Фетиш антилиберализма

red_valjok пишет:

«Коммари без конца борется с силовиками. Он ничем не отличается от американки Новодворской и каждый день нам напоминает что советская гэбня подавляла своих  граждан и ФСБ с его Путиными и Ивановыми - плоть от плоти вонючие кровавые чекисты, ненавидящие и прессующие свой народ. Он чуть ли не каждый день напоминает про то как чекизм развалил СССР и захватил власть в России - учит нас отождествлять чекизм с современным правящим режимом. Вот из недавнего: Генерал ГБ и рабочий из Назарета. Но если вы думаете что либерал одобряет признание своих врагов в том в чём он их обвиняет, значит вы не либерал. Вот коммари возмущён тем что ФСБ напяливает на себя мантию чекизма - лезет в манто дорогого Феликса Эдмундовича.

Коммари получает зачёт от Валерии Ильиничны сразу по двум пунктам высококлассного либерализма: запугивание чекизмом и совмещение в голове несовместимого. Отдельное спасибо за то что выбрасывая в мусор накопившиеся бумаги. Это уже зачёт от потребляторов. Они знают как построить светлое будущее»[1]

Основоположники марксизма в свое время остро критиковали ряд немецких социалистов (таких как Вильгельм Либкнехт) за то, что те поставили во главу угла "антибисмаркизм". Так, Фридрих Энгельс в письме Марксу писал: "было бы абсурдом возводить ... антибисмаркизм в единственный руководящий принцип"[2]. Точно также современные российские оппортунисты вначале ставили во главу угла "антиельцинизм", а в настоящее время раскололись на два крыла - либеральное, для которого "единственным руководящим принципом" является "антипутинизм" (ярким примером можно назвать Коммари, которого "бичует" г-н red_valjok), и национал-консервативное, для которого "единственным руководящим принципом" является "антилиберализм" и "антиоранжизм". Посередине между консерваторами и либералами находится третий вариант оппортунизма - современный "экономический экономизм", которому  вообще нет дела до буржуазно-демократической борьбы, ни до Путина, ни до "оранжевых". Несмотря на то, что я всегда занимал в споре между "лефтишами" и "красконами" сторону "лефтишей", а в споре "болотников" и "поклонников" сторону "болотников", я все тоже время никогда не строил иллюзий ни относительно "лефтишей" (умеренных европейских левых, "демократических социалистов"), ни относительно удальцистов. Несмотря на то, что национал-консервативный, "черно-желто-белый" уклон намного омерзительнее либерального, "синего" уклона, на самом деле различие между этими двумя сортами оппортунизма не так уж и велико. Можно согласиться с тов. iwia в том, что "те и другие [либералы и консерваторы в коммунизме] равно (при выраженных формах уклона) настроены против марксизма-ленинизма. Ортодоксально-большевистскую точку зрения либертарии назовут «диктаторской», а зюганычи – «неотроцкистской». В-третьих, и самое главное, те и другие не видят сходства друг между другом. Между тем, соглашательство с буржуазией есть соглашательство, оправдывается ли оно «демократией» или «патриотизмом»"[3]. Еще в 1893 году, критикуя народников, которые, как и современные оппортунисты делились на нечто вроде "красконов" и "лефтишей" (роль "лефтиша" играл Михайловский, а "красконом" был Южаков) отмечал, что корни "квасного патриотизма" народников лежат вовсе не в "азиопстве", а в мелкобуржуазном классовом бытии: "Бесспорно, что народники очень и очень повинны в квасном патриотизме самого низкого разбора (г. Южаков, наприер). Бесспорно и то, что игнорирование социологического метода Маркса и его постановки вопросов, касающихся непосредственных производителей, равносильно для тех русских людей, кто хочет представлять интересы этих непосредственных производителей, с полным отчуждением от западной "цивилизации". Но сущность народничества лежит глубже: не в учении о самобытности и не в славянофильстве, а в представительстве интересов и идей русского мелкого производителя. Поэтому среди народников и были писатели (и это были лучшие из народников), которые, как это признал и г. Струве, не имели ничего общего с славянофильством, которые даже признавали, что Россия вступила на тот же путь, что и Западная Европа. С такими категориями, как славянофильство и западничество, в вопросах русского народничества никак не разобраться. Народничество отразило такой факт русской жизни, который почти еще отсутствовал в ту эпоху, когда складывалось славянофильство и западничество, именно: противоположность интересов труда и капитала"[4]. Именно мелкобуржуазность объединяла народников-интернационалистов с народниками-шовинистами против марксизма, и именно двойственное положение мелкого буржуа позволяла народникам причудливо сочетать прогрессивное с реакционным. Точно также и махровые шовинисты и традиционалисты из КПРФ всегда готовы блокироваться с еврокоммунистами-"толерастами" против революционного марксизма. Соответственно именно мелкобуржуазность обоих течений является причиной неспособности "красконов" и "лефтишей" критиковать друг друга с последовательно марксистских позиций. Оба этих течения во взаимной грызне "побивают" не столько оппортунизм друг друга, сколько революционный марксизм ("лефтиши", критикуя "красконов" за правый авторитаризм, и наносят удары и по диктатуре пролетариата, а "красконы", критикуя "лефтишей" якобы за "буржуазную мораль" напоминают критиков марксизма из числа консервативных буржуа, наподобие позднего Джеймса Бернхэма, Патрика Бьюкенена и Пола Готфрида).

Еще одним проявлением мелкобуржуазности является политическая неустойчивость, склонность к частой и резкой смене политических взглядов на 180 градусов, постоянное шатание слева направо и наоборот. Классическим примером может служить ЖЖшный коммунист Коммари, еще пару лет назад бывший ярым "красконом" и поклонником Кургиняна, печально прославившимся своей поддержкой изгнания румынских цыган (именно он выдумал термин "лефтиш", который первоначально обозначал "розовых евролевых", но впоследствии "лефтишами" стали называть всех "чистых" левых, в противовес "правым в политике, левым в экономике", даже Бортника[5]), но зимой 2011/2012 гг. сделал резкий поворот в сторону "левого либерализма" и порвал со всеми своими прежними "красно-коричневыми" союзниками ("Кроме Кургиняна - на которого я вляпался купился в 2010-м - второй моей крупной ошибкой в ЖЖ (пребыванию в котором у меня как раз сейчас исполняется аккурат 6 лет) было то, что я принял антилиберальную и вроде бы засоветскую публику за своих" - писал Коммари[6]). Однако, после непродолжительного "лефтишского" поворота у Коммари вновь проявляться шовинизм, только на этот раз не антицыганский, а антикавказский: "в Поднимающейся С Колен России появился еще одна каста неприкасаемых - после гэбья, полицаев, Начальства, сыночков Начальства и попов. Это дорогие кавказские гости"[7]. Здесь мы вновь видим заскорузлые националистические песни в духе "русские угнетены черножопыми" и "хватит кормить Кавказ". Но речь сейчас пойдет вовсе не об этом, а о том, как наши доблестные "красконы" критикуют Коммари. Ни для кого не секрет, что политическая эволюция Коммари вызывала шок у многих представителей "левопатриотической" части ЖЖ, которые поспешили окрестить Коммари "красной бабой Лерой". Многие "левые патриоты" принялись обвинять Коммари в том, что он сделал себе "единственный руководящий принцип" из "антипутинизма" и "антиохранительства" (как в свое время Либкнехт - из "антибисмаркизма"), что привело его в обьятья к "оранжево-белоленточным госдеповским гнидам", которые якобы "намного хуже Путина". Несмотря на свое категорическое неприятие "охранителей-поклонников", я, тем не менее, вынужден признать их частичную правду, которая состоит в том, что нельзя ставить на первое место антипутинизм, и поддерживать те силы оппозиции, которые намного хуже Путина. Ложь "охранителей" состоит не в "охранительстве" как таковом, а в том, что их "охранительство" направлено против либерального крыла оппозиции. Если либералы относительно прогрессивны по сравнению с консерваторами-путиноидами, то русско-националистическая часть оппозиции (в первую это касается представителей авторитарного крыла русского национализма - православных монархистов и "русских НС", таких как Белов-Поткин, Демушкин, Боровиков, Просвирин и т.д.) действительно хуже Путина, и путинский режим представляет собой меньшее зло по сравнению с "настоящей русской властью". По этой причине я выступал и выступаю против отмены "русской" 282 статьи УК, а также против объединения с русскими националистами в борьбе путинского режима. Я полностью резделяю точку зрения Владимира Сиротина[8], что националистическую мразь надо гнать поганой метлой из оппозиции, а если путинскому режиму всерьез будет угрожать какая-нибудь "революция справа" (сейчас о такой угрозе всерьез говорить нельзя, куда более вероятной является эволюция в фашизм самого путинского режима), коммунистам следует объединиться с Единой Россией против "национал-революционеров", хотя такой союз в принципе маловероятен, поскольку едросня скорее объединится с ультраправыми против коммунистов, чем с коммунистами против ультраправых.

Обвиняя Коммари в фетишизации антипутинизма, наши "красные охранители", они показывают себя такими же фетишистами, только роль фетиша у них играет антилиберализм. Нередко наши зацикленные на борьбе с либерализмом "красконы" производят впечатление людей, намертво застрявших в 90х, для них по-прежнему является "актуальной" борьба с Ельциным, Гайдаром, Новодворской и Хакамадой. Также, очень распространено среди наших красконов заблуждение, будто бы именно либерализм является главным врагом и наиболее полным антиподом коммунизма, поскольку экономическая программа либералов, выступающих за "неограниченный капитализм" полностью противоположна программе коммунистов. Здесь допускается двоякая ошибка 1) Бернштейнианское и народническое непонимание прогрессивности капитализма. Наши антилиберальные фетишисты, что чем менее капитализм ограничен в своем развитии, чем сильнее обостряются классовые антагонизмы, тем ближе пролетарская революция. Коммунисты должны, как и либералы стоят именно за "неограниченный капитализм", но если для либералов это предел мечтаний, то коммунисты понимают, что капитализм есть всего лишь этап на пути развития человечества, который должен быть преодолен также, как и все прошлые этапы. Стремление всевозможных реформистов "ограничить" капитализм, "сгладить острые углы", ослабить классовые антагонизмы в капиталистическом обществе направлено по сути на сохранение капитализма, поэтому классики марксизма называли реформизм "консервативным социализмом". Вопреки нашим "антиглобалистам", классики марксизма были сторонниками свободы торговли и противниками протекционизма: "протекционисты скажут: «В конце концов мы сохраняем, по крайней мере, общество в его нынешнем состоянии. Хорошо или плохо, но мы обеспечиваем рабочему его занятие и не допускаем, чтобы он был выброшен на улицу в результате иностранной конкуренции». Я не собираюсь оспаривать это заявление, я принимаю его. Сохранение, консервация нынешнего положения является, таким образом, самым благоприятным результатом, которого в лучшем случае могут достигнуть протекционисты. Прекрасно, но ведь для рабочего класса дело идет не о сохранении существующего положения, а о том, чтобы обратить его в нечто совершенно противоположное"[9], "Но вообще говоря, покровительственная система в наши дни является консервативной, между тем как система свободной торговли действует разрушительно. Она вызывает распад прежних национальностей и доводит до крайности антагонизм между пролетариатом и буржуазией. Одним словом, система свободной торговли ускоряет социальную революцию. И вот, господа, только в этом революционном смысле и подаю я свой голос за свободу торговли"[10], "Русские марксисты, подчеркивая прежде всего и сильнее всего, что вопрос о свободе торговли и протекционизме есть вопрос капиталистический, вопрос буржуазной политики, должны стоять за свободу торговли ... — так как свобода торговли означает ускорение того процесса, который несет средства избавления от капитализма"[11]. Капиталистическая глобализация, неолиберальное разрушение велфера, упадок социал-демократических партий, возврат к "дикому" капитализму - это прогрессивное явление, которое приближает пролетарскую революцию, а борьба против вступления России в ВТО и неолиберальных реформ - либо консервативна, либо реакционна. 2) Неправомерное отождествление лозунгов "неограниченного капитализма", "свободы рынка", "невмешательства государства в экономику" и прочего антисоциализма исключительно с либерализмом, хотя вышеуказанные идеи разделяются и консерваторами (когда вышеуказанные идеи высказываются консервативными деятелями, принято говорить не об "экономическом либерализме", а об "экономическом консерватизме"), от неоконов (либерал-консерваторов, консервативных либералов) до поклонников старорежимных феодальных монархий (традиционные консерваторы). Но несмотря на то, что либералы и консерваторы часто выдвигают одинаковые "антисоциалистические" лозунги, мотивы выдвижения этих лозунгов разные: если у либералов преобладают "освободительные" мотивы (либералы хотят освободить все человечество при помощи невидимой руки рынка), то у консерваторов преобладает стремление к сохранению "традиционного порядка вещей", "естественного неравенства и иерархии", противостояние "всесмесительной и всеуравнительной стихии" социализма. Либералы делают упор на "философию свободы", а консерваторы - на "философию неравенства".

Либерализм по своей природе есть двойственная идеология, занимающая промежуточное положение между левой идеей и консерватизмом, соединяющая как прогрессивные, так и реакционные элементы. С одной стороны, либерализм относится к числу "освободительных" идеологий (более того, в определенный период истории либерализм носил революционный характер), противостояющих тому, что модные ныне "философы" называют Традицией с большой буквы и противопоставляют Модерну и Постмодерну. Либерализм прогрессивен именно своей "анти-традиционностью", и в той степени состоит прогрессивная историческая роль либерализма (и капитализма), в какой он разрушает традиционную государственность (религиозную монархию, которая была доминирующей формой правления во всех докапиталистических эксплуататорских обществах), традиционную патриархальную семью, традиционные религиозные культы, традиционную нравственность, традиционную социальную иерархию. В этом состоит маленькая правда либерализма. Правда, либералы отрицают Традицию недостаточно радикально, поскольку не хотят перерубить корень зла - частную собственность, общественное разделение труда. Для того, чтобы окончательно разделаться с пресловутой Традицией, нужно уничтожить частную собственность. И хотя капитализм не способен до конца покончить с пережитками докапиталистических формаций: традиционной семьей, религией, войнами, разделением человечества на отдельные государства и т.д., его роль в разрушении всего вышеперечисленного немалая. "Буржуазия, повсюду, где она достигла господства, разрушила все феодальные, патриархальные, идиллические отношения. Безжалостно разорвала она пестрые феодальные путы, привязывавшие человека к его "естественным повелителям", и не оставила между людьми никакой другой связи, кроме голого интереса, бессердечного "чистогана". В ледяной воде эгоистического расчета потопила она священный трепет религиозного экстаза, рыцарского энтузиазма, мещанской сентиментальности... Беспрестанные перевороты в производстве, непрерывное потрясение всех общественных отношений, вечная неуверенность и движение отличают буржуазную эпоху от всех других. Все застывшие, покрывшиеся ржавчиной отношения, вместе с сопутствующими им, веками освященными представлениями и воззрениями, разрушаются, все возникающие вновь оказываются устарелыми, прежде чем успевают окостенеть. Все сословное и застойное исчезает, все священное оскверняется, и люди приходят, наконец, к необходимости взглянуть трезвыми глазами на свое жизненное положение и свои взаимные отношения" - писали основоположники марксизма в Манифесте Коммунистической Партии[12]. Завершить дело по уничтожению всего "традиционного мiропорядка", начатое в свое время либеральной буржуазией, может только пролетариат, и коммунисты (не "праволевые красконы", а именно ортодоксальные революционные коммунисты) всегда были, есть и будут еще бОльшими врагами Традиции, чем либералы.

Эта прогрессивная, "левая" сторона либерализма, отличающая либерализм от других идеологий "правого спектра", роднит либерализм с коммунизмом, и позволяет консерваторам отрицать принадлежность либералов к числу "правых". Например, консервативный публицист Аркадий Малер назвал попытки отнести либералов к "правому" спектру "политологическим маразмом", поскольку в основе "правизны" лежит отрицаемый либералами традиционализм: "«Правые» – это сторонники Традиции, традиционного общества, поэтому они, прежде всего, традиционалисты... «правые» изначально исходят из идеи ориентации на некие абсолютные, надчеловеческие ценности, которые с их точки зрения лежат в основе нормального человеческого общества и являются источником любого права и любого возможного правосознания. Ориентация на эти ценности задает в обществе определенную иерархию тех, кто ближе к этим ценностям и кто дальше от них. Ситуация иерархии, ценностно мотивированной, создает соответствующую систему власти и господства, права на сегрегацию и дискриминацию. «Левые» исходят из прямо противоположной логики. «Левые» изначально отрицают саму возможность каких-либо абсолютных ценностей, кроме одной-единственной ценности – ценности частного человеческого права на выживание и комфорт, релятивизирующие любые ценностные ориентиры. Традиция сопротивляется этому гуманистическому релятивизму, но его утверждению способствует материальный прогресс, разрушающий традиционное общество"[13]. Тоже самое пишет и Нарочницкая: "Правое мировоззрение — это охранительный консерватизм во всем: от государства до личной жизни, это философский антиэгалитаризм, происходящий из суждения религиозного канона о противоположности, а не относительности добра и зла, порока и добродетели и иерархичности всех ценностей. На уровне политического сознания — это вера, отечество, нация, держава, примат духовного над материальным, национальных интересов над универсалистскими проектами. В культуре — это разграничение красоты и уродства, нормы и извращения. На уровне бытового сознания — это церковь, семья, целомудрие. Кто забросал камнями Рокко Бутильоне, осмелившегося признать, что считает содомитов грешниками? Не правые, а левые всех мастей, от либералов до коммунистов... То, что постсоветские либералы определяют правизну и левизну исключительно по критерию отношения к ’собственности на средства производства’, показывает марксистские корни их менталитета. Они и есть отличники исторического материализма. Так что из-под пальто от Versace у электрификаторов и трубадуров либеральных империй проглядывает сюртук Карла Маркса"[14]. Консерваторы, критикуя либерализм, отрицают не его экономическую программу (отрицание социализма, по крайней мере, в марксистском смысле слова, признание необходимости частной собственности и предпринимательства как раз объединяет консерваторов и либералов против коммунизма), а именно на те черты либерализма, которые роднят его с коммунизмом и прочей левизной. У консерваторов, в отличие от либералов, с коммунистами действительно нет ничего общего. Поэтому, антикоммунизм консерваторов всегда является более глубоким и радикальным (в первую очередь на ценностном уровне), чем либеральный антикоммунизм, даже когда консерваторы меньше истерят в своем антикоммунизме. Например, у Нарочницкой антикоммунизм куда более "спокойный", чем у Новодворской, которая кричит о своей ненависти к "проклятым коммунякам" на каждом углу, но несмотря на это, Нарочницкая отрицает коммунизм более глубоко, и любой последовательный антикоммунизм должен подразумевать включать в себя отрицание либерализма как "полу-коммунизма". "Этим [либеральным] деятелям Ленин неприятен как, предельная, лобовая «краснота»; отвергая ее, демократы пытаются реабилитировать перед историей свою прогрессистскую «розовость», которая, вполне возможно, даже страшнее откровенной «красноты», ибо «розовость» есть болезнь прикровенная, скрытотекущая; это прелесть более тонкая. И, может быть, тихо мельчающий, тихо продающий душу розовый парламентский Запад более болен, чем пораженная когда-то открытой «краснотой» Россия, чьи грехи (дай-то Бог!) выгорели в очистительном огне? Нет, с демократическими отрицателями Ленина нам, русским правым, не по пути, ибо тоталитарный Октябрь есть прямое продолжение демократического Февраля. В лице Ленина русские правые отвергают весь красный идейный спектр — от ярко-багрового большевизма до бледно-розового кадетизма, спектр, имеющий общую масонскую исходную точку; весь круг прогрессистских идей, прорвавшихся на земную поверхность в 1789 году, когда в обезумевшей Франции развернулось гонение на христианство, а масонские диктаторы насаждали поклонение люциферическому «верховному существу». Ленин лишь увенчал идеи 1789 года, порожденные «сионскими мудрецами». И свергая Ленина, мы ставим последнюю точку в русском споре с красными всех мастей — от Анпилова, Зюганова и Лимонова до Ельцина, Чубайса и Новодворской" - писал Широпаев, еще будучи православным монархистом[15].

Промежуточное положение между революционными коммунистами и либералами занимают всевозможные мелкобуржуазные левые, преимущественно "антитоталитарного" толка ("розовые лефтиши", "демократические социалисты", "либертарные социалисты" и т.д.). Справедливо разоблачая попытки облачить консерватизм в красные одежды (против консерватизма "лефтиши" правы во всем), они впадают в другой соблазн - изобразить коммунизм как форму либерализма. Например, известный "лефтиш" Илья Федосеев пишет: "Поскольку современный социально-экономический строй в России устанавливался под либеральными лозунгами, слово «коммунист» в значительной мере стало синонимом антилиберала. И в наши дни многие коммунисты считают своим главным идеологическим врагом именно либерализм. Более того, зачастую они отказываются от участия в борьбе за демократические преобразования в стране – из опасения сыграть на руку либералам. Правда, в этом случае есть риск – и гораздо больший – сыграть на руку власти, но это их, очевидно, не заботит. Таким образом, люди сами вяжут себя в политике по рукам и ногам. Ведь коммунист-то, по сути, есть не что иное, как до конца честный и последовательный либерал. Верно, ещё со времён «Манифеста» Маркса и Энгельса известно, что коммунисты выступают за отмену частной собственности на средства производства – но ради чего? Конечной целью является освобождение человека от тех многочисленных ограничений, которые ему навязывает буржуазное общество. Либералы провозглашают свободы – коммунисты стремятся сделать эти свободы доступными для всех"[16] . Софизм "коммунизм есть последовательный либерализм" есть плод слишком вольного обращения с понятием либерализма. Если трактовать сущность либерализма так широко, как это делают Пуффинус и ко, которые свели либерализм к "гениальной" формуле Медведева "свобода лучше несвободы", то конечно же, коммунизм следует признать формой либерализма. Но мы не пойдем на поводу у Пуффинуса, и предпочтем несколько сузить понятие либерализма (перефразируя слова Достоевского "широк либерализм, надо бы сузить!"). В основе либерализма лежит не просто принцип "свобода лучше несвободы", но принцип верховенства естественных прав человека. Задачу государства либералы видят именно в том, чтобы гарантировать и защитить эти самые права. Либерализм является государственнической идеологией, поскольку из необходимости права всегда закономерно вытекает необходимость государства. Либералы хотят не уничтожить государство, а законодательно ограничить произвол государства по отношению к человеку. Коммунисты же отрицают "права человека" и выступают за уничтожение государства как стоящего над обществом аппарата классового насилия, а также права как совокупности норм, силой навязываемых обществу господствующим классом. Либерализм есть индивидуалистическая идеология, берущая за исходный пункт атомизированного индивида, коммунизм же берет за исходный пункт человеческий коллектив. Наконец, принцип "свобода лучше несвободы" настолько универсален, что не способен выступать в качестве критерия, отграничивающего одну идеологию от другой. Принцип "свобода лучше несвободы", по крайней мере на словах, признают все политические течения, даже самые реакционные, и признание в обратном, открытое провозглашение лозунга "долой свободу!" было бы самоубийством для любой идеологии. Другое дело, понятие "свободы" каждое политическое течение понимает по-своему, и вкладывая в него порой диаметрально противоположные смыслы. Например, казалось бы, фашисты представляют собой самых ярых "отрицателей свободы", но тем не менее, даже они нередко позиционируют себя не иначе, как "освободителей" народа от "сионистской оккупации", "жидовского ига" и т.д. Правда, то что фашисты понимают под "свободой" в сто раз хуже всех "зогов" вместе взятых. Во время диктатуры Кальвина в Женеве в народе родилась пословица: "лучше с диаволом в аду, чем с Кальвиным в раю", точно также и мы можем сказать: лучше жить при "жидовской оккупации", чем при фашистской "свободе".

Полной противоположностью Федосеева является православные черносотенцы Федор Мамонов ugunskrusts83 и Павел Москвин paul_salvy. Если Федосеев хочет полностью "очистить" либерализм от "правых" составляющих, от "родимых пятен" консерватизма, и таким образом, сделать либеральную идеологию не противоречащей коммунизму (в результате либерализм оказывается сведен к банальному принципу "свобода лучше несвободы"), то Мамонов и Москвин хотят "очистить" либерализм от "левацких" составляющих, сделать либерализм не противоречащим традиционному консерватизму. Статьи Федосеева "Путь к свободе"[17] и Москвина "О либерализме ложном и либерализме настоящем"[18] представляют собой попытку создать "под себя" некий "свой", "истинный" либерализм. В обоих случаях, главной мишенью являются "красно-коричневые", обе стороны хотят в борьбе с уцепиться за какую-либо сторону либерализма (Пуффинус - за революционную, Москвин и Мамонов - за реакционную). Если Федосеев обвиняет "красно-коричневых" в том, что их "антилиберализм" носит антикоммунистический, реакционный характер, то Мамонов с Москвиным бичуют "антилиберализм" "красно-коричневых" и просто недостаточно антисоветски настроенных "коричневых" как "левацкий", "коммуняцкий", "совковый". "Мне по прежнему непонятен советско-патриотический антилиберализм. Груда бессистемной ненависти, опрокидываемая адептами красных учений на «либерастов» велика настолько же, насколько загадочен сам термин «либерасты». Без сомнений, использования словечка «либерасты» - это родовая отметина советских людей. Понятие «либерализм» у них вбирает, в первую очередь, антикоммунизм, антисталинизм, критическое отношение к коллективистским мифам и плановому хозяйству, т.е. все те параметры, которые скорее имеют отношение к правому консерватизму, чем к либерализму, как к классическому, так и к левацко-шестидесятническому" - пишет Мамонов[19]. Если Федосеев хочет "привить" коммунизму либерализм для излечения от консерватизма, то Мамонов хочет сделать "либеральную прививку" русскому национализму для излечения от коммунизма и социализма: "Одна из задач возрождающейся «Правой» заключается в привитии русскому человеку вкуса к индивидуализма и ненависти к коллективизму. Необходимо окончательно доломать то, что начал ломать Столыпин. На пути к достижению этой священной цели можно даже включить в русский «Третий Путь» существенные элементы либерализма, разумеется, правого, на манер Петра Струве, русского публициста, прошедшего долгий путь от марксизма к право-консерватизму и «почти фашизму» как раз через либерализм. Борьба сильной Личности против тоталитарно-революционного государства, практическое осуществление принципа иерархии, система сдержек и противовесов нового русского государства, долженствующая перекрыть неперспективным элементам дорогу наверх, полировка национального Мифа и прививка от национал-большевизма, - вот те вопросы, которыми задаются сегодня русские, и впрямь новые, правые. А что, вы спросите, делать с многочисленной левой порослью, выросшей тут после дождя из искажений и «переосмыслений» идей традиционализма? Сдаётся, что помочь здесь может только метод face об table. Трудно исправить сознание, когда оно подпитывается рабскими генами. Если уж и прописывать лекарство, то в качестве классики можно использовать гениального Августа фон Хайека, после прочтения которого пациента будет тошнить при одном только слове «социализм»" - заявляет Мамонов в статье "Гипноз левизны"[20]. Почему же любовь к либерализму объединила таких, казалось бы, абсолютно несовместимых в идеологическом отношении личностей как Федосеев и Мамонов? Причиной этого является указанная мной выше двойственная природа либеральной идеологии, которая содержит в себя частички как "федосеизма", так и "мамоновизма". Именно эти лакомые кусочки в либеральном супе приятны как "лефтишам" и "истинно-русским". Поэтому, они не решаются, подобно красно-коричневым, занять по отношению к либерализму позицию огульного отрицалова, боясь "выплеснуть с водой ребенка": Федосеев боится с отказом от либерализма похоронить саму идею свободы, а Мамонов боится впасть в социализм: "Антилиберализм в национал-большевистской обёртке («еврейские либерасты развалили наш святой СССР, Сталина на ваши права человека нет!»), наносит удар по тем сторонам либерализма, которые в нём представляют хоть какую-то ценность: приверженность рыночной экономике, декларируемый индивидуализм, неприятие советского прошлого. Для пока ещё толком не сложившегося «антилиберализма справа» в критике либеральной общественности приоритетны совсем иные моменты. И как раз плохо камуфлированная советчина современного либерализма должна стать объектом атаки русского национализма"[21]. Мамонов и Москвин цепляются за либерализм в первую очередь потому, что им трудно обойтись без критики социализма, проделанной либеральными экономистами Мизесом и Хаейком. Из ненависти к коммунизму они готовы расцеловать даже либерализм, по крайней мере, его экономическую часть (как уже писалось выше, пресловутая апология частной собственности и свободного рынка не является "собственностью" либерализма, все это - "общеправые" идеи, которые получили наиболее полное развитие именно в трудах либеральных экономистов). В данном случае не столь важно, кто имеет больше прав носить либеральный "бренд", Федосеев или Мамонов. Однако, мы можем четко сказать, что именно нам, революционным коммунистам, не нравится в либерализме: нам в либерализме не нравится в первую очередь то, что нравится Мамонову и Москвину.

А теперь посмотрим как критикуют Пуффинуса наши "марксисты". например, n_petrovich пишет: "Пуффинус не понимает сущность коммунистической свободы. Он ее понимает как буржуазную свободу, только гораздо большую, чем при буржуазной демократии. Социализм как расширение буржуазной демократии - вот мечта красных либералов. Вот слова Пуффинуса: "Социализм немыслим без свободы - гораздо большей, чем та, которую может предложить самый демократический капитализм. Но, увы, понимают это далеко не все." Действительно, не все. Коммунисты понимают свободу как осознанную необходимость. Либералы понимают свободу, как свободу делать все то, что хочет свободная личность, пока ее свобода не мешает свободе других. Свобода педофилии, гомосятины, зоофилии и прочих филий не мешает свободе других. Следовательно, она должна быть. Вот точка зрения всех либералов. Таже тех, что рядятся в красные одежды"[22] . Возведя непроходимую стену между либеральным и коммунистическим пониманием свободы, Петрович тем самым хочет опровергнуть наличие идейного родства между коммунизмом и либерализмом. Можно ли признать аргумент Петровича убедительным? Во-первых, якобы имеющее место "противоречие" между определениями свободы как "осознанной необходимости" и свободой как возможности "делать что угодно, не мешая другим" высосано Петровичем из пальца и основано на смешении философской проблемы "свободы воли" и детерминизма с проблемой "вольности". Эти два определения свободы относятся к разным областям, а поэтому противопоставлять их друг другу также глупо, как противопоставлять цвет и тепло. Например, христианские мракобесы-фофудьеносцы обычно являются в философии индетерминистами, т.е. признают наличие у человека "свободы воли", но в тоже время являются ярыми противниками всевозможных общественных "вольностей", начиная от свободы абортов и однополых браков и кончая свободой слова, печати и собраний. В тоже время, либералы, и особенно коммунисты, будучи сторонниками социального освобождения, тяготеют в философии к материалистическому детерминизму. Отрицание "вздорной побасенки" о свободе воли характерно не только для марксистского, но и буржуазного материализма эпохи Просвещения, который был тесно связан с ранним либерализмом. По всей видимости, Петрович вкладывает в понятие "осознанной необходимости" совсем иной смысл, чем тот, который вкладывали в него Спиноза, Гегель и Маркс, что-то вроде "осознанного подчинения власти и моральным нормам" в противовес либеральному "своеволию". Во-вторых, Петрович похоже не совсем точно понимает, что такое "буржуазная свобода", и чем она отличается от "коммунистической свободы". Коммунистическая и буржуазная свобода отличаются друг от друга не так, как "осознанная необходимость" отличается "свободы делать что угодно, не в ущерб другим". В коммунизме и либерализме понятие свободы означает по сути одно и тоже - внешнюю, социальную свободу, "вольность", в то время как христианские консерваторы стремятся в первую очередь к "внутренней, духовной свободе" ("Внешняя свобода сама по себе – может ли быть целью сознательно живущих существ? Или она – только форма для осуществления других, высших задач? Мы рождаемся уже существами с внутреннею свободой, свободой воли, свободой выбора, главная часть свободы дана нам уже в рождении. Свобода же внешняя, общественная – очень желательна для нашего неискажённого развития, но не больше как условие, как среда, считать её целью нашего существования – бессмыслица. Свою внутреннюю свободу мы можем твёрдо осуществлять даже и в среде внешне несвободной (насмешка Достоевского: "среда заела"). В несвободной среде мы не теряем возможности развиваться к целям нравственным (например: покинуть эту землю лучшими, чем определили наши наследственные задатки). Сопротивление среды награждает наши усилия и большим внешним результатом"[23], "Многие считают наиболее важной политическую свободу - на том основании, что она обеспечивает свободу гражданскую, как, в свою очередь, эта последняя позволяет человеку свободно жить своим внутренним духовным миром. Такое представление об относительной ценности различных проявлений свободы совершенно неправильно. Конечно, по чисто практическим условиям может иногда случиться, что нужно больше всего позаботиться о свободе политической и гражданской. Но источник и основу свободы, во всяком случае, составляет внутренняя свобода личности, свобода ее духовного существа"[24]), однако буржуазная и коммунистическая свобода включает в себя разный набор "вольностей". "Буржуазная свобода" представляет собой совокупность "вольностей", которые предоставляются гражданину в рамках буржуазного общества. Из всего набора данных свобод "специфически буржуазными" являются лишь те свободы, связаны непосредственно с буржуазией как общественным классом, т.е. свободы экономические - торговли, эксплуатации наемного труда и т.д. Этих "свобод" в коммунизме, разумеется не будет, поскольку на смену рыночной организации общества придет свободно ассоциированный труд коммунистических индивидов. Свободы же совести, слова, печати, собраний, а также сексуальных "филий" нисколько не противоречат коммунизму. При разрешении вопроса о допустимости тех или иных "филий" в коммунистическом обществе, необходимо руководствоваться вовсе не абстрактными нравственными нормами (в особенности, христианской нравственностью), а интересами свободной коммунистической личности и общества в целом. Если "извращенец" не приносит ущерб свободам других лиц, если "извращение" не представляет общественной опасности, то и бороться с ним нецелесообразно, каким бы "противоестественным", "греховным" и "безнравственным" оно ни казалось нашим патриархальным моралистам. Как мы видим, софизмы Петровича (как и софизмы одного представителя правого крыла АКМ, которого я критиковал 4 года назад в статье "Коммунизм и либерализм"[25]) не имеют никакого отношения к марксизму и представляют собой банальную попытку переделать старую консервативную песню на "коммунистический" лад.

Главная проблема "красконов", таких как red_valjok и n_petrovich состоит в том, что они, критикуя либерализм, не понимают двойственного характера данной идеологии, а поэтому неспособны отделить его прогрессивные элементы либерализма, роднящие его с идеологиями левого спектра, от реакционных, которые роднят либерализм с другими идеологиями правого спектра. Поэтому, антилиберализм у наших "красконов" носит в основном огульный характер, они отрицают либерализм полностью, не признают за ним вообще никакой, даже маленькой правды, обличают в либерализме даже то, что обличению не подлежит. Взяв антилиберализм за "единственный руководящий принцип", они теряют способность понимать, что не всякая критика либерализма хороша, но только критика "слева". Не умея критиковать либерализм последовательно "слева", наши "красные консерваторы" часто смыкаются в своем антилиберализме с "белыми консерваторами". Даже когда они пытаются критиковать либерализм "слева", у них выходит махровая правизна. Ярким примером может служить процитированная выше статья red_valjok, в которой автор сравнивает Коммари с Новодворской. Мы все прекрасно знаем, что в вопросе о государстве либералы, будучи прогрессивными по отношению к феодалам, являются в тоже время реакционными по отношению к пролетариату. Либеральная концепция "конституционно-плюралистической демократии" глубоко враждебна диктатуре пролетариата, которую либералы нещадно клеймят как "тоталитарный режим". Либералы нападают на диктатуру пролетариата с позиций "демократии вообще", а на деле - буржуазной демократии, а что в ответ делают наши "красконы"? Они впадают в огульное отрицание буржуазной демократии. Антикоммунист norum_2 пишет: "Вот что изрёк сегодня yakobinets - он лефтиш и педик - в своём блоге: "Ненавистники буржуазной демократии обычно в первую очередь ненавидят демократию, и лишь потом - буржуазность". На что можно ответить примерно так: "Лефтиши любят демократию, и ради этого они готовы принять и буржуазность". Конечно тут надо уточнить, что именно лефтишня понимает под "демократией". А понимают они под ней что-то вроде "чтобы у нас всё было, а нам ничего за это не было". Чтобы можно было говорить и писать любую хрень (кроме наверно "против иммиграции"), устраивать любые митинги и конечно же гей-парады, чтобы можно было жрать наркоту, выглядеть и вести себя как свинья, и т.п."[26] (Лефтиши любят "демократию", даже если она "буржуазная"). "Красконы" этим "грехом" не страдают - они готовы ненавидеть буржуазную "демократию вообще" не только в той степени, в какой она противоположна диктатуре пролетариата, но даже в той степени, в какой она противоположна буржуазному авторитаризму и тоталитаризму. Либералы кричат о "тоталитаризме" коммунизма, а наши "коммунисты" в ответ начинают прославлять тоталитаризм как таковой. Известная левая группа "Эшелон" в пику либералам назвала свой альбом "Totalitarism Now!". Вообще-то, подобное название больше бы подошло для названия альбома какой-нибудь фашистской группы, поскольку только фашисты являются сторонниками тоталитаризма как такового: "для фашиста все в государстве и ничто человеческое или духовное не существует и тем более не имеет ценности вне государства. В этом смысле фашизм тоталитарен и фашистское государство, как синтез и единство всех ценностей, истолковывает и развивает всю народную жизнь, а также усиливает ее ритм" - писал основоположник фашизма Муссолини[27]. Я, конечно же, не собираюсь обвинять группу Эшелон в том, что они "назло либералам" действительно поддерживают любой тоталитаризм, даже буржуазный (фашизм), но ряд "коммунистов", которые "правые в политике, левые в экономике" действительно готовы защищать любую "сильную власть" от нападок либералов. Ярким примером может служить red_valjok, который считает, что Коммари смыкается с Новодворской в своей ненависти к силовым структурам. Логика здесь проста: раз ты любишь ЧК времен Феликса Эдмундовича, то люби путинскую охранку и брежневско-горбачевскую гебню. А за что ее любить? Для нас, коммунистов, государство - это орудие в руках господствующего класса, а поэтому самостоятельной ценности не представляет. Марксизм никогда не был этатистским учением, и никогда не проповедовал пиетет перед государством, наоборот, классики марксизма утверждали, что всякое государство "не-свободно и не-народно", а поэтому должно быть уничтожено. Пролетарское государство есть орудие, при помощи которого пролетариат подавляет свергнутые эксплуататорские классы и осуществляет поэтапную трансформацию общественных отношений в сторону коммунизма. Против пролетарского авторитаризма и даже тоталитаризма мы ничего не имеем, поскольку без террора социализм не построишь. Но совсем другое дело буржуазная диктатура - диктатура над пролетариатом. Ненавидеть буржуазное государство и его цепных псов в погонах - не только не зазорно, но и почетно для коммуниста. Красный государственный террор - это хорошо, а белый (и любых других цветов, кроме красного) - плохо. Классики марксизма, как и либералы, всегда были противниками полицейского государства, более того, марксистская программа пролетарской диктатуры изначально включала в себя полное упразднение "особых отрядов вооруженных людей" (полиции, армии) и замена их всеобщим вооружением народа. "Против нас, против маленьких групп социалистов, ютящихся по широкому русскому "подполью", стоит гигантский механизм могущественнейшего современного государства, напрягающего все силы, чтобы задавить социализм и демократию. Мы убеждены, что мы сломим в конце концов это полицейское государство, потому что за демократию и социализм стоят все здоровые и развивающиеся слои всего народа" - писал Ленин[28]. Да, либералы реакционны, когда они выступают против диктатуры пролетариата, но они прогрессивны, когда выступают против феодальной и буржуазной полицейщины и авторитаризма. Поэтому, то что коммунисты (и Коммари в том числе) "сходятся с Новодворской" в ненависти к путинскому полицейскому государству, есть не минус для коммунистов, а плюс для Новодворской. Если с Новодворской у коммунистов действительно есть точки соприкосновения по отдельным вопросам программы-минимум, то с какой-нибудь Нарочницкой их нет вовсе.

Как это ни странно, но порой "красконы" незаметно для себя сами демонстрируют либеральный образ мышления. В качестве примера можно привести спор между "красконами" и "лефтишами" на тему т.н. "ювенальной юстиции", под которой консерваторы понимают не особые суды для совершеннолетних, а неких злых дядь и теть, обязанностью которых является ходить по домам и отбирать детей у родителей. Если "красконы" в большинстве своем выступили за "неприкосновенность семьи", то "лефтиши" выступили за ограничение "права собственности родителей на детей" и, в перспективе, полный переход к общественному воспитанию детей. В данном вопросе к "лефтишам" примкнул бывший кургиняновец Лекс Кравецкий, назвавший борьбу с "ювеналкой" "ложным антилиберализмом". Кравецкий очень точно подметил, что образ мышления"левых" антиювенальщиков напоминает образ мышления либералов: "«мой ребёнок, я его и воспитываю» — частный случай другого тезиса: «мой дом — моя крепость». А это именно что либеральный тезис. Либерализм как концепция имеет своим основным положением атомизацию индивидов. То есть, каждый гражданин — максимально сам по себе. Насколько это возможно сам по себе. Роль государства — только чтобы друг друга не поубивали. В остальном индивид сам распоряжается собой, своим имуществом и, в данном случае, своими детьми. В нелиберальном же варианте родитель — это тот, на кого общество возложило часть воспитания и ухода. Заметьте, именно что общество возложило. Не он сам дал чуть-чуть прав обществу — ну там, лечить его ребёнка и обучать математике, — а, наоборот, общество ему дало. Родителю хочется сказать: блин, но это же мы сами его родили, он — однозначно наш. Однако нет, и это тоже либеральный подход: сделал я, следовательно, оно — моё... Настаивать на расширении прав собственности индивида — это либерализм. В антилиберальном государстве бо?льшая часть собственности принадлежит обществу (или монарху, феодалам, духовенству). Кроме того, правом к принуждению обладает только, исключительно государство. Оно может частично делегировать это право гражданам, но даже абсолютный монарх реализует это право только как монарх, а не как личность — утеряв корону он утеряет вместе с ней и прилагающиеся к ней права. Изъятие у государства данной монополии и вручение её индивидам — это тоже либеральный подход. Иными словами, и тут попытка доказать, что право принуждать своих детей строго по своему разумению неотъемлемо, — либерализм и есть. «Мой дом — моя крепость, я в нём — абсолютный хозяин»"[29]. Либералы исповедуют культ Частного в противовес Общественному. Антиювенальшики тоже защищают Частное в противовес Общественному. Человек, читавший либеральную литературу (например, "Человеческую деятельность" Мизеса) не может не заметить, что аргументы "антиювенальщиков" против общественного воспитания детей, в защиту частного, семейного воспитания напоминают аргументы либералов против социалистической экономики. Либералы (и вообще все "экономически правые") видят в социализме, плановой экономике, государственной собственности торжество бездушной бюрократической машины над живым человеком, свободной экономической деятельностью. "Социализм диктатура бюрократии, передать средства производства в общественную собственность - значит передать их в руки бездушных чиновников" - заявляют в один голос все правые от Мюррея Ротбарда до Ивана Солоневича. У "антиювенальщиков", защитников частного воспитания детей имеет место та же дихотомия: "бездушное государство/чиновники" vs. "живые люди". Подобно тому, как "экономически правые" отстаивают частную собственность на средства производства в противовес "бездушному автоматизму" социализма, антиювенальщики отстаивают "частную собственность родителей на детей" в противовес "бездушному автоматизму" ювенальных чиновников (что самое страшное, "антиювенальщики" часто говорят о "собственности" на полном серьезе, по аналогии с временами рабовладения, когда дети были собственностью родителей в самом прямом смысле, отец мог продать сына в рабство, исповедуют мораль Тараса Бульбы: я тебя породил, значит имею право делать с тобой что угодно, хоть убить). Наличие родства между "ювеналкой" и социализмом налицо. Известный либерал А. Никонов открыто назвал ювеналку "гнойным порождением социализма"[30]. Так что, читая посты отдельных "коммунистов" против "разрушения семьи ювеналами-либералами" порой поражаешься их глубоко правой (в смысле правизны, а не правоты) психологии. Кравецкий не прав только в одном - в том, что "антиювенальная" позиция противоречит консерватизму ("Однако на самом деле ряд граждан, уверенно считающих себя патриотами и консерваторами, в регулярном порядке излагают самые настоящие либеральные тезисы"). Консерватизму данная позиция нисколько не противоречит, поскольку она вопроизводит именно те реакционные (антиколлективистские, антиэгалитарные) черты либерализма, которые роднят либерализм с другими идеологиями "правого" спектра, и которые милы сердцу Федора Мамонова, но к коммунизму, особенно марксистскому, она действительно не имеет никакого отношения.

 

[1] red_valjok. чекизм http://kommari-ru.livejournal.com/11623.html

[2] К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т.33, с.34

[3] Я. Краденый. Профессор Лопатников как "бюрократический коллективист", или Оба хуже http://communist.ru/index.php?article_id=2460

[4] В. Ленин. ПСС, т.1, с.422

[5] ihistorian.  Лефтиш и Сталинист. http://ihistorian.livejournal.com/571914.html

[6] kommari. еще самокритики http://kommari.livejournal.com/1692262.html

[7] kommari. вопрос без ответа http://kommari.livejournal.com/1745946.html

[8] В. Сиротин. Впечатление социалиста, пришедшего на слет объединенной оппозиции 5 января http://vivalafora.livejournal.com/293833.html

[9] К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т.4, с.255

[10] Ibid, с.418

[11] В. Ленин, ПСС, т.1, с.457-458

[12] К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т.4, с.426

[13] А. Малер-Матьязов. Политологический маразм: левая сущность российских «правых» http://www.pravaya.ru/govern/392/2828

[14] Н. Нарочницкая. О нашем либерализме, правом и левом
[15] А. Широпаев. Освобождение от Ленина http://zemschina.narod.ru/

[16] И. Федосеев. Кто такие коммунисты http://newros.ru/publ/5-1-0-11

[17] И. Федосеев. Путь к свободе http://puffinus.livejournal.com/1148836.html

[18] П. Москвин. О либерализме ложном и либерализме настоящем. http://paul-salvy.livejournal.com/2602.html

[19] Ф. Мамонов. Наш анти-"антилиберализм" http://ugunskrusts83.livejournal.com/281545.html

[20] Ф. Мамонов. Гипноз левизны http://ugunskrusts83.livejournal.com/282288.html

[21] Ф. Мамонов. Истоки советского либерализма http://nomina-obscura.livejournal.com/1118630.html

[22] Петрович. Гомонимы http://n-petrovich.livejournal.com/11089.html

[23] А. Солженицын. На возврате дыхания и сознания // Из под глыб www.vehi.net/samizdat/izpodglyb/01.html

[24] Л. Тихомиров. О свободе http://www.rus-sky.com/gosudarstvo/tikh/tikh2.htm

[25] Бунтарь. Коммунизм и либерализм. http://buntar1917.livejournal.com/1608.html

[26] Lumina. Лефтиши любят "демократию", даже если она "буржуазная" http://norum-2.livejournal.com/263058.html

[27] Б. Муссолини. Доктрина фашизма.
[28] В. Ленин. ПСС, т.4, с.194

[29] А. Кравецкий. Ложный антилиберализм и дети http://www.odnako.org/blogs/show_19567/

[30] А. Никонов. Ювенальная юстиция - гнойное порождение социализма http://a-nikonov.livejournal.com/808696.html