Мир на двоих

Меня трясло от холода. Я сидел, обхватив колени руками, и проклинал школьную организаторскую деятельность. С легкой руки учителя физкультуры наш класс в полном составе отправился в поход. И теперь я сидел в крошечной одноместной палатке, уставший до смерти, замерзший и голодный. Одноклассники же с шумом и гиканьем разводили костер на берегу небольшой речки, у которой мы остановились.

Неожиданно ко мне сунулся один из одноклассников.

— Мэтт, привет, — он откинул упавшую на глаза челку, — у тебя зажигалка есть?

Я молча зашарил по карманам.

— Понимаешь, — с извиняющейся улыбкой принялся объясняться парень, — из всего класса зажигалку взять догадался только я, а ветки сыроватые, никак не разгораются, у меня газ закончился, вот я и подумал...

— Бумагу под ветки засуньте, а потом уж поджигайте, — подивившись незнанию таких элементарных вещей, я кинул ему зажигалку.

— Слушай, пойдем к остальным? Заодно поможешь...

— Вот еще, — фыркнул я, — тебе это интересно — ты и иди.

Он помолчал несколько секунд, затем вздохнул, сказал "спасибо" и выбрался из палатки.

Придурок. Ненавижу его. Марк перевелся в наш класс лишь пару месяцев назад, но уже успел оттеснить всех местных "звезд" на второй план. Он был прирожденным лидером. Отлично учился, имел свое мнение чуть ли не по каждому поводу и прекрасно мог отстоять его в споре, вечно был полон энергии, в его голове всегда было полно идей. Собственно, этот дурацкий выезд на природу тоже был его предложением. Все любили Марка, а я на дух не переносил. Он был счастливчиком, баловнем судьбы. Он с изяществом и непринужденностью оказывался лучшим всегда и везде.

Снаружи раздалось ликование — костер все-таки разгорелся.

Зависть, скажете вы? Вполне возможно. Стоит Марку пальцем пошевелить — и он получит все, что душе угодно. А я? Да как только я появился в этой школе, на меня все ополчились. Я не знаю, почему. Я никому не сделал ничего плохого. Нет, меня конечно не избивали после занятий. Но со мной никто не разговаривал, за спиной я слышал только насмешки, пару раз воровали вещи... Проведенные в этой школе два года сильно меня изменили, как внешне, так и внутренне. Я перестал быть добрым и отзывчивым, превратился в сплошной сгусток желчи и ярости. Когда я смотрел в зеркало, то не узнавал себя — с детства мягкие черты лица стали неприятно резкими и грубыми, у рта и между бровей появились едва заметные морщинки — это в моем-то возрасте. Волосы отросли, стричься не хотелось, мне так даже нравилось. Вдобавок я подрос и сильно похудел. На медосмотре сказали, что это нервное и выписали какие-то таблетки. К черту таблетки. Меня и так одолело тотальное равнодушие, как к окружающим, так и к себе. Я ходил в заношенных джинсах, старых растянувшихся свитерах и разваливающихся грязных кроссовках. Мне не нужно было следить за собой. Я прекрасно понимал, что, как бы я ни выглядел, отношение ко мне не изменится. Людям свойственно воспринимать человека таким, каким они его запомнили в самом начале. Им лень открывать кого-то заново. Тем более такой отброс, как я.

Голод был почти нестерпимым. Откопав в недрах рюкзака книжку, фонарик и бутерброды, я растянулся на благоразумно расстеленном на полу палатки одеяле.
Интересно, долго они там будут возиться? До утра небось.

...Не знаю, сколько я читал, но когда я наконец оторвался от книги, то понял, что вокруг совершенно тихо. Я глянул на дисплей сотового. Без пятнадцати три.
Спать мне совершенно не хотелось. Захватив пачку сигарет, я вылез наружу, разминая затекшие конечности. Здесь было холодно. Костер все еще горел. Чуть поодаль на поваленном дереве, сгорбившись, сидела человеческая фигура. Когда глаза после яркого света фонарика адаптировались к полумраку, я разглядел Марка.
Остекленевшим взглядом он смотрел на огонь. Впервые он показался мне грустным и... одиноким.

Я отогнал эти нелепые мысли. Ну какой он одинокий? Сама популярность, вечно вокруг него кто-то вьется.

Марк поежился и зябко укутался в явно слишком тонкую куртку. Я начал потихоньку спускаться к речке, стараясь не шуметь.

— Мэтт!

Вот черт, все-таки заметил. Не обращая внимания я прошел чуть дальше, взял сигарету и сунул в карман руку за зажигалкой. Пусто.

— Вот, это твое, — Марк протянул мне пропажу. Я прикурил и убрал зажигалку в прежнее место.

— Не спится? — он попытался завязать разговор. Я упрямо молчал.

— Мэтт, это не правильно.

— Что не правильно? — не понял я.

— Твое поведение... Почему ты такой?

Я взлянул на Марка. Впервые с такого близкого расстояния. Треугольное лицо, нахмуренные брови, нос — острый и длинный, словно птичий клюв, рот перерезал лицо тонкой прямой чертой. Да что с ним такое? Куда делся слащавый улыбчивый красавчик? Мне стало не по себе. А он стоял, сверлил меня глазами и ждал ответа. И тут я сорвался.

— Слушай, — я выпустил дым в его надменное лицо. — Тебя не обязаны любить все подряд. Даже если тебя и коробит от того, что я не бегаю за тобой с восторженными воплями, как все эти идиоты, ты все равно ничего с этим поделать не можешь, как бы ты ко мне не подлизывался. Психолог из тебя хреновый, так что вали-ка ты таращиться на огонь дальше.

Если бы я услышал что-то подобное в свой адрес, то, наверное, полез бы в драку. Но Марк вдруг расхохотался. Да так громко и заливисто, что я подумал, что он наверняка сейчас всех перебудит.

— Так ты решил, что это я из-за того, что меня задевает твоя ко мне неприязнь... ахах... подожди, не уходи, — я двинулся было к своей палатке, но Марк ухватил меня за рукав. — Выслушай меня, пожалуйста.

Его взгляд снова был мягким, а тон — добродушным. Если бы я послал его куда подальше, на этом бы все, скорей всего, и закончилось. Однако я, ошарашенный такой настойчивостью, лишь кивнул.

— Я... — Марк замялся, видимо, подбирая слова, — я знаю, за что ты так всех не любишь.

— Это они меня не любят, — фыркнул я. Но он пропустил мои слова мимо ушей.

— Это противно, когда все вокруг на одно лицо, будто их тиражом выпустили. Вроде бы разные люди, а копнешь поглубже — там все то же, что и у остальных. Ты не похож на них... Может, для остальных ты просто паршивая овца, но, хоть нам и не удавалось пообщаться, мне кажется, с тобой должно быть намного интереснее, чем со всеми ними вместе взятыми.

Ох, какая неприкрытая лесть.

— Паршивая овца? — я взял еще одну сигарету, — а ты что же, пастух всего этого стада? — я кивнул на палатки со спящими одноклассниками.

Марк коротко засмеялся.

— Получается, да. Каждый выживает по-своему. Тебе больше по душе отгородиться от них, мне удобнее было научиться быть лидером. У тебя есть друзья?

— Неа.

— И у меня.

Он замолчал. На что он намекает? На то, что мы похожи? Или пытается подкупить меня сочувствием?

— Сложно представить, как человек, будучи в центре внимания, может быть одиноким, да? — произнес он, глядя на темную воду.

— Ну, вообще-то, ты действительно не особо тянешь на одиночку. Только зачем весь этот разговор?

Он развернулся ко мне.

— А если я забью на них всех, ты станешь моим другом?

Больной что ли? Но через секунду он уже плутовато улыбался. Я вдруг заметил у него такие же морщинки у рта, как у меня. Так бывает у людей, которые улыбаются через силу.

— Если ты не сильно хочешь спать, могу я предложить тебе сыграть в карты и немного выпить? — поинтересовался он, воспользовавшись моим замешательством.

Это было неожиданно. Мне вообще никто ничего уже давно не предлагал. Я забыл, что такое нормальное человеческое общение. Почему я так уверен, что Марк стремится завоевать мою симпатию лишь из корыстных побуждений? Я так часто говорил себе, что все вокруг могут лишь издеваться и смеяться надо мной, что это прочно засело в подсознании и не позволяло считать, что кто-то может обратиться ко мне просто так, потому что захотелось поболтать о чем-нибудь.

— Только у тебя сядем, у меня палатка двухместная, там сосед спит, я сейчас, за картами сбегаю и приду, — пулеметной очередью выдал Марк и потрусил к своей палатке.

"Я вообще-то еще не согласился", — хотел сказать я, но не успел. Да и любопытство взяло верх. Моя неприязнь к Марку была довольно бессмысленной и субъективной — за все время, что мы учились вместе, лишь он не сказал и не сделал мне ничего плохого. Наоборот, я частенько пересекался с ним взглядом, в то время как остальные брезговали даже смотреть в мою сторону.

"Тебе больше по душе отгородиться от них, мне удобнее было научиться быть лидером".

А ведь он и вправду был будто на голову выше остальных. Это было видно невооруженным взглядом, но я наотрез отказывался такое замечать, не позволяя себе думать об этом выскочке хоть что-то хорошее. Так же, как обо всех людях, с которыми мне доводилось пересекаться.

Боже, в кого я превратился? Язвительный, злобный параноик, готовый растерзать любого, кто рискнет подойти ближе, чем на метр. Я такой отвратительный. Я убеждал себя, что по-другому я не выживу в этом мире, но в глубине души понимал, насколько жалким кажусь. Ведь раньше, когда я был младше, у меня были хорошие знакомые, я радовался мелочам, умел ловить кайф от жизни. Кто я теперь? Закомплексованный озлобленный подросток, всего-то. Сейчас я особенно отчетливо это осознавал. Я привык бежать от этой мысли, но, похоже, она догнала меня, прикинувшись улыбчивым светловолосым Марком.

Он не заставил ждать. Через пару минут его вихрастая голова уже просунулась ко мне в палатку. С собой Марк притащил колоду карт, две бутылки вина, еще одно одеяло и мощный фонарь, который сразу же поставил в середину палатки.

— Стаканов нет, будем так пить, — сообщил он, — ничего?

— Не страшно, — я принялся было проталкивать пробку внутрь бутылки, но Марк протянул мне штопор.

Расправившись таки с пробкой, я отдал штопор Марку, чтоб он открыл вторую бутылку, а сам отхлебнул. Явно дешевое, но пить было можно.

— На что играем-то?

— На деньги?

— Ну уж нет, — покачал головой я.

— На раздевание? — Марк поднял бровь.

— Ну пусть, — усмехнулся я.

***

Я грустно смотрел на свою крестовую пятерку. После выпитого она казалась десяткой. Марк радостно махал у меня перед носом козырем. Его уже основательно развезло — он ронял карты, смеялся невпопад и периодически что-то напевал. Странно, но на меня его состояние действовало расслабляюще — слишком уж забавным и безобидным сейчас казался этот вечно самоуверенный всеобщий любимчик. Интересно, кто-нибудь еще видел его надравшимся? Я не замечал, чтоб он особо стремился к близкому контакту со сверстниками. Словно держал некую дистанцию. Всегда вежливый и до тошноты приятный, но не уделяющий внимания кому-то отдельному.
Похоже, он действительно воспринимал окружающих как однородную массу.

— Ты проигра-а-а-а-ал! Раздевайся.

— Ну уж нет, — я сидел в одних трусах, накинув на плечи второе одеяло, на Марке еще были джинсы. Благо, из-за выпитого, а может, из-за того, что нас здесь было двое, холода уже не чувствовалось. Да и от фонаря исходило какое-никакое тепло.

— Как так нет, ты проиграл и должен раздеться, — Марк смотрел на меня глазами обиженного ребенка.

— Все равно не буду. Давай играть на что-нибудь другое.

— Например?

— Ну... на желания.

— Хорошо, — расхохотался Марк. — я желаю, чтоб ты разделся!

— Дурак, вот затолкаю тебе носки в рот — будешь знать! — я кинул в него скомканным свитером. Марк поймал его на лету, но потерял равновесие и опрокинулся на спину, продолжая смеяться.

— А ты меня обыграй сначала, — он приподнялся на локтях. — Ладно, раз уж ты так стесняешься, у меня есть другое желание. Ты будешь отвечать на мои вопросы.

— Пойдет, — тут же согласился я. Мало ли, что еще могло прийти в его пьяную голову.

Марк сел.

— У тебя есть девушка?

— Эм... — признаться, это было несколько неожиданно. — Нет, а что?

— А почему?

Как бы интересно я мог найти кого-то, если я не с кем не общаюсь? Да и не чувствовал я в этом необходимости. Особенно когда слышал этот их пустой треп о шмотках, модных актерах и дискотеках.

— Во-первых, я пока не встретил ни одной, которая бы мне понравилась, — честно ответил я, — во-вторых, кому бы понравился такой отморозок, как я?

— Ну, не знаю. Будь я девушкой, я бы в тебя точно влюбился, — беззаботно заявил Марк.

— Э-э... спасибо, — растерялся я. Да что он несет?

Марк отстраненно кивнул. Потом посмотрел на меня и недовольно нахмурился.

— Что с тобой? Ты покрасневший какой-то... — он протянул руку и коснулся моего лба, — ты нормально себя чувствуешь?

— Я в порядке, это все вино... — я постарался улыбнуться. — Ну... а у тебя есть кто-нибудь? — вернулся я к разговору.

— Ты не поверишь, но даже и не было никогда, — засмеялся Марк.

— Да ладно? — мне и вправду не верилось, — ты вроде бы многим девчонкам нравишься...

Он пожал плечами.

— Но ни одна из них не нравится мне. Может я разборчивый слишком или еще что, — он сделал рукой неопределенный жест, — смешно сказать, но я и не целовался-то ни разу.

— Не смешно, — буркнул я, — я тоже.

— Да ну, серьезно???

— С чего бы мне врать? — вопросом на вопрос ответил я, чувствуя, как еще сильнее заливаюсь краской.

— Нет, но... да что с тобой такое? — он за подбородок приподнял мое лицо, — ты горишь весь... Ты точно в порядке?

— Точно.

Повисла неловкая пауза. Я смотрел в его поблескивающие глаза. В них отражалось, кажется, беспокойство – я плохо помнил, как это выглядит — и что-то еще, непонятное, незнакомое.

Кончиками пальцев Марк провел по моей щеке. Потом легко, почти неощутимо, дотронулся до губ.

— А ты не рассердишься, если я тебя сейчас поцелую? — шепотом спросил он.

О Господи, это что, происходит на самом деле? Мир сошел с ума. И Марк вместе с ним. Впрочем, нет, я бы не рассердился. Похоже, сегодня ночь странных событий.
В таком свете поцелуй с малознакомым парнем был вполне в порядке вещей.

Еще днем я ненавидел его. А сейчас все это рассыпалось, развалилось. Он действительно был хорошим. Стыдился своей нелюбви к обществу и старался компенсировать это помощью и поддержкой. Поразительно, как легко мы сошлись. Такие разные, но... Я вспомнил его лицо, когда он ждал ответа на свое странное "Почему ты такой?". В те несколько секунд он растерял все свое дежурное обаяние. Я вдруг понял, что это и был он настоящий. Раздраженный, недовольный, уставший, потерявший надежду найти кого-то, кто будет понимать его.

А ведь он был прав, мы действительно похожи.

Нас разделяло всего несколько сантиметров. Я разглядывал резкие черты. Как ему удается выглядеть таким мягким? Рот приоткрыт, глаза дикие совершенно.
Красивый. Кожей я чувствовал резкое дыхание. Происходящее было настолько неправильным, нелогичным, что я вообще забыл про неловкость.

Черт, да, я хотел этого.

Но, стоило мне чуть податься навстречу, как Марк отдернул руку и отвернулся.

— Извини.

— Марк...

— Забудь это.

— Марк...

— Я не знаю, что на меня нашло, мы с тобой напились, вот и...

— Марк!

Он вздрогнул.

— Я...

— Да заткнись уже! — обхватив Марка за плечи, я повалил его на пол, сминая раскиданную одежду. Дал нам трехсекундную передышку, а затем закрыл глаза и прижался губами к его губам. Необычное, непривычное ощущение, совершенно неправильное, но от этого лишь более приятное. Мы сами неправильные, для нас в самый раз.

Марк обнял меня покрепче, я ощутил требовательные прикосновения его языка и покорно приоткрыл рот, пропуская вглубь. Сначала робко, осторожно, а потом все увереннее, настойчивее, грубее. Мы жадно впивались друг в друга, не желая останавливаться. Пальцы Марка давили на мой затылок, не давая поднять голову. Я заставил себя оторваться от него лишь когда мне стало не хватать воздуха.

Мы оба тяжело дышали. Марк смотрел на меня снизу вверх из-под полуприкрытых век и тоже старался отдышаться. Я опустил голову ему на грудь и, закрыв глаза, попытался осознать происходящее, но его сердцебиение заглушало все мысли. Марк принялся перебирать мои волосы.

— А это, оказывается, здорово, — шепнул он мне.

— Как ты можешь говорить такое? — пробормотал я, — мы же оба парни.

— Ну и что? — в голосе Марка слышалось искреннее удивление. — Я же сказал — будь я девушкой, непременно бы в тебя влюбился.

— Ты не девушка.

— В данном случае мне это совершенно не мешает.

— Чего? — я поднял голову. Марк невинно захлопал ресницами.

— Поцелуй меня еще раз, — попросил он.

Я повиновался. Теперь это было иначе — неспешно, нежно. Мне казалось, прошла целая вечность, прежде чем мы остановились. Освободившись от рук Марка, я медленно сел и закутался в одеяло. Меня трясло от возбуждения, но демонстрировать это я совершенно не хотел. Если то, что мы сейчас сделали, еще можно было списать на алкоголь, то со словами Марка было сложнее. И, похоже, он тоже это понимал.

— Позволь мне объяснить кое-что...

Я кивнул. Он приобнял меня поверх одеяла.

— Тебя было сложно не заметить. Ты из тех людей, которым никто не нужен, которые живут в своем собственном мире... И с самого первого дня мне хотелось, чтобы ты впустил меня в этот мир, хотелось стать его частью. Но возможности подобраться поближе я не имел, ты все время сторонился меня и других. Когда я расспрашивал про тебя у остальных, то они говорили лишь гадости. Сначала мне было просто любопытно, что же ты за человек, а потом я понял, что думаю о тебе слишком часто и... не только как о личности, понимаешь, о чем я? Мне нужно было получить возможность хотя бы поговорить с тобой, но за все время у меня не было ни единого шанса, поэтому я и предложил этот добровольно-принудительный выезд на природу. Я боялся, что ты найдешь способ улизнуть, но все обошлось. Потом я забрал твою зажигалку и остался ждать, когда же ты наконец выйдешь покурить.

Я молчал, переваривая услышанное. Такое вообще бывает? Или я перепил и у меня галлюцинации? Но лежащие у меня на плечах ладони были вполне реальными.

— А если бы я не вышел? — промямлил я.

— Рано или поздно ты бы вышел. Ты много куришь.

— А если бы у меня была еще одна зажигалка?

— Но ведь ты бы все равно вышел, разве нет?

Я покосился на Марка.

— Ты в курсе, что ты маньяк?

— Я не делал ничего предосудительного, — возразил Марк. Помолчал немного, потом добавил: — Хотя я тебя понимаю. Прости меня за весь этот фарс. Но... я хочу, что бы ты был моим. Хочу быть твоим. Понимаешь? Знаю, для тебя все это неожиданно, я не буду требовать ответа прямо сейчас. Подумай об этом... И... ты просто помни о том, что если что, я с тобой, хорошо?

Да, Марк, ты прав, еще как неожиданно, мысленно ответил я.

Я чувствовал себя уставшим и совершенно разбитым. Сегодня произошло слишком много всего, чтобы я мог размышлять о подобном. Мне очень нужно было отдохнуть и хотя бы немного поспать.

— Хорошо, — ответил я, — я... я подумаю.

Я откинулся назад, оперся на Марка. Он легонько чмокнул меня в висок и я блаженно закрыл глаза. Это было чертовски приятно. В общем-то, я был бы не против, если бы мы почаще так сидели...

— Ты спишь? — уже будто сквозь вату донесся до меня голос Марка.

— Ммм... — сил отвечать уже не было.

Он уложил меня, подсунув под голову рюкзак, и плотно укутал.

— Спи... Я пойду.

— А? — я с усилием разлепил глаза. Мне не хотелось, чтобы он уходил. — Нет, стой, — я схватил его за руку, — останься со мной.

За долю секунды выражение его лица сменилось с напряженно-расстроенного на радостное. Неужели ему действительно нужно от меня так мало?

Марк погасил фонарь, забрался под одеяло и вытянулся рядом со мной. Потом, помедлив, обнял меня и прижал к себе. Бережно, но твердо, словно хотел защитить ото всех. Так хорошо...

Как ни странно, он уснул раньше меня. Объятия ослабли и я, чуть выпутавшись из них, разглядывал Марка. Он сейчас был похож на ребенка — беспечного и доверчивого. Сегодня я увидел его совсем другим, таким непохожим на того Марка, который пришел к нам и враз покорил всех своим обаянием, таким неловким и смущенным, таким... настоящим. Как же мне не хотелось вновь видеть его под личиной самоуверенного лидера! Вот бы он всегда был честным и открытым, как сегодня.

Нет, тут же передумал я, не надо, чтобы кто-то еще его таким видел. Пусть только наедине со мной он становится собой.

Кажется, у меня уже был готов ответ.

Я осторожно, боясь разбудить, поцеловал Марка в щеку и прошептал как можно тише:

— Мой мир вполне выдержит и двоих.

Может, Марк не спал, а просто притворялся. А может, услышал мои слова даже спящим. Он счастливо вздохнул и улыбнулся чуть шире.