12. Я уже дома!

12. Я уже дома!

   Солнце давно уже перевалило за середину неба, хотя до настоящего вечера, конечно же, еще было далеко. Сейчас осенью оно было и не таким ярким, как еще совсем недавним летом. Да и палило уже не так невыносимо, чтоб в самую жаркую часть дня искать укрытия в доме, но Кайрин почему-то именно сегодня осмотрев всех своих немногочисленных пациентов, благо на вилле никогда не бывало слишком много больных, решил вернуться в дом, чтоб освежиться и сменить пропылившуюся за день одежду. Он уже совсем собрался вернуться обратно, была еще пара дел, которые он хотел успеть закончить именно сегодня, да вот замер, любуясь открывшимся из окна, залитым косыми лучами начавшего спускаться к закату солнца видом. Конечно же, из этого окна пусть оно и находилось на втором этаже, нельзя было рассмотреть так уж много. Только часть большого двора с несколькими постройками да видневшийся за высоким забором  краешек поля с почти уже собранным урожаем. Но Кайрин прекрасно знал насколько велико их имение. Несколько больших и плодородных полей и пара пастбищ с овцами, исправно дававшими немалый урожай, славившейся своим качеством шерсти, приносили им очень неплохой доход. Не такой конечно, как серебряные рудники старинному другу Летиаса сенатору, но тоже очень неплохой. Забавным человеком оказался этот так напугавший когда то Кайрина своей суровостью тучный старик. Очень умный и знающий казалось все обо всем. Сначала он отнесся к парню довольно прохладно, если не сказать с неприязнью, но за время всех этих усилий с усыновлением молодого варвара мнимым дедушкой они неожиданно сдружились. Старик был рад найти в молодом дикаре благодарного собеседника, жадного до новых знаний, словно пьяница до бесплатного вина, а парень был просто очарован казавшимися бесконечными знаниями старого вельможи. А в огромную библиотеку на вилле старого сенатора, Кайрин влюбился на столько, что Летиас даже временами ревновал его к и тому времени, что парень там проводил, и к тому, когда с жаром обсуждал прочитанное с его другом сенатором тоже. А Кайрин ничего не мог с собой поделать, он любил Летиаса всем сердцем, но более интересного собеседника, чем этот его друг он еще не встречал, вот и приходилось парню разрываться между любимым и новым другом. Он и теперь всегда с удовольствием навешал старика, когда находилось время и частенько вместе с любимым. Тимерий никогда не сопровождал их в этих визитах. Если честно Кайрин никак не мог понять, как брат Летиаса может считать такого интересного человека как сенатор скучным занудой впрочем, тот не оставаясь в долгу, отзывался о юноше не иначе как о легкомысленном шалопае, так что эта нелюбовь видимо была взаимной и очень давней. Летиас и правда как-то посмеиваясь поведал ему, что это-то как раз перемирие, вот видел бы Кайрин этих двоих прежде… Так что наверно даже лучше что он не застал времен когда у них была настоящая неприязнь. Солнце склонилось еще немного ниже, нависая почти над самым забором, и если он и в правду хотел доделать дела сегодня, то нужно было бы поторопиться, но уходить не хотелось. Хотелось еще немного подумать. И подумать действительно было о чем. Как же необычно и интересно сложилась его жизнь с тех пор, как он покинул родные леса. Попав сюда рабом, теперь он превратился в хозяина всего этого поместья. Все на что он сейчас смотрит, принадлежит ему. Ему! Иногда он, просыпаясь по ночам, до сих пор не мог поверить, что все это правда. Конечно же, он владеет этой виллой не единолично, он самый младший из трех хозяев тут. Младший что по возрасту, что по положению и все же. Бывший раб, бывший лесной дикарь и вот теперь… Вот уже месяц как он вернулся сюда после утресения всех формальностей уже полностью свободным человеком и совладельцем всего этого, а до сих пор удивлялся тому как же это могло произойти? Договор с Летиасом и Тимерием об их компаньонстве, они заключили так буднично так быстро, что он не успел толком ни понять, ни прочувствовать грядущие с ним перемены. Просто подписали, какие-то бумаги в городе и все. И что самое смешное даже его жизнь почти совершенно не изменилась, он-то и прежде жил не рабом, а как один из них просто теперь это стало как бы по настоящему, а не просто по прихоти братьев. Да обязанностей у него стало не в пример больше, с тех пор как он перестал быть рабом и стал господином. Теперь уже не только лечение рабов, не только присмотр за кое-чем по мелочи, братья, посовещавшись, выделили ему его собственную часть обязанностей, которые он и исполнял наравне с ними.  И, как и сказал Летиас, Тимерий вовсе не возмутился появлением еще одного хозяина у их с братом общего дома. Да это и, не удивительно учитывая, что все это был его собственный хитрый план. Младший из братьев даже пытался воспользоваться, как ему казалось удачным предлогом, и изо всех сил уговаривал влюбленных устроить грандиозный праздник, конечно же, с попойкой, и оргией, чтоб отпраздновать появление нового члена семьи. Он горячо доказывал, что праздник им просто необходим, чтоб не только ознаменовать появление еще одного нового хозяина для всех кто тут живет и работает и нового родственника у них с Летиасом. А еще и чтоб и поскорее сообщить эту новость всем тут живущим и рабам, и наемным работникам, и солдатам, чтоб Кайрину было легче тут освоиться в новом качестве. А еще неугомонный весельчак настаивал, что именно он должен быть распорядителем этого самого праздника, потому что в появлении здесь Кайрина его заслуга самая большая. И не только потому, что именно он придумал план, как сделать аристократа из бывшего раба, но и потому, что сам этот раб оказался тут тоже благодаря ему. Ведь это именно он тогда уговорил брата отправиться на рынок за новыми рабами.
- Да уж удачно я тогда уговорил тебя приобрести поискать «Новую кровь» для поместья. Я, правда, не имел ввиду именно так, но ты как всегда понял мои слова чересчур буквально. И видишь, как здорово все вышло…
   Только самый разгар работ по поводу последних дней сбора урожая помог более спокойным и разумным Летиасу с Кайрином уговорить его хотя бы подождать с пирушкой пока все дела не окажутся сделанными. Тот согласился, но при условии, что влюбленные и в правду дадут ему возможность все организовать самому, не вмешиваясь, ни во что. Влюбленные согласились, а теперь вот с легким содроганием гадали, во что может вылиться праздник, организованный этим хоть и изменившимся и уже не таким беззаботным, но по-прежнему неуемным, когда дело касалось безудержного веселья и развлечений ветреником. Но выбора у них нет, слово, что они уже так неосторожно дали нужно было сдержать. Кайрин нахмурился и тут же снова улыбнулся, представляя, что еще придумает Тимерий, чтоб поразить всех кто будет на этом празднике.
   Остановившись перед входом в комнату, на которую указал раб, Летиас сразу заметил высокую широкоплечую фигуру залитую лучами солнца, что замерла у окна и, глядя куда-то вдаль, казалась не живым человеком, а застывшей скульптурой с идеально красивым профилем, сверкающими большими глазами и легкой полуулыбкой на красивых губах. «Что маленький варвар? Любуешься на нашу землю? Тут есть чем любоваться. Ты тоже потихонечку становишься частью этой земли, как и мы с братом. Привыкай» Даже не зная, что заставило парня замереть Летиас, словно подслушал его мысли, хотя за то время, что они уже вместе, они столько раз пересказывали друг другу каждую свою идею, каждую мечту, что в этом не было ничего удивительного. Удивляло молодого аристократа другое – неужели вот этот самый красавец,  застывший перед ним и не замечавший в задумчивости никого и ничего вокруг, и есть его маленький лесной дикарь? Как же изменился парень за эти без мало два года! Летиас и раньше отмечал, как подрос и возмужал юный целитель, но это было словно, само собой разумеется. Видя его каждый день, он видел эти перемены, но словно не замечал их. Даже странно как он мог быть таким слепым, ведь копились-то эти самые перемены все это время день за днем, а по-настоящему заметил их Летиас лишь совсем недавно. Когда Кайрин, наконец, вернулся домой после того, как его, все-таки признали законным наследником имперского офицера, что пропал в диких северных лесах, а, следовательно, и гражданином и аристократом. Да, наверное, все дело действительно было в их первом  за долгое время и, как Летиас хотел надеяться последнем, расставании. Общаясь с парнем каждый день, он не замечал, как постоянно читающий полюбивший книги и библиотеки молоденький варвар учась, менялся день за днем, как избавился от своего такого забавного акцента. Как речь его не просто становилась правильной, а вообще очень грамотной речью образованного и начитанного молодого человека. Каким спокойным уверенным в себе он стал. Серьезным и рассудительным-то он был всегда , хотя порой и по дикарски упрямым и немного суеверным а еще таким застенчивым и запуганным своими строгими предками и учителями во всем что касалось любви и наслаждений что она несла. Дремучим и неискушенно наивным, но все это, кроме упрямства, улетучивалось и под стараниями терпеливого Летиаса и с каждой прочтенной книгой. К серьезности добавилась мечтательность и легкая задумчивость, а застенчивость и робость почти совсем исчезли. Да уж, неожиданно долгой получилась у них эта разлука, что должна была продлиться всего каких-то пару дней, а растянулась даже больше чем на месяц. Препятствия для осуществления их казавшегося таким простым плана, стали появляться едва ли не с самого первого дня. И преодолевать их оказывалось не так то и просто. Постоянно появлялись какие-то новые обстоятельства и вопросы, которые эти медлительная и неторопливая свора сенаторов желала обсудить уточнить и снова переобсудить. Их, то по очереди, то всех вместе, с Кайрином, Тимерием и старым аристократом, что взялся участвовать в их авантюре, вызывали, опрашивали, расспрашивали и так бесконечно. И все это время парень не мог вернуться сюда, чтоб не вызвать подозрений почем, так чудесно обретший семью молодой человек живет не со своим так неожиданно обретенным горячо любимым родственником, а с любовником. Спасибо огромное сенатору с его стараниями, что они все-таки пробились через все эти перипетии к счастливому концу этого дела, ему, а еще Тимерию, который в нужный момент, осчастливленный удачной идеей, в красках и подробностях рассказал какой любовью к империи и всем ее жителям с самого начала проникся юный варвар. Не иначе кровь сказывалась, хотя о ней тогда никто и не знал. Как он спас жизнь и ногу одному из господ, причем вызвался сам добровольно. Как потом рискуя жизнью вынес с поля боя раненого другого господина и самоотверженно ухаживал за ним, сенатор даже притащил свидетелем того вояку, что нашел их в лесу, и его простой бесхитростный рассказ, подтвердивший эту историю тоже оказался далеко не лишним чтоб решение приняли в их пользу. А когда все, наконец, закончилось и парень смог вернуться на виллу то, впервые, увидев его в воротах, Летиас был поражен, насколько же тот изменился. И продолжает удивляться до сих пор. Неужели вот этот горделивый, очень красивый юноша и есть его любимый? Такой образованный и начитанный, что его и по речи и по стати да и по внешности тоже вполне можно было бы принять за молодого имперского аристократа. Действительно легко если б не такие светлые волосы да необычайно зеленые глаза. Этот молодой человек теперь очень мало напоминает того робкого, с постоянно перепуганными красивыми глазками в присутствии старшего из хозяев юного раба, которого когда-то так забавно было отлавливать каждый вечер во дворе, чтоб сорвать поцелуй другой и выдавить пару счастливых нежных стонов. Боги, как же когда-то самого Летиаса увлекла эта игра-охота. Как быстро тогда он стал находить в ней очарование. Неужели было время, когда Летиас и в правду в серьез задумывался, почему он просто не возьмет упрямца-недотрогу силой. Или даже не утруждаясь сам, не кликнет пару людей, чтоб они его подержали, и не овладеет мальчишкой? Тогда-то тот точно поймет, что от случившегося его талант лечить вовсе не пропадет и никакие боги не собираются его карать. Спасибо вам боги, что тогда он и сам без лишних подсказок понял, что всегда хотел от парня совсем другого. Чтоб тот сам хотел его, чтоб не убегал, а молил о ласке, чтоб сам умолял сквозь стоны взять его. А когда у Летиаса уже почти получилось, и этот самый упрямый во всем мире парень почти сдался, но в  последний момент привычно сбежал, Летиас решил подстегнуть события, прикинувшись, что ему надоело, и он решил оставить парня в покое чтоб заставить ревновать. Это наверно было самое умное решение в его жизни, хотя сначала, судя по незамедлившим себя ждать последствиям, оно таким и не показалось, но потом все обернулось как нельзя более к лучшему. Даже такой глупый побег парня к этим рабам. Кайрин поворачивается и Летиас, наконец, вспоминает, те невероятные новости о мятежных рабах, что он только что привез из города, и  которые и заставили его постараться поскорее разыскать любимого и брата. Правда Тимерия он пока не нашел, наверняка этот неутомимый любовник опять где-нибудь в тайном закутке их поместья снова соблазняет какую-нибудь смазливую малышку рабыню или малыша раба. Что ж сам виноват, придется ему подождать, а Летиас пока что расскажет все Кайрину и ничего, что с братом придется, потом повторяться, новости то настолько невероятные, что повторяй не повторяй он и сам еще до сих пор не сумел до конца толком привыкнуть к ним.
   Почувствовав, наконец, его присутствие Кайрин отводит взгляд от картины за окном и широко улыбается стоящему в проходе любимому. Только эта какая-то очень по-особенному светлая иногда как сейчас совсем чуть-чуть застенчивая улыбка, словно парень немного смущен теми чувствами, что так и рвутся из него при виде любимого, и осталась от того полудикого варвара, каким он впервые переступил порог этого дома. Она да еще эти большие серьезные глаза цвета мокрой листвы, что светятся таким теплом, когда парень рад кому-то вот как сейчас Летиасу. Больше, пожалуй, ничего не напоминало о маленьком грязном избитом мальчишке, с всклокоченными волосами которого впервые увидел Летиас на том ранке рабов. Да и на того упрямого дикаренка с вечно перепуганными в присутствии старшего хозяина огромными глазенками который и сам никак не мог разобраться в своих желаниях он тоже походил сейчас очень мало. Скорее уж этот серьезный немного мечтательный молодой человек образованный и начитанный, спокойный и рассудительный, как и сам Летиас мог бы сойти за молодого аристократа из каких-нибудь отдаленных провинций. Откуда-то где не редкость браки имперцев с чужеземками, одна из которых, и наделила парня такими необычными в этих краях волнистыми волосами цвета спелой пшеницы, да глазами похожими на густую листву после дождя. Летиас улыбается в ответ и шагает в комнату. И тут же оказывается в, словно только его и ждавших объятиях молодого целителя, и прежде чем он успевает, хоть что-то сказать его губы оказываются в сладком плену ласковых теплых губ, от которых он бы с удовольствием не отрывался очень и очень долго. И не только от губ, но любуясь парнем он немного отвлекся от того что его беспокоило, так что пожалуй лучше сначала это выяснить, а после уже не спеша продолжить то что они начали. Летиас с сожалением отрывается от парня но даже и не думает выпускать того из объятий. Говорить, в конце концов, можно и так, а близость желанного тела даст лишний повод не затягивать беседу. Повод кстати для обоих.
- А где Тимерий? Я не нашел его ни во дворе ни в доме когда вернулся? Он что не слышал, что я приехал из города? Я хотел поговорить кое о чем с вами обоими, но не смог его найти. И никто так и не сумел мне объяснить, куда же он делся. Только то, что он уехал но куда и зачем? Может, ты знаешь, куда его понесло? Решил немного отдохнуть от работы завеявшись, где-то с приятелями пока меня нет? – Кайрин едва не рассмеялся, но вовремя остановился. Тревога Летиаса была не поддельной. Все как обычно. Стоит только младшему брату надолго пропасть из поля зрения старшего, как тот рано или поздно начинал волноваться. Не то что бы Летиас не доверял брату. Просто вечно любивший во всем порядок глава семьи предпочитал знать где находятся и чем заняты остальные ее члены. То ли это было вот такой особенностью характера, привыкшего к армейской дисциплине бывшего офицера, то ли прошлые встряски что когда-то устраивал всей семье Тимерий приучили любимого ждать от того сюрпризов, но это было так. Сам-то Кайрин не застал того времени когда младший братишка Летиаса использовал любую возможность чтоб только избежать хоть малейшей работы и ответственности которые так мешали ему развлекаться на свой вкус, а вкус у него в прошлом был еще тот. В те времена Кайрин еще был простым рабом на полях братьев, и жизнь хозяев этого дома его никак не касалась, да и не интересовала. Правда, рассказы о нескончаемых любовных похождениях младшего из господ с молодыми невольниками, собственными и всеми окрестными, и о его нескончаемых веселых проказах все равно в полголоса и тайком обсуждались жадными до сплетен в отсутствии   других развлечений рабами. Так что совсем уж в курсе Кайрин не был, просто не прислушивался. Его близкое знакомство со своими хозяевами началось только с того памятного падения Тимерия почти два года назад которое едва не стоило ему ноги. И именно тогда же выздоравливавший юноша и начал меняться, причем очень быстро, так что Кайрин узнал его уже, совсем другим. Поэтому юному целителю и было, немного непривычно думать об этом, хоть и по-прежнему очень веселом и не упускающим возможности соблазнить симпатичную рабыню или раба, хоть и немного беззаботном, но всегда таком серьезном если не сказать педантичном во всем, что касается благополучия этого дома и поместья парне как о полностью безответственном и ветреном шалопае. А именно таким тот по рассказам Летиаса, да и по собственным же воспоминаниям самого Тимерия когда-то был. Но старший брат видимо так и не сумел пока до конца избавиться от беспокойства, не вернется ли братишка снова к прежним привычкам тем более теперь, когда тут появился третий хозяин и Тимерий мог  подумать, что его помощь старшему брату больше не так уж и необходима? Ну, ничего, однажды и Летиас увидит, так же как сейчас это видит Кайрин, что младший брат любит этот дом и это имение, и все его поля и пастбища не меньше чем старший. Что заботы о благополучии этого дома, какими бы тяжелыми они иногда не были, ему вовсе не в тягость, что он отдается им с не меньшей страстью, чем погоне за новыми любовниками. Просто младший брат никогда не упускал возможности совместить приятное с полезным и никогда не видел особого смысла быть постоянно серьезным, когда все было хорошо и можно было немного и поразвлечься. Просто такова была его натура, но от этого он вовсе не становился менее надежным, чем сам Летиас, просто все-таки они были разными.
- Он поехал проведать нашего соседа на вилле что к северу от нас – спешит успокоить Летиаса Кайрин. – Он действительно ничего не успел толком сообщить управляющим потому, что очень торопился успеть съездить и вернуться до темноты, а решение ехать пришло спонтанно. Вот и поспешил поскорее отправиться, сразу после обеда, и рассказал только мне, потому что знал, что я все передам тебе.
- А что за спешка такая погнала его туда, если он не собирался ехать с утра?
- Ну, Тимерий узнал, что наш сосед приобрел на рынке у одного торговца – чужеземца, каких-то совершенно особенных овец. Вроде бы у них какая-то очень необычная шерсть, и намного гуще и намного длиннее обычной и одновременно сами шерстинки значительно тоньше и мягче, так что ткань из нее будет просто невероятной. А, кроме того, растет эта шерсть, на только что обстриженных овцах, тоже буквально на глазах, так что снимать ее можно гораздо чаще, чем обычную. Наслушавшись таких россказней торговца, сосед решил на всякий случай купить несколько этих чудесных овец на пробу и на разведение, вдруг хоть половина этих сказок окажется правдой. А поскольку эти овцы очень капризны в содержании, то ему пришлось купить и несколько новых рабов, уроженников тех же самых мест, которые умеют правильно за ними ухаживать. Вот Тимерий и решил съездить в гости, чтоб убедиться своими глазами, так ли они хороши как говорят? Может и нам тут тоже не помешает завести нескольких.
- Овец? Или рабов, - рассмеявшись, уточняет Летиас.
- И тех и других я думаю, - Кайрин заговорщицки улыбается любимому, - Это же Тимерий. Не думаю, что он осмотрит одних и пропустит вторых, так что мы можем быть уверены, отчет он нам привезет полный. Теперь уже смеются оба. – Он просил передать, чтоб ты не волновался, если он не вернется сегодня. Он планировал, что если задержится, а ведь мы с тобой знаем что, скорее всего, задержится, то заночует там, а вернется уже только завтра. – Летиас снова становится серьезным и даже немного хмурится.
- А людей он надеюсь, взял с собой? Не хватило ума поехать без охраны?
- Да не волнуйся. Он взял нескольких солдат, да и эти его приятели из надсмотрщиков тоже поехали с ним, - «Ну а как же без них», тут же мелькает в голове Летиаса, - Так, что людей для охраны у него достаточно. – Кайрин тут же догадывается, о чем вновь беспокоится любимый, и спешит его успокоить. – Да и потом, с тех пор как эти мятежники перебрались так далеко на юг в наших краях вновь спокойно. Нападений не было уже очень давно. Да и отряды постоянно патрулируют дороги. Я уверен, что ему ничего не грозит, или если хочешь, давай возьмем весь твой отряд и отправимся вслед за ним. До поместья соседа мы его, конечно, не нагоним, зато обратно вернемся уже все вместе. – И Кайрин снова тянется к губам Летиаса, чтоб хоть немного снять тревогу, которая, кстати, передалась и ему теперь тоже. Летиас с удовольствием отвечает на этот поцелуй, и уже в свою очередь успокаивает явно растревоженного любимого.
- Не думаю что это нужно. Тем боле ты полностью прав. Ему действительно ничего не грозит. Я как раз и привез из города вести, что подтверждают это. Восстанию пришел конец. Полностью. Больше опасаться нечего.
- Ты об этих рабах бунтовщиках? Ты что-то узнал о них в городе?
- Да. Уже вся страна гудит невероятными новостями, что пришли из столицы. В городе, оказывается, об этом знают уже целых несколько дней, но подтверждение пришло лишь сегодня утром, и как только я все узнал, тут, же поспешил обратно домой, чтоб рассказать поскорее вам, то, что только наверно мы тут в глуши и не знали. Я хотел рассказать вам обоим, но раз уж мой дорогой братик придумал себе новый повод, чтоб смыться и устроить себе незаслуженный отдых. - Летиас улыбается, и Кайрин, даже не сомневается, что тот вовсе не думает то, что говорит, - В общем, раз уж он смылся, то пусть пеняет на себя за то, что ты новости узнаешь уже сегодня, а он только завтра.
- Ты расскажешь, наконец, или так и будешь только готовить меня к этим новостям? – Кайрин ерзает в нетерпении в крепко сжимающем его кольце сильных рук.
- Ну раз уж ты так настаиваешь… В общем мы можем больше не беспокоиться о мятежных бандитах, очень скоро армия отловит последние остатки тех, кто пытался им подражать, и на дорогах снова станет спокойно. – Кайрин почувствовал, что сердце его на миг замерло. Конечно, он мог понять чувства Летиаса и его земляков. Он и сам чувствовал отчасти, то же, - какие бы причины не подвигли людей на этот бунт, но то, что они делали, оказавшись наконец на свободе, как залили кровью, как наводнили ужасом всю округу. Умом он мог понять, почему они так поступали, но сердце целителя каждый раз замирало от ужаса при виде окровавленных трупов людей, что погибали в своих собственных домах часто во сне, не имея, ни возможности, ни сил сопротивляться. При виде людей, чья единственная вина была лишь в том, что они родились гражданами этой страны, а не какой либо другой и зачастую погибали только лишь за это, что-то внутри него настойчиво кричало – «Это не правильно!» И все же, все же, эти рабы так же имели право на свободу, как и любые другие. На свободу, которой их так безжалостно лишили. И  еще, теперь человечку, которому он когда то смог появиться на свет уже никогда не исполнится два ни два года, ни три, он не вырастет, не узнает, каким прекрасным может быть этот мир, как много он может подарить живущему в нем. Это было грустно. Наверное, он не сумел скрыть эти мысли, потому что Летиас быстро подойдя к нему, крепко обнял, а потом внезапно горько усмехнулся.
- Не переживай так. Их не схватили. О победе в империи будь уверен, уже трубили бы на каждом перекрестка, а так, уже целых три дня, как новость известна среди сената и полководцев, а народу пока даже не придумали, как ее преподать. Даже мне мой друг сенатор сказал только что и под большим секретом. Ничего ужасного с твоими дорогими убийцами не произошло. Они просто сбежали
- Сбежали? – Кайрину показалось, что он ослышался – Как сбежали?
- Прочь из страны! - По-волчьи оскалясь, зло усмехнулся обнимающий его мужчина. – Поначалу вообще никто ничего не мог понять, но когда войско, наконец, собралось с духом и, перевалив через горы, решило, что пришло время атаковать, их лагерь, наших солдат на марше к нему даже никто не остановил. Они прошли до самых его границ, и вошли внутрь, и там не было никого. – Кайрин озадаченно уставился на Летиаса. Что за сказку он тут рассказывает? Лицо мужчины чуть смягчилось, он уже намного теплее улыбнулся любимому и поцеловал его в кончик чуть сморщившегося в удивленной гримасе носа.- Все верно никого не было, стояли палатки горели костры, бродили собаки, выискивая валявшиеся тут и там объедки, но людей не было. Совсем ни единого человека. Все кто там был, все несколько десятков тысяч человек, которые под конец сумели собрать эти негодяи исчезли!
- Но как?
- Вот и мы о том же. Оказалось, что эти мерзавцы сумели каким-то образом договориться с армией пиратов, что наводнили море и часть океана на юго-западе, и те за огромную, конечно, плату я не сомневаюсь, вывезли этих мерзавцев и переправили их со всеми их людьми за океан. Туда куда пока еще не дотягивается власть империи. Представляешь? Сколько им понадобилось времени и кораблей, чтоб перевезти такую уйму народа? Каким образом им удалось провернуть это в такой тайне, что ни наши шпионы, ни те, кто жили в окрестностях их стоянки ни кто-то из самих пиратов, никто не сумел донести нам о том, что происходит? Какие из их проклятых богов помогали им не знаю, но то что помогли это несомненно! Иначе этого бы не случилось.
- И что будет теперь?
- А ничего не будет. Император решил, что это знак богов, и что мы не можем вторгаться в чужие враждебные земли с армией настолько большой, чтоб разбить и этих мятежников, которые наверняка успели разбрестись, кто, куда и так просто их уже не найти. Да еще и воевать с местными. Мы и тут-то, у себя на родине с трудом и не сразу собрали необходимое войско. О том, что произошло, постараются поскорее забыть, а кто посмеет вспомнить, неважно раб или свободный, плебей или самый знатный из аристократов, тот будет наказан и самым суровым образом. Так что надеюсь мне не нужно говорить тебе, чтоб ты держал свой язычок за своими зубками?
- Не нужно, - Кайрин несколько мгновений смотрит, куда-то за спину мужчины и наконец, спрашивает - А пираты?
- А что пираты
- Вы разве не накажете их, ну тех, что помогли этим рабам?
- Мы бы и хотели, но мы не знаем, кто и сколько из них участвовал в этом, а эти пираты, там у себя на островах, тоже достаточно серьезная сила, чтоб не затевать новую войну теперь еще и с ними. Тем более сейчас, когда империя и без того ослаблена этим восстанием. Нет, этим мерзавцам тоже ничего не грозит. Конечно, мы укрепим морские границы. Конечно, постараемся прижать их везде, где только сможем. Вот только те, кто действительно помогал этим рабам, а судя по тому, как быстро они управились с перевозкой, в этом должно было бы участвовать никак не меньше половины их проклятого флота, а тот и больше, скорее всего все равно останутся безнаказанными. Ведь с теми деньгами, которые они получили от бунтовщиков за это предательство, они могут позволить себе еще лет десять не выходить в море и жить в полной роскоши, ни в чем себе не отказывая. Мятежники за время, пока разоряли империю, успели награбить достаточно, чтоб на годы вперед озолотить каждого кто им помог. Так что все кончено. Ну что ты рад? – Кайрин переводит взгляд на мужчину и очень осторожно начинает.
- Да я рад. Прости и не сердись на меня. Я понимаю, что чувствуешь ты. Я понимаю все, что они тут делали все эти смерти… Ты прав, все верно,  они были убийцами, убийцами и дикими зверями, которых следовало уничтожить, а не дать им просто так уйти, хотя бы для того чтоб устроить пример для всех остальных, кто попробует осмелиться повторить подобное. Я  понимаю, действительно понимаю все это, я ведь был там, ты же помнишь? И Я сам видел, что они творили, когда им удавалось захватить жителей империи. Но я рад, что все закончилось именно так.
- Да уж забудешь такое… - Кайрин теснее прижимается к обнимающему его мужчине и ласково трется лицом о его гладко выбритую щеку, словно спешит поскорее прогнать неприятные воспоминания, которые сам, же и вызвал. Снова находит губами желанные губы любимого, и принимается сначала чуть ощутимо дразнить их легкими нежными поцелуями, постепенно задерживаясь на них чуть подольше и приоткрывая их несопротивляющуюся преграду своим быстрым язычком. Обнимающие спину Летиаса нежные ладони скользнули к шее и выше к затылку, зарываясь в короткие черные, словно крыло ворона волосы. Лаская то мягкими подушечками пальцев, то кончиками твердых ногтей кожу головы и шеи юный целитель чувствует, как обнимающие его самого руки уверенно скользят под одежду и принимаются, лаская путешествовать по спине и бедрам. Как они то и дело, возвращаясь к маленьким полукружьям крепких ягодиц, сминают их то, прижимая, друг к другу то напротив, разводят в стороны, вызывая горячий нетерпеливый зуд межу ними. Боги, похоже, даже очень хорошо, что Тимерий уехал до самого утра, и никто не заставит их прямо сейчас прерываться ни по какому поводу. Все рабы и слуги в доме уже прекрасно изучили, когда хозяевам не смотря на то, как серьезно они относятся ко всем неотложным делам, мешать никак нельзя. И как же здорово что, прикрывшись какой-то там пришедшей из столицы модой, Летиас распорядился установить по нескольку таких удобных и широких лож вдоль стен в каждой без исключения комнате. Вот сейчас к одному из таких и увлек его нетерпеливый возлюбленный, крепко подхватив под ягодицы и оторвав от пола тут же обвившего его стан длинными ногами парня. С силой прижимая его к себе и давая волне жара мощно прокатиться по их телам, едва только соприкоснулись, даже пусть и пока  только сквозь одежду, их одинаково восставшие члены. Как любимый опустил его на ложе как раздел и что творил с ним потом, Кайрин потерял в сплошном нескончаемом водовороте удовольствия…
    Отлепившись, наконец, губами от пушистого светло-пшеничного затылка, Летиас легонько скользит руками по животу, груди к плечам, а после и вытянутым вверх рукам лежащего на боку перед собой парня, одновременно и щекоча и лакая.
- Мой малыш, - нежно шепчет он на самое ушко дернувшемуся от каскада тут же рассыпавшихся вскачь от этого жаркого шепота мурашек, что стаями пронеслись по затылку и шее. – Мой маленький сладкий лесной малыш. Где же в каких ваших непроходимых лесах вросло такое сладкое чудо? Где ты так долго прятался от меня? Почему столько лет заставил ждать твоего появления?-  Кайрин замерев и закрыв глаза, чувствует, как руки Летиаса возвращаясь, вновь скользят к его груди и, захватив каждой по твердой горошинке соска, принимаются  одна мять и терзать, а вторая нежно теребить и гладить. Едва не сходя с ума от таких разных ощущений, что с двух сторон стекаются в его возбужденный мозг, парень чувствует, что не выдержит такого долго. Он слабо, но протяжно стонет и пытается перевернуться, не размыкая объятий мужчины, чтоб оказаться с ним лицом к лицу, однако добился, лишь того, что оказался прижатым к ложу тяжелым твердым телом и, полностью лишенный возможности двигаться, беспомощно распластался под навалившимся на него мужчиной. – Где ты скрывался так долго, почему позволял мне любить кого то еще если на свете уже был ты? -Продолжает между тем его мучитель, оставляя в покое соски, и начиная нежно скользить напряженным влажным языком от самого основания шеи и вниз по позвоночнику, - Любить других, хотеть других, почему позволил думать, что мне нужен кто-то еще если на самом деле мне нужен только ты? – Ягодицами парень чувствует, как вновь растет напряжение лежащего на нем мужчины. И самому ему тоже становиться все неудобнее лежать прижатым животом к кровати. Он начинает ерзать и поскуливать и Летиас тут же переворачивает его лицом к себе и на мгновение, приподнявшись на локтях, замирает, глядя прямо в глаза парню, и тут же опускается, вновь забирая его губы в жадном поцелуе.
- А как ты жил там у себя, пока не встретит меня? – отрывается он, наконец, от долгого глубокого, заставляющего кровь обоих кипеть, словно выплеснувшаяся из вулкана лава, поцелуя. - Как жил ты? Любил кого-нибудь? Был счастлив, не зная меня?
- Я думал, что был счастлив. Думал, пока не понял, как глуп я был, принимая за счастье то, что им не было. Я счастлив сейчас с тобой. И это уже по-настоящему. - Приподнявшись и вытянув шею, юный целитель возвращает поцелуй, скользя руками по спине мужчины и широко раскинув бедра, приглашает любовника покончить с разговорами и снова заняться делом, но тот не торопится.
- А ты хотел бы вернуться обратно. Домой? – Кайрин замирает не в силах поверить в то, что говорит мужчина,  неужели это возможно? Нет, это какая-то насмешка или игра. В самом  лучшем случае хозяин наверняка шутит? – Вернуться домой и свободным к тому же? - Кайрин я могу это сделать. Ты бы хотел этого? – Нет, не шутит и не издевается, он действительно вернет Кайрина домой стоит только сказать сейчас да. Вот только где он этот его дом сейчас? Разве сможет он снова вернуться в леса? После того как столько времени прожил тут в империи? Все-таки уже почти два года, и дело даже не в том, что он не сможет привыкнуть снова к суровым условиям родины, а в том, что родичи наверняка не смогут больше относиться к нему как прежде. Для них он теперь всегда будет чужаком. Наполовину своим на половину имперцем, в лучшем случае. Ему даже наверняка запретят исцелять, ведь по их законом он утратил чистоту, позволив мужчине чужеземцу, стать без всякого намека на брак его любовником. Любовником! Небо о чем он только думает! Ведь Летиас никогда не покинет ни дом, ни брата, ни поместье и не уедет с ним на его родину! Если он сейчас скажет да они расстанутся и более не увидятся! Как он сможет жить без своего дорогого хозяина? Крепко обхватив руками шею мужчины, он утыкается лицом ему в грудь, прижимаясь губами к впадинке между выступающими ключицами, и шепчет, обжигая дыханием тут же покрывшуюся мурашками кожу.
- Я солгал бы любимый, если б сказал, что не тоскую по дому. И наверно никогда не перестану этого делать, но это ведь и понятно. Там я родился, там вырос. Деревья моего леса слышали мой первый крик, первое слово, самый первый шаг. Там где-то живет и продолжает лечить мой отец и живут те, кого лечил когда-то я сам. Это место снится мне ночами заставляя просыпаться в тоске и думать, что хорошо бы однажды снова оказаться там. – Мужчина, лежащий на Кайрине, вздрогнул – «Ну вот и ответ» подумал он, «Я сам предложил это. Что же я наделал!» но парень продолжает, едва только снова набирает полную грудь воздуха.
- Я тоскую по родине, но хочу ли я вернуться туда? Нет! Нет, не хочу. Я покинул ее однажды как любой ребенок, повзрослев, покидает отчий дом, что становится ему тесным. И пусть покинул ее я не совсем добровольно, но это случилось. Так решили боги. Я нашел свое место в другом мире среди других людей. Пусть и не сразу, но я нашел его. Я нашел тебя. – Летиас смеется и в этом смехе слышится такое облегчение, что Кайрин на миг замолкает, боясь, что расплачется на следующем же слове. Небо хозяин так сильно его любит!
- Вообще-то я думал, что это я нашел тебя там на этом рынке, все еще смеясь, бормочет молодой имперец, тут же заставляя парня прекратить смеяться вместе с собой размыкая настойчивым языком его и не думавшие сопротивляться губы.
- Не важно, кто из нас кого нашел – тут же соглашается юный дикарь, как только его рот снова оказывается на свободе. Главное мы вместе и я ни за что не хочу этого потерять. Никогда. Ничто в мире не стоит того чтоб расстаться с тобой.
- Даже твои такие любимые боги? – лукаво щурится мужчина, припоминая, каких трудов ему стоило когда-то выиграть соревнование с этими ревнивыми варварскими богами в душе этого лесного дикаря.
- Ну, знаешь, тон Кайрина становится точной копией насмешливо лукавого тона мужчины. Ведь если подумать именно они указали мне на тебя. Это я глупец никак не мог понять их знака.
- Указали года?
- Когда мы в первый раз встретились, на том рынке помнишь?
- Я помню только, что ты был таким страшненьким избитым и грязным. Я еще подумал, какой кошмарный дикаренок и купил тебя, чтоб позлить Тимерия ожидающего, что я приведу ему новых жертв для его охоты. Но я был уверен, что ты вообще не смотрел в мою сторону. Ты только хмурился да кутался в свои немыслимые грязные тряпки, но раз уж ты говоришь что помнишь. - Кайрин даже не думает обижаться на признание, что его купили лишь назло брату любимого. Он снова смеется и внезапно, прикрыв газа, произносит почти нараспев, словно подражая одному из сказителей его родины, что развлекали его народ долгими зимними вечерами длинными и очень поучительными песнями-сказками
- Мой чудесный мой прекрасный  блистательный господин офицер. Я как сейчас помню, как увидел тебя в первый раз. Я сидел у стены закованный цепями, и мои глаза едва видели от синяков и слипшейся крови, а ты стоял передо мной на самом краю этого жалкого рынка и солнце, поднималось за твоей спиной. Еще такое раннее, ласковое, не слепящее. Его желтого ока не было видно из-за твоих плеч, лишь его лучи окружали тебя всего ярким сверкающим облаком. Словно ты сам и был Солнцем. Твой алый плащ, твой шлем с этим гребнем, твой блестящий панцирь, все сверкало. Я подумал, что ты знак, посланный мне богами. Что ты грозное божество, что спустилось с небес отнять у меня свободу прошлое и настоящее и самою жизнь. Как же я ошибался. Откуда мне было знать тогда, что хоть ты и действительно был послан мне как знак, но только знак счастья, знак радости и любви.
- Так чего же ты тогда так долго упрямился, столько мучил и меня и себя, если сами твои боги подали тебе знак еще при нашей первой встрече?
- Ну, у меня были причины конечно. Точнее я тогда думал, что они были.
- И какие же?
- Обещай, что не станешь ни сердиться, ни смеяться, ладно?
- Ладно.
- Просто, ну знаешь, было, время,  не сразу конечно, но потом когда я уже понял, как нравится мне, когда ты обнимаешь и целуешь меня, но я все равно боялся уступить тебе до конца. Потому что я думал, точнее я боялся, что когда ты получишь меня, то ты потеряешь ко мне интерес. Если не сразу, так постепенно, но я перестану быть для тебя желанным после того как ты добьешься своего. Ну как твой брат.
- Я не он, неужели ты не понял этого? Может ты и до сих пор, не доверяешь мне?
- Доверяю, конечно, доверяю, сейчас, но тогда. Тогда я просто боялся что после того как я перестану быть для тебя целью, ты тут же и бросишь меня, и что тогда буду делать я? Несчастный мальчишка из диких лесов с разбитым сердцем лишившийся точнее потерявший внимание своего красавца господина?
- Красавца? – усмехается немного самодовольно Летиас – значит, я давно тебе нравился? Я а не братишка?
- Я никогда не думал о твоем брате, так как думал о тебе. А ты, ты да понравился мне сразу с первого мига, что я тебя увидел. Я даже перед собой в тиши темной ночью боялся признаться, что ты мне нравился и что ты волновал меня вопреки всем моим запретам и тому, что ты был хозяином, а я рабом. – Кайрин, наконец, замолкает, уткнувшись лицом в грудь любимому мужчине.
Чуть повертевшись, он наконец исхитрился высвободить одну из зажатых между двумя телами рук. Протянув ее вниз, он сначала ласково сжимает, а после начинает настойчиво поглаживать застывший в почти уже полной готовности член Летиаса. Всего несколько движений и он быстро доводит и без того возбужденное орудие до совершенно невероятной каменной твердости, которую так приятно ощущать сейчас пальцами сквозь тончайший шелк нежной покрывающей его кожи. Чуть тронув пальцем самое навершие крупной головки. Кайрин тут же чувствует капельки густой горячей влаги и нетерпеливо улыбается  любимому.
-  Знаешь, мне порядком надоело только лишь болтать о любви. Ты не против того, чтоб, наконец, заняться ею или может мне,  как лекарю уже пора бы подумать о том, чтоб рассказать тебе о кое-каких особых снадобьях известных целителям моей родины, если разговоры о любви стали интересовать тебя больше чем она сама?  - Улыбка юного проказника становится откровенно насмешливой. Осторожно обхватив его пальцы своими, Летиас немедленно помогает направить свой член внутрь него.
- Посмотрим, посмеешь ли ты повторить эти глупые дерзости после, мой маленький нахальный дикаренок! - Бормочет он, резко и решительно вдавливая себя внутрь тела молодого любовника, и тут же припадает губами к широко открывшемуся рту парня, чтоб тот резкий и протяжный громкий вдох, которое вызвало это проникновение, Кайрин успел выпить именно из его губ.
В миг, потерявший всякое желание говорить хоть что-то, Кайрин чувствует, как с каждым толчком он все сильнее уносится в мир удовольствий. Туда где нет ни слов, ни мыслей, ни даже света или звуков. Только чувства, только наслаждение, только, приближающийся с каждым движением любимого внутри него оргазм.
 - То ли такой долгий сегодняшний день утомил Кайрина, то ли событий и новостей все-таки было слишком много, то ли что-то еще, но только сейчас он почувствовал, что остался совершенно без сил. Желание что он испытывал еще недавно удовлетворившись, перерастает в спокойную теплую нежность. Сон властно принимает его в свои неумолимые объятия, добавляя их к тем, что так ласково сжимают его сейчас, вот теперь он наверно действительно полностью и безо всяких оговорок счастлив. Счастлив засыпать в объятиях своего любимого, в своем доме в своей постели устав от нежных и страстных ласк и зная, что уже завтрашней ночью их с любимым ждут новые не менее прекрасные. Счастлив, что завтра и послезавтра и через много лет, это будет точно так же как и сейчас. Что вернувшегося завтра Тимерия они уже оба с Летиасом обрадуют тем, что угроза, что хоть и исподволь, но висела над каждым богатым поместьем этой страны, наконец, миновала и такой долгий и кровавый бунт рабов, наконец окочен. Кайрина радует что ребенок, которому он помог когда-то родиться и его родители в безопасности. Что эти беглые рабы, где бы они сейчас не были достаточно далеко и их уже не смогут поймать, чтоб покарать по суровым законам этой страны, потому что, хоть они и были очень жестоки, все же  не только их вина в том, что произошло. Такими их сделали суровая жизнь и безжалостно издевавшиеся над ними хозяева, так что раз уж боги решили все-таки подарить им жизнь, позволив покинуть эту страну, то пусть эти самые боги и научат их, наконец, быть счастливыми, где бы они не осели. А он Кайрин свой дом тоже нашел и дом, и семью и любимого и другого счастья ему ни в этой жизни, ни в следующей не нужно.


Конец.