин Эдуардович.
- А я кореш детства  твой - Витёк из Абакана! - радостно сообщил гость. - Хоть мы с тобой лет двадцать не виделись, а я тебя сразу узнал! Ваще не изменился! А ты меня признал?
- Н - не очень, по правде говоря. Да и в Абакане я никогда не был.... Хотя вы знаете... Вы на меня не обижайтесь: у меня зрение слабое, родители еще в младенчестве умерли, работа ответственная, отсюда нервы ни к черту... Опять же (по вашим словам) много времени прошло... Мог и не признать! - начал извиняться Валентин Эдуардович.
- Вот мой паспорт, - протянул документ Витёк, - меня надо здесь в течение трех суток зарегистрировать, чтоб все чин-чинарём было, по закону. Я, знаешь, как закон уважаю! А, кстати, - обернулся он на стоящего рядом с Тамарой Плодоедова, - это что за пассажир?
- А это мой двоюродный брат - Русик из Красноярска, - просто ответил Барановский.
Тамара стояла в углу бледная и задумчивая. Потом вдруг встрепенулась и защебетала:
- Ну что ж вы все в прихожей стоите, проходите в зАлу, я там стол накрыла, как чувствовала... Обычно я только на одного Валика готовлю, а сегодня как знала - наготовила еды человек на десять! Радость-то какая!
Тамара, Плодоедов и Витёк проследовали в гостиную, где Барановский действительно увидел стол, уставленный салатами и другими холодными закусками. Так же на отдельном столике поблескивали горлышки с крепкими спиртными напитками и шампанским, и это при том, что сам Барановский не употреблял спиртного из-за язвы.
Валентин Эдуардович от неожиданности наконец-то выпустил из рук бедную Стеллу, она с визгом шмякнулась об пол, подскочила и убежала под ванну.
Барановский открыл второй паспорт: Невменяйло Виктор Степанович. Место рождения - Мелитополь.
- Странно, - подумал Барановский, - И в тех краях никогда не был...
В дверь опять позвонили... На этот раз это был почтальон.
- Барановский В.Э.? - осведомился почтальон.
- Я, - как-то неуверенно сказал Барановский.
- Телеграмма вам, распишитесь.
Барановский машинально расписался и прочел: "Завтра  12 буду тебя тчк Твой любимый троюродный племянник Адольф тчк". Обратный адрес гласил: республика Марий Эл поселок Светлый.
Из гостиной раздавался звон бокалов, Тамарин смех, и кто-то уже брал первые аккорды "Владимирского централа" на его коллекционной гитаре...
- Вот радость-то, - войдя в гостиную, - обратился к Плодоедову Барановский, - Сынок ваш завтра приезжает!
- К-какой с-сынок? - мутным взглядом воззрился на него Плодоедов.
- Ваш сынок - Адольф. Адольф Русланович. Мой троюродный племянник, а значит ваш родной сын! - настаивал Барановский.
- Не знаю никакого Адольфа! Я - холостой! - неуверенно сказал гость. - Хотя... Может Зойка-повариха?.. А что она вам родней приходится?
- Кто?
- Зойка-повариха.
- Нет, я с ней не знаком, - заверил гостя Барановский, хотя сам уже ни в чем не был уверен.
- Так, понятно, - сказал Витёк, у которого алкоголь в крови пока еще не занял лидирующего положения, - я соскакиваю! Если менты прознают, что здесь такая малина собирается, вмиг прискачут. У них нюх на это дело. А у меня справка об освобождении у матери в Мелитополе осталась - еще и побег пришьют. - Витёк быстро собрался, взял гитару Барановского и покинул квартиру.
- Пожалуй, я тоже того... пойду. Хилять отсюдова надо, а то на меня и консьержка смотрела как следак на допросе... Мне лишний кипиш ни к чему!
Плодоедов допил свою рюмку, с усилием встал и, схватив свой ватник с вешалки вместе с плащом Барановского, быстро ретировался...
Валентин Эдуардович устало присел на диван...
- Ну да! Они приехали ко мне! - вдруг всхлипнула Тамара. - Ты целый день пропадаешь у себя в школе, потом приходишь, тетради проверяешь, планы составляешь, диссертацию взялся писать, а со мной хоть бы словечком вечером перемолвился... Вроде и замужем, а слОва ласкового от тебя не дождешься. Даже Восьмого марта! А про супружеский долг я вообще молчу! Тебе твои школьники важнее родной жены! - перешла на истерику жена Барановского. А как душа моя и тело истосковались по мужской ласке, - тебе не понять! Вот я и завела себе друзей по переписке. Знаешь какие они душевные письма пишут - обрыдаешься! Слова какие нежные подбирают, о любви вечной пишут, красавицей называют (я им карточки высылала). Замуж зовут!
- Тамар, ты мне одно скажи, - устало сказал Валентин Эдуардович, - почему они все представлялись моими родственниками и друзьями?
- Вот ты вроде считаешься интеллигенцией, значит умный! - всплеснула руками Тамара, - а элементарных вещей не понимаешь! Да ты только представь, что толпа мужиков шастает по нашему двору и меня ищет! Что обо мне соседи подумают? Сколько сплетен разведут: мол Тамарка на старости лет при живом еще муже шашни с чужими мужиками водит... Сам-то подумай! - и она постучала ложкой по его разгоряченному лбу. - Вот я им и писала, чтоб тебя спрашивали.
- Да, Тамарочка, ты совершенно права. Так оно конечно приличней! Да ты ложись - устала, наверное, - денек-то был тяжелый для тебя. Я тут все приберу, посуду помою...
Барановская уже лежала в постели, когда в спальню робко заглянул муж.
- Тамарочка, а много ли у меня еще вот таких братьев и племянников по России разбросано?
- На что тебе? - раздраженно спросила жена.
- Да так... Просто я же все-таки географ, а тут друзья, братья, племянники, - считай близкие люди, и все из разных областей нашей обширной родины. Можно будет это взять темой диссертации. Что-то вроде: "Как климатическая зона влияет на индивида". А у меня уже несколько наглядных примеров наготове... Завтра еще Адольф приедет!
- Я хоть и не географ, но вот что я тебе, Валик, скажу, - вдруг серьезно сказала Тамара, - любая зона на индивида влияет одинаково отрицательно! - Тамара отвернулась к стене и засопела.
- А это мысль! - сказал Барановский и пошел домывать посуду.