Вечность. Часть I. Глава 11. Дом отдыха

Продолжение. Десятая глава: http://www.proza.ru/2012/10/26/494


Глава 11
Дом Отдыха. И все-таки надежда есть!


В столовой за завтраком все смотрели только на меня. И во многих глазах был страх. Они боялись меня и поэтому молчали. Сначала я старалась не обращать на них внимания. Но это было невозможно! Они буравили меня взглядами, и их взгляды обжигали меня, пронзали насквозь, уничтожали что-то важное во мне. Наконец я не выдержала и взорвалась:
– Вы по-прежнему считаете меня виноватой во всем, что происходило в городе и происходит здесь! Но вы молчите, потому что боитесь меня! Зря молчите! От этого ничего не зависит. Ведь важно не то, что вы говорите, а то, что вы скрываете! Сегодня ночью исчезло несколько человек, и среди них были те, кто ничего не говорил в мой адрес. Они молчали, но, тем не менее, исчезли. Так что же вы трусливо молчите?! Выскажите все мне! От этого ничего не изменится, а на душе станет легче. У меня на душе! Ваше молчание для меня словно нож, который вонзает в спину трусливая рука! Говорите! Я жду!
Но и после моей пафосной речи все продолжали молчать.
– Да, ну их, Лерка, – махнула рукой Тамара. – Оставь их в покое. Они от страха языки проглотили. Давайте лучше думать, что делать.
Я повернулась к Петру Ильичу, который тихонечко стоял в углу столовой.
– Петр Ильич, вы звонили в город? Пробовали вызвать помощь?
– Да, – смущенно улыбнулся он. – Я звонил, но не дозвонился. А сегодня телефон совсем замолчал. Гудков нет. Наш мастер на все руки Василий Афанасьевич посмотрел аппарат, проверил линию, но неполадок не обнаружил.
– Хорошо, – остановила его я, – значит, позвонить мы не можем. Это раз. Транспорта у нас нет. Это два. Что дальше?
Тамара предложила:
– А, может, бросим все и пешком?
Петра Ильич замахал руками:
– Что вы, что вы! До ближайшего населенного пункта почти сто километров! А среди нас есть пожилые люди, которым такой переход не под силу. К тому же я не могу бросить материальные ценности, за которые несу ответственность. И не только я, а весь персонал, – он смутился. – Но вы можете идти! Кто-то, вероятно, сможет добраться до города и вызвать помощь. А мы…
– А вы, ; резко оборвала его я, – тем временем исчезнете, и спасать будет уже некого!
– Ну, ты-то уж точно не исчезнешь! – язвительно пробурчала Элечка. – Ты-то здесь до последнего останешься! – постепенно она впадала в привычное для нее истерическое состояние. – Всех убьешь! Всех уничтожишь! А потом будешь плясать от радости на наших костях!
– Да что вы заладили – убийства, убийства! – раздался гневный голос художника Володи. – Какие доказательства у вас есть, чтобы предъявлять такие обвинения? Никаких! Мы не нашли ни единого мертвого тела, никаких следов крови, насилия и тому подобного. Люди просто исчезают. И я не понимаю, почему вы так грубо, жестоко и голословно обвиняете Валерию?
– Ага, – вмешалась Тамара, – если она всех убила, куда она, по-твоему, трупы дела? Съела, что ли?
– Закопала в лесу! – вскинула подбородок Элеонора. – Проще простого!
– Элечка, что вы говорите! – всплеснула руками Марья Алексеевна. – Да вы представляете, сколько сил и времени нужно, чтобы столько трупов закопать! Да это даже мужчине не под силу! Вы посмотрите на Леру – она такая хрупкая, нежная.
– Ну как же, нежная! – Элька даже вскочила. – По-вашему, так она – ангел во плоти! А вот я думаю, что она всех уничтожила! А как и куда потом дела – это у нее спросить надо! Ведьма она! Таких раньше на костре сжигали! И правильно делали!
– Хватит! – не выдержал Борис Тимофеевич. У нас не средневековье, в конце концов! Вместо того чтобы ерунду городить, лучше бы вы, дамочка, подумали, как нам вызвать помощь! Впрочем, вряд ли вы на это способны! – он махнул рукой и повернулся к Петру Ильичу. – Мне пришла в голову одна любопытная мысль… Будьте добры, подскажите мне, каким образом сюда доставляют продукты?
Петр Ильич оживился.
– Да, да, продукты! Действительно, как я не подумал! Продукты привозят два раза в неделю. Правда, их доставляют на небольшом грузовичке, но это не беда, мы могли бы передать с водителем сообщение о наших бедах и попросить помощи.
– Вот и прекрасно, – с облегчением вздохнула я. – Когда должен прибыть грузовик с продуктами?
– Завтра, – Петр Ильич просто светился от радости. – Завтра Сережа привезет продукты, мы введем его в курс дела и…
– Лучше написать, – снова вмешался Борис Тимофеевич. – Извините, что перебил, но на словах передавать ничего не надо. Здесь происходят слишком странные события. Вашему Сереже никто не поверит. Надо составить официальный документ, со всеми подписями и печатями. Изложить все события в сжатой, но понятной форме. Если хотите, Петр Ильич, я могу подготовить черновой вариант документа.
Петр Ильич с благодарностью пожал историку руку, и они тут же отошли в сторону, на ходу обсуждая текст будущего послания.
В столовой стало шумно. Все зашевелились, начали переговариваться. Мне показалось, что умирающая надежда вновь возродилась в душах отдыхающих. Кто-то начал шутить, с нескольких сторон послышался смех. Я смотрела на повеселевшие лица и думала: «Они похожи на детей… Ведь ничего пока не изменилось, а они уже радуются, смеются… Так легко и просто сбросили с себя весь груз, отбросили страх… Почему я не могу так?.. Я продолжаю думать, думать… До завтра еще одна ночь… И этой ночью…» 
Мои мрачные размышления прервала Тамара:
– Лера, пойдем, я хочу прогуляться. Надоело сидеть в четырех стенах, мусолить одно и то же, да еще и трястись от страха к тому же. Давай позовем Марью Алексеевну, Бориса Тимофеевича и Володю. Походим по лесу, поболтаем о чем-нибудь веселом, отвлечемся.
Не успела я согласиться, как Тамара уже бросилась к Борису Тимофеевичу и Володе.
– Погода прекрасная, – услышала я ее громкий голос,–  в лесу ужас как хорошо! Мы же отдыхать сюда приехали! Вот и отдохнем хоть немного. Не сидеть же сиднем в этом треклятом Доме Отдыха! Так и чокнуться недолго!
– А кто еще пойдет? – тихо спросил Володя.
– Во-первых, я. Во-вторых, Марья Алексеевна – ее мы еще не звали, но позовем! – и, наконец, Лерка. В общем, вся наша дружная компания!
Володя почему-то покраснел, кивнул, пробормотал что-то вроде «Да, да, прекрасно, конечно, я пойду», потом резко развернулся и вышел из столовой.
В дверях он обернулся, и посмотрел на меня. И почему-то мое сердце забилось в несколько раз быстрее... Я стояла и смотрела на закрытую дверь. Странно, раньше я не замечала, что у него, у Володи, такие красивые, синие-синие, глаза. Темные волнистые волосы и синие глаза. Ресницы черные и длинные. А взгляд какой-то отрешенный, словно он смотрит не на тебя, а сквозь тебя в Вечность. И печальный… А…
– Слышь, Лерка, художник-то в тебя втюрился!
 Я не слышала, как подошла Тамара, и даже вздрогнула от неожиданности.
– Да ты очнись, Лерка! Хватит мечтать! – она повернулась к Марье Алексеевне и подмигнула ей. – Ох, теть Маш, чувствую я, любовью пахнет!
Марья Алексеевна сердито нахмурилась.
– Перестань, Тамара! – строго сказала она. – До чего же ты любишь всех обижать, нельзя же так!
– Ничего, Марья Алексеевна, – успокоила я ее. – Я не обиделась.
– Правильно, Лерка, на дураков не обижаются! – засмеялась Тамара и хлопнула меня по плечу. – Ну, пошли, что ли, а то наших мужиков кто-нибудь перехватит. Тетя Маша, ты идешь?
– Нет, девочки, – покачала головой Марья Алексеевна, – я что-то устала за последние дни. Вы идите, а я прилягу.
– Ладно, теть Маш, отдохни от нас, а мы прогуляемся по лесочку, – она подмигнула мне. – Лерка, как зайдем в лес, сразу в разные стороны расходимся.  Ты с художником, а я с Тимофеичем. Поняла?
Я засмеялась.
– Радуется, – раздался рядом с нами чей-то злобный женский шепот. – Погубила столько людей, а теперь радуется! Скоро всех нас погубит, тогда еще больше обрадуется!
Я обернулась на голос. Опять та же самая истеричка Элеонора! Я поймала себя на мысли: почему же она не исчезла? Я думала, что она исчезнет в первую очередь. Но, видимо, даже этому монстру она не по душе…
И еще я с удивлением заметила, что во мне произошли странные изменения. Незаметные на первый взгляд, но в то же время… Слова Элеоноры должны были вызвать в моей душе острую боль. По крайней мере, так было всегда. Но сейчас я почувствовала, что боли нет, и обиды нет, и злости на Эльку нет, и ненависти ко всем людям тоже нет. Пораженная этим, я молча смотрела на перепуганную истеричку и пыталась понять, что же я испытываю, какие чувства пробудили во мне ее слова. Оказалось, никаких. У меня даже настроение не испортилось. Я засмеялась и показала Эльке язык. Тамара, которая с напряженным вниманием ждала, что же будет, тоже засмеялась и показала Элеоноре неприличный знак. После этого мы обе захохотали и, как нашкодившие детишки, выскочили из столовой…